Связанные

Глава 17. До исхода второго сумеречного часа

— Знаешь, не нравится мне, что сюда заявилось ещё больше солдат.

Широкий наконечник копья рассёк воздух. Кристина мотнула головой, сбрасывая со лба выбившуюся из хвоста прядь, и подтянула древко к корпусу, чтобы нанести воображаемой мишени смертельный удар.

Оружие удалось позаимствовать у одного из ополченцев. Оно было тяжелым, Кристина с трудом удерживала его обеими руками; толстое древко того и гляди грозило оставить кровавые пузыри на ладонях — и всё же она приложила всё имеющееся упрямство, чтобы наловчиться попадать в цель, а не куда придётся. В конце концов в их обстоятельствах разумнее будет иметь хоть какое-нибудь оружие, чем никакого.

— Тебя беспокоит, что гвардейцы могут взять тебя под стражу?

Хель устроилась на обшарпанной скамейке, заботливо укрытой для неё тёплым пледом из крашеной шерсти. В каком-то смысле именно из-за неё Кристине пришлось осваивать науку в гордом одиночестве: при виде вельменно бывший владелец этого копья расстался с ним с такой невероятной скоростью, словно оно было заражено чумой, и поспешно ретировался, прежде чем она попросила показать хотя бы самые элементарные движения. Позади, расположилась Инара, которая, даже получив разрешение побыть с сестрой, явно решила не отходить от своей госпожи ни на шаг. В отличие от невозмутимой Хель, служанка следила за упражнениями Кристины с нескрываемым и всё возрастающим сомнением.

— И это… тоже, — выдохнула Кристина, с силой вгоняя наконечник копья в густую траву. — Раньше, когда их было всего двое, мне казалось, что у нас с тобой всё более-менее под контролем. А теперь их уже пятеро, и я задумалась: а что будет, когда мы с тобой в конце концов встретимся с их королём? Допустим, нагонят пару полков солдат и каких-нибудь «способных слуг», которыми пугал нас Эйдон — это пожалуйста, если им так спокойнее. Но что будет, когда она начнут задавать вопросы? Думаешь, мне поверят, когда я скажу, что у меня нет ответов? Да и вообще, мало ли что их королю не понравится…

Кристина раздражённо утёрла лоб рукавом и обернулась, показывая, что вопрос был отнюдь не риторическим.

— Тебя это пугает, — в своей манере не то спросила, ни то констатировала Хель.

— А тебя бы не пугало? Откуда мне знать, что взбредёт им в голову?

— Вельменно редко прибегают к пыткам. Есть иные методы. Тебя могут заставить работать вместе с наставником Его Величества до тех пор, пока вы вместе не найдёте ответы.

— Ну, теперь-то мне сразу стало легче, — обречённо вздохнула Кристина, а затем, встретившись с призраком глазами, призналась: — Я боюсь застрять здесь навсегда. Я не против поработать, тем более, что и сама не отказалась бы от некоторых ответов, но застрять… Чем больше об этом думаю, тем страшнее становится. А что, если дома время течёт совсем не так, как здесь? Только представь: вернуться лет через сто после ухода или, наоборот, за те же сто лет до своего рождения… Хотя, чего я спрашиваю, с тобой ведь как раз это и случилось… Вот ты мне и скажи: каково это?

— Мне всё равно.

— А мне, представь себе — нет. И ещё очень повезёт, если отсюда вообще можно выбраться. То есть, уйти-то можно: после того, как я каким-то чудом прошла между мирами, любой Провал к моим услугам. Знать бы ещё, куда он…

Она смолкла, на мгновение встретившись с Инарой глазами — служанка то открывала, то закрывала рот, как если бы искала удачный момент, чтобы вступить в разговор. Воспользовавшись паузой, она быстро наклонилась к своей госпоже и шепнула несколько слов; та благосклонно кивнула, и девушка проворно засеменила по направлению к крепости.

— Что-то случилось? — спросила Кристина, провожая Инару взглядом.

— Сказала, что знает, чем нам помочь.

Кристина пожала плечами и устало опустилась на лавку рядом с Хель. Тусклое солнце неторопливо клонилось к закату, заливая черепичные крыши Формо тёплым, необыкновенно оранжевым светом — гораздо более насыщенным и объёмным, чем тот, к которому она привыкла дома. До встречи с рахом, как бы ни хотелось её оттянуть, оставалось всё меньше и меньше.

— Когда начнём? — негромко спросила она, нисколько не сомневаясь, что призрак догадается, о чём идёт речь.

— На исходе второго сумеречного часа.

