СССР: вернуться в детство 6

16. КОНФЛИКТЫ И ДОГОВОРНЯКИ

РАССЛАБИЛИСЬ

17 октября 1987, суббота

ИВВАИУ — «Шаманка»

Вова

И мы пошагали. Особых достопримечательностей я им показать не мог, за отсутствием оных на маршруте. Да, мы просто шли, купили мороженое, глазели на девчонок, по случаю теплыни снова вырядившихся в коротенькие юбки и тоненькие колготочки.

— Смотрите, пацаны: сейчас будет плотина. Слева залив, то, что называют «Иркутское море», а справа, вон там, где вода пенится — это как раз сброс с ГЭС, можно прикинуть, насколько разница по высоте большая и какая раньше, до постройки электростанции, была река.

— Офигеть, сколько земли затопили, — Маяк упёр руки в боки. — А это чё там за корабль?

— Это ледокол «Ангара».

— Чё — прям настоящий ледокол?

— Вполне. Он раньше по Байкалу ходил. Щас, вишь, не работает, — откровенно говоря, ледокол имел бледный и весьма ржавый вид, — но я слышал, что скоро из него сделают музей.

— Я бы в машинное отделение заглянул!

И тут к нам подвалили. Толпа — не толпа, но человек восемь. Вида гоповатого, из разряда ребяток, которые в смутное время начнут считать, что арестантский уклад — это круто. Я уже и забыл, что такие бывают. Н-да, расслабился.

— Опа! Какие красивые! — сходу выступил центральный персонаж. Судя по физиономии, из школы его уже выперли (может, в фазанку, а может — в дворники), а до армии годик не хватило. Но борзота наличествовала в изобилии! — А чё, в ИВАТУ теперь шкетов набирают?

И плевок сквозь зубы, как же без этого.

Батон смерил компашку презрительным взглядом сверху вниз:

— Слышь, ИВВАИУ, это раз! Второе: делаю вам шикарное предложение, цените! — а не хило он умеет в слова, оказывается! И даже бурятский говор пропал.

— Ну-ка послушаем! — главный гопник слегка пригнулся, сразу напомнив мне сцену из кино «Джентльмены удачи», где Леонов в камере первый раз уголовного бугра изображал. — Это какое же такое предложение?

— Свалить отсюда со свистом. Это пока я добрый, — Батон толкнул Назима локтём, чтоб соображать быстрее начал. А то нас тут, похоже, бить собираются, а это дитя гор всё в мечтательном состоянии речку рассматривает.

Компашка начала растягиваться вокруг нас полукольцом. По-хорошему сваливать им явно было неинтересно. Их было больше, они были у «себя на районе» — а тут мы, такие, вроде бы, для битья удобные. Да ещё в красивой новой военной упаковке, это же вдвойне приятнее.

Вот, с-сахар-р-р, где моя КГБ-шная охрана, когда она реально нужна? Не то чтоб я сильно боялся, но вот сегодня драки хотелось избежать, чё-то я не в настроении был. Шёл бы мимо какой-нибудь милиционер… Фиг вам, называется! Сколько раз из десяти вам попадалась милиция, когда она срочно нужна? Один, в лучшем случае.

Но это всё лирика. Потому что Батон явно настроился повеселиться. С таким, знаете, растянутым акцентом: «вИселиц-ца!»

Необходимые непроизносимые речи были высказаны очень быстро. Тем более, в плане предъявления к нам претензий у гопоты был полный флеш: бурят, чурка, очкарик, мелкий шкет и Маяк — каланча худая. Да в форме, ишь ты! В офицерьё попёрли!

Наши тоже за словом в карман не полезли. Пара изысканных намёков на интеллект и тонкие манеры — и понеслась!

Подрались мы от души. Маяк даже кого-то в воду скинул. Ну и я, естественно, в стороне не остался. Когда, фигурально выражаясь, пыль рассеялась, на ногах остались только наши. Враг повержен, зашибись! Вот теперь, по закону подлости, на объездной дороге Солнечного показался милицейский бобик.

— Ах ты ж, с*ка, где вы раньше были! — с досадой пробормотал Маяк, подбирая фуражку.

Пригребут нас, как пить дать. Пока разберутся. О! Тралик идёт с Лисихинской горы!

— Троллейбус, остановка там, бегом! — я сорвался в нужном направлении, отчаянно рассчитывая на сообразительность товарищей.

— Зима, булками шевели, бля! — о, Батон не дремлет — супер!

