Таинственный герцог

Глава 27

Пообещав Китти и Энни присутствовать у них на свадьбах, Белла не могла уехать из Лондона, поэтому продолжала каждый день ходить в дом леди Фаулер, все время стараясь найти какое-нибудь решение. Однажды ей удалось получить доступ в комнату леди, но несчастная окончательно лишилась рассудка. После этого Белла довольствовалась тем, что узнавала новости у Агнес Хувер в те редкие моменты, когда преданная служанка оставляла свою хозяйку.

Клара пыталась сохранить секрет, но он просочился наружу и еще несколько леди обратились к Белле за помощью.

Ей пришлось согласиться, но она начала рисовать себе мрачную картину будущего, понимая, что ее доход сможет обеспечить только простейшую еду и тепло. Постепенно постоянные члены стаи начали следовать примеру Элизабет Шаттон, решив, что милость их семей предпочтительнее этой обители смерти и опасности.

В итоге из стаи остались всего восемь: сестры Драммонд со своими приверженцами Бетси Аберкромби и Эллен Спенсер, Белла и те, кто считал себя ее сторонниками — Мэри Ившем, Клара Ормонд и, как ни странно, Гортензия Спротт.

Белла всегда считала, что Гортензия ее не любит, но теперь поняла, что она никого не любит.

Станок продолжал выполнять свою работу, но у наборщика теперь появился помощник, неприятный молодой ирландец, которого, как решила Белла, наняли для охраны. Судя по самодовольной улыбке Оливии Драммонд, он присутствовал здесь исключительно для того, чтобы не позволить Белле совершить что-нибудь, что помешало бы их работе.

Но что это за работа?

Текст набирали и печатали, а потом листы исчезали. Белла подозревала, что они хранятся в комнате леди Фаулер, но не могла придумать, как вынести оттуда большие стопки. Некоторое успокоение она находила в том, что эти информационные бюллетени не распространялись, но само их существование висело над домом как дамоклов меч.

И свадьбы, которые пока еще не были назначены, тоже висели в воздухе. Когда октябрь подошел к концу, Белла позвала Китти и Энни и потребовала назначить дату.

— Сейчас это не совсем удобно для нас, мисс, — ответила Китти, обменявшись с сестрой взглядами. — Мы надеемся, что вы не станете возражать.

— Почему это неудобно?

Сестры снова переглянулись, и Энни выпалила:

— Нам не нравится тот дом!

— Две недели назад вы сказали, что он великолепный.

— Он немного темноват, — объяснила Энни. — Мы подыскиваем другой.

— Вы откладываете свадьбы из-за меня?

Белла вздохнула, а сестры потупились.

— Нам не хочется оставлять вас, мисс, — призналась Китти.

— Мы этого не вынесем! — воскликнула Энни, со слезами в глазах взглянув на Беллу. — После всего, что вы для нас сделали! Почему вы до сих пор не уехали из Лондона?

— Тихо, Энни, — строго сказала Китти. — Простите, мисс. Мы вас не торопим.

Белла обратилась к небесам за советом. Она тоже не вынесет, если бросит оставшихся, но и допустить, чтобы сестры снова и снова откладывали свадьбы, она тоже не может.

— Две недели, — объявила она тоном Беллоны. — Назначьте дату не позже чем через две недели, и никакого откладывания. Мы с Пег поможем все организовать. Хорошо?

— Хорошо, мисс, — пробормотали сестры, но без особого воодушевления.

— Мои дорогие девочки! — Белла подошла и обняла их. — Вы хорошо служили мне, и я очень хочу видеть вас счастливыми. Обещайте, что через две недели выйдете замуж и будете счастливы.

— В этом не сомневайтесь, мисс, — сказала Китти, и обе служанки заулыбались и покраснели.

