Свадьба без брака, или в Пекло эльфов!

Глава 17. Божественные планы

Бен в этот вечер не явился. Он же не самоубийца. Понимал, что лучше выждать. Не нарываться сразу. А я бушевала. Основательно. Сначала пинала всё подряд, стучала кулаками по стенам и шкафам, а позже сшибала всё подряд рогами. Обитатели дома не вмешивались. Давали выпустить пар. Ну и под горячую руку (и другие части тела) мудро старались не попадать. Лишь когда я обессилила и плюхнулась на пятую точку посреди погрома в лавке, Мойра осторожно просунула голову в дверной проем и поинтересовалась:

— Вэл, ты там это… цела?

О состоянии лавки она не спросила. И так понятно, что шкафы пострадали. Содержимое правда, вряд ли. Мы редко забывали накладывать на флаконы заклятия неразбиваемости, так что им даже богиня Дея в гневе была не особо страшна.

Я в ответ промычала нечто нечленораздельное.

— Наплюй ты на этого судью, — посоветовала Мойра, но внутрь заходить не спешила. — Понятное ж дело, что он нарочно. И с Лапкой, и теперь. Мстит. Столько лет прошло, а всё неймётся старому барану. Но ты не обращай внимания. Бена этого на порог не пустим. Сделаем всё, что сам сбежит в свою столицу. И вообще, ты сама можешь съездить. Не обязательно прямо туда, можно в любой другой город. Оспоришь эту бумажку. Ясное ж дело, что Бен твоим мужем быть не может.

— Заодно на судью пожалуешься, — вторил Мойре Великолепный, который тоже не торопился переступать порог. — На весь этот беспредел. Пусть нового судью в долину присылают. А этого на заслуженный отдых пнут. В смысле, отправят с почестями.

Я тяжко вздыхала, но кивала в такт их словам, понимая, что и Мойра, и муженек говорят дело. С этим мстительным судьей пора разбираться. Ладно Лапка, якобы убиенная. Штраф, конечно, безумный. И всё же это еще цветочки по сравнению с новым судебным решением. И вообще…

Стоп!

Я ошалело посмотрела на Мойру.

— А за что, собственно, судья мне мстит?

— Ой! — та хлопнула себя по лбу, сообразив, что сболтнула лишнего.

— Так, Мойра, давай рассказывай, — приказала я, поднимаясь с пола. — Не то рогами зашибу.

Старушка прислонилась к дверному косяку и махнула рукой. Мол, ладно, что уж теперь.

— Не тебе он мстит. Ну, в смысле, достается, конечно, тебе. Но ты тут ни при чем. Он в молодости в Фиону влюблен был. Даже свататься приходил. Да она отказала. Всегда считала его мелочным и скучным. А он на всю жизнь обиду затаил.

— Ну-ну, — протянула я, топнув в сердцах по флаконам на полу, но те всё равно остались целыми. — Мстить бабке при ее жизни не решался. А теперь, как и все вокруг, готов делать гадости оставшейся родне. В смысле, мне, раз я теперь хозяйка лавки.

Мойра развела руками. Да, всё так и есть. Придется принять, как данность.

Однако я не собиралась принимать. Эмоции выплеснулись, и в голове вовсю зрел план, как прихлопнуть двух зайцев одним ударом. Точнее, как надавать им по зубам.

— Ты куда? — осведомился Великолепный, когда я встряхнула волосы и воинственной походкой прошагала к выходу из лавки.

— Заниматься божественными делами.

— Какими делами? — уточнил он, кинувшись за мной.

— А какие еще они у меня могут быть? Я ж богиня!

Пока мы (я впереди, муженек сзади) шагали по улицам, припозднившиеся местные жители разбегались, кто куда: по домам, за деревья (или на них), в переулки. Чужеземный эльф, попавшийся навстречу, попытался рухнуть на колени. Но был пьян, поэтому распластался во весь рост и принялся клясться, что с завтрашнего дня всенепременно начнет новую жизнь. Но я не обращала ни на кого внимания. Целенаправленно шла к дому судьи, сжимая в руке ту самую бумажку, которую он недавно мне вручил.

Дверь открыл он сам. В домашнем одеянии. Глянул поначалу снисходительно, но разглядев, кто перед ним, всплеснул руками и заохал:

— Клянусь, богиня, моя жена регулярно заглядывает в лавку Свонов! Как ты и велела! Только вчера мыло особенного прикупила и настойку для хорошего сна.

