На мгновение ярость затмила даже горе. Какое коварство! И в нем я винила вовсе не Гиацинту, а Гарри. Сестры в этом жалком обмане играли роль жертв, дурачил Гарри лишь меня. Старушки согласились на дьявольский план только потому, что любили этого негодяя. Как выяснилось, Гарри доводился им дальним родственником, тем самым наследником, о котором я была наслышана. Неудивительно, что у меня с самого начала возникло ощущение, что все идет слишком уж гладко! Проклятый Гарри опошлил мой тщательно продуманный маскарад в духе эпохи Регентства, превратив его в мрачную готическую забаву.
Ох, Тесса, Тесса! Вспомни: ведь Гарри говорил, что прекрасно знает Флаксби—Мид. Или все же не говорил? В тот день, когда я заявилась к нему без предупреждения и мне было не по себе, а тут еще Шанталь в его постели… Естественно, что в голове все слегка перепуталось. Шанталь! Ты слишком хороша для Гарри Харкнесса. Теперь я понимаю, почему ты меня не выдала. Наверное, Гарри все тебе рассказал и, пустив в ход свое проклятое обаяние, добился, чтобы ты помалкивала. Ничего странного в том, что он вовсе не умер от ужаса, когда я поведала, кого встретила в "Кельях". Должно быть, этот хитрец решил, что я его разоблачила и лишь изображаю полную дурочку.
Изображаю? Милая Тесса, ты и есть полная дурочка! Тебя ничуть не удивило, что Гарри знает все о здешних руинах, хотя более скучные и непримечательные развалины и вообразить–то трудно. К тому же прежде он был равнодушен к древним камням. И разве не сказал он, что Флаксби—Мид, не удостоившись чести быть родиной Шекспира, является родиной его собственных родственников?..
Я сидела в гостиной. Одна–одинешенька. Гиацинта отправила Годфри (тщетно пытавшегося скрыть ликование) звонить в полицию, а сама пошла за тазиком воды, чтобы я смогла вымыть окровавленные руки. А, вот и она. Поставила передо мной таз с мыльной водой и приказала сунуть в него руки. Я подчинилась, вперив в стену безразличный взгляд. Гиацинта тем временем распиналась, какое безмерное облегчение она испытала, узнав, что убили вовсе не Гарри. После такого вступления ее сожаления по поводу смерти Энгуса прозвучали простой вежливостью.
Должно быть, войдя в дом, я сказала, что давно знакома с Энгусом, иначе с какой стати Гиацинта пустилась бы в рассуждения, зачем он вернулся в эти места и почему оказался на Тропе Аббатов в столь ранний час. Похлопав меня по плечу, она протянула полотенце и в сотый раз извинилась. После чего предприняла еще одну доблестную попытку превратить Гарри–подлеца в Гарри–героя. Дескать, когда я оправлюсь от потрясения, то непременно пойму, что его обман был продиктован самыми благородными мотивами.
— Моя дорогая Тесса, потерпи немного, Гарри, несомненно, все тебе объяснит. К полному твоему удовлетворению!
— Он меня обманул. Я понимаю, что тоже обманывала вас, но это все–таки разные вещи. Я ведь вас не знала.
— Как и мы тебя, дорогая, но мы тебя полюбили. Ты не должна сомневаться в том, что мы искренне рады тебе. Когда Гарри поведал нам с Примулой свой план, мы тотчас загорелись этой идеей. В наши дни в молодых людях редко встретишь авантюрную жилку.
Внезапно я вспомнила про Берти. Нехорошо с моей стороны забыть о бедном мальчугане. Покосившись на дверь, я обнаружила, что он сидит в холле и самозабвенно гладит Минни, которая благосклонно принимает его ласки. При виде повизгивающей собаки радость и горе всколыхнулись в душе с новой силой. Мне следовало бы думать об Энгусе, а я тут пережевываю всякие глупости. Но поделать с собой я ничего не могла, в голове молотом стучала одна–единственная мысль: сестры знали, зачем я появилась в "Кельях". А это означает, что они не боялись меня. Я могла смело шнырять по всему дому, совать свой нос во все углы, сколько душе угодно подслушивать и подглядывать, мне никто и слова не сказал бы. Выходит, либо тайна моего происхождения никак не связана с "Кельями", либо старушки были уверены: мне никогда не добраться до разгадки…
— Милая Тесса, ты можешь поинтересоваться, почему мы просто не попросили Гарри пригласить тебя к нам на чай и не ответили на твои вопросы, — продолжала жужжать Гиацинта. — Боюсь, я не могу сказать, кто твои родители, — не уверена, что имею на это право. Но мы с Примулой решили, что ты вправе вести свои изыскания. Если бы мы так не считали… в общем, теперь ты знаешь, что у нас хватает причин как можно реже принимать гостей в "Кельях".
— Это означает… Вам известно, кто моя мать, но вы не можете назвать ее имя? Но, пожалуйста, ответьте хотя бы, Мод Крампет посвящена в тайну моего рождения?
