Старые долги

Глава 42

В сказке про Снежную Королеву Кай был абсолютно счастлив лишь в то короткое время, когда собирал из льдинок слово Вечность. Ну а что? Сиди себе, собирай льдинки в буквы. Закончишь, получишь коньки. Потом соберешь, к примеру, слово Член. Получишь санки. Ясно, просто, понятно. Но тут пришла Герда, и все. Мир рухнул. Потому что вставай, пошли, нас ждут и вообще, я тебя люблю, ты уже взрослый. Что, куда, почему? Давай, не задерживайся, не видишь нам щас кранты?

Катя стремительно умяла мясо. Я отсел от нее подальше, потому что при этом она косилась на мою тарелку. Знаем мы этих изящных газелей! Чуть зазевался, и сидишь без мяса.

Она отхлебнула кофе и сказала:

— Тош. А ты знаешь, что мне в школу не в чем идти? От слова совсем. Один маньяк даже порвал мне трусики.

И вправду, я утащил её в пальто, домашнем платье, которое я принял за халат, и пушистых тапочках. А Катя продолжила:

— Так что в институт я пойду завтра. Отвези меня где взял, а?

Я закурил, и на мгновение задумался. Потом встал и ушел в кладовку, откуда вернулся с большой спортивной сумкой. Линя Доставки – такая линия. Подумал, что все эти люди будущего – придурки. Вместо того, что бы оснащать таким дивом негативно настроенного, недоверчивого и упертого циника, нужно было обратиться к стареющей женщине. Вернуть ей её двадцать пять, и дать этот гаджет. И все. Мир бы рухнул под гнетом модной, косметической, и фитнес индустрии.

А я всего лишь протянул сумку своей девушке, и попросил приступить к примерке.

— Это что?

— Понимаешь, Катя, я рвал трусики не просто так, а ответственно. Зная, что не выгоню тебя голой на мороз. Это твоя новая модная одежда.

В принципе, ничего особенного. Пара комплектов белья DIM. Брючки, свитер от Max Mara. Синяя парка и шапка от Moncler. Черные чулки. И угги. Мне показалось что Катьке угги — самое оно. Косметика.

По её глазам я видел, что будут вопросы. Но любопытство отложило все на потом. Потому что женщина и словосочетание модная одежда. С возможностью примерки. И пусть весь мир подождет.

Потом я сидел и наслаждался шоу. Это офигенно, когда красивая девушка крутится пред зеркалом в одном нижнем белье. Все оказалось не то что впору, надо же. А очень даже к лицу. Катька залезла на меня, обхватила ногами и мы принялись целоваться. И в какой-то момент я даже подумал, что запасной комплект белья — есть. А в школу можно и завтра. Но потом сообразил. Она не хочет уходить, потому что боится, что сказка кончится.

Снял с себя и посадил на стул. Сам уселся напротив. И сказал:

— У меня для тебя неприятные новости. У меня есть девушка. Её зовут Катя Михайлова. Из Озерков. Она думает, ну вот похожу немножко с Мостовским, а там, глядишь, что нибудь получше подвернется. Фиг! В обозримом будущем — никаких получше! Поняла?

Ручки на коленках, глаза в пол:

— Да, Тошечка.

Протянул ей рюкзачок Лухта.

— Там две тетрадки и ручки. Поехали.

По дороге рассказал ей, что одежда покупалась для жены брата, так что все нормально. И вообще, съездим к одному перцу на Петроградскую, купим шубу. Потому что вдруг завтра в оперу? А шубы нет. Нет, это не валенки, а народная обувь пастухов кенгуру. Страшно модно щас в Лос-Анджелесе. До нас дойдет не скоро, поэтому походишь звездой.

А она рассказала что пока я вчера спал, она дозвонилась домой и предупредила что зависает у Луни. Это её подруга, у которой она частенько жила по несколько дней.

Ты родителям так и скажи, одежду подарил мой парень. Он готов предоставить зарплатные квитки, процентщиц с топором в голове, и могилки купцов на московском тракте. Так что все деньги легальные. И вообще, ты меня им показать думаешь? Или конспирация?

— Я думаю после третьей пары поехать домой и поспать! А потом уже думать.

— Я тебя отвезу. Потому что, заметь, тебе даже не на что ехать. В этом смысл всех похищений, потому что вот вырвалась ты от меня, и что? Пешком? По морозу?

— Ну не знаю — сладко потянулась — На Невском всегда много желающих подвезти красивую девушку.

— Я этого не слышал. Вот тебе запасные ключи, если выгонят из дома. Ну, или меня увидеть захочется.

— Слушай, такой удобный рюкзачок.

— Это я племяннице купил. Но тебе он больше идет. Щас модно.

Пока мы шли от парковки к институту, наткнулись на Светку Павлову. Она на нас посмотрела, изумленно расширила глаза и, даже забыв поздороваться, побежала в гардероб.

— Что-то мне расхотелось учиться — сказала Катя.

Когда мы поднялись из гардероба, в рекреации наткнулись на Кирилла. По его глазам было видно, что я не жилец.

— Катя, позволь тебе представить Кирилла. Комсомольского Секретаря. Он с нашего пятого курса. Фигура крайне незначительная, его по весне не переизберут.

Кирилл неожиданно запрокинул голову и оглушительно захохотал на весь институт. Потом очень осторожно пожал Катину руку, и сказал:

— Катя! Ты такая красивая, зачем тебе этот провинциал?

— Знаете мальчики, я пошла. Приятно познакомиться Кирилл.

Потом обняла меня и вкусно поцеловала. В голове мелькнула мысль, что зря мы учиться поехали. И ушла.

