СССР: вернуться в детство 6

17. ПЛАНЫ, ПЛАНЫ…

АВШНИКИ

21 октября 1987, среда

ИВВАИУ

Вова

На факультете собрались комоды и замки аж с трех последних курсов. В комнате сразу стало тесно, вот же всё-таки лоси. Снова пришлось перед ними выступать. Я постарался обойтись максимально сжатым вариантом, зафиналив:

— Понимаете, мне это всё очень сложно объяснить, однако основная идея в следующем: требуются маленькие самолётики или вертолётики с многовинтовой схемой. Чтобы обеспечить доставку боеприпасов предельно адресно. В окопы, открытые люки боевых машин и танков.

— Неужели сразу танков?

Ты глянь, как мы умеем в тонкую иронию!

— Согласно статистике, боевые машины (и танки в том числе) до девяносто пяти процентов времени находятся в небоевом положении. У танка вообще срок жизни на поле боя пятнадцать минут. Слишком высокая концентрация огневых сил на конкретной единице. Но лучше, чтоб он вообще до поля боя не доехал. Да даже гусеницу ему сбить, мотор повредить, всё — задача выполнена. Конкретно этот танк на поле боя не вышел.

— С этой стороны посмотреть — идея хорошая. А чем тебе современные ракеты не угодили?

— Стоимостью. Очень дорого! Маленький самолетик, которым управляет солдат в окопе, прямо на передовой стоит копейки. А реактивный самолёт? С учётом конского запаса авиационного керосина, управляемый специально обученным летчиком, плюс чудовищно дорогая ракета — и всё это для поражения танка? Нет, конечно, маленький самолётик танк гарантированно, — я выделил последнее слово, — уничтожить не может. Но может в принципе! Стоит танк на позиции, экипаж люк открыл — тупо по разгильдяйству, или просто свежего воздуха хапнуть, а им прямо в люк — граната, добро пожаловать! Эфки* хватит. И танку хана, и, что важнее, экипаж… того, тоже хана.

*Имеется в виду

ручная оборонительная

граната Ф-1.

— Как ты планируешь обеспечишь подобную точность доставки?

О! Уже настоящий интерес, словечки специальные вылезли.

— Идея проста как всё военное. Малые скорости, сверхблизкое расстояние контакта и телеуправление. Сейчас ищем камеры. Говорят, «Кодак» и «Сони» выпустили уже цифровые камеры с нормальным разрешением. И что главное — очень малого веса…

— Ты откуда всё это знаешь?

— Так готовился. Информацию собирал. У меня эта идея с детства сидит.

— Ну, по чесноку, ты из него, детства, ещё не совсем вышел.

— Да я, можно сказать, в него и не заходил.

— Молодец, за словом в карман не лезешь. Ладно, убедил, будем совместно думать. Идеи прямо к тебе? — белобрысый комод помялся: — Кстати, а вот говорят мясо…

— Какое?

— Что какое? Не понял…

— Какое мясо?

— Какое мясо? Ты чего? Обычное… какое бывает мясо?

Что-то мне этот разговор Карцева и Ильченко стал стремительно напоминать. Ну, сыграем, чо?

— Говорите конкретней.

— Куда уж конкретней! По казармам и общагам ходят настойчивые слухи, что за помощь в реализации этих ваших самолётиков светит приятная мясная премия.

— Не слухи. Правильно говорят. Какое конкретно мясо вас интересует?

Сержант, кажется, обиделся.

— Мясное мясо! Ты идиота-то не включай! Вон как складно задвигал только что.

— Да я ещё не так задвинуть могу. Тут ведь по существу вопрос важен. У нас, к примеру, бывает свинина, козлятина, крольчатина. Но пока, если прямо вот сразу — сало солёное или копчёная курица, — в животе у кого-то громко заурчало. Я этот факт проигнорировал и добавил: — Ещё цесарок могу притаранить. Но их варить лучше. Оно плотное такое мясо, как дичина.

— Бляха муха, я и не слыхал про таких никогда.

— Ну вот. А то: «мясное мясо»! Говорите конкретнее, как завещал нам классик.

— Слушай, ты всегда такой прошаренный?

— Стараемся соответствовать.

— С-с-ука.

— А эту реплику мы отмётем, как неконструктивную.

— Да жрать теперь охота, пипец…

Ржали все. Ну, главное, что не обиделись.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О СРОКАХ

22 октября 1987, четверг

«Шаманка»

Оля

Сергей Сергеич, фактически, ждал моего возвращения с учёбы у нашей калитки.

