Связанные

Глава 18. Серая волна

Будто по команде темнота взорвалась глухими ударами, как если бы что-то тяжёлое с силой ударилось о землю, треском ломаемого дерева, звоном битой посуды и хрустом выбитых слюдяных окон. На смену им пришли пронзительные крики и протяжный собачий вой; шум прокатился по предместьям — и оборвался так резко, словно вокруг деревни возник непроницаемый барьер, надежно укрывший её от окружающего мира.

Будто желая ухватиться за последние звуки, Хель мягко скользнула на полшага вперёд и замерла, чутко вслушиваясь в тишину. Гвардейцы одновременно рванули оружие из ножен и, вытянувшись широким полукольцом, последовали её примеру.

— Это она? — просипела Кристина и закашлялась, обнаружив, что голос отказывается ей подчиняться.

— Слишком далеко, чтобы судить наверняка.

Воздух вновь разорвался нечеловеческим воплем, захлебнувшимся булькающим хрипом. Кристина до боли стиснула древко копья и поёжилась от пристального взгляда Мартона у себя на затылке. Эйдон слегка повернул голову и мотнул головой в немом вопросе.

«Ага, а я лучше всех знаю, что делать…» — Первым порывом было броситься вниз, в предместья, и сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить убийства, однако в сознании раскалённой иглой засели её же собственные слова, которыми она описала столкновение двух рахов: «бой до первой ошибки». Ошибка могла дорого им обойтись.

Кристина глубоко вздохнула и медленно выдохнула через сложенные трубочкой губы. До сих пор «Другая», как называла её Хель, действовала методично и крайне осторожно — собственно, если бы не случай, о её присутствии вообще никто бы не догадался. Так с чего бы ей бить в открытую?

— Передай им: мы остаёмся, — тихо произнесла Кристина.

В ту же секунду она почувствовала, как взгляд Мартона сделался настолько интенсивным, что ещё немного и он прожёг бы дыру у неё на спине. Эйдон, как ей показалось, также встретил новости без особого энтузиазма, однако спорить не стал: лишь пригладил усы и оценивающе оглядел её с ног до головы.

— Сейчас объясню, — вдохнула Кристина, которая и сама не знала, почему приняла именно такое решение, зато отлично поняла, что искал в ней Эйдон: гвардеец пытался определить, продиктовано ли оно какими-либо соображениями или же вызвано самым обыкновенным страхом.

То, что может один рах, вполне под силу другому — а Хель, как уже не раз можно было убедиться, вполне успешно скрывала своё присутствие. Значит, нужно принять за аксиому, что найти друг друга рахи не смогут. Зато сама Кристина, со слов всё той же Хель, должна была светиться как новогодняя ёлка, так что всё, кому нужно, уже знали, где она. Те же «серые» уже должны были нестись к ней на всех парах. Так в чём проблема? «Другая» вполне могла бы напасть — и, скорее всего, у неё даже получилось бы добраться до Кристины и нанести той смертельный удар. Быть может, она бы так и поступила — вот только всё затевалось вовсе не ради этого.

В голове сразу же сложилась картинка: призрак оказывается рядом, хватает свою жертву, швыряет её на землю или распарывает когтями — и тут же получает удар от Хель, которую по-прежнему не может найти, и которая ни за что не откажется начать бой на своих условиях. Если повезёт, она вообще убьёт свою противницу первым же ударом.

— Ну и с чего бы ей так подставляться? — спросила Кристина после того, как сбивчивой скороговоркой изложила свои мысли гвардейцам. — Я, кстати, исхожу из того, что ты заметишь её перед или во время нападения, — добавила она, обращаясь уже к Хель.

— Это так.

— Вот я и подумала, — немного увереннее продолжала Кристина. — Она ведь уже встречалась с нами и, как я поняла, лишь чудом успела сбежать в самый последний момент. Но в тот раз нас было четверо… то есть, трое с половиной. Как думаешь, могла она это учесть? Даже если нет, на всякий случай будем считать, что могла. А теперь следите за руками: до предместий у нас, сколько, метров… ну, в смысле, шагов сто, сто пятьдесят? Неважно! — быстро проговорила она, заметив, что Хель восприняла вопрос всерьёз. — Важно другое: мы сами выбрали это место — «хорошее», как ты выразилась. Здесь мы ждём нападения, здесь у нас хотя бы есть стены, к которым можно встать спиной. Зато как только мы бросимся в деревню, то сразу же станем идеальной мишенью: темнота, открытая местность, где мы будем как на ладони. Если нам хватит ума разделиться — будет вообще идеально; но даже если кто-то просто отстанет, ей вполне может хватить и этого.

«Потому что на гвардейцев тебе плевать и защищать их ты не станешь», — Кристина вспомнила, как Хель предлагала оставить Эйдона и Мартона умирать, чтобы выиграть немного времени.