Отправив их заниматься делами, Белла погрузилась в размышления и неожиданно нашла решение. В этом доме три спальни: одна принадлежала ей самой, другую занимала Пег, а в третьей располагались сестры. Когда девушки уедут, в их комнате можно поселить Клару и Гортензию, а Мэри расположится в комнате Беллы.

Это создаст тесноту, но зато решит задачу и положит конец ее общению с леди Фаулер. Она чувствовала, что поступает неправильно, что собираются грозовые тучи, но задерживалась только ради того, чтобы помочь тем, кому хотела помочь. А сестры Драммонд и те, кто решил поддерживать их, могут сами о себе позаботиться.

Свадьба была простой, но счастье переливалось через край. У Китти и Энни были друзья, с которыми они дружили с самого детства, и с семьями и друзьями двух братьев в доме Беллы на свадебный завтрак после венчания собралось около двадцати человек.

Белла была искренне счастлива за девушек, но ей с трудом удавалось все время сохранять радостную улыбку. День и ночь она старалась не думать о Торне, но боль становилась все острее, вместо того чтобы утихать. Ей постоянно приходилось бороться с настойчивым желанием отправиться в Дувр и снова разыскать его. Белла не могла запретить себе читать книги о кораблях и навигации или учиться вязать узлы.

Она была бы капитану хорошей женой. Они много времени проводили бы врозь, но пока Торн был в море, она создавала бы в доме уют, ожидая его возвращения.

У него, конечно, не было таких мыслей, и она больше не будет его искать — не будет.

Однако когда она думала о том, чтобы уехать куда-нибудь, где он никогда не бывал, появлялось искушение сообщить ему о своем новом месте жительства, ведь он сказал ей, куда посылать сообщения: гостиница «Черный лебедь», Стоутинг, Кент. Разве не будет простым проявлением вежливости послать туда письмо со своим новым адресом? Просто на случай, если ему понадобится найти ее.

Безрассудная идея, но она владела ею даже тогда, когда Белла проводила Китти и Энни в их новую жизнь. В ту ночь Белла не могла не думать об их брачных постелях и надеялась, что молодые мужья будут нежными и смогут показать им чудо, которое показал ей Торн.

Без девушек дом казался пустым, но вскоре он должен наполниться. Однако прежде чем Белла успела осуществить свой замысел, она получила записку, в которой сообщалось о том, что мистер Клаттерфорд в Лондоне и хотел бы с ней поговорить. Она тут же пригласила его на чай, радуясь возможности снова стать Беллой. Она надела красивое платье с рисунком из веточек, и он расценил это как признак того, что она перестала быть Беллоной Флинт.

— Мне намного легче, дорогая. То, что я слышу о леди Фаулер, тревожит меня. Печальный случай. Леди Фаулер занималась… — Мистер Клаттерфорд покачал головой. — Она, возможно, замешана в опасных делах. Я получил предупреждение.

— Предупреждение?

— Это был косвенный намек, — покачал он головой, — и я получил его только потому, что упомянул о ваших связях с ней. Надеюсь, вы больше не поддерживаете с ней отношения?

Белла чуть не солгала, но ей хотелось навсегда покончить с ложью.

— Вернувшись, я хотела распрощаться с ней, сэр, но не знаю, где смогу жить спокойно.

— А теперь еще и поведение вашего брата добавило неприятностей, — сказал он, качая головой. — Не знаю, слышали ли вы… Крайне отвратительно. Крайне.

— До Пег дошли слухи из Каре-Грин. Трудно поверить.

Белла покраснела.

— Но это правда, дорогая. Я узнал об этом из самых надежных источников. Просто невероятно. Сэр Огастус всегда казался таким… в общем, совсем другим. — Клаттерфорд снова покачал головой. — Разумеется, непристойная история, в которой замешаны трое судей, распространилась повсюду.

— Не думаю, что это имеет какое-то значение, — вздохнула Белла.

