Тайна «Libri di Luca»

9

Катерина заглянула сквозь уличную витрину внутрь «Libri di Luca». Сын Луки. Он стоял у прилавка и что-то говорил Иверсену; тот несколько раз отрицательно покачал головой. Уличная темнота полностью скрывала девушку от их взглядов, и она вполне могла уехать, так и не обнаружив себя. Продолжая сжимать ручку двери, она тем не менее замерла в нерешительности, не зная, как поступить.

На самом деле акт так называемого улавливания мог приобретать достаточно интимный характер. Помимо зрительных образов, возникавших в ее сознании по мере восприятия текста, она отчасти была в состоянии заглянуть во внутренний мир Чтеца, составить себе — хоть и достаточно фрагментарно — его личностный портрет, проникнуться его настроением. С момента демонстрации в присутствии Йона у нее каждый раз возникало странное чувство. Катерине казалось, будто ей стало известно нечто такое, чего она совсем не должна была знать, то, чего толком не знал и он сам. В ходе этого их совместного опыта Катерина была поражена и испугана тем, что именно открылось ей в личности Йона, и теперь она не понимала, что ей делать со своим открытием. Немногим понравилось бы, узнай они, насколько глубоко девушка может проникнуть в их внутренний мир с помощью своих уникальных способностей.

Сделав глубокий вдох, она нажала на ручку. Мужчины обернулись на звук колокольчика.

— А, Катерина, здравствуй! — сказал с улыбкой Иверсен; Йон ограничился коротким кивком.

Поздоровавшись в свою очередь, Катерина прикрыла дверь.

— Взгляни, возможно, ты его знаешь. — Иверсен взволнованно указал на ксерокопию статьи с фотографией, лежащую на прилавке. — Его фамилия Ремер. Это о чем-то тебе говорит?

Она подошла к прилавку и внимательно посмотрела на фотографию мужчины немногим старше сорока лет, с уверенным видом поднимавшегося по какой-то лестнице. Катерина покачала головой:

— Нет, никогда раньше его не видела. Кто это?

— Один клиент, — ответил Йон. — Похоже, он весьма много знает о «Libri di Luca» и о самом Луке.

— Он хочет купить магазин, — прибавил Иверсен.

Девушка с испугом взглянула на Иверсена, который сразу же поднял руки, сделав ими успокаивающий жест:

— Успокойся, никто нас не продал. По крайней мере, пока еще.

— На самом деле покупатель не он, а один из его друзей, — пояснил Йон. — Вроде бы этот человек уже владеет целой сетью заведений подобного рода и еще интернет-магазином. Вам в связи с этим никто не приходит на ум?

— На этом рынке есть несколько крупных игроков, — ответил Иверсен, — и некоторые из них действительно делали твоему отцу предложение о продаже «Libri di Luca», однако он каждый раз отвечал отказом. Ни при каких обстоятельствах он не желал, чтобы его магазин использовали подобным образом.

— А ты как к этому относишься? — поинтересовался Йон.

— Я считаю, что «Libri di Luca» и компьютер — вещи несовместимые. Как, скажи на милость, можно определить качество книги, не подержав ее в руках? — Иверсен покачал головой. — Большая часть покупателей приходит сюда из-за царящей у нас атмосферы. Мы не можем их подвести.

В этом Катерина была полностью согласна с Иверсеном. Магазин «Libri di Luca» был своего рода убежищем, и ей, как никому другому, было знакомо наслаждение, которое доставляет осмотр книжных полок и ощущение в своих руках фолианта действительно превосходного качества. Будучи не в состоянии читать сами слова, она очень любила касаться бумаги, на которой они написаны, и переплетов, которые их защищают. Поскольку содержание было для нее недоступно, ей приходилось довольствоваться его носителями, и Катерина не испытывала из-за этого ни горечи, ни сожалений. Наоборот, она могла в полной мере оценить фактуру материала, качество работы мастера и восхититься и тем, и другим.

— Как вы считаете, — задал Йон очередной вопрос, — это случайность, что Ремер начал расспрашивать меня о «Libri di Luca», или же у него были на этот счет какие-то задние мысли? Откуда взялся такой внезапный интерес, да еще в это самое время?