— Каждый ребенок, родившийся во Флаксби—Мид за последние тридцать лет, так или иначе прошел через руки Мод. Но если ты начнешь ее расспрашивать, она может замкнуться. Прости, милочка, но надо бы поискать Примулу. Она обычно не опаздывает к завтраку, но все эти вчерашние треволнения с Минни, наверное, вымотали бедняжку. Понимаешь, я не хочу, чтобы она неожиданно обнаружила, что дом наводнен полицейскими. Кстати, мне кажется, надо будет им сказать, что у тебя роман с Гарри, а мы пригласили тебя в гости.
— Но ведь Берти может рассказать о том, как я появилась в "Кельях". — Я понизила голос, чтобы мальчик не услышал.
— О, у Берти богатое воображение, он разговаривает с несуществующим другом. Мы, конечно, не станем обвинять его во лжи, это было бы подло. Просто скажем, что он видел нечто вроде игры. Розыгрыш, который вы устроили на пару с Гарри, заставив нас с Примулой хохотать до слез.
Розыгрыш… Может, переодевание Энгуса в монашеское одеяние тоже чей–то извращенный розыгрыш? Что–то шевельнулось в подсознании; какое–то смутное воспоминание медленно всплыло к поверхности и тотчас погрузилось обратно в темноту.
— Что же касается Мод, — продолжала Гиацинта, направляясь к двери, — она о твоей амнезии не скажет ни слова. Можешь на нее положиться. Мод — женщина неглупая, она сразу почувствовала, что дело нечисто. После того как Берти стал свидетелем вашего представления, Примула не могла не позвать Мод, но, возможно, это и к лучшему.
— Наверное, Мод очень предана вашей семье, раз готова хранить молчание, — желчно заметила я.
— Предана? — Гиацинта остановилась. — По–моему, я ничего не говорила о преданности. Послушай, мальчик идет сюда. Почему бы тебе не отвести его на кухню и не напоить горячим чаем?
Господи! Я же обещала Мод, что позабочусь о Берти, как только приду в "Кельи". А вместо этого… Нет, о Гарри я думать не буду. Ни за что!
Когда же наконец прибудет полиция? Ох, Энгус! Милый, бедный Энгус. Все эти чужие люди столпятся вокруг тебя. И будут называть тебя "телом". Слезы опять закапали на сцепленные руки.
— Мисс, с вами все в порядке? — Глаза под рыжими вихрами излучали тревогу.
Я сжала его руку и встала.
— Все хорошо, малыш, все хорошо.
На кухне никого не было, и Берти тут же взобрался на табурет. Я машинально наполнила чайник, зажгла газ, достала чайницу, чашки. Главное, чем–нибудь занять себя — вот и весь секрет. Чайник пронзительно засвистел и начал плеваться кипятком. Несколько капель попало мне на руку, но я не почувствовала боли. А почувствовал ли ее Энгус? Что за мнимый друг ему позвонил? И кто та женщина, что угрожала покончить самоубийством? Это одно и то же лицо или нет? Гарри считает именно так, но…
Не смей думать о Гарри Харкнессе!
Но я ничего не могла поделать с собой. Вновь мы вместе с Гарри, опустившись на колени подле Энгуса, вслушивались в тихие слова… Милое широкое лицо Энгуса стояло перед моими глазами, снова я слышала, как он испускает последний вздох… О чем он говорил перед смертью? О Минни, о тетушках из… Стоп! Позже Гарри спросил, есть ли у Энгуса родственники, помимо тетушек в Данди. Откуда он знает про Данди…. Я снова сникла. Это ведь так просто объяснить… Но просто ли?
Когда же все–таки прибудет полиция? Гиацинта сказала, как мне себя вести… или не сказала? Что с моей головой? Ведь именно мы с Гарри были рядом с Энгусом, когда тот умер. Конечно, Берти расскажет, что он видел, но поверит ли ему полиция? Мальчик ведь так и не смог описать убийцу. Полиция может решить, что это мы с Гарри совершили убийство, но какой у нас мотив? Ни у одного из нас не было причин убивать Энгуса, если только… Я вновь вспомнила про игру в карты. Он ведь сказал сестрам, что не будет терпеть их шулерство.
Скажи им, что мне очень жаль…
О ком говорил Энгус — о сестрах Трамвелл или о своих тетушках из Данди? Если о Гиацинте и Примуле, то тогда слова "мнимый друг" не могут относиться к ним. Но кого тогда Энгус имел в виду? Половину чая, предназначавшегося Берти, я нечаянно выплеснула в блюдце и теперь переливала обратно в чашку.
Мнимый друг…
Но почему я все примеряю к нынешней ситуации? Может, Энгус говорил о себе; может, он почему–то вообразил, будто был несправедлив ко мне… Это вполне в его духе.
А как полицейские отнесутся к монашескому облачению? Решат ли они, что это дело рук какого–то религиозного фанатика? Члена какой–нибудь сатанинской секты, которая каждые сто лет приносит в жертву христианина. Перед моими глазами предстало видение: группа людей в развевающихся одеяниях, с черными свечами в руках, распевают заклинания на неведомом языке, а возглавляет их преподобный Эгринон Хам.
