МАРШ БРОСОК

Рот пересох,

шаг невысок,

черные сосны

да желтый песок.

Даже пилотка

от пота набрякла.

Высохла глотка.

и песня иссякла.

Раз! два!

Час… Два…

Мы идем,

а у нас под ногами,

как чешуйчатая змея,

вьется танковая колея,

и мы топчем и топчем ее сапогами.

Шуршанье песка

да стук автомата,

да пот с виска

течет у солдата.

— Привал! — и разом

кто в тень, кто в сон,

затылком наземь,

к небу лицом…

А в это время

по чужим берегам,

по картам штабным,

по материкам,

весь мир опоясав

тисненым железом,

с кровью и с мясом

границы разрезав,

как чешуйчатая змея,

вьется танковая колея!

И пока не раздавим ее,

мы получаем свое:

ни сладкого сна,

чтоб кругом тишина,

ни отдыха праздного,

ни легкого хлеба,

ни солнца красного,

ни синего неба —

нету!

Все

защитного цвету…

Знойная даль,

синяя высь.

Снова команда:

— Становись!

Песню! —

И над рядами пилоток

песня выплеснулась из глоток.

И надо всем —

над зеленой землей,

оплетенной железной змеей,

над смехом детей, над могилами

братскими,

над пылью,

над потом,

над песней

солдатскими,

и — потому что нет другого пути —

над дорогой,

которую надо пройти,

хоть умри, хоть надеждами вымость,

реет тяжелое слово —

необходимость!

1956

Загрузка...