Иверсен и Катерина переглянулись. Девушка видела, что Иверсену не терпится рассказать Йону все, что он знает, и в то же время он опасается, ибо существуют границы того, во что можно посвящать человека в общем-то постороннего. Йон и так уже знал слишком много, более чем достаточно для того, чтобы стать угрозой для безопасности Общества.

— Думаю, интерес к нашему заведению связан прежде всего с его хорошей репутацией, — ответил Иверсен. — Твой отец был человеком весьма известным и уважаемым в этих кругах.

— А может это иметь какое-нибудь отношение к коллекции там, внизу?

Иверсен покачал головой:

— О ней было известно очень немногим. Я думаю, скорее всего, кто-то решил тем или иным способом занять место, которое освободилось после смерти твоего отца.

Йон внимательно посмотрел сначала на Иверсена, потом на Катерину и глубоко вздохнул.

— Как вам, должно быть, известно, — медленно сказал он, — я адвокат. И одна из важнейших особенностей моей работы — умение распознавать, когда кто-то лжет или утаивает какие-нибудь сведения. Мне кажется, вы не все мне рассказали.

Иверсен хотел было что-то возразить, однако Йон поднял руку, останавливая его:

— Я прекрасно понимаю: то, во что вы меня посвятили, это тайна. — Он пожал плечами. — Разумеется, если верить всему этому, — а мне пришлось в это поверить. Но я чувствую, что должно быть здесь что-то еще. Ведь вы постоянно твердите, насколько важно, чтобы я понял. Но как я могу это сделать, если вы не рассказываете мне всего?

Иверсен сосредоточенно смотрел на Йона, который стоял перед ним, опираясь обеими руками на прилавок. Катерина видела, как постепенно взгляд старика становится все более бесстрастным; наконец он отвернулся и посмотрел в окно. Девушка понимала, что это всего лишь маскировка: на самом деле сейчас Иверсен лихорадочно пытается сообразить, как ему ответить, чтобы и удовлетворить сына Луки, и не сказать слишком многого.

Внезапно равнодушие в глазах старика уступило место изумлению, которое, в свою очередь, превратилось в испуг. Иверсен открыл рот, однако звон разбивающегося стекла заглушил его крик.

Катерина вздрогнула и обернулась на звук. Часть витрины с правой стороны от двери раскололась, и осколки стекла как крошечные снаряды полетели внутрь магазина.

— Ложитесь! — крикнул Йон и бросился на пол.

Иверсен как будто окаменел, сидя в своем кожаном кресле и не сводя взгляда с разбитого стекла.

Катерина нырнула за прилавок как раз вовремя, чтобы укрыться от осколков другой половины витрины, которая в этот момент также разлетелась вдребезги. Крепко зажмурившись, она переждала, пока не стихнет звук падения на пол осыпающих ее кусочков стекла.

Медленно и осторожно она приоткрыла глаза. Весь пол вокруг нее был усыпан блестящими осколками. Но что было гораздо хуже, возле тех из них, что попали на ковровое покрытие, поднимались маленькие струйки дыма.

— Пожар! — крикнула она и вскочила.

Крошечные язычки огня уже во многих местах лизали ковровое покрытие, в левой части витрины ярким пламенем полыхали книги. Йон по-прежнему продолжал лежать на полу, Иверсен же перегнулся через подлокотник кресла, закрывая руками голову. Катерина побежала вокруг прилавка к шкафу, где хранился огнетушитель. Йон в это время уже успел подняться на ноги и стоял, беспомощно озираясь по сторонам.

— Вот, держи. — Девушка протянула ему огнетушитель. — Я пошла за вторым.

Йон схватил баллон, который размером был не больше кофейника, и бросился к той части витрины, где пламя разгоралось особенно интенсивно. Катерина тем временем бегом пересекла торговый зал и спустилась по лестнице в кухню. Подхватив второй огнетушитель — тяжелый, около метра высотой, — она поспешила обратно в магазин.

— Мой кончился! — увидев ее, крикнул Йон. Пустой огнетушитель валялся на полу, а сам Йон затаптывал языки пламени, лизавшие ковровое покрытие, одновременно пытаясь стянуть с себя пиджак. Огонь в витрине был уже практически потушен, однако за оконным проемом девушка заметила оранжевые блики и решительно рванула дверь, собираясь атаковать возгорание снаружи.