— По–моему, вы просто класс, мисс! Я так и сказал тете Мод.
Руки мальчика все еще немного дрожали, да и лицо было бледным, но в остальном он, похоже, чувствовал себя вполне прилично. Сиротская жизнь выработала в Берти необычайную жизнестойкость. Глядя, как он пьет чай, я ощутила родство с этим мальчуганом. Мне захотелось рассказать ему, что у меня тоже приемные родители, что мы с ним члены одного и того же клуба для избранных, но времени на это не было.
— Тетя Мод тоже считает, что вы очень красивая. Она спрашивала, не напоминаете ли вы мне кого–нибудь.
-— И что ты сказал? — Еще вчера я бы с нетерпением ждала ответа, но сейчас уже не была уверена, что по–прежнему хочу найти свою мать.
У меня было все, а я хотела еще и еще. И вот теперь Энгус мертв. Если бы я здесь не появилась, если бы он не вернулся во Флаксби—Мид… Я подняла чашку, наблюдая за толстым листом — не имевшим никакого отношения к чаю, — плавающим на поверхности.
— Я говорю, на кого–то знаменитого, кого показывают по телеку? А тетя Мод отвечает: нет, на кого–то из местных, из деревни.
— И она тебе сказала, кто это мог бы быть?
— Вот и я спросил ее, кого она имеет в виду, мужчину или женщину, и…
Прежде чем Берти успел договорить, дверь отворилась и в кухню вошла Шанталь. Темное платье оттеняло ее белую кожу, а волосы, собранные в тяжелый узел, придавали цыганке вид пришелицы из другого столетия.
— Страш мне все рассказал, — сообщила она бесцветным голосом.
Я молча смотрела на нее. Шанталь явно боялась. Но за кого? За Страша или за себя? В любом случае я должна испытывать облегчение.
— Ты уже слышала, что Энгуса Гранта мы нашли вместе с Гарри?
—Да.
Усилием воли я заставила себя поднять глаза.
— Хорошо, что имя Гарри больше не является запретным. Теперь, когда я знаю о его отношениях с сестрами Трамвелл, все встало на свои места. Ты меня не выдала, потому что в этом не было никакого смысла.
— Что ты за извращенное создание, Тесса! — вздохнула Шанталь. — Ты разозлилась на него за то, что он попросил меня держать язык за зубами?
Я прикусила губу, надеясь, что она не заметит моих слез.
— Извращенное, но не безнадежное. Могу я помочь приготовить завтрак?
— Сиди уж, — отмахнулась Шанталь. — С тебя и так довольно. Страш узнал новость от героя этого часа.
Я поморщилась и отвернулась.
— Прости. Я имела в виду не Гарри, а сквайра Гранди.
— Не извиняйся. Никто из нас не знает, как вести себя в подобной ситуации. Как там Страш?
— В порядке. С учетом того, что его прошлое не назовешь безоблачным. Но я заверила беднягу, что когда полиция начнет здесь шарить, то перетряхнет не только его жизнь. Они наверняка предубеждены не только против грабителей, но и против любых иных меньшинств. Цыган и…
— Самозванцев? — Я крепко стиснула руки. Шанталь подошла ко мне.
— Дорогая Тесса, не стоит преувеличивать собственную значимость. Меня твой маленький маскарад немало позабавил. Все мы в том или ином смысле играем какую–то роль.
— Ты хочешь сказать, что ты не…
— Не из тех, кому на роду написано бить в бубен? Да нет, я самая настоящая цыганка.
— В таком случае какую же роль ты играешь?
— Пожалуй, пока воздержусь от откровений. — Шанталь глянула на мою правую ладонь. — Все прошло. Будущее теперь в прошлом. Ночью я впервые поняла, что такое настоящий ужас. Чувство надвигающегося несчастья сбило меня с толку. Я решила, что буква "Г" означает "Гарри", она как клеймо отпечаталась на твоей ладони. Странно, ведь ты не знала убитого…
— Грант, — прошептала я. — Энгус Грант. Я очень хорошо знала его. Он был моим лучшим другом.
— Прости, — тихо сказала Шанталь.
Она прошла к шкафу и достала жестянку с печеньем.
— По–моему, это подло — пугать людей, разглядев на их руке мертвого человека, — раздался сердитый голос Берти.
Шанталь слабо улыбнулась мальчику и протянула ему печенье.