Хель помолчала, а затем, словно сообразив, что её слова ровным счётом ничего не объясняют, добавила:

— В это время начнёт быстро темнеть.

— А это на что-нибудь влияет? — заинтересованно обернулась к ней Кристина. — Рахи выходят на охоту по ночам, потому что становятся сильнее? Как вообще это работает?

— Ночь или день, для таких, как я, это не имеет значения. Однако люди плохо видят в темноте и чаще совершают ошибки. Другая охотнее покинет укрытие.

Из груди Кристины вырвался тягостный вздох. Что и говорить, было бы неплохо подловить раха в неудобный для него момент и получить пусть небольшое, но преимущество. Правда, в таком случае слабее стала бы и Хель, но и что с того? Как бы она ни относилась к гвардейцам, но теперь, когда их было уже семеро, это обстоятельство уже не казалось большой проблемой.

«Знать бы ещё, что с ним потом делать, с этим рахом», — Кристина нервно потёрла руки прежде, чем осторожно спросить:

— Слушай… А ты уверена, что сможешь её остановить? Не обижайся, но в прошлый раз мне показалось, что вы не можете причинить друг другу серьёзного вреда.

Хель неторопливо поменяла позу — скорее всего только ради того, чтобы не привлекать лишнего внимания своей неподвижностью. После разоблачения сыном управляющего, она вообще стала гораздо внимательнее относиться к подобным мелочам, ещё на один шаг приблизившись к почти идеальной имитации живого человека из плоти и крови. И нужно было признать, получалось у неё это довольно убедительно — если на минуту позабыть о том, что живые люди из плоти крови ни за что не усидят так долго с идеально ровной осанкой.

— Мы сражаемся не для того, чтобы причинить вред, — наконец безразлично пояснила Хель. — Необходимо угадать намерение и нанести решающий удар. Тот, кто сумеет это сделать, полностью поглотит побеждённого.

— Иными словами, бой до первой ошибки… — мрачно заключила Кристина, подавив в себе желание забраться на лавку с ногами. — А что будет с тем, кого… поглотили? — Зловещее слово царапнуло гортань.

— Мне это неизвестно. Вероятно, он навсегда исчезнет из этого мира. Как те существа, которые напали на служанку и её молодую госпожу.

Кристина нервно потеребила воротник. Что тут скажешь? Эти призраки обитают в своём собственном мире, со своими нравами и своей — пусть и невероятно высокой — ценой за ошибку, и дела им нет до того, кто и что думает по этому поводу.

Следующие несколько минут прошли в полном молчании. Хель флегматично разглядывала горизонт и явно не стремилась продолжить разговор, а потому Кристина, которой было совершенно нечем заняться, принялась лениво крутить головой в поисках чего-нибудь интересного. Впрочем, найти что-то заслуживающее внимания на широком и совершенно пустом дворе крепости Формо было отнюдь не самым простым делом. Обежав полукруг, взгляд вернулся к унылому каменному зданию, которое ещё сегодня утром было сердцем Формо, а теперь молчаливо взирало смолкшие мастерские и оживлённые улицы, где уже начали собираться первые группы богато одетых торговцев и мастеровых с семьями, которые вот-вот должны были отправиться в подготовленные для них укрытия.

Эйдона и Мартона нигде не было видно: взяв с собой одного из недавно прибывших гвардейцев, они отправились выставлять обереги и создавать безопасные убежища для жителей посёлка и предместий. Оставшиеся солдаты расположились неподалёку; первый, долговязый и худощавый, в круглом шлеме, плотно застёгнутым под подбородком, привалился к стене крепости и, скрестив руки на груди, что-то втолковывал своему товарищу. Почему-то этот гвардеец показался Кристине самым осторожным: то ли потому, что так и не расстался со своим шлемом, то ли дело было в тех быстрых взглядах, которые он бросал по сторонам — иногда он оглядывался даже на стену, словно бы ждал нападения и от неё тоже. Второй — плечистый, с правильными чертами лица и длинными тёмными волосами, собранными в хвост — напротив, вполне мог бы сойти за младшего брата Эйдона — во всяком случае держался он настолько же уверенно и спокойно.

Вдаваться в суть разговора у Кристины не было особого желания, тем более что ей было на что посмотреть. Эти двое даром времени не теряли и, пока она размахивала своим честно отбитым у ополченца трофеем, успели совершить набег на оружейную и вытащить оттуда целый арсенал разнообразного оружия — точнее, того, что при некоторых допущениях, могло бы им стать. Одно за другим темноволосый гвардеец осмотрел несколько копий с наконечниками разной формы и тёмными от времени древками, передал одно из них долговязому — тот неодобрительно покачал головой, и отставил оружие в сторону. Следом пришёл черёд тяжёлого молота, напоминающего кувалду с укреплённой металлом рукоятью — казалось, именно она и удерживала увесистый боёк на месте; затем в руках гвардейца показался лук и пара колчанов со стрелами, один из которых почти сразу же полетел куда-то в сторону, а затем и пара узкий мечей, покрытых слоем ржавчины — даже Кристине было очевидно, что в последний раз арсенал Формо открывали ещё в те времена, когда по земле бродили динозавры.

