Сплошной обман

Глава пятнадцатая

Приехали полицейские. Их было всего двое, и оба толстые — низенький инспектор и высоченный констебль. Несмотря на малочисленность полиции, создавалось полное впечатление, будто холл наводнила толпа представителей власти. Инспектор Луджек церемонно представился, у него был смущенный вид гостя, прибывшего на званый обед двумя днями раньше. Это был некрасивый человечек с мясистым носом, который слегка подергивался над тонкими черными усами. Может, старое убийство, как и старый бренди, обладает своим неповторимым букетом? Под усиками играла мягкая извиняющаяся улыбка, но глаза инспектора Луджека хранили суровость.

Строго говоря, следовало бы употребить слово "глаз" — в единственном числе, поскольку левый на три четверти закрывало нависающее веко, но правый излучал подозрительность. Инспектор пересек холл, скребя паркет огромными башмаками. Не человек, а какой–то паук. Сальный паук. Даже здоровый глаз у инспектора был сальным. Гораздо больше похож на бывшего преступника, чем Страш. Я испуганно следила за странным полицейским.

— Печальный случай! — Констебль Уотт стянул с головы шлем и пальцем отстучал по нему первые такты траурного марша, скорбно качая головой. — Моя вторая половина будет очень недовольна: пока мы не схватим этого типа, я не смогу вернуться домой. И наверняка пропущу обед.

— Еда! — выдохнул инспектор Луджек. Его глубокий звучный голос заслуживал более привлекательное тело. Мясистый нос начал подергиваться еще энергичнее. — Я чую еду! Завтрак… Трупы ранним утром всегда возбуждают зверский аппетит.

Ох, Энгус! Хотя манеры странного инспектора наверняка бы позабавили моего милого друга. Потрясенное выражение, проступившее на лице констебля Уотта, наглядно указывало, что страж порядка проштудировал полицейский устав. Не допускается прием пищи в местах, имеющих отношение к насильственной смерти…

Констебль повернулся к Гарри.

— Это вы дальний родственник сестер Трамвелл, верно? — Наклонившись к инспектору, он оглушительно прошептал: — Вот этот молодой человек — родственник сестер.

Манеры инспектора оказались все–таки не столь ужасны, как его наружность. Луджек благовоспитанно воздержался от ответа, что он не глухой. Его здоровый глаз уставился на меня.

— Вы Тесса? Мисс Тесса Филдс? Медсестра Мод Крампет сказала, что покойного нашли вы вместе с этим молодым человеком.

— Когда мы его нашли, он еще не был мертв, — ответил Гарри. — Для Тессы это было ужасным потрясением: Энгус Грант — ее друг. Она работала у него в лондонской галерее "Наследие".

— Глубочайшие соболезнования, мисс Филдс. Могу я спросить, какое отношение вы имеете к этому дому?

— Я гощу здесь последние несколько дней. — Мой голос звучал на удивление твердо. — Мы с Гарри давние друзья, и он хотел, чтобы я познакомилась с его родственницами.

Констебль Уотт припал к левому уху инспектору, отгородился от нас широкой ладонью и проорал:

— Этот человек — наследник всей здешней собственности; вполне естественно, что старухи захотели на нее посмотреть.

Взгляд инспектора переместился на Гарри.

— Медсестра Крампет сказала, что войдет с другой стороны и подождет нас вместе с хозяйками дома, так что будьте так любезны провести нас туда, где они собрались…

Гарри кивнул:

— Сюда, прошу вас, инспектор. Констебль… Скорбной процессией, которую возглавлял Уотт, размахивающий дубинкой, мы проследовали в гостиную. Сестры Трамвелл, мистер Дизли, миссис Гранди с Годфри, Берти и Мод (которая еще не успела снять плащ) сидели, чинно держа на коленях тарелки с яичницей. При нашем появлении все дружно вскочили, констебль Уотт представил инспектора. Гиацинта поспешно объявила, что Страш и Шанталь сейчас принесут чай и тосты. Глаза Берти стали размером с блюдца. Остальные персонажи замерли с приоткрытыми ртами. Комната словно окаменела, лишь маятник часов мерно покачивался, подчеркивая всеобщую неподвижность. Внезапно в гостиную скользнул солнечный луч, произведя эффект фотовспышки. Снято. Позирующие, щурясь, возвращаются к жизни.

Гиацинта и Примула разом заговорили, перебивая друг друга:

— Как это мило с вашей стороны, инспектор, что вы заглянули к нам. Теперь мы чувствуем себя в безопасности.

— И очень надеемся, вы не сочтете нас бессердечными за то, что мы приступили к завтраку, не задернув шторы и не обвязав дверное кольцо черной материей. — Гиацинта посмотрела на свою тарелку, забрала у сестры перепачканное яйцом блюдо и обратилась к констеблю Уотту: — Джордж, будь так любезен, поставь это на стол рядом с собой. И пожалуйста, закрой дверь. От сквозняка никому не будет пользы.

Отчаянно покраснев, констебль Уотт съежился прямо на глазах. В трогательной попытке восстановить свое достоинство он водрузил на голову шлем, извлек из кармана официального вида блокнот, сломанный карандаш и принялся царапать бумагу. Сообразив наконец, что в карандаше нет грифеля, констебль украдкой сунул его обратно в нагрудный карман.

Сестрицы тем временем все галдели. Примула старательно изображала свой любимый персонаж — нудную престарелую даму, которой дали волю. Но мне казалось, что на этот раз она не получает от представления никакого удовольствия. Возможно, Примула считала, что так отведет от себя подозрения. Дескать, такой дурочке в жизни не додуматься до убийства. Но так ли это?..

— Надо продолжать жить дальше. В нашем положении больше ничего не остается, как я говорила дорогой Этерельде, инспектор… простите, не расслышала вашего имени. — Примула изящно приставила руку к правому уху. — Лужок? Очень странное имя, зато запоминающееся.

— Луджек, — проверещал Годфри, выдвигаясь вперед.