Я сердито кашлянула, в очередной раз поблагодарив богов, что в зверином обличье у меня и голос менялся. Никто не узнает.

— То, что жена в лавку заходит — это хорошо. Но ведь и ты сегодня там побывал, — я сунула судье его же решение. — Помнишь, эту бумажку?

— Помню, — пролепетал он. — Как же не помнить-то?

— Так вот, раз Бенжамен Пратчетт — законный муж Вэллари Свон, значит, ему и долги ее выплачивать — оставшиеся триста монет. За убиенную кошку Лапку.

— Э-э-э… — протянул судья и почесал затылок.

— Так, не впадаем в глубокие раздумья, — приказала я. — Ноги в руки и живо составлять новую бумажку, обязывающую господина Пратчетта расплатиться с долгами леди Свон-Пратчетт.

— Дык суд закрыт, — попытался отбрыкаться судья. — Печать под замком. Ты в рабочее время приходи.

Но я не собиралась отказываться от плана. Ага, в рабочее! В это самое время я буду выглядеть ведьмой, которую тут никто слушаться не желает.

— Так открой. И суд, и замок, под которым печать.

— Дык ключ у секретаря. А он далеко живет.

— Ничего. Лошадь запряжешь в повозку и доедешь.

— А может, ты завтра…

— Еще чего! — разъярилась я и уперла руки в бока. — Думаешь, у меня на завтра важные божественные дела не намечены? Некогда мне за тобой по десять раз бегать. Запрягай лошадь и марш к секретарю, а потом в суд!

— Ладно-ладно, — выставил руки вперед судья. — Уже бегу. В смысле, скачу. То есть, запрягаю. Тьфу! Еду, в общем.

И он поехал. Вместе с Великолепным. Я велела муженьку проследить, чтобы этот старый мститель не передумал, а довел дело до конца. А сама отправилась домой. Я ж — богиня. Моё дело — дать всем указания, а не кататься туда-сюда в повозке. А если судья вздумает пойти на попятную, а супруг с ним не справится, завтра ночью загляну, дабы мозги вправить. Ибо Дею слушаться надо, а не артачиться.

— Богиня Дея! — у самой лавки ко мне подскочили два местных грибника. От обоих разило вином. Не то для храбрости на грудь приняли. Не то возлияния состоялись сами по себе, но теперь эта самая храбрость проявилась. — Богиня, мы это… Грибы в лесу собираем, продаем их на рынке. Тем и живем. Ну, раньше жили. А теперь из-за тумана весь наш заработок накрылся.

— А последнее вы в кабаке спускаете, — попеняла я.

Надо же лицо сохранить. Богиня — она личность строгая.

— Дык то с горя, — поведал один из грибников и громко шмыгнул носом. — Мы пытались. В тумане грибы собирать. Только не выходит ничего. Вернулись ошалевшие. А вместо грибов полные корзины камней принесли.

— Будь милостива, богиня, — второй грибник молитвенно сложил руки на груди и икнул. Не факт, что с перепуга. Скорее, от переизбытка вина. — Убери туман, а? Иль пусть он в глубине леса будет. У города эльфийского, чтобы чужеземные ушастые до них не добрались. А по краям без тумана. Дабы мы грибы собирать могли.

— Что ж вы к бабке Рут не наведались? Туман — ее работа.

— Я наведывался, — признался первый грибник с печальным вздохом и снял шляпу, обнажив лысину. — Рассердилась бабка и вот результат.

Я с трудом сдержала смешок. Ну-ну. Лысых мужиков вокруг становится всё больше. Вот бы настойку придумать для мгновенного роста волос. Иль заклинание какое отыскать. Древнее. Озолотимся сразу.

— Я подумаю, что можно сделать, — пообещала я с важным видом.

И повернула к лавке, не обращая внимания на кланяющихся вслед грибников.

На пороге встретила Мойра, которая услышала разговор.

— А ведь проблема не у них одних. Нам самим травки нужны. Осень не за горами. Нужно запасы пополнить основательно.

— Знаю. Но что прикажешь делать? Бабка Рут уверяет, что туман тут навсегда. А я не настоящая богиня. С другими бы проблемами разобраться.

— А может посох поможет? — предположила Мойра. — Тот — из книжки Фионы. Не зря же он — ведьмовской — в руках богини ушастых оказался. Только где его искать?

Я хмуро покосилась на родственницу. А ведь я не говорила, что узнала у Филомены новые сведения о посохе. Но, видно, она сама догадалась, что я вру.

— Не знаю я, где этот посох. И знать не хочу.