Так, в наблюдении за работой гвардейцев, прошло некоторое время, пока, наконец, внимание Кристины не привлёк необычный шум, доносящийся откуда-то из крепости. Дверь распахнулась, как от порыва ветра — и наружу показался объёмистый свёрток, за которым, судя по темно-синей юбке и расшитому переднику, скрывалась не кто иная как Инара. Изловчившись, девушка подцепила дверь локтем, толкнула её бедром и, услышав, как та с грохотом захлопнулась, направилась в сторону Кристины.

Вскоре Инара уложила поклажу на лавке и взялась за стягивающие свёрток верёвочки. Внутри обнаружилось что-то, напоминающее пухлое стёганое одеяло, аккуратно свёрнутое в плотный рулон и перевязанное толстым кожаным ремнём. Инара быстро справилась с узлом, раскатала рулон и несколько раз с силой встряхнула «одеяло», которое на деле оказалось удлинённой стёганной курткой, напоминающей те, что носили ополченцы, только выполненной значительно аккуратнее. Закончив с приготовлениями, служанка знаком предложили Кристине примерить стёганку; та не стала спорить и покорно влезла в куртку. С этим проблем не возникло — как и в случае с одеждой, Инара не прогадала с размером, даже взяла немного с запасом; зато почти сразу обнаружилось, что у куртки нет пуговиц. Впрочем, прежде, чем Кристина успела сообразить, что с этим делать, служанка проворно зашнуровала доспех, завязала ремешки на рукавах и туго затянула пояс на талии.

— Дедушкин ватник, — не удержалась Кристина, с сомнением оглядывая себя. Стёганка доходила почти до середины бедра, была тяжёлой и жаркой, непривычно сковывала движения и немного жала в груди.

Инара, хоть и не поняла ни слова, безошибочно считала интонацию. Задумалась, чуть склонив голову — точь-в-точь, как Хель — а затем несколько раз гулко постучала себя в грудь, знаком призывая Кристину повторить этот опыт. Та послушно ткнула себе в солнечное сплетение, больше для того, чтобы не ставить служанку в неловкое положение — но, помимо едва заметного толчка, ничего не почувствовала: стёганка, несмотря свой непрезентабельный вид, великолепно погасила удар. Инара удовлетворённо кивнула, будто бы говоря этим «вот видишь!», и вновь склонилась над свертком.

— Ты не подумай, я очень благодарна за то, что сделала, — спохватилась Кристина и спросила, обращаясь к Хель: — А ей не влетит за то, что она взяла для меня эту телогрейку?

Однако выслушав перевод, Инара только легкомысленно пожала плечами. В руках у неё появилась тонкая шапочка, выполненная из такого же серого материала, как и надетая на Кристину стёганка. Эта шапочка, по задумке неизвестного портного, видимо, должна была плотно прилегать к голове и подвязываться под подбородком парой длинных верёвочек.

— А может, всё-таки, обойдёмся без этого чепчика? — взмолилась Кристина. — Всё равно не поможет, да ещё и волосы придётся распускать… — Но Инара даже ухом не повела и улучив момент, быстро натянула шапочку ей на голову.

— Издевается надо мной, как хочет… Ну, а ты, — она с надеждой обернулась к Хель, — ты тоже думаешь, что без этого не обойтись?

Но та неожиданно решила самоустраниться и оставить её с деятельной служанкой наедине:

— Я не разбираюсь.

В поисках спасения Кристина огляделась по сторонам — и получила его с самой неожиданной стороны. Старательно пряча улыбку в уголках губ, к ним приближался тёмноволосый гвардеец, на ходу знаками призывая Кристину избавиться от головного убора.

— Nilsem L-Dalen, — коротко бросил он. Затем, после некоторых — и весьма заметных — колебаний последовал вежливый поклон в сторону Хель. Взглянуть ей в глаза гвардеец так себя и не заставил.

