Старуха 5

Глава 7

На «совещании по авиации» рассматривались и вопросы, касающиеся собственно авиации, и отдельное внимание товарищ Шапошников обратил на назначение и структуру дивизионных авиаполков. То есть полков, включаемых в состав каждой дивизии КГБ, а начальник Генштаба пока еще не совсем ясно представлял, почему выбрана такая «неправильная», по его мнению, структура полков и зачем они в дивизии вообще нужны. Но все непонятные вопросы разъяснил Лаврентий Павлович:

– Дивизии КГБ сейчас предназначены главным образом для охраны наших границ, и каждая дивизия отвечает за свой участок. Но отвечает полностью, поэтому в зависимости от сложившейся ситуации ей может потребоваться срочная помощь с воздуха. Именно срочная, когда времени на согласование работы с дивизиями авиационными просто не будет, и для этого у командира дивизии всегда под рукой есть свой авиаполк. Но так как заранее предсказать возникающие задачи никто не может, то в дивизионном авиаполку мы решили иметь все типы самолетов. Именно поэтому в полку две эскадрильи истребителей, одна – штурмовиков и одна – ближних бомбардировщиков. С учетом того, что по возможностям машины частично взаимозаменяемы, то для решения любой возникшей задачи может быть задействовано по крайней мере две, а чаще три эскадрильи.

– Чуть поподробнее пояснить можете?

– Если возникнет задача по отражению вражеского авианалета, то могут быть задействованы как истребители, так и штурмовики. При необходимости штурмовки вражеских позиций кроме собственно штурмовиков может применяться и одна эскадрилья истребителей, а в роли бомбардировщиков мы можем применять и штурмовики, и истребители обоих типов.

– Вот как раз вопрос о том, почему в полках вы в обязательном порядке используете два разных типа истребителей…

– Просто потому, что истребителей реактивных у нас пока острая нехватка, по факту мы даже все необходимые авиаполки ими укомплектовать пока не можем. И по этой же причине в авиадивизиях истребительные полки так же пока формируются в смешанной комплектации. НТК обещает в следующем году нарастить выпуск реактивных машин до двух в сутки в Комсомольске и, скорее всего, начнет их производство в Верхнеудинске, но за последнее НТК пока поручиться не может.

– Но смешанная комплектация, мне кажется, очень сильно усложнить снабжение…

– Не столь сильно, как может показаться на первый взгляд. Эскадрильи с самолетами разных типов предполагается базировать на разных аэродромах, тем более что и требования к качеству этих аэродромов сильно различаются. Это касается и приданных авиаполков, и авиадивизий, и хочу заверить, что проблемы со снабжением, а так же с ремонтными мощностями мы уже практически решили. Сейчас по такой же схеме товарищ Баранов начал менять структуру ВВС РККА, и мы в этом оказываем ему серьезную методическую помощь. А помощь техническую… я думаю, что представители НТК смогут лучше обрисовать текущую ситуацию.

– Мы вернемся к этому вопросу, а сейчас я бы хотел прояснить вот что: в КГБ на западной границе сосредоточено двадцать четыре дивизии, то есть получается, что мы располагаем на всей ее протяженности менее чем пятью сотнями истребителей…

– В дивизиях – да, но мы так же расположили… в некотором удалении от границ, но при необходимости все это может быть передислоцировано буквально за пару дней, в общем, три истребительных дивизии, в составе которых имеется еще столько же машин. И никто не отменял того факта, что ВВС РККА пока под сокращение не попадают.

– Но все части товарища Баранова дислоцированы в тылу.

– По уставам каждая эскадрилья авиачастей КГБ кроме основного аэродрома базирования должна иметь и минимум три запасных площадки – и все эти площадки уже готовы. И, предвидя следующий вопрос, сообщу: у нас сейчас в западных округах двадцать четыре дивизии, то есть почти четыреста тысяч бойцов, не считая более чем шестидесяти тысяч пограничников, но к быстрой передислокации уже подготовлено еще восемь дивизий, а к середине весны у нас будут доведены до полной боеготовности уже сорок восемь мотопехотных дивизий. Есть веские основания считать, что до мая враг боевые действия не начнет…

– Раз вы имеете основания так считать… – Борис Михайлович внимательно посмотрел на Берию, что-то прокрутил в голове, кивнул своим мыслям, – то мы обязаны до мая закончить реорганизацию РККА. Но вы сейчас заняты обучением новых частей и подразделений КГБ, поэтому, насколько я понимаю, переобучением наших частей должен руководить Генштаб…

