А где дурачки городские,
народ не от мира сего,
слепые и глухонемые —
повымерли до одного.
Блаженные, нищие духом,
таинственным миром своим
понятные древним старухам,
причастные тварям земным.
Бывало, Порфиша при встрече
откроет трясущийся рот,
и чувствуешь, что человечье
в юродивом ищет исход.
Вот&вот и промолвит такое…
А что ему — совесть чиста
и незачем благо земное
и наша земная тщета.
Сказал бы, да слов не хватило,
чуть-чуть бы — да рухнула связь.
Безумие вновь накатило,
и вновь голова затряслась.
Повымерла эта порода,
здоровый пошел матерьял,
но город лишился чего&то
и что&то в лице потерял.
Недаром от слабого слова
на косноязычных устах
величье царя Годунова
однажды разрушилось в прах.
1968