Тайна Овального кабинета

Глава 31

Президент Макоули был в хорошем настроении. Вопрос с претензиями Каролы Цайс был утрясен к удовольствию всех заинтересованных сторон. Цайс получила свои деньги, пресловутая миссис Богарт и ее адвокаты отхватили очередной жирный кусок. Макоули и его друзья тоже не имели права обижаться. Подавляющая часть средств массовой информации обрушила на Гордона и Цайс мощные удары, обвиняя их в том, что, когда Америка ведет боевые действия в Ираке, прокурор и миссис, которая, скорее всего, не удовлетворена тем, что Президент всего лишь чмокнул ее то ли в губы, то ли в щечку и позволил ей погладить по его штанам, отнимают у Макоули драгоценное время. Одна телекомпания, показывая момент падающего сбитого самолета с американским пилотом, перебивала его моментами из выступлений Гордона и Цайс. Эти кадры были просто убийственными. Они так же, как и большинство газет, впервые обвиняли не Президента, а прокурора, который отрывает главнокомандующего от защиты высших интересов Америки и таким образом помогает врагам.

«Да, даже я не мог предположить, какой результат будет от моего появления на судебных слушаниях! — радостно думал Макоули. — Интересно, о чем думает сейчас Гордон, читая прессу?»

Президент прошелся по кабинету, затем возвратился к столу, аккуратно собрал газеты и положил их в ящик стола. После этого сел в кресло и взглянул на часы. До начала утреннего совещания оставалось почти десять минут, и он позвонил адвокату Джонсону:

— Привет, Андрис, это Джон! Ты читал прессу?

— Конечно. Почти два дня я ничем больше не занимаюсь, как читаю и складирую газеты, смотрю и записываю на видеомагнитофон интересные для нас передачи. Сегодня уже дважды звонил Дейл. Он в сенате заставляет каждого читать газеты и смотреть телевизор. Так что поздравляю тебя, Джон, с очень хорошим ходом. Ты придумал его и смело реализовал.

— Ну, перестань, действовали мы вместе.

— Нет, нет, я не имею привычки присваивать чужой успех. Ни я, ни Дейл даже не подумали, чтобы тебе самому выйти на арену. Эта идея пришла только тебе в голову. Но нам нельзя расслабляться. Гордон наверняка закусил удила и готовит новую гадость. У него в обойме остались Мерлин Биделл, Белла Крипас и, конечно же, Моника Левин.

— Ну в отношении Левин… — начал Макоули, но его решительно перебил Джонсон:

— Не обольщайся, Джон. Я имею основания сомневаться в ее преданности. Томас Гордон обкладывает ее со всех сторон, и боюсь, что дева не выдержит и пойдет с ним на контакт.

В этот момент в кабинет один за другим стали входить Уолш, Кейс, Кевин и Мискури. Президент бросил в трубку:

— Извини, Андрис, но я вынужден прервать разговор. Ко мне пришли, и мы должны начать совещание.

Он положил трубку, выйдя из-за стола, поздоровался с каждым за руку и широким жестом пригласил устраиваться за столом. Кевин не выдержал и спросил:

— Мистер Президент, вам не удалось прочитать в прессе реакцию на судебные слушания?

— Читал, читал, Альберт. Хотя, скажу честно, надоела мне эта свистопляска, которую организовывает специальный прокурор Гордон.

— Очевидно, настало время ставить вопрос о Гордоне перед конгрессом, — заметила госсекретарь. — Сколько же может продолжаться этот спектакль?

Вдруг Кейс обратилась к директору ЦРУ:

— Джеймс, неужели трудно найти одну-две любовницы самого Гордона? Это же по вашей части.

— Хорошо, подумаем, — улыбнулся Уолш.

Убедившись, что все уже устроились и готовы к работе, Президент спросил:

— Ну что, леди и джентльмены, начнем? — он перешел на официальный тон. — Прошу, мистер Кевин.

Министр обороны хотел встать, но Макоули жестом остановил его.

— Мистер Президент! Первое, о чем я хотел бы доложить, это то, что нам удалось обнаружить двоих наших и одного английского пилотов, чьи самолеты были сбиты в первый день нашей кампании в Ираке.