— Обычно, когда я гадаю, моя тарабарщина вызывает у людей лишь приятную дрожь. Но в ту ночь я умудрилась напугать даже себя. В этом доме есть что–то такое…
Дверь снова отворилась, и на пороге возник Страш. На первый взгляд потрясение от убийства, совершенного по соседству, никак не отразилось на его надменности. Но когда он двинулся через кухню, я поняла, что дворецкий более чем когда–либо играет роль непогрешимого слуги, а настоящий Страш, кем бы он ни был, еще глубже забился под скорлупу безликости. И что–то еще в нем изменилось…
Почему это я уставилась на его ноги? Ах да, ведь Страш обычно разгуливает босиком. Тут я осознала, что впервые вижу его в обуви. Что ж, вполне разумно. Полиция определенно удивится, увидев, что дворецкий вышагивает по дому в одних носках. Но почему бы ей не удивиться, увидев, что он надел остроносые женские туфли? Пусть это не самые изящные ботинки со шнуровкой, но все–таки…
Когда Страш заговорил, его тон был надменен, как и всегда, но он чаще обычного глотал буквы. Для всякого, кто знал дворецкого, это служило верным знаком, что он нервничает, но полиции это ни о чем не говорило. Почему этот факт вызывал у меня облегчение? Потому, что я беспокоюсь за Страша, или потому, что хочу, чтобы у полиции не было повода повнимательней присмотреться к "Кельям"?
— Какой ужас вам пришлось пережить, мисс. И мальчику тоже. Из–за этой суматохи я еще не приготовил завтрак, а ведь хозяйки обязательно потребуют что–нибудь поплотнее по случаю траурного события, например яичницу с беконом.
Звуки! Нарастающие голоса, шаги в холле. Я вскочила.
— Мне нужно вернуться в гостиную. Думаю, будет лучше всего, если вы присмотрите за Берти до прихода Мод Крампет.
Сильный удар по кухонной двери заставил нас невольно придвинуться друг к другу. Неужели полиция так спешит с арестом? И прибыла за кем–то из нас? Из–за двери показался нос–пуговка, и Миневра, печатая шаг, прошествовала к своей китайской миске.
— Я прослежу, чтобы Берти поел, — сказала Шанталь мне вслед. — Мы с ним прекрасно проведем время, ведь мы оба умеем видеть невидимое.
— Так ты знаешь о Фреде?
— Мод Крампет мне все рассказала. Она верит в мои способности и хотела узнать, когда Фред исчезнет. Я ответила, что не знаю.
— Думаю, в сложившихся обстоятельствах мне следует выделить за кухонным столом место для Фреда, мисс, — вмешался Страш.
Он скрылся в кладовке, а Шанталь вышла со мной в холл. Кроме нас, там никого не было.
— Тесса, я хочу тебе кое–что сказать. — Она коснулась моей руки.
—Да?
— Наша первая встреча произошла при несколько неудачных обстоятельствах. Да и то, что я оказалась в "Кельях", вряд ли вызвало у тебя прилив дружеских чувств. Но, несмотря на свое происхождение, я умею себя вести. Словом, предлагаю заключить перемирие, пока все не успокоится.
Я запустила пальцы в спутанные космы.
— Шанталь, я вовсе не испытываю к тебе никакой враждебности. Поверь, я не ревную к тебе Гарри по одной простой причине: отныне этот человек для меня совершенно ничего не значит. Пригласи меня на свадьбу, и я с радостью буду бить в цыганский бубен и веселиться.
Голос мой был обиженным и злым, и в нем отчетливо сквозила та самая ревность, от которой я открещивалась.
— Я тебе не верю, Тесса. Гарри думает, что ты…
— Меня совершенно не интересует, что думает Гарри!
— …Гарри находит твое буйное воображение на редкость привлекательной чертой, я же думаю, что твоя тяга к лицедейству и обману — лишь свидетельство юности. Во мне ты видишь только ветреную особу, но ты глубоко заблуждаешься, Тесса. Если бы Гарри ничего для меня не значил, я не стала бы слушать, как он тебя превозносит и страдает оттого, что ты швырнула ему кольцо. Ты вернулась в его жизнь, и с этим ничего не поделаешь.
— Разве ты не видишь, что нам обеим лучше без него!
— Верно. Тебе, потому что ты его не любишь, а мне — потому что люблю.
— Мне пора в гостиную. А поскольку я не до конца испорченный ребенок, то согласна на перемирие. И даже, если хочешь, на вечный мир до гроба.
— Нет, — хрипло ответила Шанталь. — Не будем клясться в вечной любви. Давай оставим это до тех времен, когда убийство раскроют и выяснится, виновен кто–нибудь из нас или нет.
Я быстро обернулась, но цыганка уже исчезла.
Народу в гостиной толклось, как на площади в базарный день. Правда, людей в форме не наблюдалось. Помимо сквайра, была там и его родительница. Миссис Гранди кружила по комнате, прижимая к животу вазу с нарциссами.
— Честное слово, мамуля, не станут они тащить сюда тело, — оживленно говорил Годфри.
В сторонке кто–то оглушительно чихнул. Раз, другой, третий… Мне стало понятно, почему миссис Гранди не расстается с цветами. Аллергический мистер Дизли тоже был здесь, а мать Годфри пыталась найти место для цветов, где они не представляли бы угрозу для жизни. Лицо Примулы походило на скомканную бумажную салфетку, а цвет почти в точности совпадал с цветом ее сизовато–серого платья. Она отобрала у миссис Гранди вазу, сунула ее в шкаф и принялась ожесточенно взбивать подушки. Гиацинта суетилась, переставляя безделушки на каминной полке. Мистер Дизли внес свою лепту в уборку, любезно запихнув под диван пару журналов.