– Я думаю, – вмешалась Вера, – что мы не имеем права тут делить обязанности, а должны вместе решать общие задачи. Насколько я знаю, КГБ сейчас очень сильно помогает частям РККА по части фильтрации командного, да и рядового состава…

– Вера Андреевна, мы высоко ценим ваше мнение… – начал было Шапошников, – но столь сильное сокращение…

– Борис Михайлович, но вы же сами понимаете: от всей этой пьяни в рядах РККА вреда куда как больше, чем пользы. И горластые крикуны, ни хрена не понимающие в том, что должна делать наша армия…

– А вы понимаете?

– Я понимаю одно: бойцы должны уничтожать врага. Не помирать за счастье трудового народа, идя в полный рост на пулеметы, а жить и работать ответственно. А под ответственностью я понимаю например то, что продемонстрировали войска КГБ во время финской кампании: при собственных безвозвратных потерях в районе пяти тысяч человек – а я безвозвратными считаю и раненых, которые после излечения не смогли продолжить службу – они уничтожили свыше полусотни тысяч финнов. В то время как единственный полк РККА, в операции успевший поучаствовать, потерял более половины личного состава, и вот последнее я считаю образцом безответственности! Хорошо, правильно подготовленный боец, соблюдающий дисциплину и строго придерживающийся боевых уставов, для армии гораздо ценнее целого отделения шалопаев, а то и взвода. Потому что взвод такой просто погибнет забесплатно, и нам еще придется расходы на похороны нести, а вот правильно обученный боец и сам выживет, и врага уничтожит.

– Это все эмоции, – миролюбиво заметил Иосиф Виссарионович, – но, может быть, вы сможете нам посоветовать как правильно подготовить два миллиона бойцов, остающихся в рядах РККА?

– Так я и советую. По опыту обучения… студентов я сделала для себя простой вывод, поддержанный, кстати, всеми преподавателями университета и полностью оправдавший себя на практике. Если в группе из двух десятков человек хотя бы двое – разгильдяи и двоечники, то общая успеваемость в группе снижается в разы. Простой пример: до зачистки университета средняя успеваемость по техническим факультетам плавала в районе «удовлетворительно» даже с учетом того неприятного факта, что назначенцам преподаватели были вынуждены ставить явно завышенные оценки. А когда всех разгильдяев из университета убрали, то средняя успеваемость поднялась до среднего между «хорошо» и «отлично», а в прошлом выпуске число выпускников с красными дипломами превысило уже шестьдесят процентов! Так вот, в армии будет то же самое. Если вычистить из рядов РККА пьянь, карьеристов и дураков, кои составляют половину ее численности, то качество боевой подготовки сразу же поднимется в разы!

– Боевой и политической подготовки, – поправил Веру Климент Ефремович.

– Нет, только боевой. Потому что про политическую…

– Вера Андреевна, мы это с вами потом обсудим, сейчас у нас в повестке дня вопросы по авиации стоят. У вас именно по авиации есть что сказать?

– Если борьбу с авиацией противника включать в рассмотрение, то есть.

– Вы правильный вопрос затронули. Мы вас слушаем.

– Как вы все, вероятно, знаете, большинство танков у нас – полное говно…

– Вера Андреевна! – прервал ее речь Лаврентий Павлович.

– Извините, погорячилась. Они у нас – полное дерьмо.

– Вера Андреевна, мы обсуждаем авиацию, – недовольно сообщил ей Иосиф Виссарионович.

– А я как раз про нее. Из примерно двенадцати тысяч Т-26 разных выпусков около семи тысяч мы сейчас потихоньку превращаем во что-то относительно полезное, но почти пять тысяч настолько уже ни на что, кроме металлолома не пригодны… то есть в качестве танков ни на что не пригодны, но с минимальными доработками типа замены двигателя и мелкого ремонта ходовой на их базе можно сделать вполне себе самобеглые коляски… то есть самоходные зенитные установки. В Чите уже этот вариант опробовали, из двухбашенного танка там сделали вполне боеспособную зенитку с нашим вариантом «Бофорса», причем после проведения дополнительных работ по замене гусениц получилась машина, способная сопровождать колонны на марше со скоростью свыше сорока километров в час с запасом ходя до трехсот километров. Если гусеницы не менять, что стоит хотя и не очень дорого, но все же известных затрат требует и, что сейчас важнее, приличного времени, то скорость до тридцати километров. По моим прикидкам, до весны можно будет провести подобную модернизацию минимум двух тысяч старых консервных банок…

– А что мешает вам заняться этим без вынесение вопроса на рассмотрение Комиссии ГКО? – поинтересовался Сталин.