Инспектор велел всем сесть, и вся компания тут же успокоилась, за исключением миссис Гранди, которая села на свою тарелку. Я бросилась ей на помощь, Гарри же пристроился позади Гиацинты, облокотившись о высокую спинку стула.

Годфри водрузил ноги на скамеечку и пробормотал, ни к кому не обращаясь:

— Очень надеюсь, что тело скоро отвезут в Лондон и жизнь нашей глуши потечет своим чередом.

Дверь распахнулась, с силой шлепнув констебля Уотта по заду. В гостиную вплыла Шанталь с тарелкой тостов, за ней появился Страш с чайником угрожающих размеров. Я старалась не смотреть на его дамские туфли. Дворецкий ступал осторожно, словно остроносая обувь была тесна. Стоило инспектору скользнуть по нему взглядом, как Гиацинта повысила голос, заверяя, что они с Примулой будут рады предоставить полиции свой дом в качестве штаб–квартиры.

— Безусловно, — дрожащим голосом подхватила Примула. — И я не сомневаюсь, сэр, что наше неудобство продлится недолго.

— Ни на мгновение дольше необходимого. Инспектор избавился от плаща и передал его Шанталь. Пока цыганка пристраивала одежду, он не сводил с нее подозрительного взгляда. Любуется ее красотой или недоумевает, почему она такая смуглая? Констебль Уотт тайком шарил по карманам, на его и без того багровом лице все отчетливее проступало отчаяние.

— Ваше стремление к сотрудничеству весьма похвально. — Усы инспектора Луджека раздвинулись в профессионально–холодной улыбке. — Часто оказывается, что люди более непринужденно чувствуют себя в домашней обстановке, чем в полицейском участке.

Наступило долгое молчание. Тут дверь снова приоткрылась, и в гостиную прошлепала Минерва. Выглядела она неважно — хвост скорбно поник, голова опущена.

— Это ваш самый важный свидетель, инспектор. — Веселый тон мистера Дизли указывал на то, что он решился развеять всеобщее уныние. Облокотившись о каминную полку, мистер Дизли ткнул фарфоровым слоником в Минерву. — Именно это благородное животное по имени Минни подняло тревогу, призвав мистера Харкнесса и эту юную леди, — он галантно поклонился в мою сторону, — на место ужасного убийства.

Страш возился с чайником, пытаясь напялить на него чехол в виде гигантского шмеля.

— Простите, сэр, но почему "убийство"? "Убийство" — очень серьезное слово. Нельзя его употреблять, пока нет надежных доказательств.

Носик чайника наклонился, и коричневая струйка пролилась на дамские туфли. Осознав, что вмешивается не в свое дело, дворецкий смущенно прочистил горло и принялся оделять присутствующих чаем.

Констебль Уотт ткнул инспектора в спину и прошептал:

— Парень в законах собаку съел, если вы понимаете, что я имею в виду.

Достав из кармана сломанный карандаш, он с важным видом послюнявил кончик и снова вспомнил, что в нем нет грифеля.

— Инспектор, могу я предложить вам чаю? — Маска безупречного слуги чуть сползла, и я уловила взгляд, полный непритворного ужаса. Казалось, Страш боится, что его вот–вот обвинят в краже чайной ложки или блюдца. В следующий миг маска опустилась, словно кто–то дернул за веревочку. — Если пока указаний нет, мы с Шанталь удалимся на кухню.

Инспектор Луджек сделал глоток и кивнул. Дверь за слугами затворилась, и инспектор вышел на середину комнаты. Сделав вид, что хочу угостить Минерву тостом, я придвинулась к бюро и украдкой сунула констеблю Уотту карандаш. Хуже не будет, если окажусь у него на хорошем счету. Но этот неблагодарный, не удостоив меня и взглядом, проверил лишь, хорошо ли заточен грифель.

Поставив чашку на кофейный столик, инспектор потер руки.

— Для такой спокойной деревушки у вас, похоже, весьма бурная светская жизнь, да еще в столь ранний час.

Лицо констебля Уотта оскорбленно вытянулось.

— Только среди определенных лиц. Что касается моей жены, то она еще три часа проведет в ванной.

— Не будьте таким снобом, Джордж. Ваша жена сказала мне, что ей приятнее смотреть на свою стиральную машину, чем на вас. И картинка лучше, и читать не разучишься. — Луджек довольно хихикнул.

Гиацинта прожгла инспектора негодующим взглядом.

— Убийство — отвратительное преступление! — вздохнула Примула. — Но я не думаю, что оно надолго омрачит репутацию Флаксби—Мид.

— Омрачит! Напротив, изменит ее в лучшую сторону, — раздался добродушный голос миссис Гранди. — Простите, инспектор. Вы что–то хотели сказать?

— Поскольку этот дом единственный, который находится в непосредственной близости от аллеи, где был найден убитый, и поскольку при этом все вы, по–видимому, либо находились здесь, либо были в пути, я побеседую с каждым из вас по очереди.

— Да–да, только помните, все мы в той или иной степени знали покойного.

Миссис Гранди довольно сложила руки на животе.

— Полагаю, нет никаких сомнений, что этот человек действительно Энгус Грант? — поинтересовался мистер Дизли. — То, что он появился здесь в такой час, вызывает некоторое недоумение. Вчера он уехал в Лондон, во всяком случае, я так полагал…

— Наша уверенность, что это Энгус Грант, основана на содержимом бумажника, найденного при теле, и на том, что его опознала мисс Тесса Филдс, — инспектор кивнул в мою сторону. — А теперь, молодой человек, — он показал пальцем на Берти, — будьте так любезны первым ответить на мои вопросы.

— Я ничего не видел, я ничего не слышал. Это Фред все видел…

Казалось, глаза Берти вот–вот выскочат из орбит и со стуком запрыгают по полу.

— Нельзя ли нам воспользоваться какой–нибудь комнатой на этом этаже? Библиотекой? Последняя дверь налево в сторону входной двери? Прекрасно!