Едва дверь распахнулась, Катерину обдала волна жара. Вся внешняя сторона двери была объята пламенем, языки которого, обрадовавшись неожиданному приглашению, ворвались внутрь и стали с жадностью лизать притолоку и нижнюю часть галереи.

Направив спрыск огнетушителя на дверь, Катерина повернула рукоятку запорного устройства. Треск огня заглушило сухое фырканье, и на деревянную поверхность полетели плотные белые хлопья. Под напором пены языки пламени с сердитым шипением отступили, и охвативший дверь огонь потух, так и не успев пробраться внутрь. Старательно зажимая левой рукой нос и рот, чтобы избавиться от тошнотворного запаха гари и тлеющей краски, Катерина прошла сквозь дымящийся дверной проем, волоча за собой огнетушитель.

Снаружи огонь жадно лизал деревянный фасад здания под окнами, и девушка сразу же принялась сбивать пламя с помощью огнетушителя. Из-за пышущего жара ей приходилось несколько раз отступать назад и переводить дух, прежде чем вновь вступать в борьбу с огнем. Из-за тяжести огнетушителя руки ее дрожали, пальцы, удерживающие рукоятку, сводило от напряжения. От едкого дыма слезились глаза, так что все вокруг казалось ей неясным и расплывчатым. Однако, несмотря ни на что, Катерина ни на мгновение не снижала напора, и вскоре ей удалось потушить огонь на правой стороне фасада.

Левая сторона горела не так интенсивно, однако, когда Катерина погасила примерно половину всех огненных языков, пена иссякла. Девушка продолжала отчаянно дергать рукоятку запорного устройства, прежде чем до нее дошло, что огнетушитель пуст. Она отшвырнула бесполезный теперь аппарат, который с металлическим лязгом стукнулся о тротуар.

Катерину охватила гневная досада. Она со злостью сорвала с себя куртку и стала сбивать ею оставшееся пламя. Ей казалось, что огонь издевается над ней: при каждом ударе он слегка отступал, с тем чтобы уже в следующую секунду вспыхнуть опять. Девушка изо всех сил хлестала курткой по фасаду магазина, однако на месте каждого потушенного ею языка пламени моментально вырастали два новых.

Вдруг она почувствовала, как на плечо ее легла рука.

— Ну-ка подвинься, — сказал кто-то за спиной Катерины и рукой отодвинул ее в сторону от разгорающегося огня. На ее месте оказалась какая-то фигура, и девушка с облегчением услышала звук работающего огнетушителя.

Катерина бросила куртку на землю и протерла глаза. Позади нее собралась уже толпа народа. Люди стояли и смотрели на пожар, как будто это был праздничный костер, какой зажигают в ночь на Иванов день. Оттеснивший ее человек хрипел и задыхался от жара, однако огонь мало-помалу сдавался, и вскоре фасад магазина превратился в лишь слегка дымящийся остов из обугленных досок. За пеленой дыма Катерина различила силуэт Йона; он громко ругался, нещадно хлеща по полу своим пиджаком. Она вбежала в магазин практически в тот самый момент, как Йону удалось затушить последние языки пламени. Белая рубашка, бывшая на нем, выбилась из брюк, насквозь промокла от пота и вся была перепачкана сажей и копотью.

— Ты как, в порядке? — спросил Йон, не отводя глаз от пола, высматривая застрявшие в ковровом покрытии угли.

— Ничего, — ответила она и огляделась в поисках Иверсена.

Он лежал на полу за прилавком, свернувшись клубком и весь сотрясаясь от крупной дрожи, как будто ему было холодно. Одежда на его спине местами прогорела, сквозь рубашку и толстый свитер кое-где проступала кровь. Катерина опустилась рядом со стариком на колени и обняла его за плечи. От ее прикосновения Иверсен вздрогнул всем телом и громко застонал.

— Это я, Катерина, — мягко сказала девушка.

Иверсен поднял голову и посмотрел на нее. Крошечные осколки стекла впились ему в одну половину лица, все оно было покрыто кровью. К счастью, очки его остались целы и защитили глаза, которые в данный момент жалобно смотрели на девушку.

— Мне определенно нужен врач, — простонал он и попытался улыбнуться.

Снаружи, как будто дождавшись нужной команды, взвыли сирены.

— «Скорая» уже едет, — сказал Йон, также склоняясь над стариком. — Пойду покажу им дорогу, — добавил он и вышел из магазина.