— Мы можем, конечно, пойти осторожно, но «осторожно» значит «медленно». Если она всерьёз собралась убить там всех, кого сможет найти, или хотя бы большую их часть… Как думаешь, мы успеем ей помешать?

— Нет, — не задумываясь, качнула головой Хель.

— Поэтому мы остаёмся, — твёрдо заключила Кристина, глядя Эйдону прямо в глаза. Затем она вновь обратилась к Хель: — Внимательно следи за гвардейцами, без них тебе будет значительно сложнее; и постарайся не лезть на рожон: если «Другая» доберётся до тебя, то умрут вообще все.

Кристина с трудом перевела дух и закончила, подавив предательскую дрожь в голосе:

— Она знает, что я здесь. Если ей от меня что-то нужно, пусть покажется.

Сказала — и скривилась от отвращения, ужаснувшись тому, как неожиданно легко оказалось пожертвовать человеческими жизнями. Причём, даже не ради победы — ради призрачного шанса её одержать. А что, если подозрения Эйдона были верны, и всё её выступление — лишь удобная отговорка, призванная прикрыть трусливое желание как можно дольше оттягивать неизбежную встречу с рахом? Кристина сцепила зубы, почти захлебнувшись от невыносимого презрения к самой себе. Однако прежде, чем она успела окончательно пропитаться этим чувством, её решение получило неожиданную поддержку: за спиной раздался тихий вздох и какой-то неразборчивый шорох — кажется, Мартон просто пожал плечами. Не нашлось возражений и у Эйдона: капитан ограничился флегматичным кивком и, так и не задав ни единого вопроса, отвернулся.

— Сказано: «В сражении любое решение ведёт к смертям». Тебе не следует тревожиться, — подытожила Хель, отвечая на так и не высказанные Кристиной мысли.

— Вот утешила так уте…

Ещё один крик, долгий и протяжный, заставил её замолчать и вжать голову в плечи. Следом до ушей донёсся почти неразличимый из-за расстояния звук удара — как если бы что-то мягкое, но тяжёлое, подняли в воздух и силой швырнули на землю — а затем воздух взорвался целой серией душераздирающих воплей, затухающих в судорожных хлюпающих хрипах. Последнее казалось особенно странным: всё указывало на то, что люди умирали не по одному, но даже рах не может находиться сразу в нескольких местах одновременно…

Кристина не заметила, как с губ сорвалось короткое ругательство; в следующую секунду она уже со всех ног неслась к распахнутым настежь воротам. Внутренний голос вновь трусливо запищал, что отрываться от группы было крайне неудачной и рискованной затеей, но ему пришлось смириться с тем, что слушать его никто не собирается.

Резко затормозив на самой границе между светом и тьмой, под нависающей над головой деревянной площадкой, она выглянула наружу. Глаза быстро привыкли к темноте, однако разглядеть хоть что-нибудь, кроме неясных очертаний деревенских домов и хозяйственных построек так и не удалось — Кристина скорее угадывала их расположение. Впрочем, искала она совершенно другое.

Наконец, ей показалось, что темнота там, где заканчивались предместья и начиналась разбитая грунтовая дорога, тянущаяся к Формо, была несколько плотнее, чем в других местах. В тот же самый момент она ощутила присутствие Хель и, ничего не объясняя, мотнула головой в сторону деревни:

— Видишь, чувствуешь что-нибудь необычное?

— Там люди, — Хель уверено указала куда-то во тьму. — Сложно назвать точное число. Немало. Многие собрались в двух местах, остальные скрываются в домах.

— Большие группы — те, кому хватило места в убежищах, — кивнула Кристина. — Остальные — те, кому повезло меньше. А у выхода из деревни?

— Движение, — мгновение спустя ответила Хель — и вдруг голова её начала вопросительно клониться к плечу.

Кристина тут же бросилась назад, туда, где остались недоумённо наблюдающие за её действиями гвардейцы. На месте она не глядя сунула копьё кому-то из них, подхватила с мостовой светильник и что было сил понеслась назад. Вбежала по крутому пандусу, сложенному из грубых раскачивающихся под ногами досок, и высоко подняла светящуюся бутыль над головой.

— Не добивает… — разочарованно цокнула она языком: свечения импровизированной лампы хватило лишь на первые пятнадцать метров грунтовки, в то время как деревню по-прежнему укутывала непроницаемая тьма.

— Встряхни, — голос Хель раздался из-за плеча. — Внутри находится кристалл аллита, очень плотн…

Кристина не дослушала — и едва успела зажмуриться, когда из бутыли вырвался поток ослепительно-яркого света. Стекло начало быстро разогреваться, и вскоре ладонь обожгло нестерпимым жаром; Кристина зашипела от боли, но упрямо сцепила пальцы и рванула руку вверх.

