Старые долги

Глава 16

Поезд Хельсинки-Ленинград пришел вовремя.

Сейчас, в восьмидесятых, при слове финн у питерцев возникает стойкая ассоциация. Это здоровенный, краснорожий, подвыпивший организм. Как правило, уныло бредет за группой веселых, здоровенных блондинок, с кудряшками химии на голове, одетых во все заграничное. Рассеянно смотрит поверх голов. Встречается в туристических местах.

Это в девяностых ореол у интуристов исчезнет. И финских туристов будут воспринимать как надоевших, шумных соседей, с которых, впрочем, можно стрясти денег. А сейчас посещение иностранными гражданами исторических ништяков проходит под патронажем государства. Ибо приносит валюту.

Наверное поэтому количество ментов, в форме и без, на платформе было сильно выше среднего. Я несколько раз поймал профессионально-строгие взгляды. Ответственные лица пытались определиться — сразу пресечь, или дождаться нарушения социалистической законности.

Одетый в куртку Параджампер, джинсы Левис, и желтые ботинки — вокеры, рассеянно курящий Мальборо — я был явным фарцовщиком, а то и валютчиком. Но табличка с аббревиатурой ТВО ломала шаблон, и сдерживала суровые порывы.

Господин Майниннен оказался совсем не похож на каноничного финского туриста. Худощавый, спортивный, коротко стриженый брюнет. Лет двадцати пяти. То есть — наверняка старше. Одет в куртку Лухта. Зимние кроссовки. Джинсы. Я своим легкомысленным видом его тоже удивил. Но не сильно.

Об этом мы и разговаривали, пока шли через вокзал, к автомобилю.

— Вы, Пекка, выглядите как преподаватель университета, а не потомок суровых лесорубов.

— Тони! Я тоже ожидал грузного мужчину в плохом костюме, а не студента с американским произношением.

— У меня есть плохой костюм, Пекка. А вес – дело наживное. Вы думаете, мне стоит менять имидж в эту строну?

— Если вы не будете настаивать на том, что мне нужно податься в профессуру, то я изменю мнение. И вообще. Давайте уже на ты.

— Окей. Позволь ознакомить тебя с программой твоего пребывания. Сейчас у нас небольшая экскурсия по городу. Затем заселение в отель. У тебя час на гигиену и прочее. Затем ланч. Потом мы садимся в номере и обсуждаем наши дела. До тех пор, пока не найдем общие подходы. Ужин. Прогулка по городу. Завтра — с утра завтрак, потом посещение загородных дворцов по выбору. Можно Петергоф. Можно Красное Село. В процессе продолжаем обсуждение. Обедаем на месте осмотра. В пять – рассчитываемся с отелем, и едем на вокзал. В шесть тридцать поезд отходит.

— В принципе устраивает. Только я уже был в Ленинграде. Можно обойтись без обзорной.

— Ну уж нет. Я готовился, так что потерпишь час. Не пропадать же наработкам!

— Некоторая безжалостность к гостям, Тони, часто присуща историческим городам.

— Тогда тем более.

Машина выехала на мост Свободы, с видом на Аврору. По Куйбышева, левый поворот на Кировский проспект. С Кировского моста полюбовались стрелкой Васильевского острова. На съезде с Кировского моста показал педагогический институт — пояснил, что здесь можно по-быстрому жениться, если для утверждения на должность нужно быть женатым. Чем пользуются многочисленные выпускники военных училищ. На службу в страны Варшавского договора не пускали не женатых. Поэтому, перед распределением курсантов, на танцах ПедИнститута царит ажиотаж. Слева институт Культуры. Кузница начальников клубов сельских регионов. Впрочем, группа «Секрет» зародилась тоже тут. Мимо Марсова Поля, к Инженерному замку. Легенда гласит, что в Гвардии служил рослый солдат, склонный есть мухоморы. Он-то и посоветовал, в одном из озарений, Павлу Первому строить замок в этом месте. Павел, по слухам, был не чужд расширителям сознания, поэтому отнесся к словам пророка внимательно. Свернул с Садовой, мимо Цирка, выехал на Фонтанку. Пересекая Невский, обратил внимание гостя на яйца одного из Клодтовских Коней. Они сверкали золотом. Пояснил про традиции военных и морских заведений. Про охраняемые яйца коня Петра Первого, которые все равно натирают выпускники-подводники. Про памятник Крузенштерну, который регулярно одевают в тельняшку. По набережной добрались до Никольской церкви.

