Статьи и проповеди. Часть 5 (2022 г.)

Памяти святителя Павла (Голышева) (1914-1979).

Судьба архиепископа Павла (Голышева) по земным меркам была трагична, так же как и судьба многих архиереев, которым пришлось служить Богу под гнетом КГБ, уполномоченных по делам религии и своих лжебратий, которые, прикрываясь священным саном, служили не Богу, а сильным мира сего. Во многом жизнь этого святителя схожа с жизнью архиепископа Ермогена (Голубева).

Учеба и первые годы служения

Будущий архиерей – наш земляк. Родился он 6 сентября 1914 года в Екатеринославле (ныне город Днепр) в семье местного помещика, инженера Павла Кирилловича Голышева, и был крещен с именем Евгений. После революции в конце 1918 года семья Голышевых эмигрировала за границу – сначала в Турцию, затем во Францию и, наконец, окончательно поселилась в Бельгии.

В 1935 году Евгений Голышев с отличием окончил колледж, и вот как он сам писал о дальнейшем выборе своего жизненного пути: «Богу было угодно, чтобы еще в детстве я был воспитан в страхе Божьем, в любви, послушании и преданности Православию, и это воспитание определило во мне стремление к богословскому образованию. Моё поступление в Парижский Богословский институт было несомненным произволением Божием о мне». Евгений Голышев уже на втором году учебы, в 1936 году, был пострижен в рясофорные монахи, а через полгода – в мантию с именем Павел. В марте 1937-го монах Павел рукоположен во иеродиакона, а в 1938 году – в иеромонахи.

В Бельгии в то время было очень много русских беженцев, которые воспринимали храм как единственную связь с потерянной Родиной. Православные приходы открывались в обычных домах, в подвалах, гаражах и окормлялись священниками из числа самих эмигрантов. Среди них был и отец Павел. После окончания обучения в богословском институте отец Павел служил в Свято-Георгиевском храме г. Антверпена, размещавшемся в зале протестантской кирхи.

Высокий, аскетического телосложения иеромонах Павел всегда ходил в черной монашеской рясе, так что горожане, встретив его в сумерках, часто боязливо отшатывались. Весной 1940 года нацистская Германия завоевала Бельгию за 18 дней. В дни военных действий отец Павел был арестован, из-за рясы его приняли за парашютиста. По невыясненным до конца обстоятельствам оккупанты не выдали иеромонаху документ о том, что он является русским беженцем. По этой причине он был арестован и выслан из Бельгии во Францию.

Годы Второй мировой войны и возвращение на Родину

Во Франции отец Павел продолжил свое священническое служение. Вот как он сам пишет о том времени своего служения: «Ко мне приходили люди с исповедью, за последним словом утешения. Я стоял у огромной чаши человеческих страданий, слез, обид, жалоб, непонимания, недоумения, скорби, горечи, бездонного горя, почти бессильный помочь людям, потому что в своём отчаянии они уже теряли веру в Бога, который есть Свет и Истина. Они изверились в правде. Страшные годы!»

Особое внимание отец Павел уделял духовному окормлению лагерей советских военнопленных. Он также принимал активное участие в антифашистском движении, за что подвергся аресту. Но, не имея достаточно улик, гитлеровцы вынуждены были его отпустить. В дни освобождения Франции от фашистов отец Павел, который к тому времени уже стал игуменом, часто выступал перед горожанами с пламенной проповедью. Исхудавший, с ввалившимися глазами, в потертой старенькой рясе, он весь горел радостью и заражал ею людей. Игумен говорил, что «победа несомненна и близка, что вот он – Свет приближается с Востока, Свет разгонит тьму человеческой лжи и ненависти, в Свете этом сгорят насилие, неправда, угнетение, рабство».

– Что же будет с нами, отец Павел? – спрашивали его русские люди, томившиеся на чужбине.

– Знаю, что нет в мире страны более справедливой, более благородной, более великодушной, чем наша Родина. Верю в то, что увидит она наши горькие муки и простит нас. Верю в великое чудо встречи с ней, – отвечал им священник.