— Вэл…

— Спать хочу, — отрезала я яростно. — Ну всё в пекло!

— А погром в лавке кто убирать будет? — донеслось вслед.

— Матушку мою заставь. А то ничего полезного не делает.

Я не сомневалась, что родительница палец о палец ударит, но сейчас мне было абсолютно наплевать на погром. И неважно, что я сама его устроила.

****

Утром выяснилось, что порядок в лавке навела Ви, а судья под опекой Великолепного довел-таки дело до конца. Причем, всё успел. И секретаря из постели вытащил, и документ сочинил, и печать поставил, и даже лично отвез очередное свое решение моему так называемому мужу. Бену, в смысле. Вручил и был таков, пока до того не дошло, что именно на бумажке написано.

— Жди теперь фальшивого муженька в гости, — проворчал супруг настоящий, попивая кофе у окна. — Непременно явится на разборки.

— Побоится, — бросила я.

— Явится. На что спорим?

«На то, что ты свалишь в свой лес!» — проорала я мысленно.

Но вслух сказала совершенно другое:

— Не буду я с тобой спорить. Чай не ребёнок.

И правильно сделала. Ибо через полчаса выяснилось, что супруг оказался прав.

Бен явился, костеря весь белый свет и размахивая бумажкой. Он бы ее порвал. На мелкие клочки. Да только вся бумага, которая использовалась в суде, снабжалась особенными чарами. Все решения и протоколы заседаний невозможно было уничтожить.

— Вэллари! — завопил Бен. — Выходи!

Я сжала зубы и отправила вместо себя сковородку. Та резво вылетела из лавки и зависла над Беном, готовая к «работе».

— Вэл, ты это… внимательно читала решение, которое тебе судья вчера принес? — поинтересовался Бен елейным голоском. — Там, между прочим, написано, что если я пострадаю от твоей руки или магии, отправишься в тюрьму лет на десять.

— Да ладно, — прошипела я и кинулась разыскивать вчерашнюю бумажку, которую носила к судье, а потом (вроде бы) притащила обратно.

Бумажка нашлась на прилавке. Я прочла ее (на этот раз до конца) и взвыла. Бен не лгал и не преувеличивал. Мне было запрещено его калечить. То-то не побоялся явиться!

И что теперь делать? Как выставлять?

— Чего надо? — спросила я, встав в дверях.

Выходить к «муженьку» я не собиралась, а внутрь зайти не мог он. Спасибо барьеру.

— Сковороду убери для начала. И завтрак мне приготовь. Ты же жена.

Мои зубы заскрежетали. Хотелось не просто побить «муженька» сковородой. А прихлопнуть. С концами. Чтоб уже не встал. Но в тюрьму определенно не хотелось.

Сковорода упала в траву.

— Ну? Дальше что? — спросила я, складывая руки на груди.

— А дальше ты снимешь с меня гадость, которую наколдовала!

— Что-о? Какую еще… — я растерялась, ибо совершенно не понимала, о чем речь.

Это у меня проблемы начались из-за жены его настоящей. Из-за ее попыток наложить на меня проклятие. Бен-то тут каким боком?

— Я ничего с тобой не делала, — объявила я сердито.

— Еще как делала! С тех пор, как ты уехала из столицы, у меня сплошные проблемы начались. За что ни возьмусь, всё выходит боком! Толпу знахарок обошел. Говорят, порча это. Ведьмовская! И снять ее может только та ведьма, которая наложила. В общем, Вэл, исправляй, что сделала. И тогда получишь свободу. От меня.

— Э-э-э… — протянула я, поймала вопросительный взгляд Великолепного и вспылила: — Да не делала я ничего! Стоило, конечно. Но я решила не опускаться до такого.

— Уверена?

— Да!

Сковорода на траве дернулась в попытке отправиться к моему нынешнему мужу, но я сдержала гнев. Этого супруга пока лучше не бить. Уж точно не при Бене.

— У него ребёнок должен был родиться, — добавила я. — А ребёнку нужен отец. Я стерва. Но не до такой степени.

— Ребёнок, — проворчал Бен и сплюнул на землю. — Как оказалось, он не мой.

Вот теперь я потеряла дар речи.

Не его? Серьезно?!

Ну и ну…

Значит, женушка, которая обвиняла меня во всех смертных грехах разом, сама успела неплохо погулять на стороне. Вот, зараза!

В смысле, меня ни капли не беспокоила ее неверность. Бесили обвинения. Я-то выходила за Бена, не подозревая о наличии другой супруги. А она изображала святую невинность, еще и бабкину магию испортила своим проклятием. Превратила меня из тайного полуэльфа в чертову богиню Дею!