– Всего две вещи. Во-первых, руководство РККА всячески препятствует передаче этого металлолома на заводы НТК, поскольку разбитые машины в частях используют как склады запчастей. А во-вторых, нам пока не удалось договориться с Лазарем Моисеевичем в приоритете в перевозках этого хлама на наши заводы. Заводы-то у нас почти все за Уралом, везти вё это, по его мнению, далеко и невыгодно…

– Надеюсь, товарищ Ворошилов к завтрашнему утру оповестит танковые подразделения РККА о недопустимости хранения в парках нерабочих машин, – довольно сердито ответил на Верины претензии Иосиф Виссарионович, – а с Лазарем Моисеевичем, раз он здесь не присутствует, я решу все вопросы после завершения заседания комиссии. У вас, Вера Андреевна, всё?

– По зениткам всё. А по самолетам… я бы предложила передать в НТК авиационное КБ товарища Яковлева.

– Вы имеете в виду его новый истребитель? – решил уточнить Петр Ионович.

– Я не буду уточнять, в чём я имела этот самолет. Но вот телеуправляемая машина на его базе мне кажется довольно перспективной. То есть то, что Александр Сергеевич предложил, это вообще за границей добра и зла, но если его заставить поработать со специалистами Фрязинского института, то вместе они могут и что-то достойное вымучить.

– А могут и не вымучить?

– Могут, но если мы не попробуем их скрестить в таком проекте, то никогда и не узнаем. А так как самолетик у Яковлева получился действительно копеечный…

– Ничего себе копеечный, почти в девяносто тысяч! – то ли возмутился, то ли восхитился товарищ Баранов.

– Даже паршивый эсминец, который такой самолет потопит с гарантией, врагу куда как дорожке встанет. А если он с тонной взрывчатки крейсеру в борт ударит…

– А он разве тонну поднять сможет? – удивился Петр Ионович.

– Вот для этого нам Александр Сергеевич живьем и нужен…

– Сколько времени вам потребуется, чтобы из машины товарища Яковлева сделать телеуправляемый самолет? – строго спросил Сталин.

– Если брать самолет в нынешнем виде, то пара месяцев, если допиливать до летающей однотонной бомбы – то, думаю, не больше полугода. Но есть еще парочка интересных вариантов, правда о них я по срокам вообще ничего сказать пока не могу, мне сначала нужно товарища Яковлева внимательно потрясти, допрос ему учинить третьей степени с пристрастием…

– Это как? – как-то наивно решил уточнить Климент Ефремович.

– Это очень страшно. Я привяжу его к стулу, а напротив красивые полураздетые женщины будут пить чай с пряниками, но ему пряников не давать.

– А полураздетые-то зачем? – со смехом решил уточнить Лаврентий Павлович.

– А чтобы он осознал, что его они даже мужчиной не считают!

– Действительно, жестоко, – хмыкнул товарищ Ворошилов.

– А что по поводу нового самолета нам скажет товарищ Баранов? – решил уточнить вопрос Сталин.

– Машина неплохая, в маневренном бою практически не уступает самолету конструкции Сухого, при том, что он обходится более чем вчетверо дешевле.

– А я вообще против того, чтобы принимать это тряпичное… дерьмо на вооружение, – резко возразила Вера. – Мы недостаточно богаты, чтобы покупать дешевые вещи. В бою с истребителями да, они имеют примерно одинаковые характеристики. Но против бомбардировщиков… Ракеты, устанавливаемые на Сушках, сбивают вражеский бомбардировщик с вероятностью свыше пятидесяти процентов, причем практически без риска самому попасть под обстрел, а эта же ракета, установленная на Як, с вероятностью в те же пятьдесят процентов сожжет сам истребитель. А сейчас наши инженеры заканчивают разработку новой, уже самонаводящейся, ракеты, у которой вероятность попадания по врагу составит не менее восьмидесяти процентов, в том числе и против вражеских истребителей.

– Я слышал, что ракета может получиться очень дорогой? – решил уточнить Петр Ионович.

– Да, примерно десять тысяч, плюс-минус копейки. Но и в этом случае стоимость сбития вражеского самолета составит в среднем тысяч двенадцать- четырнадцать, то есть чисто по экономике мы будем в огромном выигрыше.