— Вот сын подрастет, привезу его. — сказал Пекка, глядя на церковь — Обязательно покажу. Очень … загадочный город. Показать фото сына?

Он достал из портмоне фото милой брюнетки с ребенком на руках.

— Твоя жена, Пекка, больше похожа на итальянку.

— Она – испанка. Мы познакомились в университете.

— Какой университет?

— Тринити колледж.

Я закашлял. Поперхнулся, чо.

— Политология?

— Экономика. Биржевые сделки.

— А где стажировался?

— В Нью-Йорке. Если знаешь, есть такой трейдер Ларри Вильямс. У него.

Он помолчал. Потом сказал:

— Для приема иностранца в американскую компанию, в резюме должна быть работа в реальном секторе не меньше трех лет. Мне осталось отработать еще чуть меньше полутора лет. Хотелось бы иметь в резюме строчку об успешном проекте с Советским Союзом.

Мне хотелось заорать: «Милааай! Тебе же сюда! Ты же мне нужен! Ты мне пипец как нужен!!!»

Линия Доставки — это не рояль, а фигня. А вот то, что у меня в машине сидит выпускник Кэмбриджа, стажировавшийся у самого успешного трейдера в истории человечества – это ваще!

По улице Декабристов выехали на Исаакиевскую площадь, остановились у Астории.

— Этот отель, Пекка, остается неизменным уже больше ста лет. Здесь кто только не останавливался. Администрация старается поддерживать дух. По моему, получается.

Швейцар помедлил, но вежливо открыл перед нами дверь. Сумку гостя нес я. На ресепшине женщина — администратор сообщила, что номер для господина Майниннена забронирован. Заполните пожалуйста документы.

Сюрпризом было то, что слева от стойки, небрежно прислонившись к колонне стоял СанСаныч Андреев. Я звонил ему. Ставил в известность о начале переговоров, времени и месте. И вот он явился лично проконтролировать.

Взглядом конспиративно спросил меня, все ли нормально? Видимо, я должен был легким движением брови обозначить полный окей. Но я разозлился. Подхватил Пекку под локоть и подвел к Сан Санычу.

— Пекка! Позволь тебе представить начальника службы безопасности нашего Управления господина Андреева! — это я по-русски сказал.

— КГБ? — протягивая руку спросил Пекка.

— Да! — с достоинством ответил СанСаныч.

— Он уже уходит, правда СанСаныч?

СанСаныч скептически посмотрел на меня. Потом на сносном английском обратился к Майниннену.

— Да, господин Майниннен. Выпью кофе и поеду. Прошу, будьте снисходительны к нашему начинающему сотруднику. Всего доброго.

И ушел в бар.

— За нами следят?

— Да нет. Скорее во мне сомневаются. Знаешь, я хотел обождать тебя здесь, но ты не возражаешь, если я поднимусь к тебе в номер? Мне неохота с ним разговаривать.

— О чем речь! Конечно.

— Заполняй анкету, я возьму бумаги в машине и подойду.

Швейцар на входе мне сказал что можно парковать только авто иностранцев и служебные. Никаких знаков не было, но ругаться не хотелось. Сунул ему трешник. Он с поклоном открыл мне дверь.

Номер на пятом этаже, две комнаты. Ниче так. С видом на Исаакий.

Снял куртку. Уселся в кресло, подтянул журнальный столик, достал бумаги. Через несколько минут из ванной вышел Пекка.

— Ты знаешь, я еще не хочу есть. Может приступим?

— Давай.

Он ушел в спальню, вернулся с кипой бумаг в руках. Сел напротив меня.

— С чего начнем?

— Ну как же… Ты озвучиваешь свои предложения, а я свои. Потом мы оба смеемся и приступаем к серьезному разговору.