Суженый. Невеста князя

Глава VI. Спящая дева

Спустя некоторое время Асатиани уже стоял в саду под большой террасой, которая находилась на втором этаже дворца и тянулась вдоль нескольких спален. С этой открытой террасы можно было попасть в покои Елены, спальню княгини Верико и еще в две гостевые комнаты.

Проведя зорким взглядом по сторонам и не заметив никого кругом, Амир приблизился к каменной стене особняка. Быстро подтянувшись и взобравшись на высокий выступ на стене, он умело ухватился руками за выступающую балюстраду террасы и проворно подтянулся на руках. Затем встал носком сапога на край террасы и в следующий миг, перехватившись руками за верхний край балюстрады, перепрыгнул ограждение второго этажа. В своих мягких кожаных сапогах он бесшумно опустился ногами на пустынную террасу-веранду. Вновь оглянувшись назад и вниз, он отметил, что кругом пустынно.

Решительным беззвучным шагом Амир пересек террасу и приблизился к высоким дверям в комнату. Портьеры были глухо задвинуты, и мужчина ничего не увидел сквозь плотную ткань. Он тихонько толкнул одну из дверей. Предполагал, что душная ночь вынудит девушку приоткрыть дверь-окно на веранду, чтобы впустить свежий воздух. Однако створка даже не шелохнулась. Он надавил сильнее, но дверь оказалась закрыта изнутри. Асатиани нахмурился, поняв, что его затея провалилась, ибо попасть в нужную спальню ему не удастся. Опустив голову, он уже вознамерился спуститься тем же путем до земли, но нечаянно заметил чуть приоткрытую створку другого двери-окна. Он стремительно подошел к нему и уже через миг оказался в спальне девушки.

Верико, отодвинув портьеру у своего окна, осторожно вышла из-за небольшого выступа. Глухо вздохнув, женщина сделала пару шагов в сторону окна-двери, за которой только что скрылся Амир. Она заняла наблюдательный пост у окна снаружи, умело спрятавшись за темной портьерой. Краем глаза она проследила за Амиром через окно и отчетливо увидела, как он медленно приблизился к кровати девушки. Эта сцена совсем не понравилась Верико, и она недовольно поджала губы, продолжая настойчивым мрачным взором следить за мужчиной.

Амир подошел к широкой постели, стоящей в центральной части большой спальни, и замер у подножья. Софико мирно спала, чуть вздыхая во сне. Ее длинные распущенные волосы рыже-русыми густыми прядями покрывали белую подушку и переливались светлым облаком в лунном свете. Его трепетный взор надолго задержался на ее нежном лице с закрытыми глазами и чуть приоткрытыми губами. Пытливый страстный взгляд Амира двинулся дальше и пробежался по стройному стану.

Одеяло, скинутое в ноги, полностью открывало его жадному взору ее изящное нежное тело, облаченное в длинную ночную сорочку. Она сильно задралась, полностью обнажая ее точеные ноги и даже верх белоснежных ягодиц, а вверху тонкая ткань плотно облегала ее стан, совершенно ничего не скрывая. Девушка лежала на боку, и Асатиани с упоением прошелся завороженным взором по соблазнительным выпуклостям Софико. Он отметил, что вблизи ее прелести еще более совершенны, чем увиделось ему там, у реки. Спустя пару минут созерцание ее невероятно тонкой талии, округлых бедер, стройных ножек и чуть прикрытой рукой полной упругой груди привело все существо мужчины в трепетную дрожь.

Именно в эти мгновения Амир осознал, что не сможет быстро смириться с мыслью о том, что девушка навсегда потеряна для него и что он уже никогда не сможет претендовать на ее интимное внимание. Нет, он не хотел так просто отдавать ее Серго. Но также он отчетливо понимал, что не может и не должен бороться за нее с братом. Софико должна была стать княгиней Асатиани, ведь именно для этого она преодолела многие тысячи верст до Имеретии. Но все равно его страстная душа не могла спокойно все это принять. В этот трепетный миг перед ее постелью Амир дал себе зарок, что завтра поутру он в последний раз поговорит с Софико. И если девушка будет так же холодно и безразлично настроена к нему, он уедет. И непременно постарается как можно быстрее забыть ее прелести и ее чудесные яркие очи, которые еще с первой встречи на дороге запали ему в сердце.