– Аргумент веский… – отреагировал Сталин. – Вера Андреевна, а какова вероятность того, что до… до середины апреля эта ваша новая ракета будет готова к производству?

– Она уже готова, сейчас просто систему наведения допиливают. Там две доработки нужно закончить, одна – это чтобы ракета ни при каких обстоятельствах наши самолеты не сбивала, а вторая – чтобы в случае промаха ракета не падала на землю и там разрушений не учиняла.

– Ну хорошо… Петр Ионович, подготовьте приказ о передаче КБ Яковлева под управление Вере Андреевне.

– Не мне, а управлению авиастроения НТК.

– Нет, именно вам. Вы же сами недавно говорили, что под вашу ответственность можно просто кучи всякого навалить. Вот вам и еще одна кучка будет, – Сталин чуть ли не в открытую смеялся. То есть сдерживался, но глаза его внутренний смех выдавали. – Вы нам пообещали новое, по сути, оружие, и мы от вас – именно от вас – создание этого оружия в оговоренные сроки и ждем. Вроде все вопросы рассмотрели? Тогда давайте закончим на этом, а вас, Вера Андреевна, я попрошу ненадолго задержаться…

– Ох и взгреет её товарищ Сталин! – высказал свое мнение Петр Ионович Клименту Ефремовичу, когда они вышли из кабинета.

– Вряд ли, – пожал плечами Ворошилов. – ведь про зенитки она кругом права. И про поломанные окончательно танки тоже, а если она пообещала к весне две тысячи зенитных самоходок изготовить, то мы наверняка минимум две тысячи и получим.

– А где она пушки-то возьмет? И я уже про снаряды не говорю…

– А я не знаю, но она – точно знает. Где-то в недрах НТК, там очень много чего интересного делается такого, о чем вообще никто даже не догадывается. На той неделе НТК в Нахабино новые броневики показывал, со спаренными зенитками по двадцать три миллиметра. По весу – как легкий танк, а по скорости – как грузовик ГАЗ. И, что интересно, заявлены были производственные мощности на шесть тысяч таких машин в год, а неизвестно ни то, где эти машины выпускать будут, ни даже то, когда и где это чудо проектировали. В Подлипках-то со своей мелкокалиберной зениткой так и не справились, за год изготовили едва шестьдесят штук – а где-то в НТК двенадцать тысяч в год делать собираются. И ведь сделают! А вот как…

На самом деле Вера к производству артиллерии, ни зенитной, ни какой-либо иной, отношения вообще не имела. То есть лично и персонально не имела, если не считать того, что лицензию на «Бофорс» у шведов добыла. Но ведь вместе с лицензией она технологию производства не получила, и даже ее не просила, всем таким производством в НТК занимались совершенно другие люди. Большей частью – молодые инженеры, выпускники МВТУ и нескольких других институтов подобного профиля. Молодежь Вера к подобным работам привлекала по тем соображениям, что «не набравшиеся опыта» молодые специалисты чаще всего не знали, «как сделать правильно» и, что было иногда еще более важно, не знали, что «так делать нельзя». Им ставили задачу – и они ее решали. То есть занимались процессом ее решения, совсем не обязательно получая удовлетворяющий всех результат. Но в НТК уже Валентин Ильич ввел строгое правило: за провал работы людей не наказывать! Хотя Вера довольно специфический вид наказания и внедрила: тех, кто работу завалил, в торжественной обстановке награждали «орденом рукожопа», избавиться от которого можно было лишь работу все же выполнив. И разработчики двадцатитрехмиллиметрового зенитного автомата в процессе работы успели получить по все три степени этого ордена, но работу до ума все же смогли довести и заслуженно получить «аннулирующие прежние достижения» уже государственные ордена Трудового Красного знамени.

А разработчики бронеавтомобиля обошлись всего лишь одним-двумя «почетными» званиями, зато после завершения разработки половина из них получили по два ордена: один – за сам броневик, а второй – за успешное строительство и запуск серийного завода аж в Хулун-Буире. Понятно, что в СССР мало кто вообще знал о существовании этого завода, а Валентин Ильич, когда поинтересовался у Веры «какого черта ты завод вообще за границей строишь» получил простой и исчерпывающий ответ:

– О нем даже в НТК знает человек десять, кроме тех, кто его, собственно строит. А уж враги о таком заводе даже подозревать не смогут, просто потому что для них Монголия – страна диких кочевников. К тому же сейчас монголы варят просто превосходную броневую сталь с молибденом, ванадием и лантаном – так зачем ее далеко в виде слитков-то возить? Проще уже в готовых изделиях…

– А моторы для этих броневиков мы через всю страну возить будем, и это, по твоему, лучше?

