СССР: вернуться в детство 6

22. СВОИМ ЧЕРЕДОМ

ЗВЁЗДЫ

Февраль 1988

«Шаманка» и прочее

Оля

Итак, десятого февраля, как было принято говорить, «на прилавки магазинов поступила новинка». Наша игра. И параллельно (не знаю, кто и как это решал, но дело пошло) отснятые нами ролики прокрутили по местному телевидению.

Ну что. Всё сбылось на сто процентов, как я и предсказывала.

Во-первых, за игрой стояли очереди, почти как за первыми джинсами, меня аж досада брала. Ну почему у нас соотечественники такие внушаемые? А потом я задала себе вопрос: «А где не так?» — и по зрелом размышлении успокоилась. Везде так, не только наши.

Во-вторых, всех участников рекламных роликов немедленно начали везде узнавать. В первый день показа даже бабушка, мелькнувшая в одном из кадров, к вечеру уже от телефона не отходила — и кто только где наш номер взял? Позвонили старые соседи, бывшие сослуживцы, шапочные знакомые и даже те, про кого мы и думать забыли. К половине десятого баба Рая в сердцах отключила телефон, заявив, что все ей надоели, простите, до усрачки.

— Вот! А представляешь, как певцы живут, артисты всякие?

— Ужасть!

Мы сидели в кухне и наконец-то спокойно пили чай.

— Ты, главное, завтра не забудь телефон обратно включить, вдруг мама звонить будет или ещё кто из своих.

— А если завтра также будет?

— А если завтра также будет, — специально громко сказала я, — придётся телефониста найьти, который под видом секретаря будет ненужные звонки отсекать!

Надеюсь, человечек в картине меня услышал.

Вовкины «дальнобойщики» в один момент сделались известными персонами в училище.

Но больше всего зазвездили девчонки: Ирка, Наташка, Таня и прилепившаяся к нашей компании Катюха. Ни дать, ни взять — королевишны! Особенно мелкие. Так они старательно задирали носы, что пришлось пригрозить:

— Будете так сильно выкаблучиваться — в следующий раз не возьмём вас сниматься!

— А чё — ещё следующий раз будет? — сразу взяла стойку Ирка.

— Конечно! А ты как думала, на одной игре всё кончится, что ли?

Смех и грех с ними…

Выходу игры я была страшно рада. Нет, на крайний случай для вьетнамцев у меня был и рисованный экземпляр — совсем резервный, но полиграфический всё-таки лучше. Потому что через несколько дней нас ждал ещё один новый год.

ПРАЗДНИК ТЕТ

Вьетнамский новый год

Вьетнамский же культурный центр

Оля

Праздник Тет, если кто не знал или забыл — вьетнамский новый год. Именно вьетнамский, и от китайского он может отстоять на несколько дней, а иногда — и на целый месяц! Шли мы в этот раз большой и разношёрстной делегацией, слегка разбавленной редактором Восточно-Сибирского книжного издательства.

Вьетнамский культурный центр был очень живописно и ярко украшен и внутри, и снаружи — красными фонариками и красными же коммунистическими флагами со звездой.

В целом всё произошло как в прошлый визит: торжественная часть, концерт, праздничное застолье. Нашей особенной миссией в этот раз было вручить в момент дарения нам экземпляров вьетнамских изданий встречный подарок — очень полезную настольную игру, а потом в перерыве исхитриться представить серьёзному товарищу-переводчику нашего редактора, который несколько деревянно, но всё же выдавил из себя предложение о возможных поставках некоторого количества игр во Вьетнам.

ТОВАРИЩ ПЕРЕВОДЧИК

24 февраля 1988

Вьетнамский культурный центр

Оля

Итак, на замечательном вьетнамском празднике мы выдвинули группе заинтересованных товарищей наше предложение. Юго-восточные товарищи, кажется, не очень поняли, в чём суть, и тогда я, в очередной раз внезапно обнаглев, сказала:

— А давайте проведём на эту тему рабочую встречу? Я могла бы подъехать, и даже с двумя ассистентами. Если с вашей стороны будет два-три человека, мы сможем провести, так скажем, семинар-практикум.

А что? Если скромно в стороне стоять — так и простоим! Дело само себя не сделает.