— Я много размышлял над вашим положением, дорогая, — продолжал Клаттерфорд, поставив чашку. — Много размышлял. В вашем проступке во многом виноват ваш отец, но он был известен своим жестким и неумолимым характером. Учитывая, каким безупречным было с тех пор ваше поведение, многие могут усомниться в той старой истории, поддержать вас.

— Мое безупречное поведение было вынужденным. А потом я стала Беллоной Флинт.

— Забудем о Беллоне Флинт. Вы просто тихо прожили последние шесть месяцев, восстанавливая свое физическое и моральное состояние.

— И этому поверят?

— Если нет причин усомниться в этом. Полагаю, вы никогда не совершали преступления и не устраивали скандала под носом у тех, кто имеет вес в обществе?

Белла подумала об Олимпийской пирушке и об «Олене и зайце», но никто не знал, что там была Белла Барстоу.

— Большинство из тех, кто имеет вес, никогда не слышали о вас.

— Но они, вероятно, слышали об Огастусе, — заметила Белла.

— Это скорее заставит их пожалеть вас, чем измазать в его грязи.

— Вы действительно так думаете?

Белла наморщила лоб.

— Не собираюсь вас обманывать, дорогая, особенно в таком деле. Леди Раддел вернулась бы обратно и не дала бы мне покоя. Я действительно уверен, что если вы снова появитесь в обществе в образе достойной леди, то можете быть принятой. Потребуется мужество и немного дерзости, которые толкали вас на риск несколько лет назад, а еще та моральная сила, которая спасла вас.

— Пег Гассидж считает это безумием мартовского зайца.

— Неужели? А мне хотелось бы считать вас проказницей. — Он взял пирожное. — Восхитительно. Миссис Гассидж просто сокровище.

— Несомненно, — согласилась Белла. — Но кто из леди окажет поддержку такой, как я? Вы думаете об Афине? Муж никогда ей этого не позволит.

— Даже если бы ваша сестра и захотела, мисс Барстоу, она занимает недостаточно высокое положение. Я уже осторожно упомянул об этом деле нескольким леди, которых знаю.

— О-о. Кому же?

— Сестрам Трейс. — Белле показалось, что Клаттерфорд усмехнулся. — Они были знакомы с вашей прабабушкой в Танбридж-Уэльсе. — Да, по какой-то причине он был очень доволен собой.

— Трейс. Уверена, леди Раддел упоминала о них, но они, кажется, немного странные. Одна носит огромный рыжий парик, а другая не в себе?

— В глазах многих и ваша прабабушка была странной, — заметил мистер Клаттерфорд. — Леди Трейс, несомненно, эксцентричны, но их нельзя не уважать. Они доводятся тетками и маркизу Ашарту, и маркизу Ротгару. Они редко путешествуют, даже по Уэльсу, зато ведут обширную переписку и обладают огромным влиянием.

— Но если они не бывают в обществе, что они могут для меня сделать?

— Одна их улыбка может сотворить чудеса.

— Правда? — Все это казалось Белле малообещающим, хотя в фамилии было что-то знакомое. — Трейс! — вдруг вспомнила она. — Они есть в подписных листах на послания леди Фаулер. Они такие же, как и она?

— Ничего подобного, — усмехнулся мистер Клаттерфорд, — но меня не удивляет, что они выписывают послания. Они получают удовольствие от пикантных скандальных новостей. Вы знаете, что многие подписываются на эти послания только ради того, чтобы получать удовольствие от историй, которыми делится леди Фаулер?

— Я должна была догадаться. Бедная леди.

— Она этого не понимает?

— Сомневаюсь, что сейчас она вообще что-нибудь понимает, но прежде в растущей популярности посланий она видела доказательство того, что изменяет мир.

— Печальный случай, — покачал головой мистер Клаттерфорд, — но я уверен, что ваше положение можно улучшить. Хотите переехать в Танбридж-Уэльс и некоторое время пожить с леди Трейс? К вам будут относиться, как к гостье.