Тихо простояв у кровати Софико четверть часа и перебирая свои хаотичные страстные мысли, Амир вздохнул и бесшумно развернулся. Приоткрыв дверь веранды, он вышел наружу. Так же проворно и умело, цепляясь за балюстраду и каменные выступы стены, спустился со второго этажа вниз на мягкую траву и, бесшумно ступая, скрылся в темноте.

Верико опасливо покинула свое укрытие, которым служил большой раскидистый куст, росший в большой кадке на веранде. Она торопливо приблизилась к балюстраде и проследила за тем, как Амир удачно спустился и быстрым шагом по узкой дорожке сада направился в сторону восточного крыла дома. Напряженно вздыхая, княгиня с негодованием размышляла о том, что сейчас увидела. Похоже, Амир совсем потерял голову из-за этой русской девки, думала она, раз лазил по карнизам подобно кошке. А ведь его фигура, широкоплечая и высокая, была совсем не предназначена для подобных упражнений. Да он был силен и ловок, что и доказал сейчас, но все же мысль о том, что минуту назад он мог сорваться с этого парапета, терзала Верико.

Еще поутру, едва Амир привез эту русоволосую девчонку в дом, Верико сразу же заметила, что он как-то странно смотрит на невесту Серго. Княгиня отчетливо отметила его горящий поглощающий взгляд, направленный на эту девицу. А затем он едва не развязал войну из-за этой русской, которая, по мнению Верико, совсем не заслуживала подобного поклонения. Нервно комкая ажурный платочек в руках, женщина поспешила обратно в свою спальню, которая располагалась по соседству с комнатой девушки, думая о том, как внушить Амиру, что эта девица не стоит его повышенного внимания. Ведь приехала она сюда только для одного – произвести на свет наследника для Серго.

В то утро Софья проснулась в радужном приподнятом настроении. Едва открыв глаза, она тут же вспомнила, как вчера вечером они долго гуляли с Серго. Молодой человек был так обходителен с ней и галантен, что девушка в первые же полчаса растрогалась и оставшуюся прогулку не сводила с молодого князя заинтересованного ласкового взора, упиваясь созерцанием его красивого лица и колоритных темных глаз.

Софья понимала, что это жених Елены, и она лишь играет ее роль, но графини здесь не было, ибо она не жаждала сюда ехать. Однако если бы Елена увидела князя Серго, она вполне могла бы поменять свое решение, ведь попасть по чары его великолепия было невероятно просто. Но факт оставался фактом, сюда, в Имеретию, приехала именно Софья, и ее нежное сердечко с первого взгляда расположилось к вежливому молодому князю.

Накинув пеньюар, девушка вышла на длинную террасу, чтобы оглядеться и рассмотреть окружающий ее пейзаж, который даже из окна выглядел впечатляюще. Вчера, измотанная дальним путешествием, она даже не выходила на веранду, а сегодня завораживающий вид вокруг произвел впечатление. Перед ее взором со второго этажа раскинулся цветущий сад с вазонами, красиво постриженными кустарниками, раскидистыми дубами и каштанами. Благоухающий сад упирался в дальние постройки, находившиеся на конце усадьбы, а далее за изящной высокой оградой простиралась долина, обрамленная с боков величественными горами, устланными дремучими лесами и яркими травами. Солнце едва показалось из-за одной из таких горных вершин, наполняя округу яростным жгучим теплом. Голубые небеса сияли своим насыщенным цветом и даже звенели от чистоты и свежести. Вид был величественным и захватывающим.

Не заметив никого на широкой террасе, тянущейся через несколько спален единым полотном, впечатленная девушка приблизилась к краю балюстрады. Неожиданно она услышала скип каменистой дорожки под чьими-то ногами. Опустила глаза вниз и заметила на одной из дорожек сада двух мужчин в темных черкесках, с оружием на боку, мягких сапогах и головных черных платках, повязанных на шее узлами. Они шли молча в сторону дворца, быстро и не поднимая голов. Вдруг один из них, видимо, заметив движение наверху, стремительно поднял голову. Софья тут же отпрянула в глубь веранды, так как была одета неподобающе: в длинную рубашку и пеньюар. Она быстро ретировалась с веранды и вошла в спальню

