Сплошной обман

Глава пятая

Где–то начали бить часы, к ним присоединились еще одни, и вскоре весь дом содрогался от гула.

Я поспешила в столовую, где меня ждали старушки, и оказалась в той же комнате, где мы обедали накануне вечером. Она была значительно меньше гостиной, но из французских окон открывался все тот же чудесный вид: широкая терраса, заставленная глиняными горшками с желтофиолью и несколькими шезлонгами. Лужайка была выбрита до мягкого зеленого ежика, а клумбы располагались широким полукругом, сияя розами всевозможных расцветок: от густо–розовых до абрикосовых, бледно–желтых и золотистых. Папе бы здесь наверняка понравилось.

Милый папа! Целую секунду мне казалось, что я вижу его за маленьким круглым столом рядом с Гиацинтой и Примулой. Но если не считать почти полного отсутствия на голове шевелюры, престарелый господин, наклонившийся к Гиацинте, чтобы похлопать ее по руке с рубиново–красными ногтями, ничем не напоминал папу. И коли на то пошло, Гиацинта тоже нисколько не походила на вчерашнюю Гиацинту. На щеках у нее появились ямочки, а ресницами она хлопала так, что могла бы вызвать сквозняк. Примула, кутавшаяся в сиреневую шаль, выглядела замерзшей и, если позволительно так выразиться, слегка свернувшейся, что ли, даже окончательно скисшей. Неужели и в шестьдесят лет между сестрами возможно соперничество? Надо же, поклонники заявляются с утра пораньше! Интересно, зачем пришел этот старый хлыщ? Раздавшееся было хихиканье почти сразу же стихло. Как грустно, если в юности Гиацинта с Примулой не испытали романтического приключения. Так почему бы Гиацинте не пофлиртовать сейчас, пока не стало слишком уж поздно? Тут она что–то сказала гостю, и меня потряс ее откровенно призывный взгляд, которым она одарила старичка. У кого может быть больше причин скрыть беременность и избавиться от ребенка, чем у старой девы лет сорока с небольшим?

— А вот и ты, милочка! — Похожее на высушенный цветок лицо Примулы утратило недовольное выражение, и я поняла, какой красавицей она, вероятно, когда–то была. — Надеюсь, ты хорошо спала.

Ее маленькие ручки суетливо взлетели вверх, чтобы пригладить серебристые кудряшки. Я невольно вздохнула. Нет, Примула не может быть моей матерью. Как и ее сестра. Сама эта мысль превращала историю в пошлый французский фарс. Не для того я столько лет ждала, чтобы выяснить: мое появление на свет — не что иное, как чья–то шутка.

— Клайд, ты должен познакомиться с нашей гостьей, — томно сказала Гиацинта.

Осознав мое присутствие, престарелый господин бодро вскочил. На очках без оправы играли солнечные зайчики, отчего казалось, что глаза старичка сверкают. Он обогнул стол и бойко засеменил ко мне. В своем темно–синем костюме в тонкую полоску гость выглядел удивительно щеголевато. Его стильные итальянские туфли, казалось, игриво подмигивали мне.

— Доброе утро! — просиял он. — Хотя вы любое утро сделаете добрым! — Обернувшись к сестрам, словно приглашая присоединиться к его комплименту, он стиснул мою руку пухлыми лапками. — Юная леди, позвольте представиться — Клайд Дизли. Простите, но я испытываю несказанную радость от нашего знакомства! — — Еще один кивок сестрицам Трамвелл, седые усики так и подрагивали от удовольствия. — Вы очаровательны, просто очаровательны, дорогое мое дитя!

Гиацинта недовольно фыркнула.

— Клайд, такая энергичность не подобает мужчине, которому рукой подать до пенсии. Пусть дитя хотя бы сядет. Сейчас подадут завтрак, а девочке определенно не мешало бы потолстеть. Слишком худа, даже учитывая нынешнее повальное увлечение гладильными досками.

— Заглянуть к вам на завтрак без приглашения было поистине счастливой мыслью. Что, Страш, утро пошло не по заведенному распорядку?

Дворецкий выказывал явные признаки раздражения; надменно вздернув подбородок, он обошел всех с подносом в руках. Яйцо, которое он поставил передо мной, выглядело на редкость аппетитно. Но общая атмосфера, витавшая в столовой, была далека от безмятежности, и я отнесла это на счет взаимной антипатии между двумя мужчинами. Однако, когда Страш вышел из комнаты, мистер Дизли принялся петь дворецкому дифирамбы.