В октябре 1947 года игумен Павел решается на переезд в СССР. Вот как он сам это описывает:

«Правительство нашей страны пошло нам навстречу и дало возможность осуществить наше давнишнее желание вернуться на Родину. Еще в прошлом году велась ложная пропаганда вокруг нашего отъезда. Говорили, что никогда нас на Родину не отправят, а если и отправят, то сошлют в Сибирь и будем мы там прокладывать дороги. Запугивали даже расстрелом. Но вот каждый круг колеса нашего поезда приближал нас к вожделенному пристанищу. Трудно описать то состояние, которое мы испытывали, приближаясь к родной земле. Мы считали километры, часы и даже минуты, которые, нас отделяли от границы нашей страны. Но вот, пришел момент, когда наш поезд оказывается на родной нам земле. Как мы благодарили Господа за то, что Он нас сподобил такой великой радости! Приехали мы с моими спутниками в одиннадцатом часу вечера в столицу нашей Родины. Она только что отпраздновала тридцатилетие Советского Строя, и вся была еще освещена и так красива!»

Игумен Павел (Голышев) был принят в братию Свято-Троицкой Сергиевой лавры, где три года исполнял послушание казначея и проповедника. Исполнял он также обязанности переводчика французского языка при иностранном Отделе Московской Патриархии. В сентябре 1950 года Учебный Комитет при Священном Синоде назначил его преподавателем в Одесскую духовную семинарию. С 1953 года он уже архимандрит и преподаватель Ленинградской академии и семинарии. Последним местом служения отца Павла в качестве приходского священника был Ставрополь. Люди, близко знавшие своего пастыря, говорили о нем как о человеке святой жизни.

Пермский архиерей

В июле 1957 года происходит хиротония архимандрита Павла в епископа Пермского и Соликамского. Назначение владыки Павла на кафедру совпало с началом очередного этапа налогового регулирования религиозных организаций. Согласно постановлениям Совета Министров № 1159 и № 1160 приходы и монастыри ставились в очень сложное материальное положение. Через год последовал указ об ограничении совершения треб духовенства на квартирах и в домах верующих, а также проведения религиозных мероприятий под открытым небом.

Епископ Павел прибыл на самолете в Пермь с одним портфелем. На вопрос епархиального секретаря: «Владыка, где же ваши вещи?» святитель ответил: «Я монах, все мои вещи в этом портфеле». В тот же вечер он возглавил всенощное бдение в соборе.

Новый архиерей, выросший в эмигрантской среде и имевший большие связи за рубежом, вызвал у местных властей нескрываемую тревогу. Председатель Совета по делам Церкви Г. Карпов, боясь утечки политического негатива за рубеж, проинструктировал уполномоченного Перми относительно взаимоотношений с епископом: «Павел долгое время находился за границей, недавно посвящен во епископа, и некоторые вопросы ему мало знакомы. Ваши рекомендации надо делать умело и осторожно, чтобы они не воспринимались им отрицательно и не нарушали сложившихся взаимоотношений в работе». Такая политика была обусловлена в том числе и частыми поездками владыки Павла за рубеж в составе церковных делегаций. Во время одной из них Югославский президент Иосиф Тито даже подарил ему свой кожаный портфель.

Владыка умело воспользовался сложившейся ситуацией. С первых дней пребывания на кафедре ему удалось развернуть активную деятельность по укреплению церковной жизни епархии. При его правлении были отремонтированы почти все храмы, в кафедральном соборе заменен иконостас, организована иконописная мастерская, открыто производство церковных свечей. Качество богослужений было поставлено на принципиально новый уровень. Владыка не только сам часто и много проповедовал, но требовал этого и от каждого священника. Особенное внимание он уделял качеству пения церковного хора, привлекая туда молодежь.

Несмотря на требования уполномоченного, запрещавшего пышные богослужения, в день памяти Стефана Великопермского проводилось торжественное богослужение при огромном стечении народа, заканчивающееся крестным ходом. Все это вызывало жгучую ненависть по отношению к пермскому архиерею со стороны представителей советской власти.