— Вот ведь гадина… — прошептала она, едва перед глазами перестали плясать чёрные мушки. По протянувшейся в сторону Формо дороге, пошатываясь и натыкаясь друг на друга, будто загулявшие пьяницы, брела группа людей. Больше пяти, но скорее всего меньше десятка; мужчины в холщовых рубахах и широких штанах, утянутых длинными поясами, и пара женщин в пёстрых платьях с длинными юбками — кажется, без следов крови, хоть и неестественно бледные — вот и всё, что удалось разглядеть Кристине прежде, чем раскалённый светильник умер у неё в руке.

Однако уже этого хватило для того, чтобы части мозаики начали постепенно складываться в общую картину. Поразмыслив, Кристина пришла к выводу, что рах был ни при чём — в противном случае без крови бы не обошлось, да и убитых было бы куда больше. Оставались только «большеголовые», как бы ни было сложно поверить в их разумность и умение планировать свои действия… Если, конечно, им кто-нибудь не подсказал. Но откуда тогда взялись крики, если эти паразиты предпочитали душить свои жертвы?

Ответ напрашивался сам собой: должно быть, первые убийства и были совершены без лишнего шума. Затем «серые» подняли тела, выбрались на улицу за добавкой, поднялся переполох — попробуй не закричать, когда по родной деревне начинают разгуливать ожившие мертвецы! На крики сбежалось ещё больше «серых» — и так до тех пор, пока те из них, кто каким-то чудом научился вселяться в мертвых, не заполучили себе новые тела.

— Что ты видишь?

— А? — встрепенулась от неожиданности Кристина. — Да, извини. Не подумала.

Она быстро обрисовала ситуацию, не слишком вдаваясь в подробности, чтобы не терять времени. Однако Хель проявила неожиданный для неё интерес:

— Я не чувствую этих существ. Только движение.

— Может, потому что «серые» сидят в телах? — предположила Кристина и взмолилась: — Давай потом разберёмся? Сейчас нужно понять, что с ними делать.

— Они не представляют для тебя опасности. Прикажи гвардейцам закрыть ворота. Когда эти существа окажутся достаточно близко, они умрут.

— Даже не вздумай!

Кристина чуть не подскочила от такого предложения и, прежде, чем Хель успела вопросительно наклонить голову, уже тише пояснила:

— Забудь обо мне на секунду; я для них вообще не противник. Спорю на что угодно, что наш рах сам поотрывает «серым» головы, если они подберутся слишком близко. Или ты думаешь, она поделится обедом? Не для этого они ей нужны. — Задыхаясь от волнения, она указала в сторону деревни. — План был простой и надёжный. Смотри, «серые» вовсю резвятся в предместьях, мы бежим туда — «Другая» либо убивает гвардейцев, чем здорово облегчает себе жизнь, либо просто вытаскивает нас на неудобную местность — с тем же, собственно, результатом. Но, допустим, мы — циничные сволочи, и никуда не бежим, что тогда? Тогда наши большеголовые друзья получают тела и сами идут в Формо, где, если их не остановить, начинается полный массаракш. Ты бросаешься вперёд — это же логично, только тебе они не могут причинить никакого вреда — и либо сама подставляешься под удар, либо подставляешь кого-нибудь из нас. Понимаешь, к чему я клоню?

— Она рядом, — кивнула Хель. — Наблюдает и ждёт подходящего момента. Однако пока не решается напасть.

— Точно. Но это нам даже на руку. Правда, разбираться с этими «зомби» придётся гвардейцам; я возьму на себя «серых», будем надеяться того порошка им будет достаточно. А у тебя — своя работа. Ещё раз: не лезь на рожон, не отвлекайся на ерунду — ищи раха. Рано или поздно у неё сдадут нервы, особенно когда она поймёт, что всё идёт не по плану — и вот тогда ты уже встретишь её как полагается. Только постарайся без лишних жертв, хорошо?

Хель бесстрастно качнула головой:

— Как скажешь.

За спиной раздались тяжёлые шаги — гвардейцев явно заинтриговало странное поведение Кристины и теперь им требовались ответы. Едва Эйдон остановился рядом, она обернула всё ещё тёплую бутыль рукавом стёганки и энергично её встряхнула:

— Вон там, — указала она в сторону деревни, откуда дорогу вывалился с десяток мёртвых тел. — Объясни им.

Если рассказ призрака и произвёл на гвардейцев какое-либо впечатление, они старательно это скрыли. В лице не изменился даже Мартон — а это уже о чём-то да говорило. Эйдон лишь пригладил свои пышные усы, несильно хлопнул Кристину по плечу и, на ходу бросив несколько слов — что-то о правильном выборе — увлёк Мартона за собой. Хель тоже пропала из виду, хотя Кристина даже не заметила, как и когда это случилось.

