Старуха 5

Глава 14

Лазарь Моисеевич, прекрасно понимая, что его двухклассного образования не хватает для руководства каким бы то ни было делом, к решению любых поставленных перед ним партией задач подходил абсолютно одинаково: он подбирал людей, которые в принципе эту задачу могли решить, наделял их нужными для работы полномочиями, а затем просто контролировал то, как идет работа. Ну а чтобы иметь возможность именно контролировать, а не просто орать на подчиненных, он в процессе этого «руководства» старался вникнуть во все ее тонкости, без стеснения выспрашивая о них специалистов – и в результате знал о любой возглавляемой им работе пожалуй даже больше, чем эти самые специалисты. Поверхностно знал, все же на глубокое вникание в процессы у него и времени не было, да и желания. И, самое главное, не было необходимости, но он почти всегда представлял, что в принципе сделать можно, а что нельзя. Ну а как что-то сделать из списка возможного – это уже как раз специалисты и решали.

Возглавив НКПС, Лазарь Моисеевич точно таким же образом «изучил» текущее состояние дел, рассмотрел – на многочисленных совещаниях с железнодорожниками – перспективы развития, затем обдумал (советуясь уже с иными специалистами) методы и сроки этого самого развития с учетов потребностей страны, составил собственные (в основном «железнодорожные») планы. Формально в НКПС входил и речной флот, но здесь товарищ Коганович тоже сильно постарался и «спихнул» все суденышки в отдельный наркомат, оставив за собой лишь портовую структуру, так что главным его делом были «рельсы» – зато про рельсы он знал практически всё.

«По верхам» знал, но этого было достаточно, чтобы быстро (и, главное, достоверно) оценивать возможности перевозок, и – когда жареный петух все же больно клюнул – оказалось, что в наркомате уже были подготовлены планы по перевозкам уже совершенно «сверхплановым». Очень неплохо подготовлены эти планы были, с четким пониманием того, что «выше головы не прыгнуть» и, в связи с этим, с заранее продуманными вариантами исключения из списка перевозимого всего того, без чего страна могла бы обойтись. Поэтому уже на второй день войны НКПС перестал принимать к перевозке мебель, прочие «бытовые товары» – высвободив тем самым буквально в течение одних суток свыше десяти тысяч товарных вагонов, которые теперь везли грузы военного назначения. Очень много таких грузов, и очень много людей.

С людьми было теперь особенно напряженно – просто потому, что людей возить куда как сложнее, чем бездушные грузы: люди ведь в дороге не переставали есть, пить, гадить, наконец. И в дальней дороге им нужно было еще и спать – а избытка спальных вагонов у Лазаря Моисеевича точно не было. Но специалисты НКПС и такую проблему предвидели, и к ее решению подготовились, так что огромные массы людей теперь перемещались по стране в обычных товарных вагонах, по которым расставили заранее сколоченные нары. Комфорт в этих вагонах был, конечно, весьма относительным – но на войне было особо не до комфорта, особенно если речь шла о перевозке войск, так что когда товарищ Каганович говорил, что НКПС может любую дивизию перевезти на пару тысяч километров за двое суток, он точно знал о чем говорил…

Основное направление перевозки грузов теперь стало с востока на запад, а вот с людьми картина выглядела иначе: хотя к фронтам везли сотни тысяч бойцов, в обратном направлении нужно было перевезти уже миллионы эвакуированных и совершенно гражданских товарищей. С детьми, с кошками и собаками, с разным барахлом: все же высаживать где-то далеко от родных домов людей сирых и убогих было не совсем правильно. Из прифронтовых районов, правда, людей в основном и перевозили практически без багажа – хорошо, если они успевали с собой захватить хотя бы пару смен белья и какую-то одежду с обувью. Но тем больше работы было железнодорожникам, ведь этих людей, потерявших все свое имущество, мало было в пути хотя бы накормить и напоить, нужно было еще в места их эвакуации как-то подвезти хотя бы минимум мебели (те же кровати, например), различные вещи, в быту остро необходимые – а затем чаще всего нужно было и стройматериалами обеспечить быстро (и вынуждено) растущие города и поселки, чтобы люди нормальную крышу над головой получили. И не только крышу – и вся эта огромная гора забот свалилась на плечи наркома.