Девушка поняла, что это джигиты из охраны дворца. Она знала, что далее входа во дворец им запрещено ходить, и потому за прошедшие сутки ни разу не видела охранников внутри дворца. Вчера князь Серго разъяснил девушке, что ежедневно в усадьбе несут службу три дюжины джигитов, которые отвечали за безопасность и спокойствие князя Асатиани и его семейства. Каждую неделю джигиты сменяли друг друга, приезжая из своих дальних и ближних вотчин. В большинстве своем это были дворяне из других имеретинских родов, которые находились в подчинении тавади и считали за честь хотя бы раз в полгода нести службу в усадьбе князя Асатиани. Имеретия, как и вся Гризия, была далеко не спокойным местом для проживания. С XV века, когда великое Грузинское царство распалось на три: Имеретинское, Картли и Кахетинское, – междоусобные войны терзали грузинское земли. Оттого безопасность высшей знати, такой, как тавади и эристави, считалась неотъемлемой частью всего уклада жизни этех прекрасных и опасных мест.

Около восьми утра в спальню зашла Гиули и сказала, что Леван Тамазович ждет Елену Дмитриевну к завтраку. Софья проворно собралась, облачившись во вчерашнее платье. Волосы она уложила чуть набок, подняв их в высокий затейливый узел на макушке. Критично осмотрев себя в зеркало, она отметила, что ее глаза блестят от предвкушения встречи с Серго за завтраком. Мурлыкая себе под нос песенку, девушка выпорхнула из спальни.

Дворец уже сиял от солнечного света, когда она спустилась вниз по лестнице в парадную. Приблизившись к полуоткрытой двери в гостиную, она невольно заслышала громкие голоса мужчины и женщины.

– Отчего Серго нужна именно эта бледная девица?! – раздался недовольный голос Верико Ивлиановны. – Почему он не может женится на грузинской девушке, дворянке из наших мест?

Софья сделала еще шаг к приоткрытой двери и замерла, напряженно ловя каждое слово.

– Граф Бутурлин влиятельный и именитый вельможа в Петербурге. Он близкий друг самого императора Александра! – ответил княгине хрипловатый голос князя Левана. – А ты знаешь, моя давняя мечта – породниться с русскими дворянами. Тем самым мы выкажем уважение императору. Если русский царь примет наше семейство Асатиани в свою милость, то это залог того, что нас не тронут и мы будем и дальше владетельными тавади! А эти русские семейства не сильно жаждут родниться с нами, грузинами. Мне не раз отказывали. Лишь Дмитрию Егоровичу понравилось мое предложение организовать совместные предприятия. И не спорь, Верико!

– Опять эта Россия. Ты, Леван, помешан на ней! Наша родина – Кавказ!

– Не твоего ума дело! И прекрати спорить со мной, женщина, – уже недовольно проскрежетал князь.

– Но эта приезжая девица не знает наших обычаев, наших легенд и нашего языка! Она не приживется здесь, – не унималась Верико.

– Сергей женится на Елене Дмитриевне, и точка! – процедил Леван. – Она нравится ему. Мальчик мне еще вчера об этом сказал. Помолвка будет в субботу. И хватит обсуждений. В этом доме пока я хозяин. Не хватало еще, чтобы женщина мною командовала!

Софья не расслышала, что ответила княгиня, ибо вдруг ощутила на своих волосах чужое дыхание. Она резко развернулась и едва не вскрикнула. Властный взгляд мужчины жег ее своим давящим темным светом. Амир стоял в шаге от нее, почти вплотную. Она совершенно не услышала, как он приблизился. Увидев ее искрений испуг, Асатиани попытался улыбнуться. Но Софье его улыбка показалась похожей на оскал опасного хищного зверя. Он был почти на голову выше нее, и его близость отчего-то напрягала.

– Доброе утро, Софико, – произнес Амир бархатным баритоном, не сводя поглощающего взора с ее сверкающих огромных глаз.

Она смутилась и настороженно посмотрела на него снизу вверх.

– Здравствуйте, Георгий Петрович, – ответила она тихо.

– Я просил вас звать меня Амир, – поморщившись, вымолвил он.

– Не думаю, что это обращение теперь уместно.

– Отчего же?

Она напряженно посмотрела на него, не в силах объяснить ему свои доводы. И упрямо поджала губы. Видя ее замешательство, Асатиани прищурился и чуть склонился к ней.

– Ваша нога прошла? – спросил он без предисловий, не спуская обволакивающего серо-голубого взора с ее лица.