— Они живы?

— Да, английский и один наш легко ранены. Спасательные группы сегодня ночью доставили всех троих на авианосец.

— Прекрасно! — обрадовался Президент. — Значит, за эти дни мы не имеем людских потерь?

— Да, сэр. Было бы не лишним позвонить лидеру республиканского большинства Линдеру и сообщить эту информацию.

— Да пошел он… — махнул рукой Макоули и предложил министру обороны продолжать доклад.

— Все, что намечалось сделать до начала праздника Рамадан, за исключением уничтожения Саддама, выполнено. Цель наших ударов — лишить Ирак возможности угрожать оружием массового поражения своим соседям — также достигнута. Объекты, куда иракцы не допустили наблюдателей, поражены.

Правда, мистер Президент, нас удивило одно обстоятельство. Дело в том, что семьдесят одна ракета «томагавк» по неизвестной причине отклонилась от цели и свою задачу не выполнила. Сейчас наши специалисты пытаются выяснить причину. Только сегодня пять ракет угодили в пригород Басры, который находится от целей в 10–30 милях. Есть жертвы среди жителей Басры.

— Да, это серьезно, — заметил Президент. — Надо обязательно разобраться, в чем дело. Ваше мнение в отношении приостановления ударов на время мусульманского праздника?

— Это сделать необходимо, — подала голос Кейс. — Нельзя забывать, что в этом районе большинство мусульманских государств, и учитывать это обстоятельство мы просто обязаны. Тем более что из намеченных крупных целей не поражена только одна цель.

— Но если мы и прекратим удары, то в первую очередь не из-за уважения к исламу, — заметил Президент и спросил: — Ирак по-прежнему не согласен допустить наблюдателей?

— Сегодня Министерство иностранных дел заявило, что Ирак согласен, чтобы более ста сотрудников ООН завтра вернулись в Багдад.

— А какую цель мы еще не поразили?

— Вот из-за этой цели, мистер Президент, мы и напросились к вам на встречу, — пояснил Кевин. Он встал и подошел к карте: — Здесь, недалеко от Багдада, по нашей информации, имеется хранилище десяти тысяч тонн отравляющих веществ. Миссис Ева Мискури вместе с учеными произвела расчеты возможных последствий наших ударов по этому хранилищу. Если не возражаете, мистер Президент, то пусть миссис Мискури проинформирует об этих расчетах.

Президент посмотрел на Еву:

— Прошу вас, миссис Мискури.

Дама, положив перед собой блокнот с записями, начала докладывать:

— Мистер Президент, в этом хранилище хранится десять тысяч тонн самого распространенного реагента — иприта. Это нервно-паралитический газ, который поражает верхние дыхательные пути и при мизерной концентрации тысячных грамм в секунду на кубический метр приводит к немедленной смерти. Иприт сохраняет активность двадцать один день. Наши ученые вместе с русскими коллегами, используя данные, полученные с нескольких российских метеоспутников, в том числе со спутника «Электро», который находится на геостационарной орбите прямо над Багдадом, произвели расчеты. В ЭВМ были заложены параметры состояния атмосферных фронтов, температуры, влажности, давления во всех исследуемых регионах, а также свойства самого иприта. Получился математический, без эмоций и политики прогноз.

Предположим, мы в 4 часа утра нанесли бы удар по одному из хранилищ среднего размера типа того, о котором только что говорил мистер Кевин, то за семьдесят два часа поражены были бы восточные регионы Ирака, северная, самая густонаселенная часть Ирана, юг Азербайджана, восток Туркмении, Таджикистан, Узбекистан и север Афганистана. Если бы такая бомбардировка этого же хранилища началась на следующий день в четыре часа вечера, то ядовитое облако потянулось бы к Сирии, Иордании, Израилю, на юг Турции и север Саудовской Аравии.