Иверсен прикрыл глаза.

— Книги, — блеклым голосом произнес он. — Они…

— Они целы, — успокоила его Катерина. — Те, что были в наружной витрине, сгорели, но с остальными все в порядке.

Старик слабо улыбнулся, хотя было видно, что это причиняет ему боль.

— Ты должна отвести его к Кортманну, — прошептал он.

— Я? — Девушка с недоумением посмотрела на старика. Быть может, падая, он ударился головой? — Ты думаешь, они меня пустят к себе?

— Им придется, — ответил Иверсен и на секунду открыл глаза. — Возьмите с собой По, ему они не смогут отказать.

— Может, нам лучше подождать, пока ты не оправишься? — спросила она.

— Нет, — решительно произнес Иверсен. — Все это может затянуться надолго. Ты только посмотри, что творится.

— Ладно, как скажешь, — со вздохом согласилась Катерина.

Появились санитары, которых привел Йон. Один из них, придерживая Катерину за плечи, отвел ее в сторону, освобождая дорогу остальным. Бегло осмотрев Иверсена, они осторожно подняли его, положили на носилки и перенесли в машину. Катерина и Йон последовали за санитарами.

— Я поеду с ним в больницу, — сказала Катерина, оборачиваясь к Йону. — Ты дождешься меня здесь?

Он кивнул:

— Конечно.

Катерина забралась в машину «скорой помощи», дверцы за девушкой закрылись, и машина отъехала. Иверсен приоткрыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть стремительно удаляющийся фасад магазина, над которым все еще поднимался легкий дымок.

Через два часа Катерина вновь стояла у входа в «Libri di Luca». Окна магазина заслоняли деревянные щиты, а передняя часть здания и тротуар были мокрыми после тушения оставшихся очагов пожара, предпринятого приехавшими позже пожарными.

В больнице, куда «скорая» привезла Иверсена, врачи сразу же его осмотрели, однако никаких серьезных повреждений, за исключением нескольких ожогов и глубоких царапин, оставленных осколками стекла, не нашли. Тем не менее его поместили в палату для более тщательного обследования, что, в общем-то, было совсем неплохо, так как он все еще пребывал в состоянии сильнейшего шока. За все время, что Катерина провела с Иверсеном в приемном покое, ей не удалось услышать от него ни одной связной фразы.

Катерина постаралась как можно скорее покинуть больницу: пребывание там будило слишком много воспоминаний о пережитой ею в детстве трагедии. Взяв такси, она вернулась к магазину, больше напоминавшему сейчас предназначенное для сноса здание — заколоченное и разоренное.

Дымом пахло даже снаружи, а при прикосновении к стенам ощущалось тепло. Когда Катерина открыла дверь, запах гари стал чувствоваться еще сильнее. Пожарные срезали около четырех метров коврового покрытия, начиная от двери, и обнажили потемневшие от времени доски пола. Столы-витрины были сломаны, а вынутые из них книги наспех сложены в проходах между стеллажами.

Йон стоял у прилавка и выливал в ведро содержимое какой-то бутылки. Все лицо его было перепачкано сажей; пиджак он все же надел, хотя тот весь был испещрен черными точками от попавших на материю искр. Больше всего сейчас Йон напоминал героя мультфильма, только что вышедшего из ожесточенной перестрелки. Катерина была рада, что он был рядом во время пожара, но, пожалуй, испытывала еще большую благодарность за то, что он был здесь сейчас.

— Уксус, — пояснил Йон, кивая на ведро, — чтобы отбить запах. — Опустошив бутылку, он поставил ведро в центр торгового зала. В воздухе сразу же резко запахло уксусом. Катерина отшатнулась, зашла за прилавок и рухнула в кожаное кресло.

— Как Иверсен? — с беспокойством спросил Йон.

— У него шок, — ответила Катерина. — А вообще-то не так уж плохо — могло быть и хуже. — Она передернула плечами. — Все же они решили подержать его у себя еще пару дней. Это как минимум.

Йон сокрушенно покачал головой:

— И кто только мог такое сделать? — Вопрос был явно риторическим. — Полиция, правда, предположила, что кто-то хотел сжечь магазин из расистских побуждений, однако, по-моему, это довольно неубедительно.

— Полиция? — В голосе Катерины прозвучал явный испуг.