«Он всё знает», — кольнуло страхом в груди. Эйдон всё им рассказал — но могло бы быть иначе? Чудачка-аристократка, которой вздумалось попутешествовать по стране лишь в компании пары слуг, и которая упорно отказывается назвать своё имя, — такие байки хороши для жителей Формо, но не для гвардейцев, которые служат своим вельменно по многу лет, а потому могут в любой момент начать задавать неудобные вопросы. В этом смысле Эйдон был совершенно прав: лучше сразу раскрыть карты и избавить себя от проблем. Однако Кристине не нравилось, что круг людей, посвящённых в её историю, незаметно становился всё шире.

Тем временем гвардеец, не прекращая улыбаться, пустился в объяснения, то и дело поглядывая на Кристину и указывая то на стёганую куртку, то на красующуюся у неё на голове шапочку.

— Это надевают под шлем, — наконец, пояснила Хель. — Однако у них нет для тебя шлема подходящего размера.

— А что из сказанного было словом «шлем»? — неожиданно заинтересовалась Кристина. — Nilsem?

— Нет. «Нильсем Ль-Дален» — это его имя. Другого называли «Вильён», третьего — «Анор». Самое общее слово, которым можно назвать шлем — «abatta». Надетый не тебя набивной доспех обычно называют «jökikanna».

— Abatta,jokkan-te, — кивнул Нильсем.

— Abata te-jökki-t, — добавила свой вариант Инара.

Следуя указаниям Нильсема, служанка быстро перешнуровала стёганку, отчего дышать в нём стало значительно легче — кажется, в первый раз она добросовестно затянула куртку как обычный корсет. Затем пришёл черёд и самой Кристины: повторяя за гвардейцем, она пару раз наклонилась вперёд и назад, крутанулась вбок, подпрыгнула на месте, немного походила кругами, привыкая к весу доспеха, — и неохотно признала, что в нём, при желании, можно было двигаться вполне свободно.

Наконец, когда с доспехом было покончено, Нильсем знаком попросил реквизированное у ополченца копьё. Взвесив оружие в руке, гвардеец примерил его к росту, плавно опустил перед собой — и резким движением выбросил наконечник вперёд, со свистом рассекая воздух. Следом последовало ещё несколько ударов, настолько быстрых, что Кристина не сумела их сосчитать. Закончив, он упёр копьё в землю и обстоятельно заговорил, указывая то на отполированное древко, то на широкое лезвие.

— «Неплохое оружие. Правда, слишком длинное и тяжёлое для тебя. С кем ты собралась сражаться?»

Внезапно Кристина почувствовала, как к щекам приливает кровь. «Сражаться» — это гвардеец ей, конечно, польстил. На фоне его короткой разминки её собственные попытки управиться с оружием теперь казались не просто неуклюжими, но и вовсе смехотворными.

«Ну куда я лезу?» — запоздало подумала она, ощущая, как холодеет в груди.

Однако гвардеец ждал ответа. Деваться было некуда, и Кристина, взяв себя в руки, попыталась объяснить, помогая себе жестами:

— Маленькие, быстро двигаются. Я пыталась бить их молотком… ну, деревянным таким, им ещё краны в бочки вбивают… В общем, пока тянешься к одному, на тебя запрыгивает ещё несколько. Вот я и подумала, что с копьём будет проще — не нужно будет наклоняться. А если заявится что-нибудь побольше, то не придётся подходить слишком близко.

Нильсем, к удивлению Кристины, очень внимательно выслушал её сбивчивый монолог и серьёзно кивнул:

— Vel saja.

С этим словами он в последний раз оглядел Кристину с ног до головы и с вежливым поклоном направился к своему товарищу, оставив её размышлять о том, не слишком ли много от неё ждут.

— Что «хорошее»? — наконец, спросила она, покосившись на Хель.

— Выбор.

Прошло около часа. К темноволосому Нильсему и долговязому Вильёну присоединились остальные, включая весьма примечательную личность, которую попросту невозможно было не заметить. Анор, как назвала его Хель, оставил неизгладимое впечатление ещё во время их первой встречи: прежде Кристине казалось, что настолько громадные люди просто не могут существовать: гвардеец был на две головы выше и раза в три шире самой Кристины — и это даже учитывая надетый на неё толстый набивной доспех. Кроме того, она была уверена, что подобные гиганты должны быть медлительными и неуклюжими, однако, когда Мартон вынул из сумки кожаный мешочек, наполовину заполненный красноватым порошком, Анор быстро заставил её пересмотреть свои взгляды.