– Сегодня лучше, почти не чувствую боли, благодарю вас.

– Как вы спали?

Его вопрос вызвал в девушке странное чувство неловкости, ибо Софья подумала, что спрашивать ее об этом как минимум неприлично.

– Я не думаю, что должна отвечать на этот вопрос. Извините, мне надо идти, – вежливо и холодновато ответила она и попыталась отвернуться от него, чтобы пройти дальше в гостиную.

Но мужчина тут же бесцеремонно схватил девушку за локоть и, не дав ей отвернуться, недовольно с вызовом поинтересовался:

– Вы считаете, что я спросил у вас что-то недозволенное?

В этот миг Софья невольно поняла, что безумно рада, что теперь она не находится во власти этого мужчины, как еще два дня назад. Ибо только теперь она осознала, что с того момента, как они сбежали от сванов и следовали в Имеретию три долгих дня, она играла по правилам этого сурового опасного человека. Да именно играла. Теперь девушка явственно это ощущала. Все те дни она терпела наглые взоры Георгия, его дерзкие прикосновения и нагловатые речи, заглушая в себе чувство стыда и подавляя желание резко осадить его. Тогда она боялась. Боялась его, а более боялась остаться без его поддержки. Тогда она была в его власти, так как знала, что одной в этих диких горах ей не выжить. Именно поэтому она вела себя с Асатиани подчеркнуто вежливо, покорно и заискивающе.

Теперь же она находилась во дворце князя Левана и была под его защитой. А Георгий был всего лишь его племянником. И теперь Софья могла открыто поставить его на место, не опасаясь недовольства. Она напряглась и решила наконец показать этому дерзкому человеку, что с ней нельзя более обращаться как ему угодно. Потому что она более не в его власти и не позволит ему переходить грань учтивой вежливости.

– Вот именно. И будьте добры, отпустите мою руку, – сказала она твердо и вперила в него недовольный прекрасный взор зеленых глаз.

Недовольно сжав челюсти, Амир ощутил, как злость завладевает его существом. Он не понимал, отчего Софико так привечает Серго, а не его. Вчера она с радостью тут же согласилась гулять с Серго по саду, и Амир отчетливо видел, как на ее личике отразилось удовольствие. А теперь, едва он, Амир, попытался с ней заговорить, она немедля решила ретироваться из его общества, решив, как и вчера игнорировать его порывы.

– Три дня назад я носил вас на руках, и вы были не против, – заметил он ехидно.

– Ох, – выпалила Софья, опешив от его нахальных слов, и начала вырывать свой локоть из его сильной руки. Однако Асатиани еще сильнее сжал широкой ладонью ее руку, видимо, не собираясь отпускать. Софья вмиг вспомнила те дни, когда она зависела от милости этого мужчины и была вынуждена терпеть его дерзкое поведение. Эти воспоминания вызвали в ее существе неприятный жутковатый холодок, и девушка поняла, что жаждет как можно скорее забыть то время, когда она была полностью в его власти. Нервно выдохнув, она глухо произнесла: – Меня ждут в гостиной.

– А затем вы спали в моих объятьях, – продолжал Асатиани, и его глаза загорелись. – Вот я и подумал, что сегодня, возможно, вам было холодно без меня?

– У вас совсем нет такта, сударь! – выпалила Софья уже возмущенно. – И будьте любезны, отпустите мою руку!

– Опять вы ведете себя словно в столичном салоне, Софико? Позабудьте вы об этих возвышенных манерах. Я лишь хотел сказать вам, – произнес мужчина тише и, наклонившись сильнее к ее испуганному лицу, добавил: – Я бы мог быть очень нежным ночью, если бы вы пригласили меня в свою спальню, Софико, – вымолвил он нагло и бесцеремонно, опаляя ее горячим дыханием.

Софья остолбенела от его гадких намеков и развратных речей. Она взметнула свою свободную руку к его лицу, намереваясь за его дерзкие слова дать пощечину, но Амир ловко поймал ее кисть и угрожающе процедил над ней:

– Наших девиц с детства учат кротости и послушанию мужчинам. Видимо, в вашей стране их учат своеволию и упрямству? Но поверьте мне, Софико, еще не родилась та женщина, которая посмеет дать мне пощечину.

