Статьи и проповеди. Часть 5 (2022 г.)

Революционные взгляды святителя Феофана Затворника

29 июня Церковь празднует день памяти свят. Феофана Затворника. Пользуясь случаем, поговорим о его духовных наставлениях, иногда отличающихся от традиционных взглядов.

То, что писал святитель Феофан об Иисусовой молитве, во время синодального окаменения церковного благочестия можно назвать революционным учением, которое в корне отличалось от общепринятых в то время взглядов на учение о молитве и духовном делании.

Владыка Феофан на всю жизнь запомнил слова, которые ему сказал сразу после пострига преподобный Парфений Киевский: «Одно нужнее всего – молиться Богу, и молиться непрестанно умом в сердце». Это наставление старца стало кредом всей жизни святителя Феофана. Но он применял его не только по отношению к себе, но и ко всем тем своим многочисленным духовным чадам, с которыми он вел обширную переписку.

Если мы будем внимательно изучать эпистолярное наследие святителя Феофана, то с удивлением обнаружим, что умно-сердечная молитва предлагалась им в качестве обыкновенной повседневной практики даже для новоначальных христиан. Ею владыка рекомендовал заниматься всем, кто стремится ко спасению, хотя преподобный Нил Сорский благословлял далеко не всем монахам заниматься таким молитвенным творчеством.

Вот о чем пишет святитель в своих письмах: «У кого нет умной внутренней молитвы, у того и никакой нет… Она обязательна и для мирских людей… Без умной молитвы никому нельзя обойтись… Не думайте, что это дело совершенных. Нет. Это дело всех, начинающих искать Господа… Сердечная молитва никогда не преждевременна. Она – начало дела… Дело молитвы – не безмолвников только есть дело, а всех христиан, – и это до самых высших ее степеней. У Бога же все равны… Плод молитвы – сосредоточение внимания в сердце и теплота. Это естественное действие. Достигать сего всякому можно. И молитву сию творить всякому, не монаху только, но и мирянину… Все должны молиться сердцем и умом».

Преподобный Нил Сорский воспрещает «преждевременно стремиться к низведению ума в сердце», считая это возможным лишь «по достижении надлежащей меры преуспеяния». Епископ же Феофан предлагает юной девице, мирянке, живущей с родителями, следующее: «Оставьте голову и низойдите умом своим в сердце и там стойте вниманием неисходно». А современник владыки святитель Игнатий Брянчанинов строго запрещает входить молитвою в область сердца под угрозой «впадения в прелесть».

Мне не раз встречались публикации, авторы которых пытались примирить взгляды на умное делание двух выдающихся богословов – Феофана Затворника и Игнатия Брянчанинова. Но все они были, на мой взгляд, искусственные. Кто был прав в этом споре, показало время. Никто из тех, кому святитель Феофан рекомендовал заниматься практикой умно-сердечной молитвы с ума не сошел и в духовное самообольщение не впал. А вот те, кто ради осторожности считали, что «непрестанная молитва – это дело монахов», а нам, немощным, достаточно прочитать обычное утреннее и вечернее правило, нередко оказывались на революционных баррикадах с винтовками в руках. Как известно, семинаристов и детей духовенства там было очень много. А распространение революционной литературы в семинариях стало обычным явлением.

Современные преподобные духовники и всемирно известные старцы, по сути, лишь повторяют то, чему учил своих духовных чад и святитель Феофан. Достаточно почитать наставления Харлампия Дионисиатского и Ефрема Катунакского – учеников Иосифа Исихаста, старца Симона (Безкровного), Михаила (Питкевича), Иеронима Эгинского и других. Боязнь мнимой прелести, с одной стороны, и очевидность апостасии, с другой, говорят о том, что нужно бояться не молитвы, а богооставленности, которая всегда приходит вслед за потерей молитвы. Практика Иисусовой молитвы – это та соломинка, которая, быть может, еще поможет некоторым людям окончательно не отпасть от Бога и не потерять надежду на спасение.

Будет небезынтересным также выяснить некоторые другие важные аспекты учения о молитве святителя Феофана Затворника. Современный человек в основном обречен пребывать среди многолюдства и шума, в условиях, интенсивно рассеивающих внимание, отвлекающих от внутренней сосредоточенности. Городская среда почти насильственно вынуждает направлять внимание вовне, выманивает его и побуждает к невольному блужданию взгляда, мысли и чувств.