Пока инспектор разговаривал с Гиацинтой, Мод привлекла к себе Берти. Наконец Луджек повернулся к мальчику.

— Если ты хочешь побеседовать с инспектором в присутствии мамы, я ничего не имею против. Для нее это тоже было потрясением, и, если я что–то понимаю в мамашах, теперь она до совершеннолетия будет таскать тебя за собой.

Инспектор взъерошил рыжие волосы Берти.

— Нет, не буду, — твердо сказала Мод. Она подтолкнула мальчика вперед, но я заметила, что ее голубые глаза блестят от слез. — Ты ведь и сам справишься, мой малыш, правда?

Так могла бы сказать настоящая мать. Берти немного приободрился и расправил плечи.

— Спасибо, мэм, — улыбнулся инспектор. — Без родителей с ребятней гораздо проще разговаривать.

Дверь гостиной закрылась, и констебль Уотт тут же приосанился, нацепив на себя маску единственного представителя закона во Флаксби—Мид.

— Дамы и господа, обсуждать убийство запрещается!

— Да перестань ты важничать, Джордж! — простонал Годфри. — Если уж ты такой зануда, что скажешь насчет слуг? Можно им заняться своим делом? — Он вяло взмахнул рукой. — Тут адский холод. Почему бы Страшу не разжечь камин? А смугляночка могла бы вытереть пыль.

— Он совершенно прав. — Мистер Дизли шумно высморкался. — Только не подумайте, будто я намекаю, что слуги сейчас договариваются, но…

— Мой дорогой Годди! Бедняжка, ты совсем продрог! У тебя, должно быть, опять начинается простуда. Давай я поищу для тебя какое–нибудь лекарство. — Миссис Гранди принялась копаться в сумочке. — Тесса, дорогуша, вы тоже так и дрожите.

Она была права. Меня колотил озноб, но он никак не был связан ни с температурой в комнате, ни с моим здоровьем. Я вглядывалась в лица, размышляла о Страше и Шанталь и пыталась найти истину. Что бы я себе ни говорила про мстительных художников–неудачников, последовавших за Энгусом во Флаксби—Мид, меня по–прежнему не оставляла мысль, что скорее всего убийца находится среди нас.

Ну как, Тесса, тебе по–прежнему нравится играть в детектива?

— Да ладно тебе, мамуля. Неужели ты хочешь, чтобы я выпил одно из твоих ядовитых снадобий, когда у нас есть уже один труп? — Годфри раздраженно заерзал на диване.

Расставив огромные ноги, констебль выпятил грудь.

— Леди и джентльмены, будьте так любезны помолчать! Здесь я решаю, надо ли привести сюда остальных подозреваемых или нет.

Лицо его выражало растерянность — если он отправится за Страшем и Шанталь, ему ведь придется оставить нас без присмотра.

Миссис Гранди склонила набок породистую голову.

— Убийство сродни рождению ребенка. Некоторые люди откладывают его до тех пор, пока не становится слишком поздно. Мы с моим дорогим мужем подошли к этому делу очень серьезно. Я имею в виду ребенка, разумеется. Мы рассматривали воспитание Годди как наш главный научный эксперимент.

Сбоку от меня раздалось сдавленное бормотание мистера Дизли:

— Ей–богу, халтура, а не эксперимент.

В гостиной явно нарастало напряжение. Гарри нетерпеливо расхаживал туда–сюда, Примула нервно перебирала безделушки на бюро, мистер Дизли вертел в руках слоника, Гиацинта и Мод окаменели на одном диване, а мать и сын Гранди на другом. Никто не осмеливался встречаться взглядами.

Я поднялась и прошмыгнула мимо Гарри. Его пальцы коснулись моих, и мне — увы! — захотелось прижаться к нему. Если убийца среди нас, он, видимо, знает, что именно мы с Гарри нашли Энгуса. Возможно, убийца даже притаился за деревом и подслушивал…

Гарри… Он не должен был меня предавать, он должен был помогать мне, а не… Гнев — очень крепкий щит; он оградит меня и от страха, и от горя. Детектив Тесса будет действовать в одиночку!

Попав в этот дом, я мечтала, чтобы мое происхождение было связано с какой–то романтической историей. И что же получила в итоге? Вероятность того, что моя мать имеет отношение к дому, полному старинных секретов, и свежее убийство. Ферджи всегда говорила, что желания — это золоченые кареты, которые превращаются в перезрелые тыквы. Я сказала Гарри, что мои фантазии умерли, так оно и было. Если даже найду свою мать, она не станет той прекрасной феей, которую я искала все эти годы. Эта женщина была почти таким же призраком, как и моя милая приемная мама. Но отступать уже поздно. Игра в детектива перестала быть развлечением, теперь я должна раскрыть убийцу. И должна узнать, кто моя мать. И кто я сама. Можете называть меня эгоисткой, но я чувствовала, что Энгус понял бы меня.

Я переводила взгляд с Гиацинты на Примулу. Какой ужасный удар ждет одну из них, если другая… но подозревать друг друга еще хуже. Сестры не смогут жить, если каждая будет задаваться этим страшным вопросом и, возможно, даже ненавидеть другую. Если только… если только они не были в сговоре. Я поймала себя на том, что молюсь: "Господи, если это они, то не забудь, что они стары и были добры ко мне".

Мой взгляд метнулся к мистеру Дизли. Может, Энгус доверился ему по дороге на станцию? Попросил его помочь убедить сестер отказаться от шулерства? Энгус никогда не отличался осмотрительностью. Но я не могла представить, чтобы мистер Дизли совершил убийство исключительно из рыцарских побуждений, ведь вряд ли он по–настоящему влюблен в Гиацинту или Примулу. Что касается игры в карты, то ее прекращение было бы, несомненно, выгодно мистеру Дизли. С исчезновением у сестер источника неправедных доходов им пришлось бы еще поспешнее продавать свои серебряные чайнички.