— Молодой человек превосходно справляется, не так ли? Беру все свои слова назад. Напрасно я утверждал, что вы поступили совершенно безумно, не только не сдав его полиции, но и взяв к себе! А ведь вы, дорогие мои, застали его за ограблением вашего собственного дома.

Широко улыбаясь сестрам, мистер Дизли разбил яйцо. Я удивленно наблюдала за странной компанией. Примула изящно постукивала по скорлупе.

— Нас воспитали в убеждении, что нет такого грешника, который бы не раскаялся. Кроме того, пообщавшись со Страшем, — она глянула на меня, — это, конечно, не настоящее его имя, но у него столько кличек, что, думаю, наш милый дворецкий уже и не помнит, под каким именем его крестили, — мы обнаружили у него массу достоинств.

— Определенно! — с жаром согласилась Гиацинта. — Человек, который во время работы слушает по радио концерт из Альберт—Холла и из природной щепетильности не шарит в ящиках с нижним бельем, не может быть чудовищем.

— Клайд, у вас пустая чашка, — сказала Примула. — Позвольте подлить вам чаю.

— С удовольствием.

Рука мистера Дизли нырнула под стол за упавшей салфеткой. Сидевшая с ним рядом Примула залилась стыдливым румянцем. Вернув руку на свет божий, мистер Дизли ухватил ладонь мисс Трамвелл и проворно поднес к губам. Интересно, колются ли усы, некстати подумалось мне. Часы на каминной полке серебристо звякнули. Мистер Дизли повернулся к ним.

— Вот еще один пример бесчисленных достоинств Страша. Этот молодой человек сумел починить ваши чудесные часы! Не все, конечно, отличаются точностью, — тут у нас за спиной забили еще одни часы, — но все–таки приятно сознавать, что в этих старых вещицах теплится жизнь.

Гиацинта посмотрела на меня.

— У мистера Дизли к старинным вещам не просто праздный интерес. Он хозяин здешнего антикварного магазинчика "Серебряная роза". А старинные часы — его слабость. Я права, Клайд? А также книги, монеты и…

— Все, что угодно, кроме колокольчиков в виде женщины в кринолине и медалей первой мировой войны! — Мистер Дизли наградил меня еще одной сияющей улыбкой.

Гиацинта встала.

— Наш добрый друг Дизли время от времени консультирует… по поводу страхования некоторых предметов, доставшихся нам в наследство. Так что, моя дорогая, с твоего позволения мы на несколько минут покинем тебя и удалимся в библиотеку для небольшого делового разговора.

— Разумеется, — ответила я.

Примула поспешно вскочила, а мистер Дизли пригладил редкий пушок на голове. В его жесте мне почудилась нарочитость. Он словно хотел дать понять, что смущен. Но даже если так оно и было на самом деле, мистер Дизли быстро пришел в себя. Склонив голову и выпятив животик, он торжественно исчез за открытой балконной дверью, но через минуту вернулся, держа в руке распустившуюся розу почти сиреневого оттенка.

Заикаясь, он пропел фальцетом:

— Ро–зы кра–асные, фи–алки си–ние, а–а–апч–хи… — От его оглушительного чиха тарелки на столе весело подпрыгнули.

Примула шагнула к мистеру Дизли и сердито вырвала у него розу.

— Что за глупости, Клайд, вы же прекрасно знаете о своей сенной лихорадке! Я специально убрала цветы со стола, как только вы вошли! Смотрите, дождетесь сердечного приступа. Мы знали человека, который дочихался до смерти. Правда, Ги?

Вытирая слезы, катящиеся по пухлым щечкам, мистер Дизли рассыпался в извинениях.

— Надо было выразить восхищение более простым способом. — Подняв очки на лоб, он посмотрел на меня поверх носового платка. — А знаете, я ведь так и не имел удовольствия услышать ваше имя.

Серьги Гиацинты на мгновение замерли, она пронзила мистера Дизли жгучим взглядом и едко поинтересовалась:

— С какой стати дитя станет представляться мелкому воришке, который таскает розы из нашего сада?!

Меня захлестнуло чувство куда более сильное, чем все, что я испытала с той минуты, как очутилась в "Кельях". Благодарность. Милые сестры Трамвелл не посвятили этого господина в тайну моего появления! А в следующую секунду я услышала слова, от которых героиня любовного романа непременно рухнула бы замертво:

— У вас что, память отшибло, Клайд? Не заставляйте нас думать, что старость всерьез предъявляет свои права. — Спина Гиацинты была такой же прямой, как стена позади нее. — Мы с Прим совершенно точно говорили вам, что нашу очаровательную гостью зовут Тессой.