Старые долги

Глава 43

Горбачев, став Генеральным, начал чистить Политбюро под себя. В этой тайной борьбе создавались незримые альянсы, и шли грандиозные взаимные уступки. Но в одном все политбюро было едино. Узбекистан нужно чистить. Бывший руководитель, Рашидов, создал совершенно байскую республику. Должности и показатели покупались и продавались. На госнаграды был утвержден прейскурант. Республика, фактически, оставалась эмиратом. Руководство виртуозно создавало картинку, демонстрирующую уверенную поступь республики по пути прогресса и процветания. Специально для придания красок этому полотну, раскрутили местный ВИА «ЯллА». По слухам, поддержка оказывалась личным распоряжением первого секретаря. Говорят он сказал, чтоб не хуже «Песняров».

Делалось все чуть ли не по западным стандартам. Кастинг, сонграйтеры, пиар, мега-хит «Учкудук». И весь Союз понимает, какое это продвинутое место – Узбекистан. Но количество криминальных наличных, идущих из республики, в конце-концов заставило отправить туда группу Генеральной Прокуратуры.

Мне все эти пляски были по барабану. Но Фарух Закиров, фронтмен и руководитель Яллы, прилетает в Питер купить нашу площадку. Байская сущность Узбекистана гарантировала покупку, потому что там не экономили. Люди, которые договаривались о встрече, передали дополнительные пожелания звезды.

Судя по списку, что мне дал Гриня, Закиров хотел себе новую студию. Бегло просмотрев листок спецификации, я заверил Гришку, что – легко. Но неожиданные дополнительные условия говорят о каких-нибудь хитрых схемах расчетов. Что меня тревожит. Гриня, вздохнув, со мной согласился. Гадать глупо. Решили присмотреться.

Дома на автоответчике было сообщение, что она тоже обо мне совершенно не думает, спокойной ночи. Подушка пахла Катей, то есть солнцем и морем.

Утром я поехал в Управление вместо учебы. Человеку, имеющему компьютер и принтер, странно, что бланки печатаются в типографии. Я без проблем мог бы эти бланки распечатать. Но советские реалии и здесь лежали поперек процесса. Всем бланкам спецификаций присваивались номера. Как и бланкам Управления и прочее. И они являлись документами отчетности. То есть, получив, ты расписывался в особой тетради. А испортив лист, сдавал обратно для утилизации.

Приехав, зашел к Паше и поделился проблемой. Он пренебрежительно скривился.

— Не барское это дело, возится с вами, мелюзгой. Управление специально наняло мелкого служащего, для всякой ерунды. Так что, Антоша, взял ноги в руки и побежал, побежал.

Я и побежал, чо. В типографии сказали, чтоб шел оформлять получение. Пока оформлю, они сделают. Начальник Первого Отдела с садистским удовольствием дал расписаться в четырех журналах. И заставил прочесть инструкцию, по обращению с документами отчетности. Три, блин, листа. И тоже расписаться. Пока я изучал документ, он добродушно развлекал меня рассказами о сроке, который мне светит, если что. А потом сказал, что времена уже не те. Так что не парься. Главное не швыряй их где попало. А если потеряешь, сделай Акт. И чтоб два свидетеля.

В отместку всем им, получив наконец пачку всяких бланков, проник в секретариат Управления. И уговорил тамошних дам поставить печати на чистые бланки. Коробка шоколадных конфет и мне поставили «печать № 2. для Писем», «Печать № 3 для Договоров», и «печать № 4 для Спецификаций и Счетов». Попросил дать хоть глазом глянуть на Большую Королевскую Печать, но мне отказали. Сказали — только избранным.

Приехав в институт, зашел в Комитет Комсомола и отдал бланки Кириллу. Увидев бланки с печатями, он даже прервал телефонный разговор.

— Ну вот же! Я же всегда говорил! Комсомол бережно относится к оступившимся товарищам. И всегда дает им шанс не только осознать вину, но и исправиться! Ты, Тони, прощен за все содеянное, и все что совершишь. Боже мой! Для договоров! Для писем! Антон! Это волшебно!