— Хотите поговорить?

— Да, есть некоторые вопросы.

— Ну, пойдёмте чай пить.

Вопросы оказались не очень приятные. Финансово-экономические.

— Ольга Александровна, вы говорили, что в восемьдесят шестом или в восемьдесят седьмом году случился сильнейший кризис фондового рынка.

— Да, верно.

— На этом основании были сделаны некоторые расчёты. Но теперь всё чаще поднимаются голоса в пользу того, что вы ошиблись. Что экономика США переживала быстрый рост четыре года подряд, и лишь в этом году он снизился, однако о кризисе не говорит ничего. Некоторые экономисты утверждают, что Соединённым Штатам удалось избежать даже сколько-нибудь значительного спада, и экономика США снова стоит на пороге бума. Фондовые рынки растут быстрыми темпами, и индекс Доу Джонса за последние два года вырос вдвое.

— Сергей Сергеич, а вы понимаете вот эти слова, которые мне только что сказали?

— В общем и целом.

— А я тогда — вообще контурами. Я не финансист, вы же в курсе, и некоторые вещи могу повторять чисто как попугай. Единственное, что я помню из популярных видео на эту тему: ничего не предвещало. Вообще. Всё было зашибись, люди гребли денежки своими лопатками для денежек, пока в одно прекрасное утро всё не рухнуло со страшной скоростью. Вот этот ваш индекс Доу Джонса — я, кстати, понятия не имею, что это такое — рухнул в чёрный понедельник так, как никогда до этого. Потом он переплюнул, было дело. Но в тот момент он совершил рекорд.

— И, всё-таки, вы утверждаете, что это был восемьдесят седьмой?

— Я так помню. А вдруг восемьдесят восьмой? Между прочим, то, что мы здесь, тоже может сыграть. Мы с Вовой — как два камешка, брошенные в воду. Круги идут. Мы вроде мелкие, а кто это мироздание поймёт…

— Нда… — согласился Сергей Сергеич. — То есть, более точно?..

— Увы.

— Остаётся только ждать.

И надеяться, что америкосов в этот раз не пронесёт, о, Господи…

ЯЗВА Я

23 октября 1987, пятница

Комбинат дополнительной ступени

Оля

Если вы помните, не все в моей группе ЛИ-1 (и даже в подгруппе «литераторов») отнеслись ко мне с восторгом. То есть вся эта писательская слава — она была как бы отдельно, а я — мелкая и нахальная карабатулька — отдельно.

Вот, возьмём этих двух вредин: Юльку Матятову и Ленку Ивановскую. Юлька — вся из себя, нос перманентно кверху. А вторая простоватая, не знаю — как она конкурс проскочила? Может, стих сочинила про Ленина и в журнале «Пионер» напечаталась? В общем, эти две составляли нам с Катькой оппозицию и не упускали ни одного шанса кого-нибудь из нас подкусить. Катька злилась, а я реагировала весьма пофигистически. Да просто лень мне размениваться на школьные склоки, понимаете? Я, как говорится, давно и всё себе доказала.

Но иногда на меня находит. Всегда внезапно.

В этот раз мы пришли на математику — всей большой исторически-литературной группой. Переживать минуты тягости и морального унижения. Группа-то у нас — не просто «не математики». Она наоборот. Как бы сказать, обратно-математический концентрат.

Толку от наших усилий было чрезвычайно мало, и иногда я думала: уж не мучали бы нас. Но, видимо, совсем без математического образования советским гуманитариям никак нельзя. Поэтому страдали все, включая математичку.

Самые ответственные всё-таки из последних сил выписывали формулы и доказательства. А вот некоторые, не будем тыкать пальцем (Юлька с Ленкой), вообще обсуждали какого-то Славика, который должен был позвонить, но, скотина, не позвонил. Почему-то эти две девицы уверились, что раз они прошли конкурс, то теперь их из школы дополнительной ступени не выгонят, и трепались на математике неистово и самозабвенно.

Математичка выходила из себя и на прошлом уроке пересадила их ближе к себе, чтобы лучше контролировать. Решение получилось не сказать чтоб блестящим, потому что оказалась эта парочка прямо передо мной и Катькой. Теперь они изо всех сил изображали высокомерное пренебрежение. Можно было бы игнорировать тупые подростковые заходы, если бы не их натужное шептание.

