Суши для начинающих

1

Вот уже несколько недель что-то носилось в воздухе редакции журнала «Фамм»; все чувствовали, что приближаются к некой невидимой грани. Общее возбуждение выплеснулось наружу после того, как достоверно подтвердилось, что Келвина Картера, вице-президента концерна, видели на верхнем этаже редакции, где он бродил, ища туалет. Судя по всему, только что прилетел в Лондон из штаб-квартиры в Нью-Йорке.

Случилось. Лиза нервно сжала кулаки. Наконец-то случилось, черт побери.

А немного позже – телефонный звонок. Не заглянет ли Лиза наверх, чтобы встретиться с Келвином Картером и региональным директором по Великобритании Барри Холлингуортом?

Лиза с размаху швырнула трубку, выкрикнув вслед:

– Да уж конечно, как же!

Коллег ее эмоциональный всплеск мало впечатлил. В любой редакции таких, кто швыряет трубки, а затем что-нибудь орет, как снега зимой. Кроме того, всех лихорадило перед сдачей номера: если до вечера не подписать его в печать, они пропустят очередь в типографии, и перед ними опять влезет «Мари Клер», главный конкурент. «А мне какое дело, – думала Лиза, неспешно идя к лифту. – Завтра я уже здесь работать не буду. В другом месте меня ждет работа получше».

Двадцать пять минут она прождала в приемной. Барри и Келвин все-таки очень большие люди, у них куча важных дел.

– Ну что, впускаем? – спросил Барри Келвина, почувствовав, что времени убито достаточно.

– Всего двадцать минут как вызвали, – проворчал Келвин. Барри Холлингуорт, очевидно, не осознает, какая он, Келвин Картер, важная персона.

– Простите, я думал, уже больше. Тогда, быть может, покажете еще раз, как мне улучшить свинг?

– Конечно. Итак, смотрим вниз, спокойно… Спокойно, не двигайтесь! Ноги на ширине плеч, левую руку выпрямить… удар!

Когда Лиза наконец была допущена в кабинет, Барри и Келвин с хмурыми от собственной важности лицами сидели за ореховым столом километровой длины.

– Присаживайтесь, Лиза, – милостиво кивнул серебристо-седой головой Келвин Картер.

Лиза села, провела рукой по карамельно-русым волосам, чтобы показать во всей красе бесценные медовые прядки. Бесценные, поскольку сделаны бесплатно в салоне из рекламного раздела «Адреса красоты», который она курировала.

Устроившись в кресле, она аккуратно положила ногу на ногу, демонстрируя туфли «Патрик Кокс». Туфли были малы ей на целый размер; сколько раз просила в пресс-службе «Патрик Кокс» присылать обувь шестого размера, а они упорно шлют пятый. Но бесплатные шпильки от «Патрик Кокс» – это бесплатные шпильки от «Патрик Кокс». Мелочи типа адской боли не в счет.

– Спасибо, что зашли, – улыбнулся Келвин.

Лиза сочла за благо улыбнуться в ответ. Улыбка – такая же условность, как и все остальное, и выдается только в обмен на что-нибудь полезное, но в данном случае Лиза сочла, что дело того стоит. В конце концов, не каждый день тебя посылают в Нью-Йорк главным редактором журнала «Манхэттен». Поэтому она растянула губы и показала жемчужно-белые зубки (результат пользования в течение целого года зубной пасты «Рембрандт», бесплатно присланной фирмой-производителем на призы для конкурса читателей, но осевшей на полке в Лизиной ванной).

– Вы в «Фамм»… – Келвин заглянул в лежавшие перед ним листки, – четыре года?

– Еще месяц, и будет четыре, – снисходительно-уверенно кивнула Лиза с точно рассчитанной интонацией легкого превосходства.

– И почти два года работаете редактором?

– Два волшебных года, – подтвердила Лиза, борясь с желанием сунуть себе два пальца в рот, чтобы вызвать рвоту.

– А вам ведь всего двадцать девять, – восхитился Келвин. – Что ж, как вам известно, в «Рэндолф медиа» трудолюбие вознаграждается.

На эту заведомую ложь Лиза мило захлопала ресничками. Подобно большинству западных компаний, за тяжелую работу в «Рэндолф медиа» воздавали скудным жалованьем, увеличением производственной нагрузки, понижениями по службе и увольнениями после второго предупреждения.

Но у Лизы дела обстояли иначе. В «Фамм» она заплатила все долги, пошла на жертвы, которых не собиралась приносить даже она: почти каждое утро на работу в половине восьмого утра, пахать по двенадцать, тринадцать, четырнадцать часов в день, а вечерами до изнеможения стучать на компьютере заметки и статьи. Частенько она приходила на службу по субботам, воскресеньям, даже в праздничные дни, за что снискала нелюбовь вахтеров, ибо из-за ее трудового порыва кому-то из них приходилось торчать на работе, пропуская субботний футбол или праздничную поездку всей семьей в Брент-кросс.

