Статьи и проповеди. Часть 5 (2022 г.)

Во второе воскресение по Пятидесятнице Церковь празднует память всех русских святых, а также память подвижников афонских. Оба праздника сходятся в личности отца Тихона.

Русский афонит, духовник преподобного Паисия Святогорца, старец Тихон (Голенков), всю жизнь проживший на Святой Горе – один из величайших святых современности. По масштабу святости этот человек равен самым прославленным старцам нашего времени. Но имя его до сих пор предано забвению. О причинах этого я напишу несколько слов в конце публикации, а сейчас погрузимся в воспоминания о жизненном пути этого святого старца.

«Шестьдесят лет на Афоне, как один день», – написал на своем надгробном кресте еще до своей смерти отец Тихон. Родился Тимофей (так крестили старца) в селе Новомихайловка на территории современной Волгоградской области. Родители его были очень набожны и мечтали чтобы их сын стал монахом.

В семнадцать лет Тимофей отправился в паломничество по монастырям России. Путешествие растянулось на три года. За это время юноша обошел около двухсот монастырей и удостоился явления Божией Матери. Однажды в пути, когда Тимофей изнемогал от голода, он зашел в пекарню и попросил для себя хотя бы небольшой кусочек хлеба, но пекарь прогнал его. Тогда будущий старец взмолился Царице Небесной: «Матерь Божия, помоги мне. Неужели я умру от голода еще до того, как стану монахом?» Не успел он еще произнести до конца эти слова, как перед ним явилась Светлая Дева неземной красоты и протянула буханку теплого белого хлеба.

В том месте, где странствовал юный подвижник, понятия не имели, что такое белый хлеб, так как там сеяли только рожь. Тимофей не только наелся сам, но и поделился хлебом с грозным пекарем, который никогда в жизни не ел такого вкусного хлеба. Прошло время и на иконе Владимирской Божией Матери Тимофей узнал ту Деву, которая дала ему этот хлеб.

После странствия по русским монастырям Тимофей несколько месяцев жил в самых суровых и труднодоступных местах Синайской горы. Далее он испробовал свои силы в Иорданской пустыни, где также провел некоторое время, изнуряя свое тело постом и жарой, а душу закаляя многочасовым молитвенным бдением.

В конце концов Тимофей направил свои стопы в сад Божией Матери – на святую гору Афон. Перед самой посадкой на корабль его постигло искушение. Бесы решили посмеяться над ним. Некая девица попросила его взять с собой пожертвования для афонских монахов, которое находилось у нее дома. Заманив туда красивого юношу, она заперла дверь и стала склонять его на грех. Но Тимофей выбил дверь и убежал от блудницы, подобно целомудренному Иосифу.

В 1908 году Тимофей поступает в русское Афонское братство скита Белозерка, где в то время подвизалось около ста русских монахов. Главным ремеслом в монастыре была иконопись. Избранник Божией Матери в совершенстве освоил не только это искусство, но и самую сложную ее часть, т.н. «цуканику» – чеканку по золоту на нимбах икон. В этом монастыре он принял монашеский постриг с именем Тихон. После пяти лет, проведенных в Белозерке, он пошел искать более высоких подвигов для монашеской жизни.

Здесь нужно прерваться и сказать пару слов о забытых стезях монашеского подвига, который имеет свои ступени восхождения. Первая ступень – общежительный монастырь, в котором при строгом послушании и отсечении своей воли достаточно прожить три года. А дальше, как промежуточная часть между отшельничеством и общежительным монастырем – скит. Но вполне возможно при наличии духовного опыта сразу перейти к отшельнической жизни. Ее азы монах Тихон уже изучил на Синае и в Иорданской пустыни.

Сегодня монашество в Украине и России, как правило, связано только с общежительным монастырем, который является хорошо организованным духовным коллективным хозяйством. В этом нет ничего плохого, по такому принципу устроены все общежительные монастыри. Но без перспективы духовного роста такая монашеская жизнь приводит к тупику.