Мы мчались к остановке, отряхиваясь на бегу. Водитель заметил нас и потихоньку тронулся вперёд, не закрывая двери. Мы ввалились в салон, по очереди выкрикивая:

— Спасибо! Спасибо! — сразу протолкались на заднюю площадку. Видавшая виды «вологодка» вырулила на плотину и начала разгоняться, подрагивая на неровностях асфальта.

— О! Этих менты грузят! — заржал в кулак Батон.

Хорошо, на задней площадке форточек нет, а то с него станется, ещё бы выкрикнул что-нибудь злорадное. И так, наверное, по училищам сигнал дадут. Но мы тут ни при чём — правильно? Да нас там ваще не было!

— Если чё, мы на двадцатке доехали до вокзала, а там маленько прошли и на тройку пересели, ясно? — многозначительно прошипел я.

— Конечно, ты чё!

Конспирация — наше всё.

Что было менее приятно, расписные мы после драки остались — мама не горюй. То, что все в пыли, это ещё полбеды, но у половины парадка была порвана. А это косяк.

Выгрузились в Юбилейном на «Лесничестве», пыль с друг друга постарадлись обколотить.

— Всё равно хреново, — резюмировал Левитан.

— Ничё, главное — патруль не встретить! — Батон был неистребимо бодр, вот что значит — подраться человек хотел!

— А далеко нам? — Зима уныло пытался поправить оторванный рукав.

— Рядом, считай!

Отсюда до «Шаманки» нашими лосиными ногами рукой подать.

Ольга (со всеми нашими похождениями они ещё и раньше с учёбы приехали), увидев нас, сказала только:

— Твою ма-а-ать… А бойлер у нас один.

Нет, хорошо, парни в прошлый раз свои вещички у нас оставили — смысл её туда-сюда таскать, в располаге всё равно по гражданке ходить не полагается. Так что сменная одежда чистая в наличии. А мыться как? Баню можно, но придётся два часа ждать…

— Так, — Ольга положила телефонную трубку, — ты, Вовка, иди к Сергеичу. А Бато с Назимом — к тёте Вале, они у себя, и бойлер у них нагретый. Полотенца чистые на полке в ванной возьмите! И форму свою тащите сюда, чинить будем.

Из шкафов на свет на свет были извлечены две швейные машинки, и пока женское население принялось споро латать нашу парадку, мы расползлись помыться.

Пошёл я мыться. По легенде для всех тащмайор с женой — это теперь мои дядя с тётей троюродные. Типа, дальняя родня, но всё-таки. Люда его на кухне хлопотала, только крикнула: проходи, мол, Вова.

Ополоснулся, выхожу — за столом Сергеич с «дедушкой» Петровым сидят, смотрят укоризненно. Прям чувствую — «на вид» собрались ставить. А лучшая защита у нас что? Правильно!

— Недоработочка, — говорю, — товарищи. Это что же выходит? Когда не надо, ваша охрана хвостом таскается, вздохнуть лишний раз нельзя, а когда надо — тишь да гладь.

— Так ты ж не предупредил, что пешком пойдёте!

— А надо, значит, в письменной форме? Не в трёх экземплярах, случайно? В следующий раз просто возиться долго не будем, а сразу вырубать наглухо. Пусть даже с тяжкими телесными.

— Володь, даже детей?

— Сергеич, ты не нагнетай! Ты этих детей видел? Это ж урки готовые. Знаешь, такой растянутый блатной жаргончик, типа «курсачи — это будущие оферы, а оферы простых солдат на смерть посылают, а сами по штабам ныкаются…»

Петров аж крякнул:

— Это явная недоработка…

— Вот только не надо сейчас про ведущую роль партии! «…Чему нас учит семья и школа?» — и прочее, а? Я прекрасно понимаю, что выгляжу ребёнком. Но воспитать прекрасно сам кого хошь могу.

Мужики переглянулись.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Да ничего я уже не предлагаю. Буду жить, как живётся. Может, что-то полезное для родины сделаю. Не просто же так второй шанс нам с Олькой выпал. «Если бы молодость знала…»

— «Если бы старость могла», о-хо-хо… — вздохнул генерал. — Иди уж, усилим бдительность.

— Про камеры не забудьте! Камеры нам страсть как нужны. Иначе накроется весь проект огромным медным тазом.

— По камерам работаем. Согласуем. Будут.

Пошагал я домой, а там уже Олька в окно поглядывает, ждёт меня.

— Смотри, — говорит, — какую мне Сергеич бандуру припёр!

А в комнате комп стоит — натурально, бандура! Нескладный, мышь огромная, клава странноватая…

— И чё он может?

— Почти ничего, кроме показывания времени, работы калькулятором и дурацкой игры в сапёра.