– У нас в «Рэндолф медиа» открылась вакансия, – важно сказал Келвин. – Для вас, Лиза, это великолепная перспектива.

«Знаю, – раздраженно подумала она. – Не тяни, давай к делу».

– Но это предполагает смену места жительства, что иногда создает проблемы для близких…

– Я не замужем, – отрезала Лиза.

Барри удивленно наморщил лоб, вспомнив о десятке, которую сдавал на чей-то подарок к свадьбе пару лет назад. Он мог поклясться, что деньги собирали на Лизу, но, быть может, он что-то путает и уже не так хорошо осведомлен, как когда-то…

– Мы ищем главного редактора для нового журнала, – продолжал Келвин.

Нового журнала? Лиза опешила. Но ведь «Манхэттен» издается уже семьдесят лет! Пока она терялась в догадках, Келвин наконец раскрыл карты.

– Новая должность потребует вашего перевода в Дублин.

От шока у Лизы загудело в голове и заложило уши. Все чувства притупились, как будто отодвинулись куда-то далеко, и единственное, что осталось, – внезапная острая боль в стиснутых туфлями пальцах ног.

– Дублин? – словно сквозь вату услышала она свой голос.

«Может быть… может… может, они имели в виду Дублин, штат Нью-Йорк?»

– Дублин, Ирландия, – разрушая последнюю надежду, разнесся долгим гулким эхом ответ Келвина Картера.

«Поверить не могу, что это происходит со мной».

– Ирландия?

– Маленькая сырая страна за Ирландским морем, – участливо подсказал Барри.

– Где много пьют, – слабо откликнулась Лиза.

– И говорят без умолку. Да, это там. Экономика на подъеме, огромный процент молодежи среди населения, исследования рынка читательского спроса свидетельствуют о том, что новый красочный женский журнал просто необходим. И мы хотим, чтобы этим занялись вы, Лиза.

Оба выжидательно уставились на нее. Понятно, теперь ее очередь охать, ахать и всхлипывать, как тронута она их заботой и как постарается оправдать доверие.

– М-м-м… хорошо, спасибо.

– В Ирландии у нас очень внушительный издательский портфель, – хвастливо заявил Келвин. – «Ирландская невеста», «Кельтское здоровье», «Гэльские интерьеры», «Садоводство в Ирландии», «Католический вестник»…

– Нет, «Католический вестник» вот-вот закроется, – перебил Барри. – Продажи падают.

– …«Гэльские узоры», – плохие новости Келвина не интересовали, – «Кельтский автолюбитель», «Картошка» – это наш журнал рецептов ирландской кухни, – «Умелые руки» и «Хип Хиб».

– «Хип-хип»? – переспросила Лиза. Надо же как-то поддерживать разговор.

– «Хип Хиб», – подтвердил Барри. – Сокращение от «Хип Хиберниан».[1] Журнал для молодых мужчин. Что-то среднее между «Ареной» и «GQ».[2] А вы займетесь разработкой женской версии.

– Название есть?

– Мы думаем, «Колин». Молодо, дерзко, модно, сексуально – так мы это видим. В особенности сексуально, Лиза. И ничего заумного. Ради бога, никаких многостраничных материалов об изуверских ритуалах половой инициации девочек в Центральной Африке или бесправии женщин в Афганистане. У нас другое направление.

– То есть вам нужен журнал для дурочек?

– Умница, – просиял Келвин.

– Но я никогда не была в Ирландии, не имею о ней ни малейшего представления.

– Именно! – согласился Келвин. – Это нам и надо. Никаких домашних заготовок, просто свежий, непредвзятый подход. Зарплата та же, на подъемные не поскупимся, через две недели, в понедельник, приступите.

– Две недели?! Но, выходит, у меня почти не остается времени на…

– Я слышал о ваших незаурядных организационных способностях, – разулыбался Келвин. – Удивите меня. Вопросы есть?

Лиза не могла сдержаться. Обычно она улыбалась, пока ее резали без ножа, потому что умела видеть перспективу, но сейчас потрясение было слишком велико.

– А как же место главного редактора в «Манхэттен»? Барри и Келвин переглянулись.

– Его заняла Тиа Сильвано из «Нью-йоркера», – неохотно буркнул Келвин.

Лиза кивнула, чувствуя себя так, словно ее мир рухнул, и неловко поднялась со стула.

– Когда я должна дать ответ?

Барри и Келвин снова переглянулись, помолчали. Наконец Келвин открыл рот:

– Ваше нынешнее место уже занято.

Мир вокруг медленно пришел в движение. Значит, все решено без нее. Выбирать не из чего. Только бы не закричать в голос. Прошло еще несколько долгих секунд, прежде чем до нее дошло, что ей не остается ничего, кроме как нетвердым шагом выйти из кабинета.