Вынув из ножен меч — изготовленный точно по руке, он напоминал скорее тяжеленный лом — гвардеец играючи разогнал его до какой-то невероятной скорости и со свистом рассёк воздух, как если бы оружие было сделано из пластмассы. Кончик клинка прочертил воздух, одну за другой выписывая несколько сложных фигур — а затем, мгновенно замерев, плавно направился к Мартону. Тот с помощью специально заготовленной для этого тряпочки зачерпнул немного красноватого порошка и нанёс его на лезвие. Примеру Анора последовали остальные, один за другим подставляя Мартону своё оружие, и вскоре всё оно уже тускло поблескивало чем-то маслянистым, ловя на себе последние лучи закатного солнца.

Эту смесь Кристина вспомнила сразу — Мартон уже пользовался ею перед тем, как их небольшой отряд выдвинулся в сторону болот. Правда, в тот раз, она была слишком занята попытками убедить Хель оставить гвардейцев в живых, а потому не слишком прислушивалась к собственным ощущениям; теперь же от одного взгляда на быстро тающие от прикосновения к металлу кристаллики, внутри заворочалась брезгливая неприязнь — слишком явная, чтобы быть её собственной.

— Может причинить боль, — не дожидаясь вопроса, пояснила Хель.

Кристина понимающе кивнула — штука, должно быть, была по-настоящему скверной, если вызывала у обычно бесстрастной Хель такой бурный всплеск эмоций — и направилась к гвардейцам. Приблизившись, она молча подставила Мартону наконечник копья, а затем, когда тот закончил, вынула из-за пояса нож и протянула и его. Кто знает, как обернётся дело, и тогда оружие, способное «причинить боль» раху, придётся очень кстати.

Впоследний раз обсудили они и свой нехитрый план. Гвардейцы слушали спокойно, не выражая эмоций и не задавая вопросов — только долговязый Вильён чуть заметно поджал губы, не слишком довольный тем, что ему, как и остальным, придётся остаться в убежище вместе с жителями посёлка.

— С кем вы собрались сражаться? — глядя ему в глаза, Кристина повторила вопрос, который совсем недавно задал ей Нильсем. — Вы ведь даже не увидите этих существ, зато они вас — легко. Кстати, учитывайте, что оружие я вижу в первый раз в жизни, так что… в общем, не хотелось бы попасть кому-нибудь в глаз. А Х… — она резко осеклась и поправилась: — А присутствующая здесь вельменно будет слишком занята, чтобы отвлекаться на «серых».

Её соображения поддержали Эйдон и Мартон — и гвардейцы неохотно уступили. Нильсем принял из рук капитана деревянную рамку с закреплёнными внутри амулетами, бережно вынул один из них, поднёс к губам, словно хотел согреть оберег своим дыханием, и осторожно уложил его на землю. Захватив с собой мрачного Вильёна, он направился вдоль стены, с явным намерением повторять этот нехитрый обряд до тех пор, пока внутри круга не окажется вся крепость.

— Кстати, а не получится, что мы запрём её внутри? — Кристина задумчиво закусила губу: почему-то раньше ей эта очевидная, в общем-то мысль, в голову не приходила.

— Это стало бы удачным исходом. Однако другая почувствует круг и покинет его прежде, что он сомкнётся, — уверенно ответила Хель и добавила, предвосхищая дальнейшие расспросы: — Так же, как чувствую его я.

Кристина пожала плечами — кому, как ни другому раху разбираться в таких вещах? Она уже собиралась обратиться к Эйдону, чтобы сообщить, что они с Хель готовы начинать, как только гвардейцы закончат с кругом, однако в этот момент ей помешали. Дверь в крепость с шумом распахнулась, и наружу, неуверенно пошатываясь, вывалился грузный управляющий Бравил в сопровождении пары перепуганных слуг.

«Пьяный он, что ли?», — только и успела подумать Кристина.

— Olsen! — срывающимся голосом взмолился управляющий и бросился к Эйдону. Или правильнее было бы сказать, попытался это сделать: на полпути ноги отказались ему подчиняться, и Бравил-старший неминуемо скатился бы с крыльца и свернул себе шею, если бы Мартон не успел подхватить его под руки и усадить на ступеньки. Впрочем, это никак не уменьшило его энтузиазма управляющего: едва увидев перед собой Хель, он всем телом подался вперёд и грохнулся на колени, ни на мгновение при этом не прекращая что-то ей объяснять, рвущимся от напряжения голосом — однако та лишь качнула головой и повернулась вполоборота, всем видом демонстрируя, что продолжения разговора не желает.

«Не пьяный, просто очень напуганный», — после некоторых колебаний заключила Кристина.

Между тем Бравил-старший, так и не поднявшись с колен, обернулся к Эйдону. Однако капитан, словно отзеркалив свою «госпожу», смерил управляющего невероятно тяжёлым взглядом исподлобья и, быстрым движением проведя рукой по усам, ответил — и судя по дрогнувшим губам управляющего, ответ был далеко не положительным.

