Старые долги

Глава 29

Кафедра физкультуры в нашем институте ничем не блещет. В наших рядах нет ни чемпионов, ни игроков Зенита. Поэтому спорткафедра берет массовостью.

На первом курсе, осенью, весь курс, все факультеты, выгнали в Парголово, в пеший однодневный поход. Зимой весь курс массово ехал на лыжах пять километров. В этот понедельник весь второй курс одновременно бегает. Вокруг Кировского стадиона. Никто даже особо не бухтит. Десятиминутная пробежка вместо целого дня учебы, и едешь пить пиво в бар Янтарь. На Петроградской.

В армии мы пробегали иногда сорок-пятьдесят километров в день. Так что на всю эту околоспортивную возню я смотрю с иронией. Тщательно, впрочем, скрывая от преподов свои кондиции. Вдруг припашут еще где нибудь. Хотя, я не думаю, что буду им особо интересен.

Бег по пересеченной лесной местности в сапогах, с долбанным автоматом, с еще более трижды-проклятым противогазом, не входят в олимпийские дисциплины. А если у тебя еще и гранатомет… Я вспомнил, сколько раз я хотел кого-нибудь убить этой трубой. А пацаны ласково называли меня «наш ракетоносец»…

Всегда, когда я вижу построения больших групп людей, я вспоминаю армию.

Народ построили пофакультетно, и выпускали группами человек по тридцать. Бывший десантник Ефрем включил все свое брутальное обаяние, и договорился с теткой-преподшей. Ему, СанСею и мне разрешили бежать в первых рядах, с чужим факультетом. По легенде у нас, со вчера, очередь в ДЛТ за дефицитом, который выкинут к открытию.

Несмотря на то, что я сегодня без машины, я так и не проснулся. Сонно ехал в такси, и сонно курил в ожидании старта. Даже не поинтересовался, за чем же мы в стоим в очереди? Лишь бы не за колготками…

У меня на даче мы отдохнули славно. То есть, девчонкам понравилось. Соответственно, у парней не было повода психовать. Понемногу выпивали, гуляли и вообще, провели образцово-показательные выходные за городом. Забавно, но такие дни потом долго вспоминаются.

Я рассказал Сане про то, чем занимаюсь, и что от него жду. И что многое будет зависить только от него. Он спокойно начал уточнять детали. Рассказал, что сильно интересуется биржевыми торгами. Даже хотел поступать в МГИМО, чтоб получить возможность поближе с этой историей познакомится. Сошлись на том, что поначалу нужно совершенно корректно выйти на рынок. Это и будет его епархией. Оформление, движение, и вывод средств. Долго обсуждали, прогуливаясь по пляжу.

Вернувшись, застали фотосессию. Приехали Коля со Светкой. И Пахом с бутылкой водки и фотоаппаратом Зенит. Олег уникален тем, что женская красота на него не действует. Он стопроцентный натурал, но умудряется как-то отстраняться. И терроризирует теток совершенно безжалостно, пока не получает нужный ему результат. Наверное, поэтому его всегда любили женщины.

Увидев мое алкагольное изобилие, Пахом воспрял и потребовал позирования. Чтоб потом не портить кадр пьяными рожами. Поэтому ну-ка быстро все встали здесь, сели тут, и ваще, вы понимает, что мы могли бы уже выпивать? В разгар выстраивания картинки я забрал Юрика, и мы пошли разводить мангал.

Мангал оказался уже разведен. Мой сторож ждал команду к началу готовки, чтоб подать моим гостям лагман и шашлык горячими. Договорились, что мы с Юриком сейчас сделаем стейки лосося. А он приступит после нас. И все подаст на стол.

Я всегда любил болтать с Лапландцем. Нормальный такой мужской треп. Про поведение авто в сносе. Про особенности высокообротистых моторов. Про оверштаг парусной яхты. Про охоту, ясное дело. Перед моим попаданием Юрик рассказал мне, что в Рабате, в Марокко, по сходной цене продается крупнейший ослиный рынок. И как я отношусь к мысли стать мировым ослоторговым лидером? Он готов взять меня в долю. Мы долго обсуждали перспективы. Проникновение на латиноамериканские, дальневосточные рынки. Выведение спецпороды для участия в корриде. Прикидывали, стоит ли брать в дело Серебрянского. Или ну его. Чуть зазеваешься, и уже функционирует всемирная ослиная биржа с Шуриком во главе. А ты, вместо теплого, лампового ословодства, занимаешься черт знает чем. А не гоняешь на ослах по Африке.

Опережая время, рассказал Юрику про торговлю ушастыми. Он, как и тогда, загорелся. Но сместил акценты на помощь партизанам Боливии. Что первую партию ишаков мы продадим туда. Заодно обсудили применение ослов в африканской охоте. Тут тебе и транспорт, и приманка для львов. А когда партизаны докажут транспортную ценность, продать крупное стадо в минобороны США. Насквозь прокоррумпировав конгресс и сенат.

Тут из дома вывалилась вся толпа и принялась позировать под беспощадным объективом Пахома. Нас с Юриком объявили важным элементом пейзажа и принудили к участию. До обеда слонялись в дюнах и на берегу, пока Олег не успокоился.

Девчонки под белое сухое стрескали все, что им дали и попросили добавки. По рекомендации начинающего режиссера уселись смотреть Касабланку. Золотой фонд мирового кино. А меня очень раздражает сюжет.