И каждый вечер (точнее, каждую уже позднюю ночь) Лазарь Моисеевич, ложась спать, мысленно благодарил Первого зампреда ГКО, сделавшую почти все эти задачи выполнимыми. Заранее сделавшую…

Когда Габриэль Аршакович получил это «приглашение в гости», первым делом он просто испугался. То есть не то, чтобы испугался, но прилично так взволновался: поговаривали, что эта молодая женщина с непонравившимися ей писателями расправлялась довольно жестко и крайне быстро. То есть… такие писатели просто «исчезали» из советской культуры, о них просто все мгновенно забывали, и после этого лучшее, на что они могли надеяться – это на устройство на работу счетоводом в какой-нибудь провинциальной конторе, поскольку их даже корректорами в районную газету не брали. Но, подумав, он решил, что ради такого дела человека уж точно в гости не приглашают, ну а то, что в «приглашении» было указано «явиться в одиннадцать часов, опоздание или раннее прибытие крайне не приветствуются» – так война, не до сантиментов…

Подумав, он надел свой лучший костюм (единственный, если не считать ставших в последнее время очень популярными костюмы из «чертовой кожи») и пришел к указанному в приглашении дому все же заранее, считая, что просто подождать на улице будет невпример лучше, чем опоздать. Но когда он уселся на скамейке возле небольшой песочницы во дворе, к нему подошел ранее сидящий на лавочке у подъезда соседнего дома немолодой мужчина, а еще двое таких же неторопливо стали приближаться к нему с двух сторон, да и метущий двор дворник как-то недобро на него поглядывал. Подошедший мужчина поинтересовался:

– Вы, товарищ, с какой целью тут на лавочке отдыхаете?

Ситуация Габриэлю Аршаковичу не понравилась, но он решил, что уж в присутствии дворника грабить его точно не будут, и довольно равнодушным тоном ответил:

– Я не отдыхаю, а просто жду. Меня в гости пригласили… на одиннадцать, но сказали, что раньше приходить не стоит, вот я и решил время визита соблюсти…

– А документ у вас какой-нибудь есть?

Тут до гостя дошло, что у таких людей и охрана должна быть соответствующая, так что – хотя подошедший мужчина был совершенно гражданским и сам никаких документов не показал (и даже не представился) – Габриэль Аршакович просто достал удостоверение корреспондента «Известий» и показал его мужчине. Тот внимательно его прочитал, глянул на фотографию, потом на журналиста…

– Ну тогда ждите, ваш левый подъезд будет. Вам о времени напомнить минуты за три?

– Спасибо, у меня есть часы…

Когда ровно в одиннадцать Габриэль Аршакович подошел к указанной двери, звонить ему не пришлось: дверь открылась и молодая девушка пригласила его войти. И проводила его в большую, почему-то обитую какими-то «зубчатыми» светло-серыми панелями комнату. Скорее даже в зал, в котором стоял небольшой рояль и какая-то электрическая аппаратура, а сидящая на диване женщина приветливо указала на стоящее рядом с диваном кресло:

– Присаживайтесь, разговор будет не самым коротким. Как вы, наверное, знаете, у нас началась война, и мне в ней кое-что очень не нравится.

– Война никому не нравится, – машинально прокомментировал этот пассаж гость.

– Да, но мне она не нравится и по совсем иным причинам. Мне не нравится то, что так называемый международный пролетариат эту войну очень даже поддерживает. В связи с этим… – товарищ Синицкая с некоторым трудом встала с дивана, подошла к стоящему у стены отличному стереопроигрывателю, на котором уже лежала пластинка (причем, как заметил гость, пластинка была без этикетки), – послушайте вот это.

Габриэль Аршакович с некоторым удивлением услышал хорошо ему знакомую «Песню о партии»: ее чуть ли не каждый день по радио передавали. Но на пластинке была только музыка, да и исполнение было… не совсем привычным.

– А теперь я изложу ваше новое задание, – и Габриэль Аршакович, его выслушав, буквально потом холодным покрылся, но не от испуга, а все же от волнения. – Вот это – Вера Андреевна взяла лежащий на рояле лист бумаги – примерный шаблон того, что я от вас жду, причем жду в течение недели. Сделаете раньше – отлично, захотите что-то обсудить – приходите в гости, вас я в любое время приму.

– Там, во дворе…

– Они вас уже видели и больше тревожить не станут. А относительно задания… лучше сделать побольше, лишнее мы просто выкинем… вы сами выкинете.

– А… а можно где-то такую же пластинку получить?

– Такую же нельзя, берите эту. У вас проигрыватель какой дома?

– Ну уж не такой, как у вас, обычный.

– Это плохо… тогда идите сразу домой, вам через час привезут такой же: мне просто пластинку жалко, она лишь в единственном экземпляре изготовлена. Но это… не обращайте внимания, нужно будет, так мне еще сделают. Как думаете, до конца месяца успеете?