Миссис Гранди прошипела мне на ухо:
— Милочка, вы, случаем, не захватили тряпку для пыли?
— Н-нет.
— А где ее можно найти? Нам нужно срочно навести здесь порядок, до приезда полиции. Неприбранные комнаты всегда производят на власти самое удручающее впечатление. Что может быть отвратительнее убийства, не правда ли?
— Да. — На большее меня не хватило.
— Честно говоря, давно я не испытывала столь приятного возбуждения. Право слово, убийства так будоражат кровь! Знаете, у нас во Флаксби—Мид уже много лет не случалось хорошего убийства.
Можно даже сказать, сотни лет. Естественно, Годди… вы видите, как он на вас смотрит, милочка? Мне кажется, мальчик покраснел… но как я уже говорила, мы довольно пристрастно относимся к проказам наших предков. Как говорится, естественная снисходительность. Да! Преподобный Эгринон Хам собирается вставить Чейнвинд–холл в одну из глав своей книги. Вы ведь знаете, что когда–то и в нашем доме произошло убийство. Знаменитое канализационное убийство! Труп нашли в водостоке. Это, конечно, не романтическая Тропа Аббатов, но все же… Меня беспокоит только одно: вы не считаете, что посторонним канализация может показаться несколько вульгарной?
Миссис Гранди подхватила с ореховой этажерки кружевную салфетку и принялась энергично стирать пыль на бюро.
— Вовсе нет. — О чем говорит эта женщина? Канализация, водосток… Я уже ничего не понимала.
— Спасибо, милочка. По крайней мере, наш убийца не был жалким подражателем, как тот, кто прикончил мистера Гранта. Ну надо же, снова убийство на Тропе Аббатов! Когда Годди принес новость, я первым делом подумала, что в наших краях завелся человек без воображения. Плагиатор, вот он кто!
И как я сразу не поняла! Ведь ряса, в которую был облачен Энгус, недвусмысленно указывает на старинное убийство.
— Значит, Годфри сказал, что мистер Грант был одет в монашескую рясу?
Сохранять вежливое любопытство было нелегко, но мне не хотелось, чтобы миссис Гранди догадалась, о чем я думаю.
— В монашескую рясу? Нет, он ничего такого не говорил. Если так, то убийца — совершеннейший наглец!
— Но если вы не знали о рясе, то что имели в виду, говоря о подражании?
Миссис Гранди взмахнула тряпкой, и в воздухе весело закружились пылинки.
— Но ведь я очень ясно выразилась, милочка! Преступление совершено на Тропе Аббатов! Именно там похотливый монах Тессаил получил по заслугам.
Неудивительно, что я испытывала дурные предчувствия не на развалинах, а под зелеными виселицами, растущими вдоль аллеи. Сколько лет этим вязам? Может, тот, на котором жители деревни вздернули беднягу Тессаила, по–прежнему безмятежно колышет ветвями? Вот еще одна параллель моей жизни с жизнью той, первой, Тессы — близкие нам люди умерли насильственной смертью на одном и том же месте. Неужели я готова поверить в привидения? Или чувство опасности, которое не покидает меня с момента появления в этих краях, имеет вполне реальные причины?
Миссис Гранди покровительственно похлопала меня по руке и отправилась махать тряпкой дальше. Я же принялась устранять последствия ее деятельности, но сваленные в кучу безделушки никак не желали выстраиваться в прежнем порядке. Ферджи всегда начинало трясти, когда что–то стояло не на месте.
Все остальные в комнате либо суетились подобно миссис Гранди, либо громко разговаривали. Появился Страш с чайным подносом. Он составил посуду на столик и удалился. Бросив бюро, я занялась чаем.
— Тесса, дорогуша. — Рядом снова возникла миссис Гранди. — Хочу, чтобы вы знали — сегодня утром я пришла в "Кельи" только для того, чтобы поговорить с вами.
— Очень приятно. — Я протянула ей чашку.
— Да–да, поговорить о моем мальчике. — Она пристроила блюдце во впадине меж выпирающей грудью и столь же выпирающим животом. — Если быть до конца откровенной (Ферджи не уставала повторять, что после таких слов не стоит ждать и намека на откровенность), вчера вечером у нас с Годфри вышла маленькая размолвка. Из–за вас, милочка. Мод Крампет очень обеспокоилась — так у меня подскочило давление, пришлось в конце концов пойти прогуляться, чтобы выпустить пар.
— Среди ночи? Что же вы такого обо мне наговорили?
Миссис Гранди игриво подмигнула.
— Не будем сейчас об этом, девочка. Давайте сначала поболтаем об убийстве. А сладкое оставим на потом. Бедненький, бедненький мистер Грант. Как хорошо, что я направилась не к Тропе Аббатов. Боже мой, я ведь могла наткнуться на его тело!
— Или встретиться с убийцей.