Что Берти рассказывает инспектору? Гиацинта почти убедила меня, что к словам нервного и впечатлительного мальчика отнесутся скептически, но теперь я была в этом не так уверена.

Я посмотрела на Мод Крампет. Если бы это был детективный роман, то наверняка оказалось бы, что она всем сердцем ненавидит мужчин, потому что они сидят в пивной и глотают "гинесс", когда их жены рожают в муках. Но какие у меня основания включать Мод в список подозреваемых? Предположим, Примула, расстроенная пропажей Минни, позвонила ей в Чейнвинд–холл и рассказала об утреннем визите Энгуса… Неужели Мод задумала подстроить все таким образом, чтобы сестер обвинили в убийстве, мстя им из старой семейной вражды? Мое сердце забилось быстрее… Старая семейная вражда. Вендетта! Я даже подалась вперед, чтобы получше вглядеться в лицо Мод. Не уверена, что мне хотелось подозревать эту милую женщину, но… но что–то в ее решительной позе, в том, как прямо она держала голову… Да ведь я, в сущности, даже не знаю, что представляет собой Мод Крампет! До сих пор я смотрела на Мод лишь как на медсестру, как на родительницу малыша Берти, как на источник информации. Одинокая женщина, взявшая на воспитание трудного ребенка, должна обладать редкой силой духа и твердостью…

Сердце мое немного успокоилось, и я перевела взгляд на миссис Гранди. Вот эта старушка точно способна на убийство, особенно если кто–то вздумает угрожать ее драгоценному Годди. Мысль, что миссис Гранди прикончила Энгуса только из–за того, что терпеть не может толстых людей, никогда не придет в голову полиции, но… Я услышала голос Годфри и подумала, что определение "мнимый друг подходит ему гораздо лучше, чем кому–нибудь еще. Именно Годфри был мнимым другом для сестер Трамвелл! Именно Годфри был той развращающей силой, что лежала в основе безрассудного поведения сестер. Я прислушалась к тому, что он говорил:

— Медсестра Крампет, вам же известно о моем слабом желудке. Вы должны убедить полицию, что я не мог совершить убийства. Достаточно одной мысли о ноже, входящем в плоть, чтобы я стал цвета вот этих жутких драконов. — Он прижал холеную белую ладошку к джемперу из ангоры и скорчил рожу бронзовым драконам–подставкам. — Милая Гиацинта, дорогуша Примула, честное слово, почему бы мистеру Дизли не отвезти этих уродцев в свою лавку? А мой оформитель быстренько заменит их очаровательными латунными кошечками. За мой счет! Нет? Тогда хотя бы покройте их чем–нибудь, чтобы они не выглядели такими облезлыми.

— Хватит, Годди, — взмолилась его мать. — Не надо нервировать милых мисс Трамвелл.

— Покрыть! — Гиацинта негодующе глянула на сквайра. — Да если хотите знать, Марко и Поло, как называл их мой отец, сделаны из чистой бронзы. Допускаю, что в эпоху хромированных побрякушек бронза не в моде, но даже если бы они были из коровьего навоза, то все равно остались бы здесь. Мы с Примулой очень любим этих драконов.

— Может, нам еще от малышки Минни избавиться, потому что она, — Примула выпрямилась на стуле, чеканя каждый слог, — бес–по–род–на-я?!

Минни с довольным визгом взвилась вверх. Констебль Уотт встрепенулся и рявкнул:

— Прекратить!

— Знаете, — Гарри дружески похлопал Минерву, которая крутилась волчком у его ног, — мне вдруг вспомнились слова мистера Гранта. Собачка… Мин… Любопытно.

— Что именно? — подала голос Мод Крампет.

— Прекратить!

Скрипнула дверь, в комнату вошли Страш и Шанталь, на мгновение приковав к себе внимание констебля.

— То, что Грант в такую минуту вспомнил имя собаки, — ответил Гарри. — Собачка, Мин. Бедняга с трудом выговорил эти слова, он то ли бредил, то ли пытался сказать, что собака пустилась в погоню, то ли…

— Какой ужас! — Примула втащила Минни к себе на колени, и та поникла потрепанным ковриком. — Если убийца опасается, что собака может как–то выдать его, то, Гиацинта, мы должны ни на секунду не спускать с нашей крошки глаз!

Годфри, который продолжал с отвращением взирать на бронзовых драконов, внезапно замер. Затем его руки принялись теребить брюки из тонкой шерсти нежно–бирюзового цвета. Дыхание медленным шипением вырывалось из его рта.

— А что еще сказал Грант?

Я поежилась. И куда только девалось его обычное сюсюканье?..

— Ничего осмысленного.

Гарри погладил ухо Минни и сел рядом с Примулой.

— Потише! — Констебль Уотт наконец приготовился орудовать карандашом. — Кажется, инспектор поручил вот этим двоим показать развалины и сад нашим коллегам из Уорика. — Он с официальным видом поглядел на Шанталь и Страша, которые сидели у стены лицом к камину. Она — прекрасная своей экзотической красотой, а он — беззаботно избавившийся от женских туфель. — Эти места имеют большое значение для расследования преступления. А теперь я прошу всех сообщить свои имена и адреса. Начнем с вас, юная леди.

Я растерянно поднялась, Уотте с важным видом кивнул.

— Тесса Филдс, Кингс—Рэнсом. Ах нет, простите. Я действительно там жила, но мой отец переехал в Доксбери, это в Девоне. — Я дернула себя за спутанные локоны. — Боже, не могу вспомнить точный адрес. Видите ли, дом, в котором должен был поселиться мой отец, недавно купило местное историческое общество, и…

— Тесса Филдс, без определенного места жительства! — Уотт жирно подчеркнул. — Следующий, пожалуйста.

— Гарри Харкнесс, без… — Он хмуро глянул в мою сторону, но я проигнорировала этот многозначительный взгляд.