Черт! Я все же забыл совок. Кажется, я сделал что-то величественное – с номенклатурной точки зрения. Глядя на сияющего Кирьянова мне почему-то вспомнился СанСаныч. Заодно вспомнил, и достал из рюкзачка прошнурованную и скрепленную печатью тетрадь, где отмечаются получившие бланк. Этим я поверг Кирю просто в экстаз. Он прижал тетрадь к груди, открыл сейф, и торжественно поместил её туда. Мне стало неудобно наблюдать этот бюрократический оргазм.

Прозвенел звонок и я пошел искать Катю. Катя стояла и болтала с несколькими одногрупницами возле аудитории. Увидев меня страшно обрадовалась. То есть, сделала вид что подумаешь, ходят тут всякие рок-звезды, надоели уже.

Изысканно извинился перед леди за то, что похищаю собеседницу.

— Простите, девушки, нам с Екатериной Александровной нужно срочно обсудить вопросы надежности подъемно-транспортного оборудования.

И утащил на черную лестницу.

— Мостовский, прекрати меня лапать!

— В Север идем?

— Я с девчонками договорилась в кафе на Маяковской сходить

— А я? Я же лучше девчонок!

— Это почему? Секс — это не главное, так и знай!

— При чем здесь секс? Но мы с тобой курили в темноте после! А вот это уже обязывает.

— Раньше нужно было предлагать. Ты где пропадал вместо учебы?

— Работал, где ж еще? Я тебя, кстати, потому и нашел. Меня завтра не будет. Работа, чтоб её.

— Ну так не работай!

— Не могу, блин.

— Так не нравится?

— Кать. Вот если б был выбор. Или съешь сырую голову Серебрянского, или иди, работай, — я бы так и сказал, быстрее горчицу и соль сюда. Но, с другой стороны, ты со мной в Финку летом поедешь?

— В строяк? Кто же меня возьмет?

— Начинается. Тебя спрашивают не про то, кто тебя возьмет. И вообще, ответ возможен один — да, милый Антон, конечно. И спокойно ждешь билеты на поезд.

— Конечно, милый Тоничка, поеду.

— Вот! Сердце прям радуется. Завтра принеси паспорт. То есть, послезавтра.

Раздался звонок. Взял за руку и проводил до аудитории. Чтоб эти все её, одногрупники, всё поняли. Есть там пара типо спортсменов. У дверей она меня обняла и поцеловала. В проем двери на нас глазела половина первого курса. Ушла. А я стоял и тащился. А потом сообразил. Кто-то только что пометил территорию. И, кажется, это был не я.

На последней паре мы практиковались в основах делопроизводства. Слушая в пол-уха препода, проникался Ефремовской идеей выпить. Ведь, Антоха, это все прекрасно. Репетиции, концерты, заработок. И Пугачева с Яллой тоже. Но жизнь-то проходит. Пора, пора выпить всерьез.

Мысль мне неожиданно понравилась. Действительно. Девушек развлекаем, даем народу зрелищ. А о себе совершенно забыли. И мы заехали в магазин.

Несчастные американские психологи придумали тим-билдинг. Не находя другого способа сплочения коллектива против грядущих траблов. А у нас особенная гордость. Совершенно за копейки, без особых оргсложностей, в России изобрели универсальный метод. Берешь литр на троих и через час у тебя трое людей, проникнутых духом взаимоуважения, взаимовыручки, и плюющих на любые сложности.

Первым на репетицию пришел Юрик. И не задавая вопросов поддержал нас в этом важном деле. И до одиннадцати вечера мы просто выпивали, и трепались. Попутно выяснилось, что Юрик у нас контрабандист высокого полета. Работает механиком буксира в Питерском порту. Отказавшись от заманчивых предложений пароходства. Тихушник Юрик, из за старушки матери, после Макаровки остался в Питере. И обслуживал, как он сказал, «еврейский транзит». Вывозить из Союза было можно чуть меньше чем ничего. Любой запрет рождает творческий подход. И Юрик тому пример. А я и не знал, о таком эпизоде в его биографии.