— Все зависит от того, в котором часу это случилось. Боюсь, не смогу сказать точно, сколько времени я отсутствовала. Знаю лишь, что вышла из Чейнвинд–холла около шести утра. А до этого пряталась в старинных часах. Временами даже самым лучшим сыновьям требуется хорошая встряска.
Она безумна! Эта женщина совершенно безумна. Прятаться в часах…
— Значит, вы никого не видели?
— Только Годди и медсестру Крампет. Точнее, саму Мод я не видела. Лишь ее велосипед, прислоненный к дереву.
— Далеко от аллеи?
Миссис Гранди размышляла над этим вопросом, когда за моей спиной раздался голос мистера Дизли:
— Жуткое дело, не так ли? Хотя — такова уж человеческая природа — в следующие несколько недель число посетителей в моей лавке утроится.
Я вздрогнула, и чайник плеснул на поднос бурой жидкостью. Я как зачарованная уставилась на темную лужицу. Так похоже на кровь… Комната поплыла у меня перед глазами, чайник выпал из внезапно ослабевшей руки и с грохотом ударился о стол.
— Спокойно, я вас держу! — прозвучал над ухом озабоченный голос мистера Дизли. Его рука обхватила меня несколько выше, чем следовало, и он довел меня до дивана.
— Откиньте голову, мисс Тесса, и вам сразу станет лучше.
Миссис Гранди где–то рядом бубнила, что у нее в сумочке наверняка найдется какое–нибудь чудодейственное средство.
— Нет–нет, спасибо, нюхательные соли уже не нужны. — Мерзкая лапа мистера Дизли, трущаяся о мое бедро, была куда действеннее снадобий. — Со мной все в порядке.
Я приняла у мистера Дизли чашку и обнаружила, что руки почти не дрожат.
— Жуткое дело, — повторил он, глаза за очками возбужденно сверкали. — Я никак не мог поверить, когда Примула встретила меня этим известием.
Примула, которая на другом конце комнаты разговаривала с Гиацинтой, при упоминании своего имени подняла голову.
— Проходил мимо и подумал, не напроситься ли на завтрак, — продолжал мистер Дизли. — Человек устает есть в одиночестве, а вы, должно быть, догадались, что я с большой нежностью отношусь к сестрам Трамвелл. Считаю их своей семьей, поскольку в этом смысле я обделен. Один как перст. Ни жены, ни детей, насколько мне известно.
Правое веко мистера Дизли дернулось, словно он хотел подмигнуть, но в последнюю минуту подавил это желание.
Я во все глаза смотрела на него поверх чашки. Да, мистер Дизли определенно из тех людей, которые могут ничего не знать о своем потомстве. Давно ли он живет во Флаксби—Мид? Не хватало только узнать, что есть риск передать его гены своим детям и до конца дней получать горы счетов от аллергологов.
Почему же я до сих пор не присмотрелась повнимательней к мужчинам, живущим во Флаксби—Мид? Одного взгляда на Годфри достаточно, чтобы ответить на этот вопрос, но все–таки… Нет, эта мысль слишком мрачна, чтобы на ней останавливаться.
Мистер Дизли придвинулся чуть ближе и похлопал меня по коленке. Я сжалась. Выручила меня неутомимая миссис Гранди. Она грузно опустилась рядом с мистером Дизли и уставилась на него недобрым взглядом. Он поспешно убрал руку. А в следующую секунду рядом возникла Примула и мистер Дизли галантно вскочил, уступая ей место.
— В голове не укладывается. Ведь только вчера я подвез мистера Гранта на станцию, а теперь он мертв. Мы с ним так хорошо поболтали о живописи восемнадцатого века. У меня в магазине есть портрет…
— Мистер Грант говорил вам, что собирается вернуться сегодня? Похоже, он очень торопился, — пробормотала Примула. — Ему, наверное, пришлось выехать еще ночью.
— Он действительно сказал, что с удовольствием взглянул бы на портрет, но мы не уславливались о каком–то определенном времени. — Мистер Дизли взглянул на Примулу и откашлялся. — Этот человек был очень любезен, хотя я и не утверждал, будто картина — шедевр.
Тут к нам присоединилась Гиацинта и налила себе чаю. Мистер Дизли отошел к французскому окну, у которого нес вахту сияющий Годфри. Я с неприязнью покосилась на сквайра. Он думает, что полиция появится именно с этой стороны? Где же она? Почему так долго…
Выходит, Энгус разговаривал с мистером Дизли по поводу портрета? Его интерес был, скорее всего, искренним: Энгус обожал маленькие антикварные магазинчики и мог пропадать в них целыми днями. Я взглянула на часы, висевшие у меня на груди, и только сейчас заметила, как осунулась Примула. Вокруг глаз залегли глубокие морщины. Я ласково коснулась ее плеча.
— Как вы себя чувствуете? Примула похлопала меня по руке.
— Превосходно, дорогая. Мы не должны сдаваться, не так ли? А вот Гиацинте приходится нелегко. Некоторая разница в возрасте иногда дает о себе знать. Она выглядит очень измученной.