Не знаю, возможно, вьетнамцам неудобно было отказываться, и рабочая встреча была назначена на двадцать четвёртое февраля. Дата мне понравилась. К этому времени мы уже Олега Петровича с семьёй домой проводим, не придётся мне разрываться между общественным долгом и гостеприим… ническим? В общем, вы поняли.

В указанный день мы с дядей Валей поехали во вьетнамский культурный центр, прихватив в качестве ассистентов Таню и Ирку, ради такого дела пожертвовавших собой и прогулявших школу.

— Девочки, я сильно на вас надеюсь, — очень серьёзно инструктировала их я, пока ехали. — Иностранцы должны увидеть, что это интересно, понимаете? Увлекательно. Вам же нравится?

— Ага… — сказала Ирка и вытаращила глаза.

— А ты так не пучься. Знаешь, как по-вьетнамски «я хочу какать»?

— Как?

— И-ира, — как могла, передала произношение я.

— Чё ты врёшь-то?

— Не вру. Поэтому Ирой не представляйся. Скажи, что тебя зовут Ирина. Или Ирочка. Ируся. Иначе они вместо того, чтоб играть, ржать будут полчаса.

Ирка слегка надулась.

— Я надеюсь, «Таня» не звучит по-вьетнамски как ругательство? — уточнила серьёзная наша Таня.

— Не знаю, если честно. Я и насчёт «Оли»-то не уверена. Вообще, у них язык сильно отличается от европейских. Там же как-то на музыкальность завязано, полутона и прочее. Мало кто из наших может.

— В общем, девочки, — решил помочь дядя Валя, — не таращитесь там как мышка, которая какает, а играйте.

— Вот именно! В конце концов, чего стесняться, вы же уже в рекламной короткометражке снимались! — Таня с Иркой приосанились. — Вот и ведите себя естественно.

— Можно сказать, проводи́те время в своё удовольствие, — добавил веса дядя Валя, сворачивая на нужную улицу. — Нам очень надо, чтобы они захотели наши игры купить. Дружба народов и Родине польза — правильно Оля?

— Конечно! Мы же у них бальзам «Звёздочка» для здоровья покупаем?

Некоторые, между прочим, настолько были уверены в пользе этого бальзама, что просто нюхали баночку, даже не вскрывая. Смех смехом, но иначе интернет не породил бы столько мемов на эту тему. Хотя порой натурально требовался комплект из двух пассатижей, чтобы добраться до содержимого баночки. Зато как помогало!

Я кивнула сама себе:

— Тоже, наверное, кто-то приезжал его пользу показывать. А у нас рекламными агентами будете вы. Чтоб иностранцам захотелось иметь у себя такие игры — для ума и сердца!

Пусть это будет микроскопический элемент свободного рынка в планово-договорных советско-вьетнамских отношениях. Может быть, в этой советской песочнице наши предприятия немножко научатся во внешнюю торговлю? А Вьетнам, между прочим, даром что по площади маленький. Население в нём за шестьдесят миллионов перевалило (это я в новый год прочитала на стенде для гостей, который в холле культурного центра стоял). Так что сотню тысяч экземпляров вьетнамский рынок проглотил бы и не заметил. А полсотни — тем более. А уж если попрёт…

В фойе нас встретили две невысокие, очень тоненькие девушки в строгих костюмах, слегка смахивающих на военные. Цвета и оттенки все сдержанные, выражения лиц — ответственные. И знакомый товарищ переводчик. Этот переводчик у них, по-моему, вообще типа нашего кагэбэшника, контролирует, так сказать, текущие процессы.

Улыбнулись все трое приветливо, как это умеют делать именно в Юго-Восточной Азии. Пригласили нас в небольшой зальчик, который я бы для себя определила как «кабинет для совещаний», с двумя столами — побольше и поменьше.

— Где нам удобнее будет разместиться? — спросил переводчик.

Мы осмотрелись.

— В принципе, подойдут оба, лишь бы всем удобно было дотягиваться. Давайте за маленьким попробуем?