Отец Тихон учил старца Паисия так: «Час работай и час молись. Монах не должен много работать. Сколько времени у него уходит на работу, столько же должно уходить и на молитву. Когда монах работает больше, чем молится, он перестает быть монахом. А если он уходит на отшельничество, тогда молитва и есть его главная работа. Орел может родиться в курятнике, но потом он должен улететь из него. Но если он останется жить в курятнике, то из орла превратится в курицу, которая не знает, что такое летать».

Монах Тихон для своих подвигов выбрал Карули – одно из самых суровых мест Афона. Холодные скалы, нависшие над морем, прятали в своих пещерах лучшие духовные цветы Святой Горы. Когда весь мир погружался в сон, в их глубинах происходило таинство единения душ с Богом, незримая нить исихии связывала души заживо умерших монахов с вечным светом Троичного Бога. В этих, совершенно непригодных для жизни условиях, монах Тихон подвизался семнадцать лет своей жизни.

Его подвиги были равны подвигам самых суровых аскетов древней Церкви. Здесь же старец окончил и свой духовный университет. Недалеко от него в другой пещере подвизался очень хорошо образованный русский старец, у которого была большая библиотека. Он давал монаху Тихону по одной книге в месяц. За это время нужно было не только прочитать книгу, но и усвоить таким образом, чтобы пересказать ее содержание библиотекарю. Если монах Тихон проваливал экзамен, то книга оставалась у него на руках еще месяц до следующего зачета. Так будущий старец самым подробным образом изучил не только Добротолюбие, но и в целом стал великим знатоком Священного Предания Церкви.

После многих лет духовных подвигов монах Тихон решил искать себе еще более суровые места для молитвы и уединения, так, чтобы рядом не было ни одного живого человека. И он нашел такое место в непроходимом ущелье Капсавы. Лес в нем рос так, что свободно пройти по нему было невозможно. Нужно было пробираться по густым зарослям, преодолевая с огромным трудом каждый метр. С востока это ущелье защищено Эгейским морем, а с юга – высокими горами. Найдя себе келью, где не было даже воды, старец Тихон провел там в подвигах целых сорок лет.

Но светильник не может укрыться, стоя наверху горы. Монаха Тихона уже знали на всем Афоне как величайшего святого, подвижника, умудренного духовным опытом и щедро наделенного Божьими дарами. Со временем его стали находить даже здесь, в такой глуши, другие монахи, которые приходили к нему за духовным советом. Так в ученики к старцу Тихону попал послушник Паисий, который сегодня известен всему миру, как преподобный Паисий Святогорец.

Не раз монахи уговаривали старца Тихона принять священнический сан, чтобы он мог исповедовать к нему приходящих. Но, прошедший великую школу духовных подвигов, монах Тихон не считал себя достойным священного сана. Для того, чтобы принудить старца принять сан, нужно было вмешательство Божественного промысла. Так и случилось.

Однажды старец во время ночной молитвы увидел отверстые небеса и Воскресшего Христа, сияющего в Фаворском свете великой славы. Это зрелище потрясло монаха. Всю ночь он провел в пении пасхальных гимнов. А поутру понял духовный смысл этого явления. К нему пришел духовник и повелел идти в монастырь Ставроникиты для рукоположения.

Став иеромонахом, отец Тихон, конечно же, должен был построить небольшой домашний храм, сделать иконостас, престол, жертвенник, купить богослужебные сосуды. Но денег у него не было ни копейки. Надеясь на Бога, он направил свои стопы в столицу Афона Карею. Там он встретил одного благочестивого монаха, который, узнав о нужде отца Тихона, дал ему нужное количество денег со словами: «Эти средства жертвователи мне дали для того, кто хочет построить храм, поэтому они твои». Отец Тихон заплакал от волнения. Ведь эти деньги были переданы монаху еще до того, как он принял священный сан.

Старец нанял двух строителей, которые творили молитву во время работы, и церквушка вскоре была закончена. Она стала единственным храмом Афона, посвященным Честному Животворящему Кресту Господню. То, что видела эта церковь, не поддаётся описанию.

Когда старец служил литургию, он не хотел, чтобы кто-то еще присутствовал в храме. Его послушник, будущий великий Паисий Святогорец, пел за перегородкой и не видел, что происходило на службе. А там каждый раз отверзалось Небо, и оттуда сходило великое Небесное воинство. От переполнявших старца чувств и слез, он, бывало, не мог произнести ни слова. Послушнику Паисию приходилось порой по нескольку часов подряд петь Херувимскую песнь, пока старец мог снова продолжать богослужение.