Совсем напротив. Гиацинта выглядела удивительно бодрой, я бы даже сказала воодушевленной.
Наше ожидание наконец завершилось. Балконная дверь распахнулась, все встрепенулись, но это была еще не полиция. В гостиную вошли Гарри и Мод Крампет. Моя чашка жалобно звякнула о блюдце, я вскочила и споткнулась о ноги мистера Дизли, снова пристроившегося рядом.
Не смей пялиться на Гарри, Тесса!
Но Гарри–то на меня пялился… Как, должно быть, позабавились Гиацинта с Примулой, участвуя в представлении "визит доктора Ступни". Я уловила слово "тетушка". Оно гораздо приятнее и менее викторианское, чем холодное "кузина". Может, Гарри и не поверил, когда я сказала, что сестры проиграли все свое состояние, но теперь ему придется взглянуть правде в глаза.
Боже, да он направляется прямо ко мне! Примула залепетала что–то невразумительное, а я рванулась к двери. В несколько кенгуриных прыжков преодолела холл и уже ухватилась за перила, как чья–то рука безжалостно дернула меня назад.
— Не так быстро, Тесс, нам надо поговорить.
— С какой стати?! В этот тревожный час место доктора Ступни подле любящих родственниц. А меня забудь, между нами все кончено!
— Очень на это надеюсь.
Я замахнулась, собираясь влепить Гарри хорошую затрещину, но он оказался проворнее. Теперь обе мои руки оказались у него в плену.
— Я имел в виду наши роли заговорщиков. Мне очень жаль, что ты узнала обо всем именно так. Тесса, я понимаю, ненавистью ко мне ты пытаешься заглушить боль утраты, но…
— Не впутывай Энгуса! После моего отца он был самым открытым, самым честным, самым добрым человеком, которого я когда–либо знала. А ты презренный лжец! Хихикал себе в рукав, пока я корчила из себя круглую дуру…
— Я никогда…
— Молчи! И убери свои паршивые лапы!
Гарри подчинился. Сунув руки в карманы джинсов, он с вызовом посмотрел на меня. Глаза его полыхали синим огнем. Светлые вьющиеся волосы спадали на широкий ворот рубашки, выглядывавший из–под свитера оливкового цвета. Для человека, не спавшего всю ночь, Гарри выглядел омерзительно бодро. И крайне высокомерно. Краса и гордость любящих тетушек вернулся под их крыло.
Ну и черт с тобой!
— Хоть ради приличия попытался бы оправдаться.
— Ты ведь приказала мне молчать.
— Это было минуту назад. Твой богатый опыт по женской части должен подсказать тебе, что мы натуры переменчивые. — Поднявшись на пару ступеней, я перегнулась через перила. — Скажи, дорогой Гарри, ты получал большое удовольствие, втихомолку шпионя за мной? Ты от души посмеялся, судача со своими милыми тетушками, пока я шныряла по дому?
— Я не говорил с ними со времени визита доктора Ступни, да и тогда мы вовсе не высмеивали тебя. Гиацинта с Примулой в один голос объявили, что в тебе есть все, чего я только могу пожелать.
— Представляю себе! Ладно, если сестры не были твоими наперсницами, то что скажешь о своей прекрасной любовнице? В те ночи, когда я не могла прийти к развалинам, ты вместо этого встречался с Шанталь? Да?! — Я стиснула перила, волосы упали мне на лицо. — Значит, ты виделся с ней в ту ночь. Шанталь уверяла, что вышла поискать собаку. Интересно, о какой собаке она говорила?
— Да, я действительно видел Шанталь.
Я попыталась что–то сказать, но от ярости не могла вымолвить ни слова.
— Но лишь издалека, и, как я тебе и говорил, Шанталь меня не заметила. Кто–то шлялся по руинам, то ли бродяга, то ли турист–автостопщик, и потому я спрятался за деревом на аллее. Я не разговаривал с Шанталь с тех пор, как ты появилась в "Кельях".
— А почему я должна тебе верить? Кроме того, я точно знаю, что с кем–то в "Кельях" ты разговаривал. Сразу после смерти Энгуса ты спросил меня, есть ли у него другие родственники, помимо тетушек в Данди, а ведь Энгус не сказал, что они живут в Данди.
Спокойствие Гарри улетучилось. Губы его превратились в жесткую линию. Я заставила его оправдываться? Отлично! Но почему–то я вовсе не чувствовала себя отлично. Ярость куда–то подевалась, на смену ей пришло опустошение.
— Что такое? В тебя внезапно вселился дух мисс Марпл? Придираешься к словам как…
— Знаешь, несмотря ни на что, я не жалею, что очутилась в "Кельях". За последние несколько дней я научилась наблюдать, стала более внимательной. Перестала быть доверчивой дурочкой, теперь меня не так–то просто обмануть. На месте убийцы я бы побаивалась Тессы Филдс! — Я подбоченилась и в упор посмотрела на Гарри. — Кстати, ты так и не объяснил, откуда тебе известно…
— И не намерен ни объяснять, ни оправдываться… Но если ты уже отполировала свои детективные способности, то советую предложить услуги полиции.