И пошла игра. Первый раунд в таком случае — он всегда как бы пояснительный, комом. Но потом дело развернулось! И девчонки мои перестали тушеваться. Вплоть до того, что под конец встречи Таня внезапно выдала:

— Товарищ Нгуен, вы не могли бы дать мне несколько уроков? Я сейчас получаю профессию переводчика, и меня очень заинтересовало изучение вьетнамского языка, но у нас в Иркутске нет ни одного специалиста, у которого можно было бы учиться.

Это заявление вызвало оживление и обсуждение во вьетнамских рядах.

— Ваша просьба очень неожиданная, — слегка поклонившись сказал в конце концов переводчик Нгуен, — но мы очень рады, что наша культура вызывает у вас живой интерес. Это одна из целей, для которых создавался центр Вьетнама. Мы обязательно организуем для вас обучающий курс. Нам понадобится некоторое время для согласования, и мы вам позвоним. Оставьте свой телефон, пожалуйста.

Вот так! Внезапно, да? Ну не всё же мне всех удивлять.

Но самое главное — настольная игра вьетнамским товарищам понравилась. Дальше, я так понимаю, они должны были представить её кому-то рангом повыше, и, скорее всего, написать развёрнутый отчёт. И мо-о-о-ожет быть дело начнёт приобретать черты торговой сделки и сдвинется с неопределённой точки. Мы немножко выдохнули, чтобы не слишком нервничать в ожидании, и сосредоточились на «внутреннем потребителе». В конце концов, сколько раз я читала, что у людей на книжках лежали деньги, которые они не могли придумать, куда девать. Вот! Культурный, приятный, интеллектуальный досуг! Нам бы каких-нибудь ещё программистов в команду подобрать, мы бы и в компьютерных играх смогли сильно выступить. В не столь отдалённом светлом будущем. Дам же семьдесят процентов успеха — правильная идея. А идей у нас, сами понимаете, целый вагон.

НЕТОВАРИЩИ

Нужно сказать пару слов о разразившемся в Западном мире кризисе, который почему-то и не думал утихать. Я искренне надеялась, что, может быть, в этот раз наши оказались умнее и смогли качнуть там, где надо. Так или иначе, после первого обрушения линия фондового графика* не выправилась и даже не перешла в плато, а продолжала падать, пусть на этот раз медленно, но тем не менее!

*Это, граждане,

не официальный термин,

а то, что лично я,

как чайник

и абсолютный ноль

во всяких фондовых

и биржевых играх,

вижу на картинке.

Меня радовало, что в кои-то веки кто-то умный не стал проявлять излишнюю добрость, а решил пнуть как следует капиталистическую гидру, чтоб ей икалось.

И тут — да кто бы сомневался — нервные на фоне всеобщей задницы американские полисмены совершили трагическую ошибку, застрелив при попытке ограбления магазина сразу двух чёрных подростков. То есть это потом выяснилось, что парни по паспорту несовершеннолетние, а с виду-то здоровые оба были, мама не горюй. И оружием угрожали продавщице (мексиканке, кстати). Только оружие оказалось игрушечное. Но полицейские-то этого не знали. Вломились на нерве и обоих положили наглухо.

Вот тогда и вылез знаменитый лозунг: «Black Lives Matter!» США всколыхнуло так, что все прежние разговоры об изжитом расизме и торжестве демократии поползли по швам.

Меня всегда, кстати, удивляло, почему махровому расизму они противопоставляют тоже расизм — но… обратно направленный, что ли? Почему не «чёрные жизни тоже важны» — а именно просто чёрные? Получается, теперь белые вообще не важны, что ли? Для нас, воспитанных в СССР на идее «все люди — братья!» и то, и другое звучало чудовищной дикостью. Прямо каменный век какой-то.

Развернувшиеся в Лос-Анджелесе беспорядки скоро приобрели такой масштаб, что местный губернатор подписал указ о введении в городе чрезвычайного положения и размещении в нем подразделений Национальной гвардии.