— Ну да, полицейские приехали вместе с пожарными.

Йон рассказал, как пожарные заливали последние очаги пожара, забивали окна досками и срывали ковровое покрытие. Самого его в это время опрашивала полиция. Судя по дежурным вопросам полицейских, они не были особо удивлены происшедшим, а то, что происходило в магазине до поджога, их вообще не интересовало. Если бы было наоборот, он бы им ничего не рассказал, заверил Йон Катерину. На улице они нашли остатки «коктейля Молотова», почему и пришли к выводу, что нападение, по-видимому, было организовано небольшой группой лиц, скорее всего, из расистских побуждений.

— Полицейские, разумеется, хотели поговорить и с тобой, но я не знаю ни твоего адреса, ни номера телефона, так что тебе придется самой с ними связаться, — сказал Йон в заключение.

Глядя прямо перед собой, Катерина задумчиво кивнула.

— А ты как думаешь? — спросил Йон. — Кто это был?

Она уже открыла рот, чтобы ответить, как вдруг раздался громкий стук в заколоченную досками дверь магазина. Катерина и Йон инстинктивно обернулись на стук. Кто-то снаружи надавил на ручку, и дверь распахнулась.

Внутрь магазина ворвался По. Глаза его полыхали диким пламенем, на скулах играли желваки, кулаки были крепко сжаты.

— Какого черта, что здесь происходит?! — злобно вскричал он.

Йону и Катерине пришлось какое-то время его успокаивать, прежде чем он остыл и соблаговолил наконец их выслушать. Слушая их объяснения, По безостановочно расхаживал по обнажившимся доскам пола, как будто поставил себе целью основательно потоптать их, от чего прежде они были защищены ковровым покрытием. Лицо его от ярости постепенно все больше краснело, однако он ни разу их не прервал, что, в общем-то, сделать ему было довольно затруднительно, поскольку он плотно стиснул зубы.

— Вот ведь свиньи! — произнес он с дрожью в голосе, когда рассказ наконец был окончен. При этом он переводил горящие ненавистью глаза с Катерины на Йона.

— Кто конкретно? — поинтересовался Йон.

Вероятно, вопрос этот застал По врасплох; он злобно сверкнул глазами и попытался встретиться взглядом с Катериной.

— Вот именно, кого ты имеешь в виду? — в свою очередь спросила Катерина.

— Хм, да ведь это ясно как день, — с раздражением ответил он. — Уж тебе-то, во всяком случае, это должно быть хорошо известно.

В магазине воцарилось напряженное молчание. Катерина мужественно выдержала взгляд По. Она прекрасно понимала, на что он намекает, как, однако, и то, что он неправ. Тем не менее спорить с ним сейчас ей не хотелось — не время, да и не место. Кроме того, По сейчас находился в том состоянии, когда убеждать его в чем-либо было совершенно бесполезно.

— А не кажется вам, что и я имею право потребовать объяснений?

Катерина и По прервали наконец дуэль взглядов и обратили внимание на Йона. Он стоял, облокотившись на прилавок, и сделал вид, что заслоняется от них ладонями.

— Честно говоря, мне кажется, я был достаточно терпелив. В меня швыряют «коктейль Молотова», мне беззастенчиво врут, и нечто мистическое, мягко говоря, происходит в том самом магазине, который на самом деле принадлежит мне. И разве я не вправе узнать после всего, что же здесь в действительности происходит?

Последовавшее за этим молчание прервал По.

— Ну что, ты или я? — сказал он, обращаясь к Катерине.

— Кортманн, — лаконично ответила она. — Иверсен сказал, что нам нужно отвести его к Кортманну.

— Мы?! Ты что, думаешь, он тебя пустит?

Катерина пожала плечами:

— Посмотрим.

— Я знаю этого Кортманна? — спросил Йон.

— Ты мог видеть его на похоронах, — пояснила Катерина. — Пожилой мужчина в инвалидном кресле.

Йон кивнул.

— Кортманн — глава Общества библиофилов, — продолжала девушка. — Все ответы — у него. Ему же предстоит решить, что будет дальше.

Произнося последнюю фразу, Катерина с трудом удержалась от сарказма, однако По, не замечая этого, с довольным видом скрестил руки на груди.

— И когда же мы с ним встретимся?

— Прямо сейчас, — ответила Катерина.