Вскоре под ногами раздался жалобный скрип и потрескивание — гвардейцы с силой навалились на тяжёлую створку ворот и затолкали её на место. Откуда-то появился и тяжёлый брус, служащий запором; им подпёрли ворота так, чтобы их невозможно было открыть снаружи. Для верности Мартон даже разогнался и на полном ходу врезался в них плечом: дерево застонало от столько невежливого обращения, но выдержало. Удовлетворённые результатом, гвардейцы принялись стаскивать к воротам заготовленное оружие.

«А вторую?» — Кристина спрыгнула с платформы и уже собиралась было указать на створку ворот, так и оставшуюся распахнутой настежь, но осеклась, сообразив, на что именно рассчитывали Эйдон и Мартон. Ворота Формо и раньше нельзя было назвать особенно широкими: даже полностью открытые, они пропустили бы не больше четырёх человек, да и то если бы те встали плечом к плечу. И всё же, даже этого было слишком много для толпы мертвецов, которые, как предполагала Кристина, сразу же попытались бы задавить противника числом и массой. Теперь, когда пространство для манёвра сократилось вдвое, гвардейцы уравняли шансы.

Пока она рассуждала, Эйдон поправил закреплённый на поясе пистолет, поднял с земли длинное копьё с широкой перекладиной под наконечником и несколько раз рассёк им воздух, разминая руки. Мартон вооружился коротким луком и, подхватив колчан со стрелами, поманил Кристину за собой на смотровую площадку. Там уложил под ногами изрядно похудевший мешочек со всё тем же красноватым порошком и окунул в него наконечник стрелы. Кристина сразу догадалась, что от неё требовалось и встряхнула вверенную ей лампу.

«Серые», как выяснилось, тоже не теряли времени даром и успели преодолеть половину расстояния, отделяющего их от Формо. Теперь можно было разглядеть не только синюшную бледность кожи, но и пустое, отсутствующие выражение их лиц, отчего-то показавшихся Кристине невероятно грустными — как если бы эти люди совершенно не желали куда-то идти, но были вынуждены подчиняться злобной воле захватчиков, поселившихся в их телах.

Послышался скрип натягиваемого лука, и Кристина восприняла это как команду. Светильник вспыхнул снова, ярко озаряя окрестности и выхватывая из темноты гротескные фигуры бывших обитателей предместий; звонко щёлкнула спускаемая тетива; стрела со свистом вошла под ключицу ближайшему мертвецу. В угасающем свете Кристина успела заметить, как тот пошатнулся, потерял равновесие, беспомощно взмахнул руками и повалился на землю, увлекая за собой соседей.

— Бесполезно, — хрипло выдохнула она, прижимая к себе горячую бутыль, чтобы хоть как-нибудь унять выскакивающее из груди сердце. Однако Мартон, казалось, был иного мнения, а потому одним плавным движением натянул лук вновь. Выбора не было, и Кристина послушно подняла лампу над головой.

Вторая стрела угодила мертвецу в горло, войдя по самое оперение, но на этот раз результат оказался и вовсе незаметен: в самый последний момент «зомби» неуклюже качнулся вперёд, будто бы специально подставляя шею под стрелу, и благодаря этому сохранил равновесие. Мартон горделиво хмыкнул — выстрел, что ни говори, был впечатляющий, это понимала даже Кристина — и пожал плечами, словно хотел этим сказать, что стоило хотя бы попытаться. Он уже развернулся, чтобы спуститься с площадки и присоединится к Эйдону, как Кристина ухватила его за предплечье и указала в сторону деревни:

— Вон там, видишь? — спросила она, позабыв от волнения, что для гвардейца её слова были не более, чем бессвязной тарабарщиной. Впрочем, открывшееся зрелище говорило само за себя: на дорогу высыпала уже вторая группа мертвецов, которая, пошатываясь и спотыкаясь на каждом шагу, сразу же побрела к Формо.

— K'jassi… — с чувством протянул Мартон.

— Угу, — согласилась Кристина. Слово, учитывая экспрессию и интонацию, в переводе не нуждалось.

— Kitheru?

Гвардеец выждал пару секунд, а затем, так и не дождавшись ответа, показал Кристине раскрытую ладонь и повторил вопрос, один за другим загибая пальцы.

— Сколько?.. Ну, если считать с первой группой… — Кристина подняла кулак и пару раз разжала его, демонстрируя раскрытую ладонь. Немного поразмыслив, она для надёжности повторила этот жест ещё раз. — Человек пятнадцать, не меньше.

Мартон коротко кивнул и ловко спрыгнул с платформы, исчезая в темноте. Кристина тяжело вздохнула и направилась было за ним — но обернулась, застигнутая врасплох необычными, хотя и уже знакомыми ощущениями. Кажется, именно благодаря чему-то подобному она всегда могла определить, где именно находится Хель, однако на этот раз ощущения были куда интенсивнее, пробирали, словно мороз по коже, заставляя сердце, которое и без того заходилось в груди, биться ещё быстрее.