Мы с Вовой по старой привычке размышляли: есть ли в Калифорнии шпили? По всему выходило, что есть, потому что у чёрных банд, захвативших центр города, оказалось достаточно оружия, чтобы противостоять нацгвардии. Напуганные ситуацией звёзды, боясь погромов своих домов и усадеб, начали высказываться в поддержку БЛМ. К тому же, как успел обмолвиться клан Клинтон, это было политкорректно и за демократию. Следствием стала цепная реакция чёрных выступлений, прокатившаяся по всей стране. Дело начало приобретать характер гражданской войны. Это, между прочим, показывали даже в советских новостях и в газетах печатали — со сдержанными комментариями о гримасах капитализма. Наши никого особо не хвалили. Да и кого хвалить? Там такая каша была, все хороши.

Кого не показывали (но мы всё равно узнали от Сергей Сергеича), так это американских граждан, в СССР считающихся психически ненормальными. И, между прочим, не только в СССР, но и во всём социалистическом блоке стран, а согласно официальным документам Всемирной Организации Здравоохранения — в большинстве стран мира тоже.

Но по порядку.

Только, как говорится, американский обыватель осознал, что чёрные могут быть важнее белых, как один из членов верхней палаты американского парламента (уже хорошее начало) выступил с шокирующим заявлением, что негры — вовсе не самая ущемляемая группа американского общества. И он это точно знает, потому что сам всю жизнь мучился от чувства униженности (кто бы мог подумать) и собственной неполноценности. Потому что он — честный и преданный делу демократии гражданин — с самых юных лет был вынужден скрывать… Ну вы поняли, да? Геем он был, бедный несчастный страдалец.

Но не успело смолкнуть шокированное эхо первой реакции на этот камин-аут, как со стороны команды чёрных расистов немедленно раздались вопли, что чёрные п*доры важнее белых, и они ещё страдательнее, потому что чёрные.

Противоборствующие блоки немедленно разделились внутри себя на ещё более противоборствующие, и битву вот этих, простите, педерастов по советскому телевидению не показывали. Потому что это уж как-то совсем слишком.

Зато показали, как эти возмущённые граждане поскорей на всякий случай сожгли Капитолий и закидали презервативами с разноцветной краской статую Джорджа Вашингтона.

Паноптикум, в общем.

Тем временем в Мексике тоже стало плохо, и мексиканские наркокартели, как обычно, решили, что лучший способ — отправить лишних едоков через северную границу. К тому же отправленные могут попутно унести на себе, например, несколько килограмм мексиканского кокса. Или мексиканского мета. Или какой-нибудь ещё отличной мексиканской продукции. И ещё лучше — они могут сразу начать её продавать. А если нет — хотя бы устроиться за гроши работать в гостиницу, принадлежащую всё тому же картелю. Копейка к копейке! Всё-таки кризис на дворе, пренебрегать ничем нельзя.

Толпу беженцев, штурмующих забор из колючей проволоки, тоже показывали в новостях. Очень впечатляюще выглядело, даже для нас с Вовой. Испуганно-розовощёкий Рейган выступил по этому поводу и со страху наговорил такого, что демократы бодро организовали для него начало процедуры импичмента, взамен предложив полностью открыть южную границу — почему-то это, по их мнению, должно было сработать на устранение конфликтной ситуации. В ответ на это Техас, по своей излюбленной привычке, объявил, что никакие внешние законы ему не указ, и он будет охранять собственные границы собственной армией. И в очередной раз начал проводить референдум за отделение Техаса от США. Мы с Вовой наблюдали с интересом и держали кулаки, чтоб в этот раз у техасцев получилось раньше, чем в предыдущий.

Что меня лично коварно радовало: то ли под влиянием кризиса, то ли в силу сложившейся привычки во всём по-обезьяньи подражать Америке, в странах коллективного Запада (или, как их называл Вова, коллективной Задницы) начало потихоньку разгоняться нечто похожее. Внезапно оказалось, что цветные очень важны (видимо, негров в европах было мало, и помимо них подошли представители бывших и нынешних колоний всяких цветов и оттенков). А ещё там начали яростно выступать феминистки. И ладно бы они хотели, как в СССР, быть не только матерями, но и директорами заводов (как в известном как раз недавно вышедшем советском фильме про слёзы, где упорная, красивая и умная героиня всего добивалась собственным трудом) — так ведь нет! Эти неправильные феминистки хотели быть максимально страшными и неопрятными, иметь право орать и лаять в общественных местах, и чтоб их за это уважали. С таким трэшем Советскому Союзу было совсем не по пути.