Старые долги

Глава 45

Ты, Тоха, не напрягайся. Чувствуй себя как дома. Кофе тебе сделать?

Все это СанСэй говорил войдя в квартиру, и помогая Алке снять куртку. Потом они привычно разобрали кроксы и потопали в гостиную. Алка мимоходом поинтересовалась:

— Тошечка, я надеюсь твои носки не на обеденном столе? Я не буду фраппирована беспорядком?

Типо не знают, что в спальне дрыхнет Катя, и они вот просто мимо проходили, и заглянули на огонек. А так-то они вполне у меня ориентируются, чего уж.

Алка уселась за круглый стол, обозначив, что они не просто забрели, а по поводу. Саня вовсю хозяйничал у кофеварки. Я взял пульт и включил музыку, Марвина Гая. Черт, с этой Катькой все планы летят. Я вчера планировал романтический вечер. Томная музыка, легкие закуски, невесомые прикосновения, хорошее вино, вот это вот все. Ага. Музыку я даже не включал. И любой с первого взгляда поймет, что здесь, посреди ночи, жарили и жрали пельмени. Запивая мартини. Сделал лицо члена английского королевского дома, который обычно так и проводит ночи. С мартини под пельмени.

Шурик принес кофе Вороновой, мне, и уселся за стол. Мы с Саней закурили, и я сделал лицом мыслеформу «Чем обязан?». Они переглянулись, Сансей откашлялся. Но открыть рот ему помешало появление Кати. Никогда, с тех пор как я попал в восемьдесят шестой, я так не жалел об отсутствии мобильника.

Катин лук порвал бы Инстаграм и уничтожил Ким Кардашьян вместе со всеми остальными Джастинами Биберами. Катя была одета в мои трусы, и мою белую рубашку, в эти трусы заправленную. В не застегнутую дыру на животе был отчетливо виден след укуса.

Увидев укус, Воронова задумчиво посмотрела на меня. А чего такого-то? Ну, не только пельмени. Еще в вампиров играли. Я потер правую ягодицу. Подумаешь!

И вообще, в спальне есть выключатель. И если я что-то понимаю, Катькин лук, на языке женских невербальных сигналов, означает что-то типа «не мешайте мне с моим парнем приятно проводить время». Тем более что мои боксеры смотрелись как тесные шорты, а свободно болтающаяся рубашка не прятала ни тонкую талию, ни третий размер, ни шею для поцелуев. А желтые кроксы заставляли начинать осмотр с длиннющих красивых ног. И, как большинство женщин только из постели, растрепанная Катя выглядела невероятно няшно.

Я вздохнул и налил еще кофе. Поставил перед Катей. Она отхлебнула, посмотрела на Алку с Саней, и прокурорски прищурила глазища:

— И когда же у вас свадьба?

Воронова, с видом графини, попавшей в вертеп, подносила в этот момент к губам кофе. Брызги до нас не долетели. А лица Шурика и Алки выражали один вопрос «Но как!?». Я хмыкнул. Умная Катя просто сформулировалато, что я уже давно неуловимо чувствовал. Про Саню и Аллу нужно теперь говорить «они». А не по отдельности. И это меня дико радовало.

СанСей помолчал значительно, и произнес:

— Да, решение принято. О сроках всенародных торжеств вам объявят дополнительно. И вообще, Тоха, пошептаться бы. И, Катя!!! Информация пока — секретная. Хотя, — он тяжело вздохнул, — кому я это говорю?

По довольному Катькиному лицу было ясно, что конечно никому. Кроме девчонок из группы, еще с третьего курса, и из школы. И родственников. И училища подводников им. Ленинского Комсомола. А больше – никому. Ну вот разве что если по ТВ еще. И все.

Я вздохнул, выдернул её из за стола, взял на руки и, под возмущенные вопли, понес в спальню. Попросив Воронову нас сопроводить. Поставив брыкающуюся девушку на пол, я передал Алке большой пластиковый мешок. И попросил помочь Кате привести себя в порядок. Вот одежда и обувь. Я же говорю, готовился. Одеться нужно в расчете на зимнюю городскую прогулку.

— Антох, помоги мне кольцо достать. Только чтоб с брюликом. — сказал СанСэй. — ну, что б по всем правилам.

После первой продажи мы с Ефремом выдали народу денег. Так что неудивительно.

— И наш дом на реконструкцию ставят. Отцу на Юго-Западе квартиру временную выделяют. Не поможешь типа как у тебя найти, где-нибудь поблизости. И мы хотели вас с Катькой в свидетели, потому и пришли сейчас…

Я взял трубку.

— Мостовский, блять!!! — Заорал Гришка – тебе русским языком сказали, до четверга не беспокоить, я борюсь с преступностью.

— Путь поживут еще пол-часа, Гриш. Очень-очень надо.

— Говори, только быстро.

— Нужен брюлик на кольце. Желательно вчера. И квартирка у Техноложки.

— Так, Антоша, успокой меня. Это не ты решил окольцеваться и гнездоваться?

— Не, но ты их знаешь. А Воронову и вовсе не забудешь. Не теряй шанс поучаствовать хоть кольцом. А то будешь вообще ни при чем.

— Квартира капитана на Серпухрвской до сих пор свободна. Заехать можно завтра. А с кольцом я позвоню через пол-часа.

— Не возражаешь, если я телефон Любови Семеновны СанСею дам?

Гришкина мама, основной поставщик одежды для питерского бомонда.

— Только предупреди, чтоб вели себя скромно и не трепались. И, Мостовский, бери трубку. А не то я приеду и расстреляю твой автоответчик. Жди короче.

Саня все с интересом выслушал, и спросил:

— Что за Любовь Семеновна?