— Чушь какая–то! — не выдержала Гиацинта. — Послушай, Джордж… — Она шагнула к констеблю и сунула ему в руки плоскую книгу в кожаном переплете. Карандаш выпал у него из рук и был ловко подхвачен Гарри. — Вот, возьми, отправляйся в угол и пиши сколько душе угодно. — Похоже, Гиацинта избрала тактику запугивания. — Нынешний адрес Тессы — "Кельи". Диктую по буквам, если ты не знаешь, как писать это слово. К–е–л-ь-и. По крайней мере, будешь знать, где ее найти. В отличие от моей машины, которую ты как–то забрал за парковку на пешеходном переходе.

— Я лишь выполняю свою работу, мэм.

— Как мне рассказывали, Джордж, ты дал ее своей жене, чтобы она прокатилась в Лондон за рождественскими покупками, — весело встряла миссис Гранди.

— Ладно, ладно. Мы ценим ваше рвение, дорогой мой, — примиряюще заговорил мистер Дизли. — Но не лучше ли вам поискать другого ребенка, того, который, по словам мальчика, был вместе с ним на аллее?

— Другой ребенок? — воскликнула миссис Гранди. — Неужели это юный Рикки?

Мод наклонилась вперед и что–то прошептала на ухо миссис Гранди, та недовольно затрясла седой головой.

— Фред! Могла бы догадаться. Мод, вам определенно надо положить конец этой пагубной зависимости. Может, стоит сказать малышу, что Фреда тоже убили? Отец моего Годди всегда говорил…

Но я так и не узнала, что покойный мистер Гранди говорил в таких случаях. В гостиную влетел Берти, изо рта у него торчала палочка от леденца. Он нечленораздельно объявил, что инспектор ждет меня в библиотеке.

Гарри кинулся следом, попытавшись схватить меня за руку, но я увернулась и выскользнула за дверь. Сколь бы глубоко ни раскаивался этот негодяй, ничего уже не вернешь.

В холле солнечный свет, льющийся сквозь стрельчатые окна, золотил пылинки, кружившиеся в прогретом воздухе. Стул, который мне пододвинул инспектор, стоял спинкой к высокому окну библиотеки, выходящему на боковую лужайку. Чтобы не выдать дрожь в руках, я ухватилась за край стола, после чего посмотрела инспектору прямо в его недобрые глаза. И припомнила совет Ферджи, как вести себя, когда устраиваешься на работу. Всегда мысленно раздевай собеседника догола. Нет ничего более нелепого, чем вид голого человека, взирающего на тебя с выражением превосходства. Но не успела я избавить инспектора Луджека от галстука, как у меня задергалась нога. Пришлось убрать руки со стола и что было сил ущипнуть себя за коленку. Глаз напротив меня размышлял, стоит ли обвинить меня в непристойности. Вторая нога тоже принялась отбивать чечетку.

Я была рада, что инспектор сидит по другую сторону широкого стола. Луджек развалился в кресле, вытянув волосатые руки, и рассеянно разглаживал мятый бумажный пакет, наверняка с сандвичами, усеянный жирными кляксами. Я сделала вывод о наличии супруги, снарядившей его в дорогу. Хоть что–то делает его отдаленно похожим на человека.

— Курите? — Инспектор достал сигаретную пачку, также забрызганную жирными пятнами.

Я отрицательно качнула головой.

— Ну и умница. Не начинайте, потом ни за что не бросите. — Он закурил и глубоко затянулся, прикрыв от удовольствия глаза. — Приятная комната. Я даже пожалел, что оклеил обоями свою квартиру. Книги выглядят гораздо шикарнее. Но, похоже, они должны быть старыми, чтобы создавать нужную атмосферу. — Он втянул носом воздух. — Пахнет старыми деньгами. Упакуйте этот запах в аэрозольный баллончик, и даю голову на отсечение, что в супермаркете он не залежится.

— Сестры Трамвелл вовсе не богаты. Слова вырвались у меня прежде, чем я успела их удержать.

— Иными словами, сплошное разочарование для грабителя, забредшего в эти края. Хотя его представления о достатке могут не совпадать с вашими или, скажем, с представлениями мисс Трамвелл.

Я вдруг ощутила приступ симпатии к Страшу. Дворецкий куда менее неприятен, чем, например, мать и сын Гранди, но, увы, у него есть преступное прошлое. Инспектор вновь принялся разглаживать складки на бумажном пакете. Его слова, небрежно брошенные через стол, застали меня врасплох.

— Вы знаете, почему Энгус Грант оказался сегодня утром во Флаксби—Мид?

— Нет. Но возможно, он хотел повидать меня.

— Вы были очень близкими друзьями? Надеюсь, он не вкладывает в этот вопрос гнусный смысл? Будто у нас с Энгусом была интрижка?

— Энгус был мне как старший брат. У него из родственников только пара престарелых тетушек в Шотландии.

— А когда вы в последний раз видели мистера Гранта, не считая сегодняшнего утра?

— В субботу вечером в Чейнвинд–холле — там живут Гранди. Для меня было большой неожиданностью встретить Энгуса в этих краях, а на следующее утро он зашел в "Кельи", поговорить.

— В том числе с вами?

— Естественно, ему хотелось со мной поговорить, но сестры Трамвелл ему тоже нравились. Наверное, они напомнили ему тетушек.

— И он ничего не сказал о том, что собирается так скоро вернуться?

— Нет.

— Что вам известно о его отношениях с матерью и сыном Гранди?

— Ничего. Только то, что Энгус любил играть в карты. В тот вечер гости развлекались именно этим.

— Можете вы назвать остальных гостей?

— Там был некий мистер Уитби—Браун. Он курил сигары и ронял повсюду пепел.

Инспектор посмотрел на столбик пепла, лишь чудом державшийся на кончике его сигареты, и подтянул к себе пепельницу.

— Кто еще?

— Священник по имени Эгринон Хам. Он…

— Да? И что вам запомнилось в этом священнике?