Для горожан особенно важно обрести способность уединяться в толпе. Научиться, находясь на людях, блюсти свое внимание, удерживать его собранным внутри себя, сосредоточенным на молитве. При обретении навыка и при содействии благодати становится возможным уже в любых условиях сохранять внимательное молитвенное состояние и при этом не терять контроль над окружающим. Для этого надо жить в этом мире, как в пустыне, проходя мимо его отравленных приманок. Надо бежать от мира в свое сердце.

Святитель Феофан Затворник учил об особом виде уединения, доступном не только отшельникам, но и всякому человеку в миру. «Есть, кроме внешнего, и внутреннее уединение. Вне – шум и смятение, а человек в сердце один с самим собою». Такое уединение «бывает и у мирян, коль скоро посетит их забота о спасении души своей. Страх Божий проникает тогда всю душу… Это производит в ней такую болезненную заботу о едином на потребу, что и смотреть ей уж ни на что не хочется. Все она одно с этим своим единым, хоть по наружности и совне много бывает занятий. Вот такое уединение возможно и мирянам».

Некоему горожанину, возжелавшему уединения в затворе, святитель Феофан отвечает: «Нечего загадывать о затворе. Когда молитва твоя до того укрепится, что все время будет держать тебя в сердце пред Богом, тогда у тебя и без затвора будет затвор. Ибо затвор что есть? То, когда ум, заключившись в сердце, стоит пред Богом в благоговеинстве и выходить из сердца или чем-либо заняться другим не хочет. Этого затвора ищи, а о том не хлопочи. Можно и при затворенных дверях по миру шататься или целый мир напустить в свою комнату».

Святитель Феофан считал возможным и даже нужным для мирян обращаться к высокой духовной литературе, предназначенной, казалось бы, исключительно опытным инокам. В письме к женщине, обремененной хозяйством, мужем и детьми, дается, например, такое наставление: «Посылаю вам пятый том Добротолюбия… Тут есть изображение всего пути к Богу, написанное лицами и ранга высокого, и жизни отрешенной, и совершенной. Что из сего к вам при житейских порядках приложимо, сами увидите. Только не думайте, что ничего нет приложимого. Ибо цель у всех христиан одна – быть в живом единении с Богом…».

Кто читал Добротолюбие, поймет, о чем идет речь. А кто не читал, можно взять хотя бы поучения преподобного Каллиста Ангеликуда, чтобы понять, о каких высоких духовных понятиях идет речь в этом томе.

Частый вопрос, который задается и сегодня, связан с духовным наставником, как путеводителем ко Христу. Монашеская литература, как древности, так и современности, настаивает на том, что без духовника путь спасения является очень скользким и опасным. Что же святитель Феофан пишет по этому поводу:

«Старец Паисий (Величковский) всю жизнь искал руководителя и не нашел. Но жил вдвоем-втроем, и взаимным советом руководился. Так что сами смотрите, как быть с молитвою и отеческими уроками». Именно на такой образ жизни – сподвижничество с близкой по духу сестрой – благословляет святитель некую мирскую особу: «Если ваша знакомая вам по душе, помолитесь Господу, чтобы соединил вас в едином намерении угождать Ему. Вдвоем хорошо жить. Лучше, чем в монастыре. Друг друга слушать и друг друга остерегать. Дай, Господи, вам сойтись».

Когда нет наставника, которому полностью можно предаться, то «мудрые люди советуют поступать так: если есть что сомнительное и не имеем, кто бы решил, воззови к Богу о нужде своей и иди к тому или другому, благоговейному и уважаемому, и будь уверен, что Бог, все блюдущий и все содержащий, не пустит в прелесть, только бы была болезненна нужда и крепко упование. Это касается частных случаев, но и вообще можно оставаться при этом законе, ибо и вся наша жизнь сложена из частных случаев. И составится таким образом особенная жизнь, по совету».

Это «преимущественно приличный настоящему времени образ руководства. Человек, в предании себя Богу, вразумляется Писанием Божественным и отеческим, употребляет и свое рассуждение, но ничего не решает сам, а творит все с совета и вопрошения. Здесь руководитель – Бог и Писание, отречение воли и разума в совете, сила же исходная – богопреданность, с болезненным, опасливым взыванием об избавлении от прелести, заблуждения и ошибок».

Святитель здесь выводит правило жительства по совету. При том он указывает, что это не есть нечто новое. На самом деле так поступали преподобные Антоний, Василий Великие и другие святые отцы. Общее убеждение есть то, что когда человек усвоит то, что ему доступно из своего опыта понимания Евангелия и общей духовной практики и возникнет нужда в проводнике на более высокие вершины созерцания, Бог обязательно пошлет такового нуждающемуся.