Первым побуждением Беллы было отказаться. Она была твердо намерена справиться своими силами! но получить убежище, хотя бы и ненадолго, было очень соблазнительно — особенно если это могло восстановить ее репутацию.

В ней шевельнулась надежда. Но Белла постаралась подавить это чувство, пока ее снова не постигло разочарование.

— А как же Пег? И еще есть мальчик, Эд Грейндж.

— Сомневаюсь, что уместно брать их с собой в ваш новый дом, дорогая, но я не хотел бы позволить уйти миссис Гассидж. У нее талант к этим пирожным.

— Не сомневаюсь: она будет печь их для вас, когда бы вы ни приехали, сэр, — улыбнулась Белла и ненадолго задумалась. — Я ведь могу позволить оставить за собой этот дом, правильно?

— Если захотите.

Это означало, что она могла отдать дом в распоряжение других леди и уехать с чистой совестью, но Белла не стала говорить мистеру Клаттерфорду об этих женщинах.

— Тогда Пег и Эд могут оставаться здесь, и если леди Трейс согласны поддержать меня, я поеду.

— Превосходно. Когда проведете с ними немного времени, вы получите доступ куда угодно. Все высокопоставленные люди, посещающие Уэльс, приезжают к ним в дом засвидетельствовать свое почтение, а леди Талия и леди Урания иногда прогуливаются по городу. Если людям станет известно о вашем знакомстве с ними, то скоро все поймут, что вы достойная уважения молодая леди.

Белла удивленно подняла брови.

— Не возражайте. Вы, несомненно, заслуживаете уважения, дорогая. А Уэльс посещает много достойных молодых людей, — добавил Клаттерфорд, подмигнув ей. — Пора подумать и о замужестве.

— Я думаю, — снова покраснев, честно призналась Белла. — Но я выйду замуж только по любви.

— Любовь и разум неразделимы, так что в этом вопросе не превращайтесь в мартовского зайца, — посоветовал он. — Проконсультируйтесь со мной, мисс Барстоу, прежде чем принять решение. Существует много обаятельных негодяев, а вы обладаете некоторым состоянием.

— Приличной ежегодной рентой.

— Но она закончится, когда вам исполнится тридцать, и тогда вы станете полноправной наследницей.

— Я? — страшно удивилась Белла. — Вероятно, вы с самого начала сказали мне об этом, но тогда у меня голова шла кругом. Как, по-вашему, сколько это будет?

— По-прежнему в районе пятнадцати тысяч, так как прибыль выплачивается вам в виде дохода. Однако этого достаточно, чтобы прельстить терпеливого мерзавца.

Пятнадцать тысяч в собственных руках, в собственном распоряжении — это встревожило Беллу.

— Обещаю вам, мистер Клаттерфорд, я выйду замуж очень разумно.

Сказать легко, но в данный момент Белла не могла себе представить, что выйдет замуж за кого-нибудь, кроме Торна.

— Я возвращаюсь в Уэльс через три дня. Вы будете готовы отправиться со мной?

— Я должна кое-что привести в порядок.

Белле нужно было объяснить все Пег и распорядиться относительно денег на содержание дома, а потом помочь женщинам перебраться туда.

— С нетерпением буду ждать в Танбридж-Уэльсе модную молодую леди, которая принята обществом, танцует на балах, посещает маскарады…

Белла чуть не подпрыгнула в кресле, но смогла улыбнуться:

— Звучит заманчиво.

— Вы поедете?

— Да, — порывисто ответила Белла. — Через три дня я поеду.

Мистер Клаттерфорд помог ей в практических делах, а Белла подготовила дом к вселению женщин. Так как освободилась еще одна комната, Белла наняла двух девушек-сирот для обслуживания дома. Девушки были не столь проворны и сообразительны, как Китти и Энни, но трудились прилежно.