— Мне кажется, что я сейчас могу у тебя просить что захочется, – сказал Киря.

— Ну так проси, может даже и получишь.

Я встряхнулся. Не, это фигня какая-то! Ничего не соображаю.

— Слушай, Киря, у тебя там кофе есть?

— Пойдем уж.

Целый час просидели, обсуждая всякие мелочи, и созваниваясь сразу же с Управлением. Основной вопрос — с бланками и формами, необходимыми ССО для правильного оформления документов. Кирилл хотел типографию Управления. Забрал образцы, сказал что завтра все будет.

На второй паре я, как обычно, уселся рядом с дремлющим Ефремом. Он приоткрыл один глаз, и увидев меня, спросил:

— Катя?

— Ага.

— Ну и правильно. — закрыл глаз.

После третьей пары убежать сразу не получилось. Пришел Фил. И начал мне втирать про два бриджа, которые нужно обязательно отрепетировать. Сансей начал орать что чистое соло – ключ к успеху и пониманию. А Ефрем сказал, что Пахом очень ругается, я ему что-то обещал. Договорились, что соберемся в ангаре и решим вживую. Пошел искать Катю.

Естественно она была с Вороновой, Павловой и Звягинцевой. И они так увлеклись обсуждением, что даже не заметили нас с Шуриком. Мне было совершенно ясно, что они там обсуждают. Знаю я эти взгляды. Схватил Катьку и уволок.

— Ты понимаешь, солнце, что теперь сплетни будут только множиться?

Взгляд кота из Шрека появился много раньше кота из Шрека.

— Тоньчик, я им ну вот совсем ничего не говорила. Почти.

Мы сели в машину.

— И вообще, ты, Тоша, про меня все знаешь. А я про тебя почти ничего. Это нечестно!

— А что ты хочешь знать? Я – секретный ученый. Разрабатываю супер-оружие. Придумал как управлять Луной. Ночью Луна под моим управлением приближается к США и вызывает наводнение. Америку притапливает слегка. Горбачев звонит Рейгану, и говорит, чтоб оставили Кубу в покое. Фидель приглашает меня – спасителя – в гости. Мы с тобой летим на Кубу и загораем. Как тебе?

Она белозубо хохотала и спрашивала почему наш институт. Отвечал, что в Арзамасе, на Урале, в Томске, и Красноярске толпами слоняется в моих поисках американская агентура. А я — вот он, на бас-гитаре жгу! Никто никогда не догадается. Ты, кстати, вкурсе что идешь на наш концерт пятого, шестого и седьмого? Я тебе представлю Пугачеву, – будь с ней поласковей.

Вывернул на Невский. Это вобщето не по дороге. Но я решил проехать самыми красивыми местами. По Дворцовому мосту, по Васильевскому острову, по Кировскому…

Наличие Кати, внесло во все эти мои прожекты очень важную составляющую, в виде здоровой доли похуизма. Без чего в России вообще ничего не получается.

И я читал ей стихи парня, который родится еще лет через десять:

здравствуй, моя хиросима.

держи чистосердечное

я буду любить тебя всю зиму,

а зимы тут бесконечные.

выделят меня курсивом

поцелуи твои как

попру по встречной

я буду любить тебя всю зиму

я обещаю тебе бесконечную.

А она говорила, что секретный физик это её мечта, но хотелось бы подробностей. Потому что к телефону я не подхожу, и приходится сопеть автоответчику. А я орал, что сразу догадался, потому что это было совершенно особое сопение, по которому слышно, ноги – красивые. И я ей читал Бродского:

С высоты ледника я озирал полмира,

трижды тонул, дважды бывал распорот.

Бросил место, что меня вскормило.

Из забывших меня можно составить город.

Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,

надевал на себя что сызнова входит в моду,

покрывал черной толью колхозные гумна

и не пил только сухую воду.

Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,

жрал хлеб расставанья, не оставляя корок.

Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;

перешел на шепот. мне будет тридцать, мне будет сорок.

Что я понял о жизни? Что будет длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забили глиной,

из него раздаваться будет лишь благодарность.

И вообще, хочешь, поехали, посмотришь как мы репетируем.

— Тоша! Ну есть же более гуманные пытки! Испанский сапожок там, или еще что… Только не репетиции.

— Ты что, не любишь музыку?

— Я была на вашем концерте в Цурюпы, — покраснела, — и мне очень понравилось. Боюсь репетиции это очень скучно, не хочу разочароваться. Не хочу знать, как это делается.

— Смотри, как ты тонко все воспринимаешь.

— Я на исскуствоведение хотела. Но папа настоял.

Мы приехали, долго целовались в парадной. Уезжая я думал, что наконец-то полная аутентичность. А то угодил в восемьдесят шестой, и как последний лох, ни разу не целовался в парадняке.

Фил был прав, время концерта можно растянуть за счет вставок, или бриджей. С огромным удовольствием поиграли. Олег Пахомов сказал мне, что я уже практически ему не друг. Или монтажный стол, или прощай, я займусь театром. Отыграв программу поехали ко мне домой.

Выдал ему стол, камеру. Он умчался.

Набрал Григория.

— Тони, я устал тебе повторять что ты мудак. Послезавтра приезжает Закиров. Он прислал предварительный список. Тебе нужно его отработать.

— Гриш, прости меня. Но я все сделаю.

— Ты сейчас на Петроградскую приехать можешь?

— Выезжаю.

Прежде чем одеться, я набрал Катю. Она сняла после первого гудка.

— Кать, я все выяснил. Как только я пересекаю Неву, я сразу про тебя забываю. Спокойной ночи!