— Но тексты воспринимает?

— Конечно! Я же только из-за этого его и хотела. Очень примитивный редактор, но лучше, чем печатная машинка. И клавиши насколько мягче, я уж отвыкла. А ещё принтер к нему купить — целое мероприятие. Нет! Квест в стиле «пойди туда, не знаю куда». Я уже Сергеича озадачила, чтоб пошёл и нашёл, пусть ищет.

— Ну, нормально. А пацаны где?

— Да вон! На костровой зоне сидят. По случаю тепла принимают солнечные ванны.

Я выглянул в окно на площадку. За полуоблетевшими кустами просматривалось, что кто-то уже повис на турнике — в трикошках, но с голым торсом. Вот, не хватило вам упражнений!

— А ты чё тут?

Олька фыркнула:

— Я им там без надобности. Усталые бойцы отдыхать изволят. Там Катя с Таней, чай, костерок. Сидят, сало с хлебом жарят. Если б только не фингал под глазом Батона и разбухший нос Назима, вообще б полнейшая идиллия была.

— Странный у нас обед сегодня.

— Да это не обед! Так… Для разгона. Сейчас борщик дойдёт, котлеты с пюрешкой. Только обедать уж тут будем, не хочу я с тарелками таскаться. Кстати! Ты видел, как нам ливнёвку переделали?

— А-а, это стандартная фигня. Чтобы можно было в случае нападения на объект как окоп использовать.

— А я-то думаю, чё они такие глубокие! И вообще, я так поняла, «Ньютон» переделывать будут.

— Ну, это как раз ожидаемо…

ПОДКЛЮЧИТЬ ВСЕХ, КОГО ВОЗМОЖНО

19 октября 1987, понедельник

ИВВАИУ

Вова

Пока озабоченные мною госорганы искали видеокамеру подходящего размера, наша экспериментальная авиамодельная группа начала эксперименты с запуском первого планера. Немедленно встал вопрос с оператором. Взлететь мог каждый, сделать пару кругов на радиоуправлении — тоже без особых проблем. А вот посадить хрупкую «птичку» оказалось куда сложнее.

— Это, конечно, здорово, что планер у нас простой конструкции, — мрачно озвучил общую печаль Степашка, собирая очередные обломки, — но каждый раз заново переклеивать — чёт перебор.

А меня тревожила другая мысль. Что будет, когда вертолётные беспилотники делать начнём? Управлять ими ещё сложнее. А нам требуется, чтоб летело не абы как, а чётко: куда надо, на необходимой высоте и с заданной скоростью.

— А давай РЭОшников на тему управления, а СДков двигателем озадачим? — после очередного часа бесплодного размышления выдал Должок.

— Вот ты молодца, — критически осмыслил предложение Маяк. — Приходит, значит, такой шкет в располагу и заявляет: «Дяденьки мне тут надо!..» Круче будет, только если ты к пятому курсу в общагу завалишься.

— А чё я-то?

— А кто предложил?

— Да погодите вы! — перебил я. — Сходить я и сам могу. И старшаки — уже, практически готовые спецы, родят нужное в десятки раз быстрее нас. Чем бы только зацепить их?

— Может, тупо водки? — с сомнением предложил Третьяк.

— Не-не-не, с водярой идея лажовая! — сразу подорвался Лёха. — Не вздумайте!

— Да понятно, что лажовая, — отмахнулся я. — Если встрянем, всю эту идею с беспилотниками вообще закроют. А мне надо. Вот прям сильно надо. Чё делать, блин?

— Мелкий, а если мясо? — озарённым голосом выдал Батон. — Водки они сами раздобудут.

— Какое мясо?

— Не тупи, у тебя же этот, как его, загородный участок. Козы там всякие, свиньи…

— И кролики. И чего?

— Мелкий! Тормоз сними! — круглое лицо Батона засияло от осознания своей гениальности, как восходящее светило. — Если ты придешь к курсачам и попросишь помощи, а взамен им мяса предложишь в виде премии, да они тебе такое сочинят, и сделают, в космос улететь можно будет!

— А это идея!

Студенты во все времена вечно голодные. А студенты-армейцы — особенно, при нашей-то физической нагрузке.

Батон был страшно доволен собой:

— Пользуйся, пока я жив!

Тем же вечером, не откладывая в долгий ящик, я пошёл делать техническую дипломатию. И в РЭО, и в СД, и к АОшникам. Не могу сказать, что идея о помощи малолетним студентам была воспринята с чрезмерным энтузиазмом, но когда я заикнулся, что премиальное вознаграждение последует в съедобно-товарном виде, и не просто абы чем, а мясом… интерес к проблематике малой авиации мгновенно возрос на пару порядков.