Белла сказалась больной, чтобы не посещать дом леди Фаулер, потому что больше ничего не могла сделать. Оставаясь дома, она наводила порядок и вносила небольшие усовершенствования в свои платья, каждый день наслаждаясь тем, что она Белла, а не Беллона.

В семь часов вечера, когда она укладывала последние вещи для предстоящего путешествия, Белла услышала стук дверного молотка. Выглянув в окно, она увидела внизу женщину и узнала шляпу — она принадлежала Мэри Ившем.

Выбежав на верхнюю площадку лестницы, Белла увидела идущую через холл Пег и прошептала ей:

— Скажите, что меня нет дома!

— Да, мадам? — спросила Пег, открыв дверь.

— Мисс Флинт. Мне нужно поговорить с ней.

— Сожалею, мадам. Ее нет дома.

— Нет дома? Я думала, она нездорова. — Она у доктора, — объяснила Пег.

— В такой час?

Белла подумала, что Пег начнет нервничать, но та повела себя осмотрительно.

— Когда хозяйка вернется, мадам, я могу передать ей ваше сообщение.

— Очень хорошо, — немного подумав, сказала Мэри. — Прошу вас, скажите ей, что это срочно. Она нужна. Если она в силах, то, пожалуйста, пусть придет к леди Фаулер. Дела очень, очень плохи.

— Печально это слышать, мадам. Я передам ей ваши слова.

Как только дверь закрылась, Белла спустилась вниз.

— Что же мне делать?

— Не обращать внимания, — ответила Пег. — Вы сделали там все, что могли, а завтра леди, которым вы хотите помочь, будут здесь, в безопасности.

— Но она расстроена.

— Оставьте их, мисс Белла, у вас есть собственная жизнь.

— Вы же знаете, что я не могу так поступить, — вздохнула Белла. — Я вернусь к Беллоне и последний раз схожу туда.

— Поступайте как хотите, — вздохнув, покачала головой Пег. — Вы всегда так делаете.

— Я просто узнаю, из-за чего беспокойство.

— А потом вас уговорят остаться помочь.

— Обещаю… нет, клянусь: завтра я уезжаю в Танбридж-Уэльс и начинаю достойную жизнь.

Подойдя к дверям дома леди Фаулер, Белла без труда придала себе строгий вид. Если это буря в стакане воды, она выскажет им все, что о них думает. Белла повернула дверную ручку, но дверь оказалась запертой, поэтому она резко постучала.

В Двери образовалась щелочка, но такая узкая, что Белла смогла увидеть лишь встревоженные глаза, а потом дверь распахнулась.

— О, Беллона! Слава Богу, вы пришли!

Это была Бетси Аберкромби, одна из приспешниц сестер Драммонд, и ее розовый носик стал еще розовее, словно она недавно плакала.

— Что происходит? — войдя, спросила Белла, и из ближайших комнат высыпали женщины.

— О, Беллона!

Бетси снова расплакалась.

К ним присоединились Клара Ормонд и Эллен Спенсер, но Белла не увидела сестер Драммонд. Ее подмывало развернуться и уйти, но она прибегла к панацее от всех бед.

— Чай! — распорядилась Белла. — Давайте попьем чаю и поговорим о делах.

Она еще не успела сесть, как начался рассказ. Леди Фаулер была на пороге смерти, и ее посещала только Агнес Хувер. Некоторые леди заявили, что тоже хотели бы помочь, но духота и запах…

— Что говорит доктор? — спросила Белла.

— Доктор к ней теперь не приходит, — ответила Мэри. — Она кричит, если к ней прикасаются. Агнес дает ей настойку опия.

— Вероятно, это все, что можно сделать.

Белле было жаль несчастную, чья жизнь продлилась дольше, чем можно было ожидать.

— А где сестры Драммонд? — поинтересовалась Белла, когда все, взяв чашки, принялись за чай.

— Сбежали! — объявила Бетси.