Я вообще не люблю, когда преподавателей не уважают, а когда вот так — внаглую отвернутся и сидят шипят… Так бы и треснула! Только я хотела громко высказать своё «фи», как математичка, из последних сил (в третий раз) добивающаяся от историка Вити доказательства очередной теоремы, воздела очи горе:

— Что за группа! Бесполезно! Бесполезно вам что-то объяснять! — она трагически потрясла в воздухе огромной метровой линейкой для доски. — Но если эти, — она ткнула в парней, — хоть совесть имеют, то эти две кумушки: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля!» Мне иногда интересно, они хоть знают, сколько будет дважды два? А, Юленька?

Но Юленька не слышала. Она как раз рассказывала, как Славик…

Математичка пришла в мгновенную ярость, подскочила, да ка-а-ак даст своим дрыном по парте! Юлька подорвалась с места и вытянулась колом.

— Матятова! Что я тебя спрашиваю⁈ Я уже вас перед самым своим столом посадила, а вы всё болтаете! Отвечай! Сколько⁈

Я слегка пнула в Юлькин стул и подсказала:

— Семь!

— Семь! — испуганно выкрикнула Юлька.

Как над ней ржали…

На перемене она обернулась ко мне, пылая гневом:

— Ты чё, коза…

— Слышь, ты, вша в томатном соусе, три копейки баночка! — слету залепила в ответ я. — Ты если тупая, хоть прикидывайся! В зимнюю сессию зачёт не сдашь — вылетишь из дополнительной ступени со свистом! Так что давай, хоть кулинарией усердно занимайся. Пойдёшь куда-нибудь младшим помощником повара, макароны на дуршлаг отбрасывать!

— Врёшь ты! — испугалась Ленка.

— Не веришь мне — сходи, директрису спроси. Пе́редоросли, блин.

— Передорослихи! — захохотала Катька.

— Передорослицы! — заржал беспардонный Серёга Шубин.

Не знаю, кто там что думает про трепетное отношение мальчиков к девочкам, в смешанных коллективах парни одноклассниц обсмеивают — только в путь!

— Ты ещё… — багровея, зашипела на Серёгу Юлька, но тут на пороге кабинета нарисовалась классная:

— Матятова и Ивановская — к директору! Живей, живей, я жду!

— Чё, прям сразу исключат? — вытаращила на меня глаза Катька.

— Да вряд ли. Так вообще никто не делает, Кать, ты чего? Это же целая процедура: педсовет провести или там комиссию, решение оформить, приказ. Сейчас их на ковёр к начальству вызвали — постращают, предупреждение какое-нибудь выкатят. Но при таком отношении к учёбе — вероятность далеко не нулевая, что к новому году они вылетят.

— Офигеть… — мы покидали в сумки учебники-тетрадки и пошли в столовку. — Слушай, а ты нам не можешь на той неделе игру на пару дней дать?

— «Войнушку»-то?

Поразмыслив, мы не стали называть нашу новую настолку «Великой Отечественной». Во-первых, никто не хотел быть за фашистов (что логично), а во-вторых, при наличии нескольких играющих сторон картина становилась странной и на Вторую Мировую вообще никак не похожей. Поэтому пока приняли рабочее название «Войнушка». Временное.

— Ага, — Катька уныло помахивала портфелем. — К нам с Хабаровска тётя приезжает с двумя сыновьями. Они на год помладше нас.

— А-а, у них каникулы ещё!

— Ага, — Катька вздохнула. Нам, как почти что студентам, осенних и весенних каникул не полагалось. — Ромка хотел игру показать, а то они такого и не видели никогда.

— Да приходите к нам! Места навалом, дайте родителям хоть вечер от вас отдохнуть.

— А можно?

— Я тебя умоляю, у нас такие толпы собираются. Двумя пацанами больше — двумя меньше. Лишь бы нормальные были, без выпендрёсов. Игру тоже могу дать. Под твою ответственность.

— Само собой!

На счёт этой игры у меня тоже были особенные мысли. И с этими мыслями я снова потащилась к Сергей Сергеичу. Хотела сперва Вовку дождаться, а потом думаю: у него там и так забот выше крыши с основным проектом, чтоб ещё играми заморачиваться. К тому же в выходные неудобно по двое на секретные разговоры отлучаться — всё-таки гости у нас. Так что поволоклась я одна (было бы далеко идти: через дорогу да наискосок).

— Здрассьте, — говорю. — А я к вам с идейкой.

— С таблеточкой эспумизана? — пошутил Сергеич.

— Я так понимаю, супруги вашей дома нет? — при ней он себе шуточек «из будущего» не позволяет.

— В город по делам поехала.

— Это я удачно зашла! Можно говорить без конспирации.

— Про обвал фондового рынка что-нибудь вспомнили?