Кроме прямого поражения дыхательных путей, иприт выпадает на почву, попадает в воду, заражает рыбу, откладывается в растениях, то есть обладает длительным поражающим воздействием. Если бы нанесли удар по этому хранилищу вчера, то зоны ипритового поражения были бы совсем другие. Может, чуть меньше или чуть больше. Но в любом случае за трое суток после удара на расстоянии в шестьсот−семьсот километров не осталось бы ничего живого.

— В любом случае, — заметил Кевин, — площадь поражения составляет в среднем сто пятьдесят тысяч квадратных километров.

Президент обратился к помощнику:

— Миссис Мискури, а насколько точны эти расчеты?

— Наши ученые утверждают, что их точность составляет не менее 90 процентов.

Президент посмотрел на директора Центрального разведуправления:

— Мистер Уолш, сколько таких хранилищ у Ирака?

— Нам известны шесть. Мы не исключаем наличия их и в большем количестве.

— Это не страна, а клоака какая-то! — ворчливо заметил Президент. — Мистер Кевин, что удалось уничтожить за прошедшие сутки?

— Вчера днем и сегодня ночью мы нанесли удары по пятидесяти стратегическим целям. Помимо четырех президентских дворцов, мы уничтожили четыре казармы элитных частей республиканской армии, — Кевин протянул Президенту пачку фотографий: — На этих снимках, сделанных сегодня утром, хорошо видны уничтоженные казармы, четыре аэродрома и три командных пункта.

Президент с интересом стал рассматривать фотографии.

— Хорошая работа.

Министр обороны протянул еще две фотографии:

— А это бывший дом младшей дочери Саддама Хусейна — Халы, которая перед самым ударом покинула его.

— Утечки информации не произошло?

— Нет, случайное совпадение.

— Сил у нас достаточно в этом районе?

— Вполне, к тому же вчера в район боевых действий прибыл еще один наш авианосец «Карл Винсон», который с 60 самолетами и группой прикрытия присоединился к находящемуся сейчас там нашему флоту.

— Как у них обстоят дела с силами противовоздушной обороны?

— Мы считаем, что ПВО разгромлена.

Президент обратился к Уолшу:

— У вас есть еще что-нибудь?

— Нас настораживает неточность многих наших ракет…

— Еще бы! — грустно улыбнулся Макоули. — Будь они с ядерными боеголовками, не трудно представить, что произошло бы.

— Да, мистер Президент, действительно, последствия оказались бы просто катастрофическими. Вчера одна из ракет «томагавк» далеко отклонилась от цели и упала на территории Ирана, а ракеты, выпущенные по иракским зениткам, вдруг словно по чьей-то команде изменили направление и упали на населенные районы. Удивительным является то, что на Иран обрушилась ракета «томагавк», а второй инцидент произошел с усовершенствованными ракетами «Эй-Джи-Эм-130», которые считаются очень эффективным средством для уничтожения ракетно-зенитных установок противовоздушной обороны. Эти ракеты оснащены современной системой наведения, в том числе и автоматической, и экипаж самолета, пустившего ракету, также может управлять ее полетом. Пилоты «Ф-15Е», которые пытались это сделать, заявили, что, несмотря на все усилия экипажа, ракеты одна за другой выходили из-под контроля и летели в любом направлении, но только не в сторону установок ПВО. Так что весьма сомнительным выглядит объяснение некоторых высших офицеров, что ракеты просто сбились с курса.

Президент обратился к Христине Кейс:

— Этот инцидент получил огласку в других странах?

— К сожалению, большую.

— Но кому выгодно, чтобы ракеты падали на густонаселенные районы Басры? Это же крупный город вблизи границы с Кувейтом.

— Да, мистер Президент, — Кейс бросила взгляд на карту, — мы вместе с Джеймсом Уолшем, обсуждая этот вопрос, пришли к выводу, что надо исходить из худшего.

— Конкретнее.

— Во-первых, оружие массового поражения Саддамом могло быть спрятано в самом надежном месте, а именно в густонаселенных кварталах миллионного города Басра. То, что город расположен вблизи границы с Кувейтом, и близость американских войск, по мнению Саддама, не приведет нас к мысли о том, что склады с оружием массового поражения находятся именно в Басре.