— Удрали! — воскликнула Гортензия.

— Украли серебро!

— Бросили нас в беде!

— Почему? — удивилась Белла.

Ответом было молчание — и отведенные; взгляды.

— Мы думали, — наконец заговорила Мэри, — что они распространяют бюллетени с новостями.

— Но в них содержалось и другое, — добавила Гортензия.

— Что именно?

— Ирландские вопросы.

— Их главным интересом всегда была Ирландия. — Сделав большой глоток чаю, Белла порадовалась, что положила в него много сахара. — Кто-нибудь из вас видел, что они печатали?

Она в упор посмотрела на Бетси.

— Сначала мелочи, — ответила та, отводя взгляд. — Добавления к спискам жестокостей и несправедливостей в отношении людей.

Белла не сводила с нее глаз.

— Дальше — больше.

— Почему никто не помешал им распространять такой материал?

Белла обвела взглядом женщин.

— А как? — пролепетала Эллен Спенсер, у которой был такой вид, словно она ожидала появления палача.

Вопрос был справедливым. Главная причина, почему Белла покинула этот дом, заключалась в том, что она хотела избежать столкновения с сестрами Драммонд, а она больше, чем кто-либо иной, была способна противостоять им.

— Раз их нет, худшее позади, — подытожила она, но все снова отвели взгляды. — Рассказывайте, — вздохнула Белла.

— Мы получили это всего час назад.

Мэри достала сложенный лист бумаги.

Развернув его, Белла прочитала:

«Будьте осторожны. Ваша работа привлекла внимание властей. Бегите, пока еще есть время».

Подписи не было.

— Это, возможно, просто желание посеять панику или даже шутка. Может быть, самих сестер Драммонд.

— Такое возможно, — не совсем уверенно сказала Мэри.

Но остальных это, по-видимому, убедило, и они с удовольствием принялись за чай с пирожными, словно кризис миновал.

А Белла задумалась. С добавившимися Бетси и Эллен, а возможно, и Агнес Хувер, стая стала слишком большой для ее дома. Если бы только знать, что написано в завещании леди Фаулер.

— Леди, — обратилась к женщинам Белла, и все взгляды устремились к ней; некоторые были недовольны, что их прервали, некоторые снова встревожились. — Станок все еще в доме?

— Да, конечно, — ответила Мэри.

— Лучше избавиться от него. И желательно завтра же.

— Но он очень удобен для печатания копий информационных бюллетеней, — не согласилась Гортензия.

— Если леди Фаулер умрет, умрут и ее послания.

— Я собиралась продолжить ее дело. — Гортензия вздернула подбородок. — Настоящее дело — напоминать женщинам о подлости мужчин и предлагать улучшение законов.

В этом смысле намерения Гортензии были благими, но все, что бы она ни написала, было бы пустым разглагольствованием.

— Очень любезно с вашей стороны, Гортензия, но вам не кажется, что некрасиво пользоваться именем леди Фаулер?

— Леди Фаулер хотела бы, чтобы ее дело продолжало жить. Я уверена, она указала это в своем завещании.

— Выдумаете, мы сможем жить здесь?

Клара повеселела.

— А почему нет, — ответила Гортензия, которая, несомненно, видела себя и автором посланий, и предводителем стаи. — Если неуместно именовать их посланиями леди Фаулер, нам придется подобрать другое название.

Предложение вызвало оживленный разговор между несколькими леди, и Белле захотелось схватиться за голову и закричать. Неужели они забыли о записке с предупреждением? Она хотела только успокоить их тревогу, а не полностью лишить осторожности.

Разговор был прерван стуком в дверь.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Мэри, но встала, чтобы открыть.

Она вернулась через несколько секунд, мертвенно-бледная, в сопровождении мрачного джентльмена, позади которого виднелись другие мужчины.

— По-моему… — тонким, дрожащим голосом заговорила Мэри, — по-моему, мы арестованы.