«Рядом», — в голову закралась чужая мысль. Кристина беспокойно огляделась по сторонам, подняла глаза к небу, заглянула за частокол — и невольно поёжилась, когда воображение услужливо подсунуло образ длинных когтей раха, тянущихся к ней из тьмы, цепляющихся за одежду и рывком сбрасывающие вниз. На первый взгляд тревога была ложной, но странное ощущение не ослабевало, с каждой секундой захлёстывая Кристину всё сильнее и сильнее, до тех пор, пока, наконец, не вывело её к источнику.

Их почти невозможно было разглядеть: полупрозрачные птицы, плоские, будто бы сделанные из сложенного в несколько раз листа бумаги; они устроились на кольях частокола, обернувшись к Кристине своим единственным глазом, словно нарисованным чёрной тушью, и с молчаливым вниманием наблюдали за ней неподвижным взглядом.

«Будь осторожна, — раздалось безмолвное предостережение Хель. — Птицы рёхо — падальщики, но могут представлять опасность, если их спровоцировать».

Будто подслушав эту нелестную рекомендацию, ближайшая к Кристине птица яростно взвилась и угрожающе замахала крыльями; клюв раскрылся, и воздух заполнился неприятными звуками, напоминающими шелест сухой бумаги.

— Летели бы вы отсюда, — тихо предложила Кристина, медленно отступая от частокола.

Скрип и шуршание резко оборвались; птица неуклюже повернулась боком; её примеру тут же последовали остальные, и вскоре Кристина обнаружила себя перед десятком нарисованных глаз, которые, казалось, глядели прямо в душу. Мир подёрнулся пеленой и поплыл, и вскоре перед взором не осталось ничего, кроме неподвижных чернильных пятен на полупрозрачных бумажных листках. Она попыталась отвести глаза — и похолодела, когда поняла, что вырваться из гипнотизирующей ловушки больше не может.

Взгляды птиц рёхо между тем становились всё интенсивнее — настолько, что вскоре превратились во вполне ощутимое давление, которое с каждой секундой становилось лишь сильнее. Птицы синхронно прикрыли глаза — и всё закончилось так же внезапно, как началось. Однако едва Кристина позволила себе немного расслабиться, как почувствовала мощный толчок в грудь, заставивший её пошатнуться и отступить ещё на один шаг — к самому краю платформы.

Глаза рёхо закрылись вновь, а Кристина сообразила, что следующий толчок вполне может стать для неё последним, поскольку она попросту свалится и самым бесславным образом свернёт себе шею, не дожидаясь встречи с рахом. Нужно было выкручиваться, причём самостоятельно, потому что Хель, будучи самым дисциплинированным существом на свете, вмешиваться не спешила.

Пользуясь относительной свободой, Кристина наклонилась вперёд и немного согнула ноги в коленях — а затем, не придумав ничего лучше, громко захлопала в ладоши:

— А ну пошли вон отсюда! Здесь вам ничего не перепадёт!

Птицы взорвались сухим шелестом, от которого по коже побежали мурашки и заныли зубы, и взвились в воздух, разлетаясь в разные стороны. Напоследок они всё же успели нанести последний удар, от которого ноги опасно шаркнули по доскам, а Кристина едва успела расставить руки в стороны, чтобы не потерять равновесие.

— В этом вашем мире есть хоть что-нибудь, что не попытается меня прикончить? — проворчала она, с облегчением отступая от края платформы. Ответа, разумеется, не было.

— Kiris! — негромко окликнули из темноты.

Кристина задрала голову, чтобы в последний раз взглянуть на кружащую над Формо стаю полупрозрачных птиц. Постепенно бумажный шелест и скрипы становились всё слабее — рёхо разлетались прочь, очевидно, найдя себе занятие поинтереснее. Кристина покачала головой и, не заставляя себя ждать, ловко сбежала по деревянному пандусу.

Внизу её уже встречал смертельно серьёзный Мартон, опирающийся на то самое, копьё, которое она совсем недавно вручила кому-то из гвардейцев. Без лишних слов он вложил древко ей в руку и крепко сжал ладонь Кристины своей. Жест говорил сам за себя: держать оружие при себе и не терять ни при каких обстоятельствах. Убедившись, что она усвоила эту нехитрую мысль, Мартон ободряюще кивнул и направился к воротам.

Как раз вовремя: из темноты уже доносились тяжёлые шаги, звуки падающих на землю и поднимающихся тел, шелест и треск ткани — и какой-то жуткий хруст, о происхождении которого Кристина предпочла бы ничего не знать. Оживившее некстати воображение предположило, что с таким звуком могут выкручиваться суставы. В какой-то момент всё стихло; гвардейцы встали наизготовку: Эйдон с выставленным перед собой копьём с широкой перекладиной под наконечником, Мартон чуть сборку с обнажённым мечом наготове. Кристина глубоко задышала ртом, чувствуя, что ещё немного и она попросту задохнётся от волнения, но всё же нашла в себе силы последовать их примеру.