Во-вторых, когда три дня назад наши корабли в очередной раз запустили 46 «томагавков» по подозрительным объектам в Басре, то 28 из них упали в пустынных местах. Когда же наши самолеты запустили ракеты по зенитно-ракетным установкам, предназначенным в первую очередь для обороны этих объектов, то наши ракеты упали в густонаселенных районах города, находящихся вдалеке от указанных объектов.

Эти обстоятельства позволяют сделать следующий вывод: удары по Басре, вызвавшие человеческие жертвы, позволили Саддаму пригласить иностранных наблюдателей, дипломатов, журналистов и поднять шум, обвиняя Штаты в убийстве гражданских людей. Одновременно Саддам с помощью пропагандистской машины поднял большой шум вокруг ста миллионов долларов, которые мы выделили антисаддамовским группировкам, что сразу же лишает оппозицию моральной поддержки среди иракского населения. Одно дело выступать на стороне противников, совсем другое — на стороне Америки, обстреливающей мирные объекты.

Президент обратился к министру обороны:

— А у англичан были такие случаи с ракетами?

— Да, мистер Президент. У них это тоже вызвало недоумение и массу вопросов.

Президент посмотрел на Уолша:

— Вы что-нибудь подозреваете?

— Только одно: у Хусейна появились приборы, которые могут сбивать наши ракеты с курса. Мы бросили на разгадку этой истории все возможные силы.

— Правильно, — согласился Президент и обратился к госсекретарю: — Как ведет себя Франция?

— Сейчас нормально. Ее военно-морские и военно-воздушные силы практически участвуют с нами в кампании.

— Как реагируют на наши удары в других странах?

— В целом эту реакцию можно оценить как приемлемую. Правда, и в Африке, и в Европе нередко удивляются названию операции — «Лис пустыни».

— Это почему же?

— «Лисом пустыни» величали талантливого немецкого фельдмаршала Роммеля, который во время второй мировой войны нанес не одно поражение союзникам в Северной Африке. И действительно, уж больно щекотливые исторические аналогии вызывает громкое название нашей операции.

— Да, черт возьми, здесь мы допустили прокол. Не подумали об этом Роммеле. Но ничего не поделаешь, — и Президент вдруг улыбнулся, — следующую операцию назовем иначе.

Он встал и подошел к карте:

— Итак, подведем итоги нашего разговора. Первое, удары по объектам с химическими веществами наносить пока не будем. Второе, под предлогом, что Саддам согласен допустить сотню сотрудников ООН, выразим надежду на то, что он согласится на допуск экспертов на объекты, куда он их ранее не допускал. Боевые действия пока прекратим. Третье, и ЦРУ, и Министерство обороны, и государственный департамент должны объединить свои усилия в разгадке тайны с непредсказуемыми полетами наших ракет. Центральное разведывательное управление и лично вы, Джеймс, обязаны найти возможность уничтожить Саддама Хусейна. Четвертое, надо сделать все, чтобы наше решение о прекращении ударов было воспринято в мире как шаг доброй воли и усилило давление со стороны других государств на Ирак с требованием допустить экспертов на все объекты и уничтожить все запасы оружия массового поражения.

И, наконец, пятое. Наши силы остаются в местах дислокации как подтверждение тому, что в следующий раз мы загоним Ирак в каменный век. Сегодня ровно в полночь боевые действия прекращаем. Сообщение об этом безотлагательно направим генеральному секретарю ООН. С Лондоном и Парижем я переговорю сразу же после окончания совещания. Вопросы есть?

— Мистер Президент, — подала голос Ева Мискури, — может, вам есть смысл переговорить с Москвой и Берлином?

Макоули вопросительно посмотрел на государственного секретаря. Кейс утвердительно кивнула головой и сказала:

— Это не было бы лишним. Но с Москвой, по-моему, следует переговорить чуть позже, вечером.

— Согласен. Я так и поступлю.

Вскоре Президент остался один. Он некоторое время постоял у окна, глядя на ровную пустынную лужайку, а затем подошел к столу и позвонил в загородную резиденцию. Сара была там, и он предложил пообедать вместе. Супруга согласилась.