– Я постараюсь, но обещать не стану, все же…

– Понимаю, от вдохновения зависит. Подгонять вас не стану, работайте спокойно.

– А можно нескромный вопрос? Почему вы меня пригласили?

– Объяснить капризы беременной женщины даже она сама не в состоянии. Все, идите. Но если я вдруг вам нужна буду, то в любое время…

– Спасибо, я понял. До свидания.

Выйдя из дома, он пару минут просто стоял, буквально придавленный свалившейся на него ответственностью. А затем глубоко вздохнул и не спеша пошел домой. То есть сначала не спеша, а затем, вспомнив о том, что скоро ему доставят проигрыватель, резко шаги ускорил. А двое сидящих на лавочке у соседнего дома мужчин обменялись взглядами и один из них заметил:

– И этого озадачила. Что-то долгохонько он очухивался.

– Она такие задания дает, что ты бы до вечера тут стоял с опухшей головой, – ухмыльнувшись, ответил второй.

– И хорошо, что не нам эти задания… Хотя товарищ Поленова тоже не сахар… кстати, ты не знаешь, когда она вернется?

– Говорят, ей полковника присвоили, она теперь всё управление принимает – а это дело не быстрое.

– Управление? Дарье Михайловне?

– Ну да, Сергеев-то сейчас на Украине борьбу с бандитами возглавляет… так, а это что за гражданин к нам в гости зашел?

Густав V был хорошим королем, даже очень хорошим – для Швеции. Например, хотя большевиков он буквально ненавидел, приносящие пользу стране отношения с ними старался поддерживать хорошие – и, хотя послицу Сталина (товарищ Афанасьев ему как-то сказал, с чем это слово ассоциируется у русских, и иначе он ее даже мысленно не называл) терпел с трудом, благодаря другим русским это было делать нетрудно. И благодаря уже некоторым шведам, а особенно – Густафссонам, через которых уже проходило три четверти очень выгодной для Швеции торговли. Всей торговли, не только с Советами – но основой этой торговли были как раз русские контракты.

Поэтому когда товарищ Афанасьев предложил шведскому правительству и связь телефонную с Москвой выстроить самую современную, король это предложение поддержал. Поначалу узел связи располагался только в русском торговом представительстве, но в начале года началась прокладка специального кабеля и в резиденцию правительства, и в резиденцию самого короля. Но работа эта была не самой простой, все же для прокладки кабеля приходилось и улицы Стокгольма перекапывать, так что для прямых разговоров с Москвой (причин для которых с каждым днем становилось все больше) члены правительства, а чаще лично Густав, «заходили в гости» к Егору Дементьевичу. Причем именно король чаще всего этим занимался просто потому, что русский торгпред считался приятелем короля, и его визиты в торгпредство как бы не связывались с «политикой» – по крайней мере «официально».

Но двадцать третьего мая король посетил торгпредство уже по официальной причине, по переданной ему просьбе советского правительства – а спустя час после разговора с Москвой он пригласил к себе уже посла британского:

– Добрый день, я очень рад, что вы так быстро откликнулись на мое приглашение. К сожалению, иных причин для радости я найти не могу: Советское правительство попросило меня передать вам, что в свете нынешних событий оно очень просит Британию в кратчайшие сроки вывести все британские войска из Норвегии.

– А почему они сами это не сделали через посольство в Москве?

– Я могу лишь предполагать, но мне кажется, что русские это проделали, поскольку просьба эта… не совсем официальная. Командующая Северным военным округом Советов сейчас приступила к планированию обеспечения безопасности северных границ, а под безопасностью русские подразумевают отсутствие значимых воинских подразделений любых иностранных государств на своих границах, кроме, естественно, армий самих сопредельных государств. А просьбу они решили передать через Швецию лишь потому, что в планируемой операции они, скорее всего, задействуют и временно расположенные в Швеции русские воинские части – а Швеция, как вы сами прекрасно понимаете, ни в коей мере не заинтересована в войне на своих границах.

– Так выгоните из Швеции русских!

– Мне кажется, что Британия несколько непоследовательна в своих желаниях. Сначала мы по просьбе Британии приняли у себя выведенные из Норвегии русские армии, а теперь… Нам не составит большого труда отменить свое приглашение, но, боюсь, русские в таком случае просто вернутся туда, откуда они ранее ушли. А если вы тоже выведете свои войска из Норвегии, то и русские со спокойной душой покинут Швецию… Прошу отметить, что шведское правительство ни на чем не настаивает, я просто по просьбе… по их просьбе передаю вам это сообщение – а уж что вы решите, нас, по большому счету, не касается. Еще раз спасибо за то, что вы сразу откликнулись на мое приглашение…

– Ты что творишь?! – возмущенно кричал на Веру Лаврентий Павлович, специально для этой цели зашедший к соседке. – Кто тебе вообще дал право предъявлять ультиматумы англичанам?!