Надо сказать, что хотя супнаборы в магазинах стали лежать свободно и без талонов, а норма на человека по талонам увеличилась в два раза, для большинства граждан мясной вопрос звучало совсем не так как для нас, избалованных разнообразием своего подворья. Более-менее спокойно можно было купить «молочную» или «русскую» колбасу, мясо с изрядной долей косточек — не супнабор, но без особенного выбора. За «докторской» колбасой или сосисками нужно было уже побегать и постоять в очереди. А что касается карбонада, буженины или копчёной грудинки, то они (и прочие подобные продукты) были атрибутами, скорее, праздничного застолья. Даже копчёная курица или шашлык оставались почти экзотическим лакомством.

Так что на следующий день на кружок заявилось аж несколько заинтересованных делегаций. Полкана нашего, ко всеобщей радости, не было (зная, что мы расколотили очередной планер, он сказал, что будет работать у себя, а вы пару резервных моделей соберите).

Серьёзные молодые парни посмотрели на наши мучения, ознакомились со списком поставленных целей (слегка прифигели от масштабов), а в конце недоверчиво уточнили:

— И чё, прям мяса можешь принести?

— Основной забой ближе к морозам будет, — честно сказал я. — Но есть сало солёное, с чесночком. Курочек подкоптить могу, это круглый год. Скоро крольчатина пойдёт, тоже коптим. Вы, главное, мужики, помогите нам проблемы решить, а за мной не заржавеет.

А перед отбоем меня вызвали на поговорить. У двери в казарму подпирали стену два курсанта. Четвертый курс, аж старшие сержанты.

— Ты, Петров? Из первого взвода, второго отделения?

— Ну, я. Проблемы какие-то?

— Пошли до курилки, разговор есть.

— Пошли… — бояться мне особо было нечего, явных косяков за собой не чувствовал, да и чего им мне предъявить-то? Я ж типа дитё ещё, на их-то фоне. Да и товарищ Берия, бдительность которого обещали усилить, где-то рядом должен недреманным оком за мной присматривать, хотя это не точно.

Вышли. Они сели на лавочку, и тот, который покрупнее, начал:

— Вот смотри, Петров, вы со второго отделения пойдёте на АВ, так?

— Вроде, так.

— Не вроде, а точно тебе говорю. Внутри вашей роты ещё может кого-то как-то перетасуют, но маловероятно. В штабе ваши дела чётко по полочкам стоят: Первое отделение — РЭО, второе — АВ и так далее. Наши вы, стопудово.

— Примем как доказанный факт, — вставил второй.

— Допустим, — согласился я. — Но я всё ещё не слышу сути вопроса.

— А суть в том, — по-отечески наставительно посмотрел на меня первый, — что бегает один такой учащийся Петров, будущий АВшник, и ищет помощи у всех — внимание! — кроме будущего родного факультета. Непорядочно.

— Да и мясо опять же мимо нас пролетает, — добавил второй. — Или пробегает, что тоже прискорбно.

У меня отлегло от сердца. Тьфу ты, напустили туману-то! Хотя предьява конкретная. Надо отвечать, однако.

— А ведь у нашего кружка есть серьёзный повод, товарищи курсанты, избегать общения с вами.

— Почему это? — не понял сержант. — Поясни!

— И поясню. Кто как не родные АВшники две недели без передыху чморили нас, своих юных братьев, доказывая бесперспективность наших, не побоюсь этого слова, потуг?

— Так это ж потому что…

— Что? Велосипеда у вас не было? А теперь вы сразу добреть начнёте?

Второй сержант заржал, закрутил головой:

— С*ка, вот ты болтун! Красава! — он протянул мне руку, и я, не будь дурак, её пожал. Мне надо, чтобы эти парни помогли мне работающую модель сделать. И даже не одну. Так что особо изображать обиженную принцессу было не в моих интересах.

— Забились. Завтра на фак зайди, тему перетрём, — сказал первый. — И чертежи прихвати, покумекаем. Попробуем улучшить характеристики.

— Хорошо.

И сержанты важно удалились. Вообще разговор оставил какое-то двоякое ощущение. Вроде нормально, а всё-равно кажется что-то упустил.

Осталось, как говорил мой первый тесть, «внятно сформулировать техническое задание». А с этим у меня были явные проблемы. По прошлой жизни я знал только общие направления, никакой конкретики. Да и какую конкретику можно из видосов получить? Только внешний вид.

Но на факультет пошёл.