А затем, без какого-либо сигнала, «серые» хлынули через ворота.

Однако их уже ждали: едва в рассеянном свете кристальной лампы показалось бледное скуластое лицо с мутными белёсыми глазами, Эйдон резко выбросил копьё вперёд. Наконечник легко вошёл внутрь, однако нападающего это нисколько не остановило — он как ни в чём ни бывало рвался вперёд, буквально насаживаясь на копьё, пока, наконец, не упёрся грудиной в перекладину, будто бы специально созданную для этой цели. Эйдон как будто только этого и ждал: опустившись на землю, он упёр оружие в грунт, отчего мертвец беспомощно повис на копье, словно мотылёк на шпильке, загораживая проход собственным телом. Он мог бы освободиться, если бы додумался немного отступить — но такая простая мысль в голову «серому», одержимому желанием как можно быстрее добраться до Кристины, не приходила.

И гвардейцы не преминули воспользоваться такой целеустремлённостью. Из-за спины «живой баррикады» показалась чья-то рука — и Мартон одним ударом отсёк её по локоть, заливая всё вокруг густой чёрной кровью. Кто-то из мертвецов попытался было заползти внутрь, опустившись на колени, однако быстрый удар меча мгновенно отсёк ему голову — настолько чисто, словно в семье Мартона было сразу несколько поколений профессиональных палачей.

Наблюдая за сражением с безопасного расстояния, Кристина даже обрадовалась, что ничего не ела с самого утра — от запаха крови к горлу подступала тошнота, а желудок то и дело сводило мучительными спазмами. Объяснить ему, что всё это абсолютно не к месту, было выше её сил. Однако неприятные ощущения сразу же отступили на второй план, когда в ворота неуклюже ввалился отвратительный коротышка с огромной, непропорциональной иссушенному телу головой и тёмным глазами, горящими алчными оранжевыми огоньками. Придерживая висок узкой лапой с тремя длинными когтями, «серый» настороженно оглядывался по сторонам — а затем, словно только что заметив Кристину, с неожиданной для такого нескладного существа прытью бросился вперёд. Та выставила перед собой копьё, но воспользоваться им не успела: не добегая нескольких шагов, «серый» запутался в ногах и покатился кубарем, зарываясь головой в грунт.

Кристина почти сразу оказалась над тщедушным телом и замерла с наконечником, нацеленным «серому» между лопаток. Однако нанести удар оказалось вовсе не так просто, как ей представлялось. Сложно было поверить, что на счету у этих неуклюжих растяп было по меньшей мере двадцать человек: беспомощный и жалкий, коротышка тщетно силился подняться, однако тяжёлая голова неизменно перевешивала и тянула вниз, отчего тот раз за разом бился широким лбом о землю. Наконец ему удалось перевернуться на спину, и тогда Кристина заглянула ему в лицо: искажённое гримасой ненависти, с тусклыми угольками, злобно тлеющими в глазницах, и огромной лягушачьей пастью с двумя рядами острых зубов. На мгновение они встретились взглядами — испуганным и переполненным кипучей яростью — а затем «серый» со злобным шипением рванулся вверх.

Кристина не стала дожидаться, пока коротышка доберётся до её ноги, и, зажмурившись, опустила наконечник копья ему на грудь, всем весом навалившись на древко. Лезвие не встретило сопротивления и прошло насквозь, пригвоздив «серого» к земле; тот дико заверещал, ухватился за металл, отчаянно пытаясь вытянуть оружие — и завыл ещё громче, когда от контакта с маслянистым составом начало разъедать лапы. Кристина с трудом проглотила тяжёлую, вязкую слюну и медленно, как во сне, вновь занесла копьё над «серым».

«Одного удара достаточно. Не теряй времени», — в голове сразу же раздался безмолвный комментарий Хель. Впрочем, оранжевое пламя в глазах коротышки и без того уже померкло, тело его обмякло, серая кожа потемнела и начало осыпаться чёрными хлопьями.

Кристина скривилась от смеси страха и отвращения, но быстро взяла себя в руки, подхватила копьё и спряталась за спинами гвардейцев — здравый смысл подсказывал, что сохранность собственной головы была исключительно её заботой, но кроме того, оттуда было проще отлавливать просачивающихся в Формо «серых». Второго она заколола со всё тем же выражением омерзения на лице, хотя и нашла в себе силы не закрывать глаза, а дальше всё пошло значительно проще и быстрее. Кристина выцеливала одного из «серых», давала знак Мартону, а затем, пользуюсь оставленным для неё окном между ударами, подскакивала к самому проходу, наносила быстрый укол и тут же отходила назад. Через какое-то время ей даже начало казаться, что, если всё будет продолжаться в таком духе, победа станет лишь вопросом времени.