Положив трубку на аппарат, Президент приказал подготовить к вылету вертолет. После секундного колебания достал из выдвижного ящика стола газеты и вложил их с некоторыми материалами в папку. Он решил, что в резиденции еще немного поработает с материалами, поступившими на доклад в последние часы.

Через полчаса Макоули уже был в загородной резиденции. В последнее время Сара, как бывало раньше, у входа супруга уже не встречала. Макоули прошел в свои апартаменты, принял душ и переоделся в джинсы и хлопчатобумажную клетчатую рубашку, после чего позвонил по внутреннему телефону супруге. Сара находилась в библиотеке. Она очень хотела стать сенатором и подолгу работала в кабинете или библиотеке, готовясь к предвыборным баталиям.

У Макоули причина для разговора была. Буквально накануне законопроект, подготовленной надпартийной комиссией, которую возглавляла Сара, усилиями лоббистов медицинской индустрии был провален в конгрессе.

Поздоровавшись и поздравив супругу с победой в суде, Джон сразу же спросил:

— Ты распорядилась насчет обеда?

— Да. Стол накрыт и ждет нас.

— Прекрасно, жаль только, что Анджелы нет дома. Она любит совместные обеды.

— Ничего не поделаешь, ей надо учиться.

— Да, она уже почти взрослая.

— Ты слышал о том, что законопроект, представленный нашей комиссией, завален?

— Да. Но если не возражаешь, поговорим об этом за столом. Я чертовски проголодался.

— Я готова.

Они спустились на первый этаж, где в маленьком зале их ждал прекрасно сервированный стол. Стюард учтиво спросил:

— Что пожелаете из напитков?

Макоули, устало глядя на жену, спросил:

— Может, по рюмке коньяка?

— Можно и по две, — с грустной улыбкой согласилась Сара.

Они выпили и принялись за трапезу. Макоули участливо произнес:

— Я вижу, тебя расстроило решение конгресса?

— Еще как! Наша комиссия великолепно поработала, и мы были уверены, что добьемся коренной реформы здравоохранения. Если бы она состоялась, миллионы малоимущих американцев, не имеющих медицинской страховки, вздохнули бы с облегчением.

— Не забывай, что реформа задевала многомиллиардные интересы тех, кто контролирует систему посредничества между пациентами и лечебными учреждениями, а также производителями лекарств. И атака против тебя лично началась именно с того момента, когда ты своей идеей, которую я нахожу прекрасной, замахнулась на отработанную десятилетиями систему «сравнительно честного отъема денег» у простых американцев.

— Да, я это почувствовала. Мою биографию и каждый мой шаг начали изучать внимательнее, чем твои любовные похождения. Думаю, что этот придурок Хаммер тоже их подставная утка.

— Вполне может быть и так, — согласился Джон и, потянувшись за бутылкой, наполнил рюмки.

Они выпили. Макоули видел, что Сара была так расстроена, что не замечала даже, что пьет до дна и даже не морщится. Проглотив кусочек мяса, она произнесла:

— Я, наверное, опять сплочу своих врагов, так как заявила своим избирателям, что начну свою деятельность на Капитолийском холме с внесения законопроекта, который открыл бы американцам доступ к лекарствам в Канаде, где медикаменты нередко стоят вдвое дешевле точно таких же в США.

— В том, что они окрысятся на тебя, — сомнений нет. Но есть еще один барьер. У нас пока не отменен запрет, введенный более десяти лет назад на импорт якобы «непроверенных» лекарств, — заметил Джон, снова наполняя рюмки.

Они, не чокаясь, выпили, и Сара сказала:

— Ну а ты не мог бы отменить этот запрет?

Макоули видел, что Сара опьянела, и налил еще по рюмке:

— Хорошо, я постараюсь, если мы сейчас выпьем до дна.

— Я согласна, — Сара осушила свою рюмку и шутливо, чуть заплетающимся языком, сказала: — Напоил ты меня и, конечно же, поведешь в спальню…

— Надеюсь, ты не против?

— Знаешь, я, кажется, на все согласна.

— Как в молодые годы?

— Если мы захотим, то у нас получится не хуже.