– Во-первых, присаживайтесь, – Вера указала Лаврентию Павловичу рукой на кресло, – А во-вторых, незачем так орать, я и в первый раз прекрасно слышала. К тому же я никаких ультиматумов никому не предъявляла. Просто попросила Густава попросить англичан убраться из Норвегии. Нам лишние бойцы на фронте лишними уж точно не покажутся, а пока британцы сидят в Норвегии, только и приходится от них всяких пакостей ждать… и держать в Северном округе четырнадцать дивизий.

– Ну попросила… – постепенно успокаиваясь, больше из-за совершенно равнодушного отношения к его крикам Веры, нежели от осознания бесполезности такой формы общения, ответил Берия. – А ты что, на самом деле думаешь, что британцы твоей просьбе последуют?

– Скорее всего нет, точнее может и последуют, но очень не сразу. То есть может быть и последуют когда-то, но утверждать этого я точно не стану.

– Так какого же… рожна?!

– Исполнила пожелание Вячеслава Михайловича. А то скучно мне, сижу дома, ничего не делаю – а если помочь человеку можно и из дома не выходя…

– Так, это какое такое пожелание Молотова?

– А он на каком-то совещании обмолвился, что союзников у нас маловато, а враги, напротив, консолидируются. И консолидируются они потому, что разногласий у них меньше, чем общих интересов. А я вот поговорила пять минут с Густавом – и опа!

– Что «опа»?

– Есть пять минут?

– Изыщем…

– Так вот. В Англии народу живет, между прочим, почти пятьдесят два миллиона человеко-рыл. А в Швеции – всего шесть с половиной миллионов, даже чуть меньше.

– И что?

– И при всем при этом шведы уже обошли Британию по выплавке высокосортной стали, а общее производство ее составляет уже больше трети от британского. И шведская машиностроительная продукция заметно теснит британскую, по крайней мере в Европе. Ну с Европой-то ладно, там сейчас не до торговли особо, но шведы теперь начали теснить Британию даже в британских колониях. К тому же в Англии промышленное производство падает, а в Швеции растет как на дрожжах – и теперь Густав, прикрываясь нами, выкатывает требования англичанам. С точки зрения англичан – это недопустимое хамство…

– А Густав, дурак такой, повелся?

– Он всего лишь воспользовался случаем. На Швецию много кто зуб точит, но от Гитлера мы его как бы прикрыли, а теперь англичане решили Швецию под себя подмять – и Густав это знает. Собственно, поэтому он наши войска и не спешит выгонять – но если англичане из Норвегии уберутся, ему будет много спокойнее.

– Но ты сама говоришь, что не уберутся.

– Но в любом случае Швеция с Англией теперь поссорились, серьезно так. И у нас на одного союзника, причем, будем откровенны, союзника практически вынужденного, будет больше. А вишенкой на торте будет то, что теперь англичане и с американцами поссорятся.

– А это почему?

– У Рузвельта тоже цуцванг: он изо всех сил пыжится как-то поднять уровень жизни в стране, а практически вся бытовая техника туда идет из Швеции. Я уже про прокладки женские с пеленками одноразовыми не говорю, и про стиральный порошок упоминать не буду, но суть в том, что Рузвельт всегда будет принимать сторону Швеции. В том числе и потому, что Швеция в любом случае американцам в промышленности не конкурент, а вот уконтрапупить промышленность Британии американцам было бы крайне выгодно. И вот так, копеечка к копеечке, но свой политический рублик мы уже срубили…

– По-моему, ты просто чушь несешь.

– Возможно. Но знаю одно: если англичане через Швецию попробуют на нас напасть, то Густав тут же встанет на нашу сторону. Помощи от него, конечно, будет минимум, но все же.

– А это-то ты с чего решила?

– Он сам сказал. Потому что шведам вообще неважно, кто с кем будет воевать в Норвегии, но при любом варианте у них полностью пропадает возможность экспортировать железную руду. Ни нам по рельсам, ни кому бы то ни было еще морем…

– Теперь вроде бы понятно, но все это вилами по воде…

– Это верно. Но шведы понимают, что любая война в тех краях невыгодна им, невыгодна нам. Даже фашистам немецким невыгодна, а выгодна она будет лишь англичанам. Но англичане понимают, что шведы это понимают, и что это понимают немцы – и сейчас судорожно прикидывают, с кем им еще придется воевать, если они полезут к шведам или к нам. И выводы – чисто умозрительные – выглядят для них более чем грустно: по всему выходит, что воевать им в любом случае придется и с Гитлером, при полном отсутствии поддержки из-за океана…

– Это ты так думаешь.