«Движение в посёлке. Живые люди. Направляются сюда», — чужим голосом подумала она. Однако оглядываться по сторонам и разбираться, кого ещё принесло к воротам, времени уже не было. «Серые» сообразили, что их безудержный натиск не приносит никакого результата. Живая баррикада — то, что в прошлом было телом крепкого мужчины — обмякла и прекратила всякое сопротивление, безвольно повиснув на копье. Что-то тут же ухватило его за руки и ноги и с ужасающим треском и чавканьем потянуло в разные стороны, разрывая на куски и забрызгивая гвардейцев кровью.

У Кристины померкло в глазах, горло стянуло спазмом, а земля начала уходить из-под ног. Она успела заметить, как от тела мертвеца рывками отделяется крупная серая голова, механически тронула Мартона за плечо, перехватила копьё как гигантскую острогу и как во сне подалась вперёд, чтобы заколоть «серого» до того, как тот освободится…

Однако именно в этот момент отлаженный механизм дал сбой. Из ворот выскочило что-то крупное и понеслось прямо на неё. Она рефлекторно зажмурилась, сжалась в комок — а затем почувствовала, как кто-то сгрёб её в охапку, прижал к себе; как взлетают над землёй ноги, как мир начинает кружиться, как на карусели. Следом раздался глухой удар и скрежет звериных когтей по металлу. Хватка разжалась; Кристина упала на землю и, так и не выпустив из рук копья, перекатилась в сторону.

Перед ней стоял Эйдон, а у него на спине, пытаясь добраться до шеи, сидело что-то напоминающие дворовую собаку. Присмотревшись, Кристина сообразила, что это и была собака — хоть и с неестественно вытянутой мордой и лапами. Эйдон ухватил пса за загривок, одним рывком швырнул его на землю и сильным пинком отправил его в ворота, откуда, воспользовавшись моментом, уже начали прорываться «серые».

— А вот и полный массаракш, — облизнув пересохшие губы, прошептала Кристина.

Словно в подтверждение её слов кто-то зацепился ногой за брус, которым гвардейцы подпёрли ворота, и под давлением извне створка пришла в движение, пропуская внутрь ещё больше мертвецов, которые тут же начали охватывать людей широкими клещами.

«На ноги», — неожиданно жёстко скомандовала Хель. Тон не допускал ни малейших возражений, и Кристина поспешила исполнить приказ. Что-то подсказывало, что замешкайся она хоть ненамного, и Хель ухватит её за шкирку и поднимет совершенно самостоятельно. Вскоре ей стало понятно, откуда взялась такая настойчивость: едва Кристина успела подняться на колено, как обнаружила, что на неё уже несётся что-то крупное и тёмное.

«Бей», — вновь раздалось в голове. Она не задумываясь выставила перед собой копьё, на которое тут же налетел один из «серых», вселившихся в то, что осталось от совсем молодого парня с круглым лицом и неровно остриженными русыми волосами. Кристина подалась навстречу, напряглась всем телом и чувствуя, как болезненно натянулись сухожилия под коленями. Неожиданно к боли в коленях добавилось и жжение в груди — но ей тут же стало легче, словно чья-то невидимая рука взялась за древко копья и подтолкнула его вперёд.

Кристина не упустила возможности подняться на ноги после чего резко рванула оружие на себя. Оно недовольно чавкнуло, покидая тело — а «серый», почувствовав свободу, бросился навстречу. Кристина поднырнула под протянутые к ней руки, а затем, когда оказалась у мертвеца за спиной, ухватила его за шею и повалила на землю. К ней тут же подскочил Мартон и несколькими ударами отсёк тому сначала кисти рук, а после и голову. Когда же наружу показалось тщедушное тело самого «серого», Кристина довершила дело.

Однако этого было недостаточно. Эйдон оттянул на себя целую толпу мертвецов и теперь медленно отступал под их натиском в сторону частокола. Раз за разом он пытался выйти из окружения, прорваться через ряды «серых», и раз за разом место сражённого мертвеца сразу же занимали два других. Было понятно, что рано или поздно капитана зажмут у стены, и тогда ему уже не выбраться.

— Кажется, тебе пора вмешаться, — выдохнула Кристина, пронзая копьём выскочившего из общей свалки коротышку.

«Нет»

— Что значит «нет»? — Кристина так и встала, как вкопанная: Хель была последней от кого можно было бы ожидать предательства. Тогда, что она задумала? Решила свести старые счёты и, наконец, избавиться от гвардейцев, пусть и чужими руками?

— Ты с ума, что ли, сошла? — наконец, возмутилась она. — Его же убьют!

Ответом стал оглушительный рёв, от которого Кристина едва не присела на землю:

— Bija-la-a-a!