– Моторы на Читинском танкоремонтном делаются, так что их тоже возить близко получается. И пушки на заводе в Оловянной: там вообще все рядом получается.

– Вот чем дальше, тем больше я тебе удивляюсь: вроде бы женщина как женщина… но как ты вообще умудряешься народ завлекать на работу во всякую тьмутаракань?

– Для тех, кто научился работать с дальневосточными пионерами, такие задачки – вообще плюнуть и растереть. Вы бы и сами справились, просто ленитесь… раз я и без вас все делаю.

Вера Андреевна в свое время очень любила фильм «Девушка с характером» – а еще она прекрасно понимала, почему этот фильм вообще сняли. Просто в СССР прикладывалось много усилий по промышленному развитию Дальнего Востока, но нанимавшиеся на стройки мужчины в большинстве своем там не оставались, и главной причиной этого была невозможность создать там семью. Из-за острого недостатка на Дальнем Востоке молодых девушек это стало очень серьезной проблемой. И Вера, заняв очередную должность в НТК, принялась решать это проблему «заранее», просто отправляя «мобилизованных» по закону школьниц в создаваемые на Дальнем Востоке самые разные училища. Настолько массово отправляя, что уже году так к тридцать седьмому очень многим парням стало ясно, что проще всего найти «вторую половинку» можно именно там.

В результате такой «политики» молодое население в Забайкалье и на Дальнем Востоке росло очень быстро, что позволяло еще быстрее строить там всякое разное – и еще больше людей туда привлекать. Тем более, что в НТК уже лет десять действовало простое правило: «чем дальше от Москвы, тем лучше жилищные условия». И не только жилищные, товарное наполнение магазинов «в отдаленных регионах» тоже было куда как лучше, чем даже в столице, а уж уровень заработной платы настолько отличался, что наплыв желающих переехать «в отдаленные регионы» заставил правительство даже ввести определенные ограничения на переезд туда людей. Но ограничения были довольно мягкими: по сути дела требовалось лишь иметь востребованную профессию и определенный уровень квалификации. Что привело и к большей заинтересованности молодежи в получении профессионального образования – но вот вопрос с привлечением в дальние края специалистов теперь вообще практически отпал.

Правда, кино это уже не сняли… но это Веру совсем не расстроило. Потому что с кино в стране стало гораздо лучше, чем «во времена Веры Андреевны»: фильмы теперь в большом количестве снимались на множестве областных студий, и с развитием телевидения (хотя пока еще в довольно ограниченных масштабах) началось массовое производство фильмов именно телевизионных. От «обычных» отличающихся тем, что они, как правило, были сильно не похожими по хронометражу (самые-самые короткометражки были минут по десять, и такие составляли чуть ли не четверть производства), а некоторые уже делались многосерийными (и тут рекорд составил уже девять сорокапятиминутных серий).

Конечно, большая часть фильмов особо интересными не были, хотя откровенный шлак все же комиссии радиокомитета (который теперь был вынужден возглавить «по совместительству» нарком просвещения товарищ Кафтанов) на экраны не пропускали. Но было немало и весьма неплохих фильмов, и, по Вериным ощущениям, в стране только на большой экран выходило в несколько раз больше картин, чем «в прошлой жизни». А так как выходили и неплохие картины о жизни на Дальнем Востоке, то и специалисты разного уровня проявляли интерес к тому, чтобы эту жизнь увидеть не только не экране.

А товарищ Чойбалсан со своей стороны все Верины инициативы всячески старался поддерживать, ведь то, что товарищ Сталин сумел выбить из товарища Мао признание независимости Монголии, вовсе не означало, что китайцы с этим быстро смирятся. И иметь определенные гарантии по обеспечению собственной безопасности он считал делом крайне полезным. Хотя бы потому, что Мао, одержав победу над Гоминьданом, столкнулся и новой проблемой: огромная армия Китая хотела хотя бы жрать от пуза – а вот у китайского правительства средств на удовлетворение их хотелок просто не было. А о том, что у Советского Союза проблем хватает на Западной границе, товарищ Чойбалсан знал даже слишком хорошо…