И швырнул меня ее взгляд
на обледенелую площадь,
На крутой декабрьский лед,
в трясину густеющей ночи.
И лиловыми вспышками фонарей
осветилась тусклая правда:
Ни в этом и ни в каком декабре
не пробить глухую преграду.
Мне автобус мигнул огнем,
раскрыл гостеприимно двери.
Через час приеду на нем
я к дому, где мне не верят,
Где считают меня давно
чем-то вроде половой тряпки,
Пригодной для вытирания ног.
…Там я скажу, будто все в порядке,
Что дела у меня идут,
что любви и добра – навалом,
Что, наверное, в Новом Году
неприятностей будет мало.
Так я долго им стану врать -
пусть устанут хотя бы слушать.
А потом я скажу: "Пора!" -
мне жаль их бедные уши.
И по лестнице черной, глухой
я войду в чернильную темень,
И под первым же фонарем
от меня оторвутся тени,
Но останется этот взгляд,
что никак из души не вырвать,
Да и стоит ли вырывать?
1985 ноябрь