— Самое необычное в нем то, что он интересуется убийствами. По–моему, преподобный Хам даже пишет книгу об убийствах, представляющих исторический интерес, и…

— …и вот мы получаем тело, облаченное в старинное монашеское одеяние. А в здешних краях всем известно, что в незапамятные времена на Тропе Аббатов был убит монах. Констебль Уотт с некоторой неохотой сообщил мне об этой любопытной подробности.

— Полагаю, местные жители стыдятся давней трагедии. После стольких лет это выглядит глупым, но всем чужакам сообщается, будто монах Тессаил совершил самоубийство…

— Кто еще присутствовал в среду вечером?

— Некий Фриц Вортер, немец.

— Должен ли я сделать вывод, мисс Филдс, что он вам не понравился?

Я сплела под столом руки.

— Он дурно обошелся с Примулой, то есть с младшей мисс Трамвелл…

Сцена той карточной игры вновь предстала передо мной. Я вновь сидела в изысканном бархатном кресле с энциклопедией старинных розыгрышей на коленях и наблюдала, как Примула, казавшаяся жертвой, вдруг обернулась победительницей. Если мужчина способен ненавидеть женщину, то именно таков был Фриц Вортер. Но (тут я снова поникла) для того чтобы герр Вортер мог столь изощренно отомстить Примуле — убить человека, да так, чтобы подозрение пало на нее, — он должен был знать о визите Энгуса в "Кельи". И к тому же такой план мог прийти в голову лишь настоящему безумцу. Монашеское одеяние распростертого на земле Энгуса низводило трагедию до мрачной шутки, вряд ли на такое способен человек в здравом уме. Но ведь полиция непременно проверит герра Вортера и все его передвижения. Я почувствовала небольшое облегчение.

— А что произошло между мисс Примулой Трамвелл и этим самым Фрицем Вортером?

— Они не поладили.

— Понятно. В котором часу вы сегодня утром вышли из дома и по какой причине?

Подозрительность во взгляде инспектора сгустилась.

— Около шести. Да, я это точно помню. Гарри сказал мне, сколько времени, потому что мои часы остановились. Мы встречались на развалинах. Там тихо и…

— Есть возможность укрыться от глаз пожилых родственниц вашего кавалера. Не могу вас осуждать. Вы знаете, сколько времени Гарри ждал вас?

Я уклонилась от ответа.

— Гарри всегда жалуется, что я опаздываю, но нам почти не удалось поговорить, потому что мы услышали вой Минни и бросились на ее голос. Гарри очень хорошо разбирается в животных. Он их обожает.

Каковы бы ни были иные пороки Гарри Харкнесса, в дурном обращении с животными его не упрекнешь.

— Если возможно, назовите время, когда вы с мистером Харкнессом обнаружили мистера Гранта.

— Точно не могу сказать. — Уклонившись от ответа на вопрос, как долго Гарри находился на развалинах, я оказалась в трудном положении, но мои показания все равно ничего не решали. Мод, Берти да и сам Гарри могли точно указать время. Я посмотрела инспектору прямо в глаза, надеясь, что стол не завибрирует от очередного приступа чечетки, поразившего мои ноги.

— Расскажите, пожалуйста, в каком состоянии находился мистер Грант. По словам врача, обследовавшего тело, смерть наступила не более чем за час до его прихода. Мистер Грант был жив, когда вы его обнаружили?

— Да, но жизнь в нем едва теплилась.

— Он что–то сказал?

Спертый воздух комнаты медленно обволакивал меня. Голова кружилась, пришлось опереться о стол. Решимость выяснить имя убийцы не ослабла, но я не хотела говорить ничего такого, что могло бы привести инспектора к ложным выводам. Так много зависело от того, как понимать предсмертные слова Энгуса. Гарри считал, что человек, позвонивший Энгусу, и женщина, грозившая самоубийством, — это одно и то же лицо, то есть "мнимый друг". А может, "мнимый друг" звонил по телефону, а женщина, якобы угрожавшая себя убить, даже понятия не имела, что про нее говорят. Но если так, то "мнимый друг", иначе убийца, мог быть как мужчиной, так и женщиной. Все это походило на задачку без решения вроде такой: "Если Том — дядюшка жены лучшего друга Берта, то кем был человек в поезде?"

Поезд! Энгус приехал не на машине. А в такую глушь, как Флаксби—Мид, утренние поезда из Лондона не ходят.

— Да? — подбодрил меня инспектор Луджек.

— Энгус сказал, что ему кто–то позвонил и заманил на Тропу Аббатов под предлогом, будто некая женщина хочет повеситься на одном из вязов. Энгус произнес что–то вроде "Скажи им, что мне жаль, а потом упомянул своих шотландских тетушек.

Это была правда, однако не вся. Но лучше уж я сама установлю личность убийцы, чем доверюсь полицейскому, который ни о ком из этих людей ничего не знает.

— Что–нибудь еще?

— Еще он упомянул о собаке сестер Трамвелл. Минерве, или Минни.

— А именно?

— Он лишь назвал ее имя. А вы… вы нашли орудие убийства?

Луджек покачал головой. Я представила, как Минни улепетывает со всех ног, держа в зубах нож. Но она, разумеется, потом выронила его где–то в саду или в доме. Что может быть проще: отмыть нож от крови и положить на место в ящичек для столовых приборов, чтобы потом им резали свинину или яичницу с беконом. Тесса, ты полная идиотка. Столовым ножом яичницу–то разрезать трудно, не то что совершить убийство.

— Не надо так волноваться, мисс Филдс. Наши люди уже работают. Они обыскивают участок.

Метнувшись к окну, я успела заметить крадущуюся мимо сутулую фигуру. Открытие, что вокруг шныряет полиция, меня ничуть не успокоило. Эта человеческая тень лишь подчеркивала опасность, сгущавшуюся над "Кельями.

— Мы не исключаем возможности, что нож уволокла собака. Закончив с поисками на участке, мы попросим у мисс Трамвелл разрешения осмотреть дом.