Но не только они были недовольны владыкой Павлом. Многие священники, особенно пожилого возраста, также роптали на своего архиерея. Далеко не всем нравилось его требование независимо от возраста и срока службы ежедневно находиться в храме, говорить проповеди после каждой службы и требы, организовывать молодежные хоры, читать нараспев акафисты. Владыка часто объезжал свою епархию, посещая приходы. В некоторых верующие удивлялись и говорили, что «в их церкви и в старое, дореволюционное время, никогда не бывал епископ, а вот сейчас Бог послал святителя». Благодаря мудрым и решительным действиям владыки, в период его управления епархией властям не удалось снять с регистрации ни одного храма, что было для того времени исключительным явлением.

Осенью 1959 года здоровье владыки Павла ухудшилось: уральский климат вызвал обострение туберкулеза. В следующем 1960 году по причине длительного лечения епископ Павел присутствовал в епархии всего лишь два месяца. Этой ситуацией сразу же воспользовался уполномоченный Перми по делам религий П. Горбунов. В своем отчете в Москву Г. Карпову он характеризовал владыку Павла как «фанатично настроенного иерарха», «неуживчивого», «опасного для государства».

«За полтора года в епархии он все перевернул и сделал больше для укрепления Церкви, чем все его предшественники за пятнадцать лет… Полезно было бы таких управляющих чаще перемещать, не давать им возможности обрастать активом и сколачивать вокруг себя ядро», – писал он в отчете. В результате этого Г. Карпов в категоричной форме лично перед Патриархом поставил вопрос о необходимости перевода епископа Павла на другую кафедру.

Астраханская и Енотаевская кафедра

В сентябре 1960 года святитель Павел назначается епископом Астраханским и Енотаевским. С самого начала своего служения на новом месте он пользуется неизменной любовью прихожан. Астраханцы любили его проповеди, которые были для них настоящей школой духовности. Они ценили святительские качества и монашеские добродетели владыки: мистический склад души, аскетизм, незлобие. В памяти паствы он запечатлелся таким: высокая худощавая фигура, дышащая какой-то неземной легкостью. Был он всегда бледен, что во многом объяснялось его болезненностью. Святителя постоянно мучили и приводили в бессилие ужасные головные боли, иной раз к нему по ночам по два-три раза вызывали скорую помощь, но утром владыка появлялся в храме на службе – хотя измученный, но удивительно собранный, будто готовый к бою.

Натура епископа Павла была прямой, открытой, преданной православию, не идущей ни на какие уступки и компромиссы. Такая жизненная позиция в условиях советской действительности была, по сути своей, подобна добровольному пути мученичества. Владыка Павел претерпел много различных невзгод от местных астраханских властей. Их тревожила любовь верующих к своему архипастырю, и во взаимоотношениях с епископом они не брезговали прибегать к различным, порой недостойным, приемам, таким как открытая клевета в прессе, обвинения во взяточничестве и т.п. Владыка сильно переживал все эти нападки. Он не раз обращался за защитой в центральные газеты, в Совет по делам РПЦ, в Патриархию, но ничего так и не смог добиться. Был даже случай, когда во время богослужения на него набросились провокаторы, стали срывать облачение и избивать. Но народ не дал в обиду своего архиерея. Правда, после этого случая его пришлось срочно госпитализировать.

По воспоминаниям современников, владыку Павла постоянно окружала молодежь. Архиерей был с ней добр и прост, она видела в нем искреннюю веру и желание помочь ближнему. Сам владыка также любил молодых, организовал для них при архиерейском доме нечто вроде воскресных чтений и лично занимался с каждым. Это послужило тому, что многие из них потом выбрали в своей жизни путь священнического служения.

Простота владыки подчас поражала окружавших его людей, как и то, что в жизни он был совершенно непрактичен и наивен. Но все это покрывалось пламенной молитвой и удивительным упованием на помощь Божию, отчего у архиерея все спорилось и получалось. Все это, конечно же, вызывало такую же ненависть местной власти, которую он испытывал и в Перми. Как следствие этого, святителя переводят на Новосибирскую и Барнаульскую кафедру. Узнав об этом, тысячи астраханцев пришли проститься со своим архипастырем. Они даже составили петицию на имя Патриарха с просьбой об отмене указа, но все было напрасно.