– Партию в гольф? – спросил Барри Келвина, как только за Лизой закрылась дверь.

– С радостью бы, но не могу. Надо лететь в Дублин, набирать людей на остальные должности.

– Кто там сейчас главный?

Келвин нахмурил брови. Уж это-то Барри должен знать.

– Некто Джек Дивайн.

– Ах, он! Еще тот сочинитель.

– Я другого мнения. Во всяком случае, лучше ему таковым не быть.

Келвин Картер не уважал вольнодумцев и нонконформистов.

Лиза пыталась придать происходящему некий лоск. Она никогда не признала бы, что разочарована. Особенно после всего, чем пожертвовала.

Но из свиного уха шелковый кошелек не сошьешь. Дублин не Нью-Йорк, как ни крути. А «щедрые» подъемные легко подвести под должностную инструкцию и сократить. Что еще хуже, придется сдать служебный мобильный телефон. Сдать телефон! Все равно что ампутировать себе руку или ногу.

Коллег ее скорый отъезд особо не опечалил. От Лизы никогда никому не перепало и пары туфель «Патрик Кокс», даже девушкам с пятым размером ноги. А за щедрость на колкие и часто несправедливые личные замечания сотрудники прозвали ее стервозой. Тем не менее в последний рабочий день Лизы трудовой коллектив «Фамм» дружно собрался в конференц-зале на традиционный прощальный прием – кислое, как уксус, белое вино в пластиковых стаканчиках (его с успехом можно было бы использовать в качестве разбавителя для краски), поднос с художественно разложенными печеньем и орешками и так и не подтвержденный слух о сырокопченой колбасе, которую уже несут.

Когда все выпили по третьей и могли проявлять воодушевление почти искренне, раздалось шиканье, и Барри Холлингуорт сказал по бумажке речь, поблагодарив Лизу за все и пожелав ей дальнейших успехов. По общему убеждению, справился он отлично. Особенно учитывая, что правильно выговорил ее имя. Последний раз во время двадцатиминутного выступления по аналогичному поводу он пылко воздавал должное талантам и вкладу в общее дело некоей Хизер, тогда как Фиона, которую, собственно, и провожали, с обиженным видом стояла с ним рядом.

Затем Лизе торжественно вручили подарочный чек от «Маркс и Спенсер» с правом набрать на двадцать фунтов чего душе угодно, а также большую открытку с бегемотиком и подписью: «Как жаль, что ты уезжаешь». Элли Бенн, бывшая заместительница Лизы, выбрала прощальный подарок со значением. Она долго, мучительно думала, что Лиза ненавидит сильнее всего, и наконец решила, что чеки от «Маркс и Спенсер» доставят ей наибольшее неудовольствие (нога у Элли Бенн была как раз пятого размера).

– За Лизу! – возгласил Барри.

К тому времени лица уже раскраснелись, голоса звучали громко, так что все дружно подняли одноразовые стаканчики, орошая одежду брызгами вина с пробковой крошкой, хихикнули, подтолкнули соседей локтями и крикнули:

– За Лизу!

Лиза не осталась на рабочем месте ни единой лишней минуты. Этого прощания она ждала долго, но всегда думала, что впереди слава, блеск и Нью-Йорк, а оказалось, ей предстояла ссылка в богом забытую журнальную глубинку. Кошмар, просто кошмар.

– Мне пора, – сказала она дюжине теток, последние два года работавших под ее началом. – Надо собираться.

– Конечно, конечно, – пьяненько закивали они. – Ну что ж, удачи тебе, будь счастлива, наслаждайся Ирландией, береги себя, не надрывайся на работе…

Только Лиза взялась за ручку двери, Элли проскрипела:

– Мы будем скучать по тебе.

Сухо кивнув, Лиза закрыла за собой дверь.

– Как по дырке в голове, – не запнувшись, припечатала Элли. – Вина не осталось?

Они выпили до последней капли все вино, подобрали пальцем с подноса крошки печенья, затем переглянулись и с пугающим воодушевлением воскликнули:

– Ну и?..

И побрели по Сохо обычным для пятницы корпоративным ночным разбоем из бара в бар, постепенно наливаясь текилой. Маленькая Шариф Мумтаз (помощник редактора) отстала от других, и ее довел до дома какой-то добрый человек, за которого она девять месяцев спустя и вышла замуж. Дженни Джефри (ассистент редактора по модам) угостил бутылкой шампанского некто, заявивший, что «она богиня». У Габби Хендерсон («Здоровье и красота») украли сумочку. А Элли, Бенн (вновь назначенный главный редактор) взобралась на стол в каком-то из оживленных пабов на Уордор-стрит и танцевала как безумная, пока не свалилась, заработав множественные переломы правой ступни.

Другими словами, вечер удался.