Бен, тем временем, продолжил гнуть свою линию.

— Можешь сколько угодно долги на меня перевешивать. Хуже, чем есть, уже не сделаешь. Так что снимай порчу. И я сам уеду от тебя подальше. Иначе…

Я не поняла, что случилось, и почему «муженек» вдруг замолчал и выпучил глаза. А потом… раскинул руки и пустился в пляс. Ноги принялись выделывать та-акие па, на которые Бен в жизни не был способен. Я это точно знала. Как-то нас пригласили на бал, организованный руководством департамента, в котором я тогда работала. Пока все кружились в танцах, мы сидели на диванчике в углу, ибо Бен совершенно не владел этим искусством и всё, на что был способен — это оттоптать партнерше ноги.

— Прекрати! — завопил он истошно. — Вэллари! Ты же знаешь, что не имеешь права мне вредить! В тюрьму захотела? А ну, прекрати!

— Но я не…

— А она и ничего не делает, — весело отозвался Великолепный. — В бумажке твоей не сказано, что другие вредить не могут. Так что повеселимся, соперничек.

До меня дошло, и я разразилась хохотом. Больше истерическим. И всё же до слёз.

— Хватит ржать, как лошадь! — вопил Бен. — Останови ушастого!

Но я продолжала смеяться, не в силах перестать. Видно, таким образом выплескивался весь накопившийся стресс.

— А за ушастого ответишь, — пообещал Великолепный и щелкнул пальцами. — До ночи плясать будешь. Но только в другом месте.

Он взмахнул рукой, и Бен «завальсировал» прочь, ругаясь на всю округу. Но ничего поделать не мог. Сам-то он был слабеньким магом. Ничего толком не умел. Ни магичить, ни избавляться от чужих чар.

Я покосилась на супруга и вытерла слезившиеся глаза.

— Разве вашему брату не запрещено вредить людям?

— Запрещено. Но только жителям долины. А он не местный.

Я снова засмеялась. Но слегка. Основная волна хохота прошла.

— Но проблема остается, — констатировала я, окончательно успокоившись. — Если на Бене, правда, порча, он не отстанет. Но я его не проклинала, клянусь.

— Стало быть, кто-то другой постарался. Может, у него еще жены-ведьмы имелись? Иль любовницы? — предположил супруг, но поймав мой гневный взгляд, передернул плечами. — Я ж только версии выдвигаю. Не злись. Да и какие еще варианты? Если только кто-то за тебя не отомстил и…

— В пекло! — возмутилась я.

Ибо знала ведьму, которая очень даже могла заступиться за меня. Причем, сделать это втайне. Но капитально!

— Ты куда? — удивился Великолепный.

Но я уже бежала вверх по лестнице — в спальню. Там вытащила из шкафа шкатулку, вытряхнула ее содержимое на пол, нашла фотографию Бена и провела одну простую магическую манипуляцию. Ответ не заставил себя ждать. По лицу Бена на портрете поползли черные разводы и тут же исчезли.

А я зарычала.

— Ну, бабуля!

Это, впрямь, была порча. Только не моя, а бабки Фионы! Старая ведьма решила наказать обидчика единственной внучки. Использовала фотографию, которую я сдуру привезла с собой из столицы.

— Твоя бабушка ведь того… мертва, — констатировал Великолепный, отправившийся за мной. — А порчу может снять только тот…

— Кто наложил, — закончила я уныло.

А муженек покачал головой.

— Ну, ведьмы. Вечно у вас колдовство неотменяемое.

— Не вечно. А в исключительных случаях.

— Значит, у нас тут одни исключительные. Ладно-ладно, — он вовремя изобразил смирение, пока я не раскричалась. — Делать-то что будем?

Я не знала, что ответить. Идей не было. Ни единой.

— Вэл! — раздался снизу голос Мойры. — Тут гости пожаловали!

— Только не говорите, что Бен уже вернулся, — прошипела я под нос.

Но ошиблась.

— Это две эльфийки, — продолжила кричать Мойра. — Мужа твоего видеть хотят.

Я снова зарычала. Значит, Лавения с рыженькой дочкой Роэна. Их вот тут и не хватало. Что ж, с удовольствием выставлю. Обеих. Нечего эльфийской сестричке делать на моем пороге. Мой порог. И муж мой. Пусть сто раз бесит меня до дыма из ушей. Но пока и такой в хозяйстве сгодится.