— Его сын пропал, и никто его не видел, — безразлично пояснила Хель. — Этот человек просит гвардейцев помочь ему в поисках. Капитан ответил отказом.

Кристина хотела было поспорить, но, поразмыслив, признала, что в этом был смысл. Собственно, ничего страшного и не случилось: после «общения» с Мартоном и особенно после «беседы» с Хель и Эйдоном парню просто нужно было побыть одному и немного успокоиться. Собственно, если бы не блуждающий по посёлку призрак, на его исчезновение и вовсе не обратили бы внимания. Да и вообще, зачем управляющему гвардейцы, когда в его распоряжении есть целый штат слуг?

«Он бы ещё Хель на поиски отправил, честное слово»

Эйдон, судя по всему, пришёл к точно таким же выводам. Следуя его указанию, слуги помогли своего господину подняться и, осторожно придерживая его под руки, повели в крепость. Бравил не сопротивлялся, свесив голову на грудь и безвольно переставляя ноги подобно сломанной марионетке.

— А на нашего призрака его сын не натолкнётся? — на всякий случай уточнила Кристина. Несмотря на всю неприязнь к нагловатому и заносчивому сыну управляющего, смерти ему она точно не желала.

— Управляющему не следует опасаться. Его сын умрёт последним. — Хель проводила Бравила-старшего безразличным взглядом и с достоинством отвернулась.

Дожидаться Нильсема и Вильёна не стали. Анор закинул за спину лук и колчан со стрелами, без видимых усилий подхватил тяжеленную «кувалду» и пару копий, а затем, взвалив всё это добро себе на плечи, бодро зашагал по главной улице в сторону ворот. Хель обернулся к Инаре, которая во все глаза разглядывала её округлившимися от удивления глазами: кажется, девушка только сейчас сообразила, что её госпожа не собирается оставаться в безопасном укрытии.

— Можешь просто сказать, что останешься с гвардейцами, — едва слышно подсказала Кристина. — А ещё попроси её навестить сестру и не нарываться на неприятности, хорошо?

На прощание Инара склонилась в таком низком поклоне, что со стороны могло показаться, что ещё чуть-чуть и она попросту сложится пополам. Хель вежливо склонила голову — совсем немного, но это, при определённом старании, можно было даже принять за ответный поклон. Не зная, как поступить, Кристина повторила это движение и, пряча обречённый вздох, направилась вниз по главной улице.

Небольшую открытую площадку рядом с воротами выбрали отнюдь не случайно. Ещё во время работы над схемами и планами Формо Кристина вспомнила, как этим утром Хель жаловалась на плохое зрение. Дожидаясь, пока гвардейцы закончат с убежищами, они ещё раз всё перепроверили и выяснили, что во дворе крепости было слишком просторно: призрак попросту терял из виду границы своеобразного поля боя. Кроме того, Хель по-прежнему не могла отойти от Кристина на хоть сколько-нибудь приличное расстояние, что оставляло её противнице, не имеющей подобных ограничений, явное преимущество. У ворот, которые, судя по картам, со всех сторон окружали склады и мастерские, Хель должна была чувствовать себя немного увереннее. Так ли это окажется на самом деле, им ещё только предстояло выяснить.

Пройдя с десяток шагов, Кристина обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на крепость Формо, ставшую, хоть и на одну ночь, её первым укрытием в этом мире, и в которую она могла больше никогда не вернуться. Ничего особенного она, впрочем, не почувствовала: каменная коробка с нелепой, будто бы построенной на последние деньги, башенкой не вызывала никаких положительных эмоций. Скорее наоборот: теперь, когда до встречи с «серыми» оставалось всего ничего, Кристина ощутила, как у неё внутри проснулся тоненький малодушный голос, который сходу принялся убеждать её, что она, в сущности, ничем не обязана этим людям, а потому, вместо того, чтобы играть в великого воина и стратега, ей следовало бы подумать о себе и своих собственных проблемах. Унять внутреннего паникёра и загнать его в самый дальний уголок сознания удалось лишь титаническим усилием воли. Однако не успела она немного успокоиться и даже найти в себе силы, чтобы похвалить собственную стойкость, как перед ней развернулась совершенно неожиданная сцена.