Новосибирская кафедра

Новая епархия владыки включала Новосибирскую, Кемеровскую и Томскую области, Красноярский и Алтайский край, а также Тувинскую АССР. А это более трех миллионов квадратных километров с населением около пятнадцати миллионов человек. Но очень скоро эта епархия стала славна не только своими размерами, но и духовной твердостью своего православного пастыря.

Имея много друзей и знакомых за границей, архиепископ Павел вел с ними обширную переписку, рассказывая о положении Церкви в Сибири. Поэтому власти боялись архиерея. Владыка и здесь стал вести активную миссионерскую работу, требуя того же от духовенства. Два раза в неделю, вечером в четверг и воскресение, после службы в кафедральном соборе была заведена традиция всенародного пения акафистов, после которых святитель произносил проповеди на полтора-два часа. По сути, это были лекции, в которых он объяснял смысл богослужебных действий и песнопений, толковал Священное Писание, рассказывал об истории Церкви.

Поскольку образовательные курсы проводить по советским законам не разрешалось, святитель Павел проводил их под видом проповеди. Интерес к этим беседам был огромен, потому что в 60-х годах XX века получить такую информацию было неоткуда. Все это привело не только к тому, что молодежь потянулась в церковь, но и к возрождению монашества в этом крае.

В 1964 году владыка Павел был возведен в архиепископы.

Запрет в служении и кончина

На всю страну имя архиепископа Павла прозвучало в связи с составленным архиепископом Ермогеном (Голубевым) «Заявлением», поданным Патриарху в 1965 году. В этом письме владыка Ермоген предлагал пересмотреть решения Архиерейского Собора 1961 года, одобрившего поправки к «Положению об управлении РПЦ», которые полностью совпадали с пунктами секретного Постановления Совета Министров СССР от 16 января 1961 года «об усилении контроля за деятельностью церкви». Согласно этому положению, духовенство, по сути, было полностью лишено возможности управлять приходом, ограничено в совершении пастырской, миссионерской, духовнической деятельности, а также в материальном обеспечении.

В письме приводились аргументированные доказательства того, что данное Положение противоречит не только канонам Церкви, но и советским законам. Несмотря на очевидную провальность этой инициативы, владыка Павел это письмо подписал. И так же, как и святитель Ермоген (Голубев), за это потом поплатился. Формальным ответом на это заявление было то, что отменять решения Архиерейского Собора может только Поместный Собор, который на тот момент проводить никто не собирался.

Но через несколько лет, в 1971 году, в связи с кончиной Патриарха Алексия, для избрания нового Патриарха было принято решение о созыве Поместного Собора. Логично было ожидать, что владыка Павел не упустит возможности поднять на нем вопрос о бесправном положении духовенства на приходах в связи с введением «Положения о управлении». Поэтому «компетентные органы» святителя Павла на Поместный Собор не пустили.

После завершения работы Собора владыка Павел в 1972 году был уволен на покой и освобожден от управления епархией. Циничность этого решения Священного Синода видна в самой его формулировке: «за нарушение канонических норм, недостойное поведение и неспособность управлять церковной жизнью». Так был «вознагражден» за свой труд архипастырь, который возвел из руин три обширные епархии и привел к Богу тысячи советских людей. Печально и то, что до сих пор это «прещение» с архипастыря так и не снято.

Неоднократно устно и письменно обращался к Патриарху владыка Павел с просьбой назначить его вновь на кафедру, но все его прошения так и остались без ответа. Благодаря личной инициативе президента Франции Жоржа Помпиду и бельгийского правительства владыке Павлу разрешили уехать за границу к своему брату Кириллу Голышеву. Святитель скончался в Брюсселе от лейкемии 21 января 1979 года (день памяти преподобного Павла Обнорского). Погребен владыка во Франции на кладбище Буа-Коломб в г. Аньере под Парижем.

Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего архиепископа Павла, и его святыми молитвами помилуй нас, грешных.