Суть простая. Франция недавно с треском проиграла войну немцам за тридцать дней. И теперь через Касабланку на свободу, то есть в США, пробирается какой-то подпольщик. А в городе — немцы! Сидят в самом главном и дорогом ресторане города, выпивают и закусывают за деньги. Там же сидят французы, и страдают в оккупации. Не забывая выпивать, закусывать и петь песни. На этом они и сцепились. Немцы взялись петь Хорст Вессель. А французы Марсельезу. И сурово глядя враг на врага, стали выяснять кто кого перепоет. Горластые французы победили. Вот она ПОБЕДА! Запуганный подпольщик, ясное дело, прячется тоже в этом ресторане. И происходит это все в декабре сорок второго года.

Как раз в то время, когда Япония только что уничтожила Тихоокеанский флот США в Перл-Харбор. В Союзе, под Сталинградом, в тридцатиградусный мороз, русские делают козью морду Паулюсу. Королева Англии пьет желудевый кофе и прячется от бомбежек. Весь мир в кровавой каше и говнище. А эти уже победили! Ну и подпольщика спасли, понятно.

От мизантропии спасает коньяк и танцы с красивыми девушками. Мы очень славно провели вечер.

На следующий день подали автобус, который отвез нас в Питер. Машину я оставил слесарю Вове. Я уже сжег сцепление.

Свежий воздух действует на меня угнетающе. Потому что вернувшись домой, я так и не пришел в себя. Даже на следующий день, на институтских зачетах по бегу. Даже когда пробежал.

Исполнив спортивный долг, мы поехали по домам. Ефрем говорил, что халявный выходной без пива, это насилие над природой. Но смирился. Сегодня, в два часа, нас согласилась принять мама СанСэя. Нужно соответствовать.

Сашкина мать несколько лет назад развелась с его отцом. И вышла замуж за скандинава. В прошлой жизни я с ней общался всего пару раз, и больше не хотелось. Сейчас я не вижу причин не встретится. У нас, пустяшная, и где-то даже для неё приятная просьба. Открыть фирмочку на Джерси. На сына. Мне очень не охота все усложнять. А тут такое простое решение.

До гостиницы Прибалтийская мы добирались порознь. Швейцар на воротах пытался стрясти с меня денег за вход в инвалютное место. Сказал ему, что мне назначено.

Лариса Мустамяэ сняла двухэтажный люкс на десятом этаже. Это раза в три дешевле, чем небольшой номер где нибудь на Рю Опера, в Париже, или в Риме, неподалеку от виллы Бергозе.

Я часто слышу мнение, что иностранцы русских презирают, относятся к нам надменно, и ваще от говна не отличают. Это не так. Такое мнение сформировали выходцы из СССР. Свалив за рубеж, те, кто могли, с удовольствием ездили в Союз. С наслаждением пользуясь всем интуристовским сервисом, и демонстрируя окружающим глубочайшее пренебрежение. Хуже, чем бывшие соотечественники, к нам никто не относился. А на все претензии они, торжествуя, сообщали о своем не советском подданстве. Устраивая скандалы по малейшему поводу, они сильно портили жизнь обслуге отелей и интуристовских сервисов. Это все кончится к середине девяностых. Пропадет флер заграничности, а больше ничего у таких и не было.

Сашка и Андрюха были уже в номере. Меня представили. Модно одетая, ухоженная, моложавая женщина. Не особо симпатичная. Я – пятидесятилетний не обратил бы внимания. А уж сейчас, и вовсе бы не заметил.

Всего пары фраз Ларисы оказалось достаточно, чтобы мне стало ясно, что она как раз такая туристка. Ездит к нам потешить свое эго. Там она как все. А здесь – огого!

Тем не менее, вежливо выслушал, как она отдыхала этим летом в Греции. Курорты Египта и Турцииоткроются лет через десять. А сейчас роль бюджетного курортного места для среднего класса Европы выполняет как раз Греция. И если Ефрем был впечатлен и номером, и рассказами, то мне было скучно.

Лариса почувствовала, что мне не интересно. И слегка обиделась. Как так? Сидят тут в совке, и еще морщатся, слушая про красивую жизнь! Поэтому, снизив градус гостеприимства, она попросила изложить цель визита.

Ну, я и рассказал, в двух словах, что мы от неё хотим. Получив в ответ совершенно удивительную реакцию.

— Нет, ребята. На вас у меня нет времени. Следующим летом, ко мне, в Хельсинки, сможет приехать только Саша. Он хочет с этой своей Жучкой. Но я могу принять только одного человека.

Она даже не поняла, о чем её просят. Решила, что мы просим организовать наш выезд зарубеж. Заодно походя оскорбила Алку. Я все девяностые не мог понять, что же там у Шурика с Вороновой произошло. А все оказалось просто. Стерва-мамаша была не в состоянии вынести рядом с сыном красивую и веселую девушку. И Шурик все это схавал. То-то его потом так калбасило.

— Это вы про Аллу Воронову? — спросил я, — А что, славная, и красивая — взглядом дал понять, с кем сравниваю, — девушка. Знаете, Лариса, она мой друг. Так что пойду я. Спасибо что выслушали.

Я встал. Ефрем, рядом, вроде как про себя, но вполне слышно, пробурчал, что Алка еще и умная. И тоже потопал за мной. Вот за что люблю Андрюху, это за то, что он вроде бы как между делом, что-то ляпнет, а ты потом обтекаешь, размышляя, это у него случайно вышло, или он спецом…

Саня глянул на нас больными глазами, и остался.

Швейцар на выходе не шевельнулся. Пришлось толкать дверь самому. Андрюха хозяйственно предложил сэкономить, и не брать тачку здесь. Прогуляться до метро, где такси раз в пять дешевле. Мы закурили, и не торопясь пошли к Приморской.