Инара никуда не ушла — как, собственно, и Мартон. Остановившись напротив друг друга, они обменялись парой слов, то и дело запинаясь и смущённо отводя взгляды в сторону. Вдруг девушка беззвучно хлопнула в ладоши и потянулась к вороту платья. Выудив что-то из-за пазухи — кажется, тот самый амулет, который юноша успел вручить ей перед тем, как их дружная компания ворвалась на кухню — Инара быстро сняла его с шеи и протянула Мартону. Гвардеец категорически замотал головой, а затем, к полному удивлению Кристины, заключил ладони Инары в своих и осторожно сжал её пальцы в кулак. На миг их глаза встретились; Мартон пожевал губами, лицо приняло совершенно отчаянное выражение; Инара удивлённо приоткрыла рот и замерла, затаив дыхание. Мартон вытянул руку и мягко провёл девушке по щеке, его губы двигались, но слов Кристина так и не сумела разобрать — а разобрав, всё равно бы не поняла.

Кристина сообразила, что настало самое время посмотреть в другую сторону. Однако прежде, чем она успела самым тщательным образом изучить носки собственных сапогов, Инара покраснела до корней волос, приложила руку к лицу — а затем выпалила ответ, резко развернулась на пятках, подхватила подол платья и, стремительно взлетев по лестнице, скрылась за дверью.

— Быстро они… — удивлённо пробормотала Кристина. — Хотя момент он, конечно, упустил.

— На востоке слишком легкомысленно относится к браку, — с неожиданным укором заметила Хель, останавливаясь рядом. — Достойный свадебный обряд занимает не меньше года. Так семьи могут убедиться, что не совершили ошибку.

— А при чём здесь свадьба и брак? — обернулась к ней Кристина. — Мне показалось, что это, скорее, начало большой и крепкой дружбы. Ну, знаешь, как бывает…

Она осеклась, когда Хель слегка наклонила голову вперёд, словно хотела взглянуть на неё поверх несуществующих очков, отчего её неподвижное лицо стало ещё строже, чем обычно.

— Ну хорошо, может быть, ты и не знаешь… Я тебе потом как-нибудь расскажу.

Обещание подействовало, как большая чашка успокоительного чая — как если бы вопрос о том, будет ли у них это «потом» можно было заранее считать решённым.

— Хорошее место, — одобрила Хель, останавливаясь точно посреди улицы, на безупречно выверенном расстоянии от окружающих зданий. Кристина неопределённо хмыкнула в ответ: частокол, распахнутые настежь ворота с небольшой обзорной площадкой, запертые мастерскими с тёмными провалами окон, глухие стены складов и редких двухэтажных домов, — всё это образовывало своего рода коридор, пусть и не такой просторный, как открытый со всех сторон двор крепости, но достаточно широкий для того, чтобы его края начинали теряться в быстро сгущающейся темноте. «Второй сумеречный час» определённо подходил к концу.

«Нам бы лампу какую-нибудь», — Кристина вгляделась в тёмный прямоугольник в паре десятков шагов от себя, прикидывая, сумеет ли пролезть через окно и не встретит ли её там перепуганный хозяин с топором наперевес.

Впрочем, довольно быстро выяснилось, что гвардейцы всё предусмотрели. В поясной сумке Эйдона обнаружилась продолговатая бутыль из толстого стекла, наполовину заполненная жидкостью, тёмной и вязкой, в которую тот поместил небольшой кристаллик неправильной формы. Почти сразу же лицо капитана озарилось холодным рассеянным светом. Присмотревшись, Кристина признала в этом «устройстве» простейший кристальный светильник — почти такой же, каким они с Хель воспользовались во время своей вылазки в кладовую. Однако различия всё же были: так, светильник в подвале без проблем пережил падение на каменный пол, а Эйдон укладывал бутыль на землю с большой осторожностью, что само по себе указывало на то, что надёжностью эта штука, скорее всего, не отличалась.

Наблюдая за экономными движениями Эйдона, за тем, как Мартон раскладывает по земле оружие, принесённое и оставленное здоровяком Анором, Кристина вдруг поняла, что ещё немного и обратной дороги уже не будет.

«Ещё не поздно, можно же укрыться с остальными в крепости или на каком-нибудь складе, придумать другой план…» — вновь попытался было внутренний голос. Однако Кристина сжала кулаки, сцепила зубы и бросила в сторону, отрезая пути к отступлению:

— Можем начинать.

От звука собственного голоса, чужого, глухого и напряжённого, в груди растеклось что-то холодное и липкое, а к горлу подступил вязкий ком. Хель не произнесла ни слова, но Кристина со всей ясностью понимала, что всё уже случилось. Вот невидимый купол надёжно укрывает её от взора раха и других призрачных существ, а вот от него не остаётся и следа — исчез, словно дым, развеянный резким порывом ветра. На мгновение Кристине показалось, что замер и Формо, вместе с ней напряжённо вглядываясь в темноту за воротами. Где-то вдалеке поскрипывали на петлях и бились о стену незакреплённые ставни. Залаяла собака, то и дело срываясь на жалобный вой; откуда-то раздались и сразу же затихли встревоженные голоса. Прохладный ветер с шумом пробежался по крышам, бережно провёл по лицу, игриво забрался под воротник — и понёсся дальше, шурша опавшей листвой.