Парни оказались рады что мы просто выпиваем, а Пахом и вовсе сказал, что наконец-то. Его терзали неясные тревоги. Рокнролл и почти не пьют. В чем подвох? Но теперь все стало на свои места, давайте пацаны, я Машке позвоню? Я ей ставлю стриптиз номер, заодно и оцените…

Узбекская делегация остановилась в гостинице Прибалтийская. И возглавлял её никакой не Закиров. Тоесть Закиров, но не Фарух, а Азамат. Племянник. И он мне очень не понравился. Золотые часы Омега, пижонский блескучий костюм с подвернутыми рукавами, белые носки. И тонкие мокасины!!! На улице питерские минус двенадцать, легкий снег, северозападный ветер, высота волны полметра. А тут мокасины. И еще он был под кайфом. Да и остальные были странными. Один неплохой боец. Один уголовник. И один бухгалтер. Дорого одетые, чуть нагловатые. Мелькнула запоздалая мысль, что еврея Гришку к этим мусульманам, я взял с собой зря.

Согласно восточным правилам расселись вокруг столика и попили чаю, ведя неспешную беседу. О погоде и сложностях перелетов. Потом приступили, собственно к разговору.

— Мы заказали дополнительно студию. Ты Антон, готов её нам продать?

— Да, Азамат. Давай я пришлю вам вечером договор с допсоглашением, подпишите – и вперед.

— Э, друг, зачем бюрократию разводить? Тебя рекомендовали серьезные люди, мой дядя тоже важный человек. Аббас, отдай.

Уголовник встал и ушел на второй этаж. Вернулся оттуда с кожаной сумкой на молнии. Расстегнул молнию, и бросил к моим ногам. В сумке лежали перетянутые резинкой пачки сторублевок.

— Цены мы знаем. Здесь даже немного больше. Когда будете отправлять машины, просто подгрузите в них студию.

— Прости Азамат, но с наличными мы не работаем. Вечером привезут документы, оставят для тебя на ресепшене внизу. Мы пойдем. Очень приятно было познакомиться.

Мы с Гришей встали, и принялись натягивать куртки. В комнате повисло напряжение. Я прикинул расклад. Бойца я выключу. Не сразу, но справлюсь. Тут ведь главное не шуметь. А Гриня с этим как-нибудь уж разберется. Но Закиров сказал:

— Что же, буду ждать.

И пожал нам руки.

Топая к лифту, я спросил Гриню:

— Как думаешь, на выходе из лифта, или из гостиницы?

— Из гостиницы. Это же надо, родного дядю решил кинуть, а?

Возле выхода из отеля стояли два мужика в черных костюмах. Увидев нас они двинулись навстречу.

— Стоять! Милиция! Вы пойдете с нами.

— Да мы тоже вроде как милиция, — сказал Гриня, и достал ксиву. — старший оперуполномоченный Цыбин, Главк. Представьтесь.

— Майор Никитин. Лейтенант Саидов, Ферганское ОВД.

— Ну и что вам нужно в Питере?

— Ты не слишком борзый, лейтенант?

— Старший лейтенант, вообще то. Вы, поди, и в Управлении отметились? Или не успели? Мне позвонить, узнать? Вы хоть в командировке, или в отпуске?

— У нас информация, что вот этот покупал валюту. Считаем необходимым пресечь.

— Ах вот оно что! А то, что все время нахождения в гостинице я был рядом ничего?

— Вас, лейтенант, мы не задерживаем. А он пусть даст объяснения.

Мне стало ясно, что отпускать меня они не хотят, и я отодвинул Цибина, открывшего рот, и поймал взгляд майора. Потом закурил, и подмигнул менту.

— Ты майор, почему-то решил, что если сейчас, по просьбе этого наркота меня упакуешь, то твои проблемы кончатся. Заверяю тебя, еще немного, и ты словишь такие проблемы, что то, чем тебя держит за яйца этот говнюк, покажется ерундой. Иди себе, и мы пойдем.

— Рот закрой, урод.

— Ну, слушай, как у нас дальше будет. Я сейчас отсюда уйду. Все равно как. Если просто, то я про тебя забуду. При условии, что никогда больше не увижу. Если ты вздумаешь применять силу, я тебе сломаю руку. Вот эту, правую. А дело, по которому ты поедешь в Тагил, будет содержать эпизод, про «с целью вымогательства и оговора, участвовал в организованной преступной группе в составе»… Но я на этом не успокоюсь. Я тебе не только погоны до жопы оторву. Я сделаю так, что все заинтересованные будут знать, из-за кого сел Азамат. И вот это все, ты должен понять прямо сейчас.

