Статьи и проповеди. Часть 5 (2022 г.)

Жизнь и молитва старца Харалампия Дионисиатского

13 июля – годовщина открытия мощей старца Харалампия Дионисиатского, ученика преподобного Иосифа Исихаста.

О духовном наследии афонского старца Харалампия мы уже писали ранее, а сегодня мы отдельно поговорим о практике молитвы, которой он обучал своих учеников. К нему, как известно, обращались за советом не только монахи, но и многие мирские особы. Всех их без исключения отец Харалампий обучал практике Иисусовой молитвы.

Душа старца каким-то невыразимым образом воздействовала на тех, кто хотя бы раз в жизни общался с этим великим подвижником. После беседы с этим удивительным человеком боголюбцы уносили в своем сердце частичку молитвенного дара старца. Душа отца Харалампия была подобна свече, которая зажигала своей святостью тех, кто к нему приходил за советом и вразумлением. Молитвенные наставления старца были напрямую связаны с его личным опытом, поэтому они несколько отличаются от традиционных взглядов на Иисусову молитву. Духовная школа отца Харалампия своеобразна, и это нужно понимать, читая его наставления.

Людей, которые рождались бы с такой силой духа, как у отца Харалампия, всегда было очень мало. То, что было под силу этому старцу, многим окажется не по плечу. С самого начала своего молитвенного подвига он проводил многочасовые ночные бдения с Иисусовой молитвой, стоя неподвижно на ногах, не позволяя себе ни на минуту передохнуть. Но самый главный его труд был не виден постороннему глазу. Старец не позволял своему помыслу даже на волосок отклониться от односложной Иисусовой молитвы. Такая практика опытно привела его к тому, что молитву нужно читать очень-очень быстро, так, чтобы даже тень какой-нибудь мысли не смогла просочиться между ее словами.

С какими чувствами человек должен молиться, подвижник объяснял очень просто и доходчиво: «Когда у вас горит дом, или вас окружили разбойники, которые хотят вас убить, вы будете кричать, что есть мочи: „Помогите“. Так и в молитвенной брани нужно взывать о помощи: „Господи, Иисусе Христе, помилуй мя! Пресвятая Богородице, спаси мя!“ Враг окружает нас суетностью мыслей, греховными атаками, и этим вынуждает молиться к Богу изо всех сил. Так человек и проходит школу молитвы».

Нужно сказать, что эти поэтические образы в жизненном опыте отца Харалампия были реалистическими. Он видел наяву дышащего яростью сатану, который, казалось, был готов поглотить старца заживо. Вид его был ужасен. Он хватал старца за горло, чтобы тот прекратил молиться. Однажды во время молитвы подвижник почувствовал, как сатана с силой сдавил ему сердце, как будто скала навалилась на грудь. Ни устами, ни даже умом он не мог произнести ни одного слова. Когда отец Харалампий попытался перекреститься, он не смог этого сделать, потому что враг сковал ему руки. Тогда старец головой начертал в воздухе крест. Этого было достаточно для того, чтобы дьявол отпустил его.

Таким образом старец приобретал навык чистой молитвы. Когда человек обретает навык чистой молитвы, то, как учил старец, рядом могут рваться бомбы, летать снаряды, гореть дом, но подвижник будет стоять спокойно на месте, сосредоточенно молясь, даже если ему будет грозить опасность сгореть заживо.

Церковное предание свидетельствует нам, что опыт, о котором рассказывал отец Харалампий, не был чем-то новым и неведомым доселе. В житии преподобной Ирины Хрисоволантской, жившей в IХ веке, рассказывается о том, как сатана запалил ее одежды, горело все тело подвижницы, но она продолжала стоять неподвижно на молитве, подобно свече. Путь к такой молитве труден и долог. Он требует от человека максимального напряжения всех сил. Но в конце этого пути – обретение Царства Божьего уже здесь, на земле.

Своих учеников отец Харалампий наставлял начинать молитвенную практику с самого простого – произносить молитву устами вслух, быстро и отчетливо. В этом первом упражнении начнутся и первые трудности. Духи злобы поднебесной будут обрушивать на молитвенника целый ворох помыслов и мечтаний.

Старец считал, что дьяволу легче помрачить нас, когда мы произносим молитву только в уме, про себя. Молитва, которая говорится вслух, не дает помыслам прилепиться к уму, потому что уши невольно слушают то, что произносят уста. Таким образом, произнося вслух молитву, мы назидаем самих себя. Поэтому, чем чаще днем мы слышим молитву, тем легче молиться ночью и тем меньше усилий надо прилагать, чтобы сосредоточиться на смысле ее слов.