— Извини, дорогой Гарри, но я лишена твоей самонадеянности. Буду действовать незаметно, исподволь, стараясь не попадаться на глаза. Можешь не сомневаться, я найду убийцу Энгуса! Даже если… даже если правда окажется мне неприятна. И ты прекрасно знаешь, кому я обязана тем, что мой дух закалился. Отныне я не живу фантазиями. — Слезы щипали глаза, но я продолжала говорить: — Все рухнуло… Не уверена, что по–прежнему хочу знать, кто моя мать. Меня не привлекает мысль, что надо будет любить еще одного человека. Слишком большой риск. Но мое любопытство никуда не исчезло.
Гарри поднялся на несколько ступеней.
— Это потому, что ты дочь своих родителей. Тесса, разве ты не понимаешь, почему я позволил тебе ввязаться в эту затею с потерей памяти? — Он схватил меня за руку и заставил сесть на ступеньку, потом сам опустился рядом. — Я хотел, чтобы ты прошла через это, чтобы так или иначе преодолела свою навязчивую идею.
— Ты пытался меня отговорить.
— Да, пытался, пока не сообразил, что чудаковатые старушки, которых ты видела в кафе, не кто иные, как мои тетушки Гиацинта и Примула. Они не представляли для тебя никакой угрозы. Я никогда бы не позволил тебе разыгрывать маскарад перед незнакомцами. Мало ли с какими людьми пришлось бы столкнуться.
— Какая заботливость! А так жизнь в "Кельях" стала веселым пикником с невинными развлечениями вроде шулерства и убийства.
Я уткнула подбородок в ладони. После недолгого молчания Гарри снова заговорил:
— С Гиацинтой и Примулой я познакомился лишь несколько лет назад. Старик Трамвелл порвал с моим отцом, когда тот женился на разведенной женщине. И за эти годы я очень привязался к старушенциям. Кроме того, Тесса, между карточными играми и убийством нет никакой связи.
— И кто теперь фантазирует? Разумеется, связь есть. Но это вовсе не значит, будто я считаю, что убийство совершили твои тетки, вместе или поодиночке. Просто надо рассмотреть всех кандидатов в убийцы.
— Включая меня?
Я встала и двинулась вверх по лестнице.
-— Если бы Энгус убедил старушек бросить шулерство, иссяк бы их единственный, пусть и не слишком надежный, источник дохода. Сестры были бы вынуждены продать "Кельи", а их наследник остался бы с носом.
— Но их наследник ничего об этом не знал. А-а, вот теперь я понимаю, почему тебя так волнуют тетушки из Данди. — Гарри схватил меня за руку и повернул лицом к себе. — Неужели ты настолько ослепла от ярости, что подозреваешь меня в убийстве, да еще ради денег! Ты что, думаешь, я прикончил твоего бедного друга, а потом потащил тебя на аллею, чтобы ты выслушала его последнее "прости"?!
Конечно, в это я не верила, но с губ моих сорвались злобные слова:
— За деньги можно купить больше лошадей и больше женщин!
Гарри отшатнулся, словно ему была отвратительна сама мысль, что он может коснуться меня.
— Порой я действительно предавался фантазиям, — прошептал он, — твердил себе, что я тебя не люблю, что прекрасно смогу прожить без тебя… Думаю, так оно и есть.
Оцепенение, которое я испытала после смерти Энгуса, вернулось. В мозгу бесновались электрические разряды.
— Рада, что я тебя больше не интересую. А если наши пути в будущем пересекутся вновь…
— Нисколько в этом не сомневаюсь. — Гарри сардонически улыбнулся. — Вчера я получил письмо от матери. Похоже, в Девоне случился стремительный роман. Твой отец и моя тетя Рута без памяти влюбились друг в друга. Совместные чаепития каждый божий день, прогулки по тенистым аллеям. Так что видишь, Тесса, если они поженятся, мы станем родственниками, а моя тетка будет твоей мачехой.
Оцепенение вмиг развеялось.
— Папа никогда так не поступит! Никто не заменит ему маму. Никогда! Ферджи не позволит…
С этими словами я прошмыгнула мимо Гарри и юркнула в детскую, но пробыла там не больше минуты.
Из холла донеслось пронзительное верещание дверного звонка. Наверное, полиция…
Внезапно все, кроме смерти Энгуса, ушло на второй план. Пока не закончится расследование, я буду жить в "Кельях", хочу того или нет… С этой мыслью я решительно распахнула дверь, выскочила в коридор и понеслась к лестнице.
Откуда–то сбоку донесся голос Гарри:
— Тесса, осторожнее! — Я невольно замедлила шаг. — Вспомни о Лилии. Вид твоего бездыханного тела у подножия лестницы может всколыхнуть забытые подозрения.
Я остановилась как вкопанная.
— Какие подозрения?
— Что Лилию убил кто–то из любящих домочадцев.