– В нашей стране, как вы выразились, мужчины уважительны к женщинам и не позволяют себе и половины того, что позволяете говорить себе вы! – выпалила она гневно в ответ.

– Знаю я ваших мужей! Видел. Они глупцы, ибо позволяют женщине делать то, что ей вздумается! – выпалил Асатиани, сверкая на нее глазами.

– Видимо, по-вашему, женщина должна делать только то, что желает и требует от нее мужчина? – вымолвила Софья, уже заводясь от его непробиваемости и невозможной наглости.

– Да, – не задумываясь, выдохнул он. – Женщина должна подчиняться и искать внимания мужчины. Если вы хотите остаться жить в наших краях, вы должны научиться вести себя так же, как наши женщины.

– Отпустите, наконец, мою руку. Я не желаю более говорить с вами! – уже нервно выпалила девушка и дернулась от него.

Софья не жаждала общаться с этим опасным человеком и уж тем более что-то доказывать ему. Сзади послышались шаги, и приятный тенор Серго произнес за их спинами:

– Елена Дмитриевна, вы так рано встали?

Амир медленно отпустил ее локоть и нахмурился, чуть повернувшись к брату, который приблизился к ним.

– Доброе утро, Сергей Леванович, – пролепетала Софья, отодвигаясь от Георгия.

Она устремила на Серго загоревшийся зеленый взор и улыбнулась ему. Улыбнулась так нежно и призывно, что Амир ощутил, как у него от негодования вмиг пересохло во рту.

– Пойдемте, милая, уже пора завтракать, – заметил князь, почти отталкивая Георгия в сторону. Он подошел к Софье, не спуская с нее обволакивающего взора, через плечо бросил брату: – Георгий, тебя Даур ищет по всему дому.

Серго услужливо подставил девушке локоть. Софья быстро схватилась за него и поспешила вслед за молодым человеком в гостиную, дабы более не оставаться наедине с этим невозможным неприятным человеком.

Амир проводил гнетущим мрачным взором брата и Софико и ощутил, что хочет разбить Серго лицо. И разбить сильно, а еще что-нибудь сломать ему. Ибо он отчетливо видел, как улыбнулась ему Софико. Так сладостно и ласково, явно желая привлечь Серго к себе и показать ему, что он лучший из мужчин. Ему, Амиру, она так никогда не улыбалась, даже там, в горах, когда они были наедине, и он нес ее на своей спине почти двое суток. Нет, совсем нет. Ему, Амиру, доставались от нее лишь редкие вымученные дежурные улыбки. Невольно сравнивая теперь их с улыбкой, только что подаренной Серго, он понял, что предназначенные ему жесты выражали лишь благодарность.

К тому же теперь Софико попыталась дать ему пощечину, и это было ново для Амира. Еще никогда ни одна женщина не осмеливалась на подобное. И Софико, похоже, не собиралась уважать его мнение и замечать его интерес к себе. И теперь всем видом показывала, что совсем не желает его общества.

Амир вдруг трагично осознал, что последние семь дней он пребывал в каком-то радужном сне, внушая себе, что все, что происходит между ним и Софико, приятно им обоим. Он верил в их интимное общение. В то, что она так же смотрит на него, как и он на нее. И так же рада его обществу. Первые три дня, когда они были в горах, и потом, когда ехали вдвоем на лошадях до Имеретии, и даже вчера, когда ночью он смотрел на нее спящую, все это как будто связывало их некими неведомыми близкими узами. Но теперь Амир осознал, что он напридумывал в своей голове невесть что и не было никаких «мы». Было только его глупое влечение к Софико, и его страстные желания относительно нее. А она совсем не жаждала общаться с ним и теперь ясно дала это понять. И показала, что компания Серго для нее гораздо привлекательнее, чем общество его, Амира.

Эти умозаключения вмиг разозлили Асатиани. Он почувствовал, что от обиды на эту девицу и злости на себя за то, что он так забылся в своих порывах, кровь бешено стучит у него в висках. Уже в следующий момент он сорвался с места и стремительным шагом вышел прочь из дворца, намереваясь немедленно отправиться домой, куда ему следовало уехать еще вчера. И только из-за этих своих глупых домыслов, он, как дурак, остался во дворце, надеясь на то, что эта смазливая девчонка так же будет искать его общества, как и он. Но это все оказалось лишь его несбыточной фантазией…