— Я Кате одежду подарил, модную и нарядную. Если я хоть что-то понимаю, ты сегодня от Алки словишь нехилых претензий. Так что записывай телефон, договаривайся на завтра. Она не просто спекуль, а шерпа, прямо как в Милане.

Мне вспомнился Милан и я слегка завис. Вспомнилась Монте-Напалеоне, куда стремились наши жены, и как мы с Лапландцем, в нулевые, их там выгуливали. Вспомнился смешной негр- придурок.

Я тогда проиграл Юрику в камень-ножницы-бумага. Три раза. И в результате, в финальный день в Милане сопровождающим наших дам был я. А он телек смотрел и пил пиво.

И нафик женщины таскают с собой по магазинам мужчин? Я думаю что в качестве подтверждения нерушимой кредитоспособности, и визуального сравнения с другим моделями мужей.

В общем, в самом центре гламура жена с подругой нырнули в бутик, а я остался на улице покурить и вообще. Чтоб про меня чего не подумали, уселся прям на тротуар и закурил. Там ведь как в ГуМе, только улица и чище.

Из бутика вывалился мужичок лет пятидесяти, по виду наш, россиянин, манагер средней руки, прогуливающий жену. Он достал сигарету, сунул в рот, и похлопал по карманам про зажигалку.

Но тут на чинной и богатой Монте-Наполеоне объявился здоровенный негр, возвестивший свое появление громкики криками и песнями. Одного взгляда на эту здоровенную гориллу было достаточно, чтоб понять что он обдолбан, и чувствует себя волшебно.

Он громко напевал и делал козу прохожим девушкам. А потом грудью остановил итальянскую пару, и на всю улицу попросил сигарету. Что ответил итальянец, я не слышал. А вот негра понесло. Он, бырзгая слюнями в лицо парочке, начал что-то орать. Судя по тому как быстро и понуро посеменила пара, он орал им крайне оскорбительное.

А довольный негр повернулся и наткнулся взглядом на давешнего мужичка с сигаретой во рту. И улыбаясь во весь рот навис над ним, сказав: "Гив ми плиз сигарет"

Соотечественник задумчиво опустил глаза, и достал зажигалку.

Потом тщательно прикурил, выдохнул негритосу в лицо, и громко и членораздельно произнес:

— "Ай ноу смокин"

Вокруг сразу стало как-то свободно.

Я потушил сигарету и подобрал ноги, потому что негра нужно было валить сразу и наглухо. И если сразу не получится, то он нам обоим точно что небудь поломает. А уж мужика он просто уроет.

И начал выдыхать перед прыжком.

Негр очумело посмотрел на дядю, потом, видимо в надежде на продолжение куража, глянул на меня. Но я всем своим видом был за культурное поведение и нет табаку.

А потом негр как-то скукожился и быстро пошел дальше. А отойдя на приличное расстояние начал орать. Я разобрал что-то про бандито, и олд шит мафиозо, хотя там наверняка было много занятного.

Тут из бутика вышла жена мужика и прошипела ему что он мог бы и помочь ей нести вещи. И он суетливо начал у нее забирать пакеты и что-то покаянно бормотать.

Потом вышла моя жена и поинтересовалась, собираюсь я оплачивать их покупки, или у них экскурсия с примеркой. И я бодро потрусил в кассу бутика, обнажая бумажник…

— Это что за диво? Проводник? У них там залежи что можно заблудится? — вырвал меня из воспоминаний Шурик.

— Шерпа. Не только продает одежду, но и помогает подобрать по параметрам. Очень уважаемая дама. И как только Алка бухтеть начнет, ты прям сразу и говори, что завтра едем туда же где Тоха закупился.

Бриллиантовое кольцо в два карата привез милицейский УаЗик. Сержант с автоматом проверил мой паспорт, отдал пакет и уехал.

Все было по правилам. На одном колене, облобызал руку, и надел на палец. На полчаса после этого мы СанСеем были свободны. Девчонки изучали и меряли кольцо и ваще. Ребята попросили считать произошедшее секретом, чтоб потом уже в публичной обстановке провести церемонию. А мы с Саней выпили коньяку. А потом пошли гулять.

Катька форсила обновками, и просила не компроментировать её, такую офигенную, тем, что идем рядом. Алка на это сопела, и мы все веселились.

Когда мы с Катей ехали в школу с утра, я сказал, что теперь буду её забирать из дома и отвозить обратно. И мы наконец поговорили про меня.

Я честно рассказал почти все, чем занимаюсь, и чего добиваюсь. А Катя сказала, что музыкант еще мог её бросить, но вот парень, работающий на пол-ставки в Управлении, теперь от неё ни за что не отделается.

Дни до четверга прошли как-то весело и не напряжно. Хотя приходилось побегать. Но Ефрем сказал, что все фигня, я, Антоха, твердо решил, что лучшая дача — в Юрмале. Поэтому, пацаны, репетируйте спокойно, мы все организуем.

И таки организовали!

Когда я с Мишей Федоровым приехал в ангар в четверг, там уже во всю прятали хоккейную сущность. Под надзором Ефрема. Миша осмотрелся, и сообщил, что он пошел. Встретимся завтра в школе. И куда-то делся.

А в пятницу выяснилось что борьба с алкоголизмом — зло. Потому что мы финских водителей отправили, а своих у нас не было. И я рулил одним тягачом сам. Вторым рулил мой одногрупник.

Ефрем демонстрировал чудеса менеджмента. В торце стадиона он организовал вип-ложу, с чем-то наподобие дастрахана, украшенного коньяком и всякими вкусностями. Гость ожидался с минуты на минуту.