Из узкого переулка, протиснувшись между стенами склада и мастерской, вылетел огромный мужчина в серой кирасе и с тяжеленным молотом в руках. Выбравшись на открытое место, гигант разогнался и, не прекращая выкрикивать имя королевского дома как боевой клич, на полном ходу врезался в толпу мертвецов, разбрасывая тела, как кегли, раздавая удары налево и направо, с жутким хрустом дробя кости, разбивая суставы и втаптывая то, что осталось, в землю. Кристина закашлялась и непроизвольно прикрыла рот руками — в обезумевшем, с ног до головы залитым густой чёрной кровью гиганте едва узнавался спокойный и даже немного меланхоличный Анор.

Следом из темноты показались Нильсем и Вильён, вооружённые не то строительными, не то кузнечными молотами. Гвардейцы пронеслись мимо Кристины и, дождавшись подходящего момента, подключились к истреблению оживших мертвецов — били в основном по ногам, чтобы надёжно обездвижить противника, а затем, как им казалось, добить ударами по голове. Никакого вреда захватившим их духам это, разумеется, не нанесло, но тактика оказалась вполне удачной: сообразив, что от обездвиженных тел им нет никакого прока, «серые» одно за другим начали их оставлять и разбегаться по сторонам. Кристина опомнилась и принялась отлавливать «серых», стараясь при этом не попасть под горячую руку разбушевавшегося Анора.

Вскоре всё было кончено, и Кристину оглушила нахлынувшая со всех сторон тишина. Из рук Анора с глухим стуком вывалился молот; гигант устало опустился на землю и принялся вытирать кровь с лица рукавом. Рядом, тяжело дыша, опустился Эйдон; Мартон прислонился к частоколу и вытянув из-за пояса платок принялся стирать кровь с клинка; Вильён и Нильсем разбрелись по сторонам, наблюдая за узкими проходами и переулками между зданиями.

Только теперь, глядя на гвардейцев, Кристина осознала, насколько же сильно вымоталась. Руки, по-прежнему судорожно стискивающие древко копья, ныли от перенапряжения, ватные ноги жгло огнём, дыхание сбилось, сердце того и гляди собиралась выскочить из груди. А самое главное — не было ни малейшего удовлетворения от победы.

Как, собственно, не было и самой победы. Пусть им удалось проредить ряды «серых», но некоторые всё же разбежались и вполне могли вернуться. И что хуже всего: пока всё шло по плану их противницы: пусть никто не был ранен, а Хель так и не выдала себя, но уставшие и разбитые, они стали ещё уязвимее. Ещё пара таких атак и раху вообще не придётся что-либо делать — достаточно будет взять их голыми руками.

«Движение со стороны деревни», — как по команде отрапортовала Хель, ненадолго появившись у ворот и тут же исчезая в зеленоватом тумане.

— Кто-то приближается со стороны крепости, — добавила она, вынырнув из темноты рядом с Эйдоном и Анором, заставив последнего вздрогнуть от неожиданности и потянуться к оружию. Однако под взглядом Хель, словно бы удивлённым таким поворотом, гвардеец отказался от своей затеи.

— Ne, a kiim dije, — несколько томительных минут спустя раздался голос Нильсема.

— Они его заметили, — эхом отозвалась Хель.

Кристина тоже его заметила — юношу в дорогом камзоле, отороченным мехом, перевязанным богатым поясом с такими длинными хвостами, что ещё чуть-чуть и они принялись бы подметать улицу. Однако больше всего Кристину поразила его походка: он двигался неуверенно, пошатываясь и шаркая ногами, будто бы рывками — так, словно что-то с силой подталкивало его в спину. Когда юноша, наконец, вышел на свет, ей стало совсем не по себе: на бледном лице по очереди сменялось несколько выражений — от почти животного ужаса до недоумения, а затем и до полного безразличия, как если бы кто-то раз за разом прокручивал одну и ту же плёнку. В какой-то момент его сильно занесло, и он неуклюже повалился на землю; он поднял глаза на Кристину, и на какое-то мгновение взгляд его сделался чуть более осмысленным.

«Что ты здесь делаешь? Уходи отсюда!», — хотела было крикнуть ему Кристина, но юноша опередил её. Рот его раскрылся в немом вопле — но как бы он ни старался, ему не удалось выдавить из себя ни звука. Голова безвольно упала на грудь; поднялась вновь; по телу волной пробежала судорога. Из последних сил юноша подался вперёд, с мольбой протянул руку — но тут что-то осадило его, как если бы невидимая сила резко дёрнула за поводок. Что-то шевельнулось у него под рубахой, заставив Кристину похолодеть от ужаса.

Из-под ворота показалась худая пепельно-серая рука с невероятно длинными пальцами и угольно-чёрными ногтями и медленно потянулась к шее Бравила.