— Не-е-ет. Но тоже, возможно, полезное. Мысль у меня есть, как нашей великой и необъятной Родине лишнюю копеечку на внешнем рынке заработать. Я, правда, не уверена, что западная заграница на это клюнет, особенно если у них всё-таки кризис разразится.

— А если нет?

— Если нет, мы сильно обрадуемся, потому что это будет означать хорошую покупательную способность. Но лучше уж мы будем рассчитывать на то, что прогнозы нам не врут.

— В чём, в таком случае, наша выгода?

— Да в том, что социалистический лагерь, как мы помним, должен пережить лютые годы легче! А, значит, вполне может покупать. Да и запад сколько-то возьмёт. В любой кризис есть те, кому повезло.

— Да что покупать-то?

— Игры же!

— Спортивные? — не понял Сергеич.

— Да не-е-ет! Вот скажите мне, дорогой тащмайор: какие вы знаете настольные игры для взрослых? Сразу откидываем шашки, шахматы, нарды, домино и лото. М?

— Карты. Покер, дурак и прочие.

— Офигеть! Здесь мы видим чёткий водораздел: игры преимущественно интеллектуальные и игры преимущественно азартные. Хотя тот и другой компонент всё равно везде присутствует, только в разной процентности. Ну и где-то посередине болтается лото, не требующее особого интеллекта и меня лично не особо захватывающее. Долгое оно, скучное, однообразное. А нам нужен азарт в смеси с интеллектом. Движуха, понимаете? И чтоб цепляло. Собственно, на чём строится индустрия развлечений.

— Что-то такое в ваших воспоминаниях о будущем было.

— Было. Игры станут явлением жутко массовым — особенно когда компьютерная база достигнет необходимого уровня. Но и настольные игры будут весьма распространены. Миллионами будут продаваться — я не шучу. Почему мы сидим? Давайте станем лидерами этой индустрии. Запатентовать образцы согласно международному праву, как положено — и продавать! Меня устроит микроскопический процент с продаж. Например, один. Взамен я буду генерировать вам игры. По мотивам игр из будущего. Вот, например, — я достала коробку с «Войнушкой», — пацаны играют с удовольствием. Да и девчонки тоже. И тут не только власть случая — кубик или порядок карт. Тут думать надо, стратегию выстраивать.

Сергей Сергеич покрутил в руках коробку.

— Честно скажу, я сомневаюсь, что нам удастся продавить выделения денежных средств на проект такого масштаба, пока предыдущие прогнозы не оправдаются… С учётом гигантских трат, вложенных в реконструкцию Спитакского и прилегающих районов…

Прогноз о страшном землетрясении восемьдесят восьмого был больной темой. Нам верили и не верили. И что-то, вроде бы, предпринимали. И судя по словам дедов-генералов, даже весьма серьёзное. Но нашлись товарищи (которые нам не товарищи), настаивающие на нашем шарлатанстве. Одна у нас с Вовкой осталась неоспоримая козырная карта: мы от этих мероприятий не получали ровным счётом ничего. Абсолютно никакой выгоды. Ноль. Поэтому, может, нашлись и те, кто поверил.

— Ладно, к этой теме вернёмся позже. А на игру всё же посмотри́те.

Сергей Сергеич перебрал несколько карточек, почитал правила.

— Да не очень она и сложная.

— Правильно! Для детей лет с десяти. Или даже раньше, если считают нормально. Оставить вам опробовать? Или даже лучше! Давайте соберём наших «активных пенсионеров», я с вами разок сыграю, а то будете долго в правилах разбираться.

Из тех, кто прямо сразу смог явиться, были дед Али и генерал Петров.

— Ну что, сообразим на четверых? Правила просты, как сибирский валенок…

Короче, сыграли мы с дедами четыре раза подряд. Даже чай пить не стали! Я между делом закинула им мысль о том, что по-хорошему, Вовкиному ротному из ИВВАИУ надо бы хоть в минимальных чертах допуск обеспечить, а то ведь охраняет мужик кота в мешке. Вроде, взяли к сведению.

После четвёртого захода я начала карточки собирать.

— Ладно, товарищи, раз уж вы вошли в такой азарт, я вам эту игру в понедельник обратно принесу, играйте своим пенсионерским коллективом. Вдруг у вас какие-то интересные мысли появятся об усложнении или ещё чего. Мы тогда дополнение сделаем для продвинутого уровня. А пока забираю, завтра мальчишки приедут, пусть тоже мозги тренируют. Всем доброй ночи, спать пора, уснул бычок, и так далее…