А если они откажут? Должно быть, инспектор заметил, что меня трясет, тон его чуть смягчился:

— Успокойтесь, мисс Филдс. Кроме меня и констебля Уотта, в доме находятся еще двое полицейских. А к вам у меня осталась парочка вопросов. — Он сунул в рот еще одну мятую сигарету. — Вы не видели монашеской рясы или чего–то подобного во Флаксби—Мид?

— Нет. Я на днях поднималась на чердак и рылась там в сундуках со старыми вещами. В них хранятся костюмы для карнавалов и маскарадов.

— Почему вы решили, мисс Филдс, что я имею в виду "Кельи", а не Флаксби—Мид вообще?

— Ничего такого я вовсе не решила… Ну, можно было бы… в этом доме, но это не значит… — Я сделала глубокий вдох, и тут произошла совершенно непонятная вещь: я рассердилась. Заправив волосы за уши, наклонилась вперед и дерзко выпятила подбородок. — Инспектор, может, вы перестанете запугивать меня и пускать дым в лицо? Если мне вздумается сморозить какую–то глупость, я отлично обойдусь и без посторонней помощи. Не сомневаюсь в одном, — я и сама почти верила в то, что говорила, — сестры Трамвелл слишком дорожат и гордятся этим домом и его содержимым, чтобы использовать какую–то старинную вещь в столь неблаговидных целях. Мне кажется, монашеская ряса — не что иное, как наводка на "Кельи".

— По–вашемувыходит, целью убийцы был не только Энгус Грант, но и сестры Трамвелл? И кто еще у него в черном списке? Как насчет вас, мисс Филдс?

— Меня? Но это же нелепо.

А так ли уж нелепо? Что, если убийца не желает, чтобы я рыскала по округе, выясняя свое происхождение? Мало ли детективов, где одно убийство совершается только для того, чтобы замаскировать второе? Убить Энгуса, чтобы затем избавиться от меня… Эй, милая Тесса, да у тебя никак разыгралось воображение.

— Не хочу вас пугать, мисс Филдс, но мне кажется, вам следует соблюдать осторожность. А с мальчика нельзя спускать глаз, но об этом я поговорю с его матерью.

Мод… Она сделает все, что в ее силах, чтобы защитить своего малыша.

— Вы считаете, что Берти грозит опасность, потому что он присутствовал при убийстве? — Страх нахлынул с удвоенной силой. Я успела привязаться к Берти, и если с ним что–нибудь случится…

— Пока убийца не найден, свидетели подвергаются серьезному риску, мисс Филдс, — назидательно заметил Луджек. — Никаких прогулок в одиночестве, никаких свиданий посреди ночи — с кем бы то ни было.

— Но Гарри…

— Вы помните, что сказал вам Берти на Тропе Аббатов?

— Он сказал, что убийца ударил мистера Гранта по голове толстой веткой, а затем принялся что–то искать на земле.

— И какой вы из этого сделали вывод?

— Что кто–то тщательно подготовил убийство, заранее спрятав рясу, ударил Энгуса, а затем переодел его.

У меня защипало глаза. Инспектор любезно протянул мне платок, я с подозрением покосилась на грязно–серый комок и отрицательно покачала головой.

— Знаю, вам тяжело отвечать, но если я вам не очень надоел, не могли бы вы сказать — до появления здесь на прошлой неделе вы знали кого–нибудь из обитателей Флаксби—Мид?

— У меня была короткая встреча с Шанталь, это горничная в "Кельях". Гарри несколько раз приглашал ее к себе, однажды я столкнулась с ней у него на ферме.

Отлично, Тесса, более небрежно и сказать было нельзя.

— А с сестрами Трамвелл вы были знакомы?

— Нет. Разумеется, Гарри о них упоминал. Коленка опять пустилась в пляс. Что Берти рассказал инспектору о моем появлении? И упомянул ли о том, что сегодня узнал голос Гарри? Если да, тогда молчание полицейского означает, что он играет со мной в кошки–мышки, поджидая, когда я сломаюсь.

Луджек пригладил усы.

— Насколько мне известно, с другими местными жителями вы прежде не встречались?

Я ухватилась за возможность сменить тему.

— При встрече в Чейнвинд–холле с миссис Гранди у меня возникло смутное ощущение, что я ее где–то видела, но, возможно, она мне просто кого–то напомнила.

Инспектор сделал пометку на бумажном пакете.

— Чем занимался мистер Грант?

— Он был признанным экспертом по художественным произведениям. Работал в лондонской галерее "Наследие". Среди специалистов он пользовался славой как непревзойденный мастер выявлять подделки.

— Вот как? Тоже своего рода сыщик. Спасибо, что уделили мне время, мисс Филдс. Следующим попросите, пожалуйста, мистера Харкнесса.

Я нарочито неторопливо побрела к двери, и, когда уже собиралась повернуть ручку, раздался голос Луджека:

— Да, мисс Филдс, чуть не забыл.

Ну вот! Сейчас начнет выпытывать, что за представление мы с Гарри разыграли на Тропе Аббатов несколько дней назад.

— Мистер Грант носил часы?

Не менее десяти секунд я тупо смотрела на инспектора.

— Часы? Вы хотите сказать, что при нем не нашли часов? Простите, если бы нашли, вы не стали бы спрашивать… Да, Энгус всегда носил с собой часы, карманные часы. Он питал к ним слабость. У него, наверное, было несколько десятков старинных карманных часов. — Я дотронулась до тех, что висели у меня на шее. — Это его подарок.

Мне вдруг вспомнилась странная история с пропажей моих часов.

— А какие–нибудь кольца?

— Нет. Но я понимаю, что вы имеете в виду. Странно, что часы забрали, а бумажник оставили, да и вообще… убийство выглядит слишком продуманным, чтобы сойти за простое ограбление, не так ли?