– Да. Но не я одна – и пока все будут упорно думать, на границе с Норвегией у нас будет все относительно спокойно. А чтобы им думалось… подольше, я Густаву пообещала сотню бомбардировщиков СБ отдать.

– А что у нас война идет, ты забыла?

– Не СБ-М, а старых СБ, но шведам и их хватит, чтобы полностью перекрыть все норвежские порты кроме разве что Алезунда, но рыбацкий порт вообще никому не нужен. И тогда английские войска в Норвегии просто сдохнут с голоду… а самолеты эти мы все равно собирались выкидывать. А вы же сами говорили, что даже немцы СБ-М от СБ не отличают… так что нам нужно, чтобы они своим ходом только до авиабаз в Швеции долетели, и пусть там стоят, британцев пугают одним лишь фактом своего наличия…

Вере всей этой авантюре как раз Вячеслав Михайлович и научил, и даже все политические расклады ей объяснил. А проводить всё по «внутренним каналам» он это не стал, зная, что встретит резкое сопротивление и, скорее всего, абсолютное непонимание со стороны как раз Сталина и Берии с Тихоновым. Потому что всё это авантюрой и было, причем базировавшейся на зыбком фундаменте веры в то, что в Британии все же откровенных идиотов во власти не так уж и много. Но больше – на надежде, что британский гонор не позволит им вступить в многосторонние (и равноправные) переговоры с «мелкими странами, возомнившими о себе слишком много»: ведь случись такие, все спорные вопросы можно было бы решить за пару дней. Но Вячеслав Михайлович британцев знал очень неплохо – и уже успел убедиться в том, что и Старуха придерживается точно такого же о них мнения…

Но даже он, излагая свои соображения Вере – для чего он специально к ней в гости забежал ненадолго – не ожидал, что Вера так шустро примется за дело, вдобавок выдав свои комментарии:

– Идея мне нравится, да и Густав идиотом не выглядит. А если что пойдет криво, то можно будет отбрехаться, списав все на токсикоз глубоко беременной тетки, которая, к тому же, с десятого апреля в декретном отпуске и никого, кроме себя, представлять не может. Да и за себя отвечать по вышеуказанной причине, тоже не в состоянии…

– Вы неважно себя чувствуете? Тогда извините, я думал…

– Правильно думали, у меня все неприятности еще в марте закончились, но отмазка от этого хуже не становится. Так что… завтра с Густавом поговорю, посмотрим, что из этого выйдет.

Что-то вроде вышло, но, по большому счету, всерьез Верин «ультиматум» только Лаврентия Павловича обеспокоил. Потому что шла война, и шла она не совсем по плану: если в Белоруссии отступление Красной армии шло, в общем-то, по составленному Генштабом графику, то на Украине, особенно в Львовской области, все было сильно хуже. Двадцать четвертого мая немцы захватили уже Золочев, а венгры вошли в Станислав…

А румыны, вступившие в войну только двадцать первого и форсировавшие Прут сразу в нескольких местах, подошли к окраине города Бельцы и продвинулись на двадцать километров в направлении Кишенева. По предварительным данным, собственно румын в наступающей армии было за полмиллиона, и еще столько же было немцев – а по данными авиаразведки, на фронт двигались еще весьма значительные пополнения.

– Итак, товарищи, я жду каких-то реальных предложений, – начал воскресное совещание Иосиф Виссарионович. – Так как план, разработанный товарищем Ватутиным, выполнить не удалось…

– Выполняется план, просто немного досрочно, – мрачно пошутил Валентин Ильич.

– Я, наверное, скажу ересь, но мне кажется, что наши неудачи в Украине в целом нам на пользу идут, – поспешил разрядить обстановку в кабинете Лаврентий Павлович. – Разведка сообщает, что фашисты уже начали перебазирование по крайней мере одной танковой дивизии из Латвии в Словакию. И есть некоторые свидетельства того, что так же на юг, правда поближе, в район Гродно, перебазируются и значительные пехотные части вермахта.

– И в чем же вы видите тут пользу?

– Лишь в одном: операцию «Колывань» мы можем начать уже завтра утром. И мы ее начнем…