Так прошло несколько минут — или, может быть, даже больше: загипнотизированная тишиной, Кристина совершенно потеряла ощущение времени. Мир словно бы сделался меньше, сузился до небольшого круга, зажатого между складами и мастерскими и весьма условно обозначенного голубоватым свечением кристальной лампы. Чувства обострились и смешались воедино. Темнота за пределами освещённой области больше не казалось настолько густой и непроницаемой, как прежде. Кристина отчётливо услышала, как жёсткая ладонь Эйдона опускается на рукоять меча. Сосредоточилась — и до ушей донеслось поскрипывание кожаной оплётки, мягкое шипение, с которым клинок показался из ножен, и тихий удар эфеса о металлическое кольцо, когда тот вернулся на место. На миг даже почудилось, что откуда-то потянуло резковатым запахам оружейной смазки и промасленного меха…

Кристина не выдержала и закрыла глаза в надежде, что это поможет справиться с нахлынувшими ощущениями.

Однако результат оказался вовсе не тем, на который она рассчитывала: заглушив один канал восприятия, она словно бы обрела другой — такой, который позволял почти физически прочувствовать окружающее пространство. Неподвижное, обволакивающее, умиротворяющие спокойное — одновременно с этим мучительно напряжённое, словно молчаливо требующее занять своё место. Она шагнула в сторону — не слишком отдавая себе отчёт в том, что делает, просто уступив внезапному порыву. Затем, прислушиваясь к ощущениям, сдвинулась ещё немного, затем ещё — пока не почувствовала, что необъяснимое беспокойство и внутреннее смятение отступили, оставив после себя лишь блаженный покой и неподвижность.

— Что ты делаешь?

Кристина распахнула глаза — и отпрянула от неожиданности, обнаружив перед собой затылок Хель. Та неторопливо обернулась вполоборота, выглянула из-за плеча, вопросительно склонив голову, и принялась ждать ответа.

— Ничего, — Кристина мотнула головой. — Даже не знаю, с чего меня вообще сюда потянуло… Просто показалось, что… — она смолкла, словно слова застряли в горле, поражённая внезапной догадкой: — Ты ведь не просто так выбрала именно это место, правильно?

Хель медленно качнула головой.

— Ну ещё бы, конечно же, нет…. Там… как бы объяснить? Спокойнее?

Ещё один короткий кивок.

Кристина набрала воздуха в грудь. Следующий вопрос должен был решить всё:

— Ты можешь передавать свои ощущения?

Такое уже случалось с ними прежде: время от времени до Кристины доносились эмоции Хель, да и та нередко понимала её без слов. Всё это без проблем можно было списать на существовавшую между ними связь: собственно, как ещё призрак сумел бы всего за несколько секунд освоить её язык? Однако теперь выходило, что границы этой связи были куда шире, чем можно было предположить.

— Возможно, — тем временем безо всякого интереса ответила Хель.

— А ты сама замечала, что-то похожее? Я хочу сказать, это работает в обе стороны?

— Вскоре после того, как мы встретились, я обнаружила, что могу видеть с помощью глаз, — заявила Хель и внезапно пожаловалась: — Это отвлекает.

— А до этого, получается, не видела? — на всякий случай уточнила Кристина.

— У таких, как я, нет зрения. Мы видим исходящую от живых существ силу: чем её больше, тем проще обнаружить источник. Так я нашла тебя в первый раз. Я считала, тебе это известно.

— Да, ты говорила… — тихо пробормотала Кристина, мысленно влепив себе увесистую оплеуху за то, что до сих пор не сподобилась расспросить Хель, как следует. Сначала смутные кошмары, затем эмоции, теперь ощущения — что дальше? Обрывки мыслей? Нет, Хель и так могла передавать ей свои мысли. Тогда, что? Одно сознание на двоих? Общая личность? Кристина поёжилась, вообразив себе перспективы. Стоило ли вообще выживать после выходки Духа с перемещением в «другую реальность», чтобы в итоге превратиться не пойми во что.

— Приготовься. — Голос Хель резко вырвал её из размышлений. Обычно бесстрастный, он почти незаметно дрогнул, а Кристину захлестнула совершенно чуждая и определённо чужая эмоция — пожалуй, последняя, которую она ожидала ощутить.

Предвкушение.