Может, убийца забрал часы в качестве приза? Так сказать, дополнительное вознаграждение? Или намеренная хитрость, чтобы навести подозрения на того, кто в прошлом был нечист на руку?

* * *

Полицейский, стоявший у подножия лестницы, сильно смахивал на тот восковой чурбан в каске, что я как–то видела в музее мадам Тюссо. Когда я проходила мимо, у него даже ресницы не дрогнули. Отменная выдержка!

Гостиная выглядела такой же, какой я ее оставила: напоминала приемную психиатра. Лишь Минни, мирно дремавшая на своей лоскутной подстилке, вносила в обстановку какой–то уют. Судя по судорожному храпу и жалобным стонам, собаку Минерву мучили кошмары. Мод издалека улыбнулась мне, но я не осмелилась встретиться с ней взглядом. Когда–нибудь нужно поговорить с ней наедине, выяснить ее отношения с сестрами Трамвелл, и особенно с Фиалкой, но сейчас я боялась всего и вся, даже добродушную Мод Крампет. Меня все сильнее беспокоили пропавшие часы Энгуса.

Бесцветным голосом я сообщила Гарри, что он следующий, и направилась к Примуле. Она казалась такой хрупкой и старой, что у меня сжалось сердце. Я тронула ее руку.

— Милочка, ты ведь не сердишься на нас из–за Гарри? — жалобно прошептала Примула. — Я поговорила с Мод, так что ты можешь не опасаться, что она или Берти проговорятся. Мальчишка, похоже, посчитал этот случай чем–то вроде игры, а ты в его представлении и вовсе героиня. Мод ни словом не обмолвится о твоей амнезии, она догадалась, что здесь какой–то розыгрыш.

— Как это удобно для нас с Гарри.

— Ну–ну, дорогая, ты не должна его осуждать, — взмолилась Примула. — Мужчинам свойственно все портить, так уж они устроены. Но ты подумай, как это мило со стороны нашего дорогого мальчика, что он захотел тебе помочь в твоих поисках. О, мы были так заинтригованы! Сразу же решили, что ты девушка что надо, но, возможно… подошли к вопросу не с того конца.

— Как это?

— Вместо того чтобы попытаться сообразить, кто из женщин Флаксби—Мид забеременел двадцать с небольшим лет назад, бросились на поиски источника всех этих неприятностей, то есть мужчины. Который стал отцом, но при этом не захотел или не смог жениться на матери малыша. На ум пришла целая бездна возможностей.

— Биологический отец никогда меня не интересовал. Он мог даже не знать, что моя мать беременна, так с какой стати он должен меня волновать?

— Но с его помощью можно найти твою мать…

— Да… вы правы.

Я покосилась на Годфри, который оживленно болтал с Мод. Вот он определенно не способен на нормальные отношения между мужчиной и женщиной! И все же от того, как сквайр порой посматривал на меня, становилось не по себе.

— Я вижу, две мои любимые дамы поглощены конфиденциальным разговором?

Над нами навис мистер Дизли. Тон его был таким же радушным, как обычно. Но нет ли в нем затаенных ноток? Достав из нагрудного кармана платок, он приложил его к покрасневшему носу. Лихорадочный румянец на щеках Примулы вторил багрянцу, которым отливал нос мистера Дизли. Почти все, за исключением Шанталь, что–то теребили, расхаживали или суетились по пустякам. Лишь цыганка сидела спокойная и невозмутимая, как Мона Лиза.

Мистер Дизли сунул платок назад в нагрудный карман, расправил его, но небрежно свисающий кончик платка красноречиво указывал — престарелый джентльмен немного не в себе. Когда же мистер Дизли заговорил, выяснилось, что и его неизменная любезность дала трещину. Он сел рядом с Примулой и потянулся к ее руке, бормоча:

— Дорогая, вы сейчас предстанете перед инспектором, и я не могу позволить…

— Прошу вас, Клайд…

Уотт, чье мрачное лицо свидетельствовало, что констебль страстно мечтает не пропустить обед, тотчас встрепенулся. Карандаш в его руке зловеще закачался.

— Я так и знал, что один из вас расколется. Когда моя жена услышит…

—- Джордж! Если ты хоть слово скажешь своей жене, мы вышвырнем ее из Союза садоводов!

Голос Гиацинты напоминал град, барабанящий по железной крыше.

— Мы с мисс Примулой Трамвелл обсуждаем вовсе не убийство. — Мистер Дизли произнес эти слова таким тоном, словно он предпочел бы заняться именно этим. — Мисс Трамвелл вне всяких подозрений, потому что в момент убийства мы с ней были вместе. Точнее, мы провели с ней вместе всю ночь. О, моя дорогая, — он вновь выхватил платок, голос его зазвучал тише, — если бы я только мог оградить вас от грязных… от непристойных домыслов… но вы слишком дороги мне, и потому я не могу допустить, чтобы на вас пало подозрение в убийстве.

Карандаш выпал из руки констебля Уотта.

— Гиацинта, — раздался надтреснутый голосок Примулы, — не смотри на меня так!

Вот как! Значит, звуки, доносившиеся прошлой ночью из комнаты Примулы… Ничего себе радиоприемник! Я припомнила, как кралась мимо ее двери, пробираясь на чердак, и меня посетила ужасная мысль. Неужели Примула подсыпала Минни какое–то снадобье, а затем спрятала собаку на чердаке? Тем самым она бы убила двух зайцев: во–первых, Минерва не гавкала бы при появлении мистера Дизли, а во–вторых, Примула могла без помех провести своего ухажера в дом, пока мы с Гиацинтой рыскали по саду в поисках собаки.

Тягостное молчание прорезал хихикающий голос Годфри:

— Ой–ой–ой! Мне кажется, сейчас произойдет еще одно убийство!

Шанталь плавно, словно морская волна, поднялась и прижала пальцы к вискам. Глаза ее были закрыты.

— Зло. Оно здесь, в этой комнате. Может, мне заглянуть в магический кристалл и сказать, что я вижу?