Эту же практику применял в своем монастыре в Америке и старец Ефрем Аризонский. Все, кто там трудился на послушании, всегда вслух читали Иисусову молитву. Непривычно было посетителям видеть, как все, кто садит деревья, несет воду или трудится на кухне, читают вслух молитву. Но таким был устав этой обители. Старец Харалампий говорил так: «Заставляй свой ум вникать в слова молитвы, хотя это не так просто. Сосредоточению внимания способствует чувство страха Божия, – мы ведь общаемся с Самим Богом. Он здесь присутствует и слышит нас. Насколько будет у тебя сил, старайся со страхом Божиим мысленно припадать к стопам Спасителя».

Наш ум обладает данным ему от Бога свойством наблюдать за несколькими событиями одновременно. Разговаривая, мы слышим в то же время то, что говорят другие, видим то, что происходит рядом. Этой нашей способностью пользуется и дьявол. Как только мы начинаем молиться, в нашей голове может начать играть какая-то музыка или приходить на память события прошедшего дня, досаждать какие-то воспоминания и т.д. В былые времена эта проблема не стояла так остро. Но теперь, когда человек перегружен информационно, помыслы стали жить в нашем сознании подобно комариным тучам, атакуя нас со всех сторон. Через слух, зрение, с помощью всех пяти органов чувств мы собираем в себе помыслы, которые потом не дают нам возможности чисто молиться.

Смысл затворнической жизни, удаление от мира отец Харалампий видел как раз в том, чтобы уйти как можно дальше от всех тех впечатлений и информационного фона, который не дает возможности уму приобрести чистоту. «Безмолвие и одиночество – самые надежные средства к приобретению чистоты ума», – учил старец монахов.

Можно жить и в монастыре, но при этом собирать в своей голове мусор со всего мира. Тогда тебе ничем не поможет ни келья, ни мантия. Будешь тогда: «Одной ложкой вычерпывать, а другой накладывать. Ночью подвизаться, чтобы исторгнуть из себя всю грязь, а днем возвращаться к ней же назад. Если весь день прошел в суете забот среди шума мира, то, став на правило ночью, попробуй отсеки от себя все это так, чтобы ты хоть один раз мог чисто произнести молитву. Тот, кто приходит из мира, несет с собой этот мир, и в час молитвы эти образы, которые остались в тебе, диавол, подобно кинопленке, будет прокручивать в твоей голове. Но ты – твори молитву. Настойчиво, терпеливо, с понуждением. Прогоняй любые, и хорошие, и плохие, помыслы. Понуждай себя вникать лишь в смысл пяти слов Иисусовой молитвы. Основная трудность заключается в том, чтобы удерживать ум в словах, которые произносят уста. Вот тут действительно идет кровавая битва. Но в этой борьбе Господь не замедлит явить Свою первую явную помощь и дать почувствовать Свое присутствие».

Пройдет какое-то время, и после утверждения навыка гласной молитвы появится желание закрыть уста и творить молитву про себя в уме. Потом, со временем, она начнет твориться и в сердце. Тогда, «собирая ум, насколько хватает сил, удерживай дыхание и повторяй молитву, как можно чище». Но без строгости жизни, воздержания и аскезы никакое молитвенное преуспеяние невозможно.

Распорядок дня старца Харалампия до конца его долгой жизни, а умер он в девяносто лет, был таким: постоянные ночные многочасовые бдения, ежедневное совершение литургии, сон – четыре-пять часов, круглогодичный пост. Старец сажал несколько кустов помидоров, которые и давали ему ежедневное пропитание. В скоромные дни он делал салат, добавляя к помидорам немного масла, в постные – ел их просто с хлебом.

Молитва старца часто переходила в созерцательные состояния. Тогда, плененный ее действием, он не смыкал глаз по двое-трое суток. Если в такой момент случалось кому-нибудь постучать к нему в дверь или позвать его, отец Харалампий не отзывался, потому что его душа в это время была на небе. И длиться могло такое состояние старца столько, сколько было угодно Богу.

Кончина старца была такая же удивительная, как и вся его жизнь. Поздно ночью в первый день 2001 года старец спокойно сидел на своей кровати. В какой-то момент находящийся рядом келейник, отец Георгий, вдруг заметил, как старец стал внимательно за чем-то наблюдать и словно весь ушел в созерцание. Внезапно отец Харалампий, затрепетав от радости, поднялся на кровати и протянул руки, словно желая кого-то обнять. Раздался радостный возглас…, и его душа отлетела к Небесам.

Печать спокойствия оставалась на лице старца и после его смерти. Оно было живым. Кроме выражения спокойствия и умиротворения, которые излучало лицо отца Харалампия, в нем ясно отражалась и сопутствующая ему Божественная благодать. При этом какая-то тихая радость, ощущение живого, почти осязаемого присутствия старца удивительным образом наполняло души всех его осиротевших чад.