Время останавливало свой бег, и отец Тихон замирал в великом изумлении перед тем, что открывалось перед его взором. Его душа возносилась к Престолу Троицы, и он лицезрел Воскресшего Спасителя во всей Его славе. Заветной мечтой старца было продолжать служить литургию в Царстве Небесном. В конце жизни его мечта изменилась на полную уверенность в том, что так и будет, потому что это ему открыл Сам Бог. «Послушник мой, скоро я буду служить литургию на Небесах», – говорил отец Тихон Паисию незадолго до смерти. Только своему любимому ученику старец мог по секрету сказать: «Вот здесь стоял Херувим, а здесь Серафим, вон там молился Ангел-Хранитель на литургии».

В бытовой жизни у старца и его послушника царила абсолютная нищета. Деньги старец вообще не брал в руки, считая это нарушением обетов монашества. «Деньги – это кровь бедняков», – говорил он своему ученику Паисию. Отец Тихон писал иконы и обменивал их на хлеб и на все необходимое для рукоделья.

Ел он крайне мало, ему было достаточно в день одной ложки супа. Из мебели были две доски вместо кровати, старый табурет и кухонные принадлежности, состоящие из консервных банок. Подрясник у старца был весь сшит из заплаток, а скуфья совершенно протерлась. Вообще все то, что находилось в келье отца Тихона, обычно люди дома не держат. Это можно найти только на свалке. Вместо матраца у него была рваная накидка. Укрывался он дырявым стеганым одеялом, откуда торчали куски ваты. Этой ватой старец делился с мышами, те тащили ее в свои норы.

Душа монаха стала очень чуткой, а тело бесчувственным. Оно постоянно было покрыто укусами от комаров и клопов, на которых отец Тихон не обращал никакого внимания. Соседями и друзьями старца стали дикая кабаниха, которая каждый раз приходила к нему во двор, чтобы выводить своих поросят, а также лиса, которая забегала к нему в гости. Зверей старец подкармливал едой, а насекомых своей кровью.

Облик отца Тихона был ангельским. Те, кто хотя бы раз в жизни видел его, не могли уже забыть никогда. В нем жила детская тихость и радость. Молитва не сходила с его уст. Даже когда старец засыпал, а это был крайне редко, то он и во сне продолжал творить молитву. А спал подвижник с перерывами не более пятнадцати минут. Его кровать состояла из двух досок, наклоненных под углом сорок пять градусов, чтобы долго спать на них было невозможно. Всю ночь старец по чёткам творил молитву, а под утро совершал литургию.

Случалось, что по каким-то надобностям послушник Паисий отлучался, но возвратившись и подойдя к келье старца, он слышал, как кто-то вместо него поет во время службы. После богослужения отец Тихон выходил из своей церквушки, но там внутри никого не было. Вместо послушника пели ангелы.

К концу жизни отец Тихон ходил в состоянии какого-то опьянения от Божественной любви. По свидетельству опытных духовников, та мера святости, которой достиг отец Тихон, была вершиной, к которой редко кто смог подниматься за всю историю жизни Афона. К сожалению, объем публикации не дает нам возможности обратиться к духовному наследию этого великого подвижника современности. Можно лишь сказать, что красной нитью в нем проходила мысль о том, что Бог – это великая, ни с чем не сравнимая, потрясающая Любовь и такое же потрясающее смирение. Поэтому, подобно влюблённому, старец гнался за высочайшим смирением, которому нет конца.

Кончина старца 23 сентября 1968 года была потрясающим живописным закатом, подобно солнечному, когда весь мир погружается в звенящую звёздную тишину лунной ночи. Отец Тихон сам выкопал себе могилу. Поставил рядом лопату, «чтобы легче было меня закапывать». Перед самым успением старца его посетила Матерь Божия с преподобными Серафимом Саровским и Сергием Радонежским, предупредив о том, что пришла ему пора перейти к немеркнущему Вечному Свету. И отец Тихон уснул, для того чтобы проснуться уже в другом, вечном мире, куда он всю жизнь стремился всей душой.