Менты, они с чуйкой. Майор как-то погас взглядом. Раскрыл рот лейтенант:

— Ты сотруднику угрожать будешь?

— Тебе, Саидов, я сломаю ногу. И весь отель подтвердит безобразную пьяную драку приезжих ментов. Пока я выясню, за что ты сядешь. Правда Гриш?

— Обижаешь, наш же отель. И смежники помогут. Они по Узбекистану с удовольствием поработают. Никитин, тебе передачки то будет кто носить?

И они отступили, буркнув, проходите.

Садясь в Гришкину машину, я спросил:

— Гринь, а тебе не впадлу коллег ломать?

— Да какие это нахер коллеги? У наркота на отсосе, сам бы гасил. И ты, Тоха не обижайся, но я эту историю агентурным донесением проведу. И ребят из местного отдела присмотреть за ним попрошу.

Потом, когда мы ехали по Большому, Гриня задумчиво сказал:

— Это где же ты, Антоша служил? Мне ведь тоже страшно стало. Я сразу понял, что тебе ему ногу сломать – как два пальца. Ты на меня зла не держишь? Или уже бояться?

— Вот только не прибедняйся. Что-то не верится, что ты бы в стороне стоял.

— Жаль, могла быть фантастическая драка, о которой питерские менты рассказывали бы друг другу легенды. Как питерские приезжих узбеков поломали и упаковали.

— Ну давай вернемся, чего там. Но пока вроде просто краями разошлись. А то ходи, оглядывайся.

— Не бойтесь, Антон, я дам вам парабеллум.

— Ну, разворачивай, только чтоб кобура от Бернса-Мартина.

— Эх, нет времени. Я сейчас буду много по телефону говорить. Я ведь эту историю не только донесением оформлю. Мне сегодня кое-кто сильно задолжал. Григория Цыбина в уголовщину затолкать собрались. Пиздец им, бля.

— Гриш, теперь мне страшно.

— Понимаете Антон, страх который вызываете вы, это сиюминутное, да и сам вы человек не далекий, и чего уж там, не очень умный. Но настоящий ужас-о! даже не пытайся понять что их всех ждет.

— Ты главное скажи, мы с Закировым-то будем дальше дело иметь?

— Я тебе позвоню.

Вылез из авто на Василеостровской. Спустился в метро. На Восстания пересел на другую ветку. Вышел на Техноложке и пошел в «Нектар». Как-то на ровном месте бац, и чуть не словил. Бармен, увидев меня, сказал что сегодня есть мадера. Но Распутин меня уже не волновал. И я взял писят «Черного Аиста». Отпустило.

И я не торопясь пошел по набережной Обводного домой. Придя домой, на всякий случай сделал договор, с Ташкентской филармонией. Сделал и сьел салат. И позвонил Кате.

— Я только вошла!

— Ну и не раздевайся. Давай я приеду? Шувалово — Озерки для меня тоже самое что Парагвай. Не исследованы абсолютно. А ты мне все покажешь.

— Нет уж, таскаться с маньяком по сугробам — это не мое. У тебя все нормально?

— Ну так, мне позвонили из Колумбии, предлагают перевестись в их университет.

— А ты что же?

— Мне трудно выбрать. Колумбия была последней. До них все позвонили. Маюсь. Может Сорбонна?

— Эх, я бы согласилась на Сорбонну.

— Осторожней. А вдруг тебя подслушивают, и туда отправят учиться?

— Тогда пусть запишут что на романскую филологию.

— Кать, мне тут еще в одно место позвонить нужно. Я тебе позже наберу. А если нет, то знай, завтра у нас, после третьей пары, похищение принцессы. Оденься попроще, багажник у меня грязноват.

— Я, Тоничка, простая герцогиня, мне рядом с тобой на сиденье неплохо.

— Но связать-то все равно свяжу. Или наручники?

— Уффф… ты учиться-то будешь?

— Ну а как я все подготовлю? Только продумав все на лекциях.

— Позвони мне вечером, ладно?

— Пока.

Григорий позвонил в десять вечера.