Тайна Овального кабинета

Глава 35

Накануне удара по Ираку Макоули остался ночевать в Белом доме. До поздней ночи он находился в кабинете. Еще и еще раз по телефону разговаривал с министром обороны, председателем объединенного комитета начальников штабов, командующими родов войск. Дважды беседовал и с государственным секретарем, которая сутки назад вылетела в Европу для встречи с руководителями ряда стран.

Уже было далеко за полночь, когда Макоули потянулся и встал. Он понимал, что утром надо быть бодрым и полным сил, и решительно направился в спальню, расположенную за его личным кабинетом. Окна спальни были расположены с тыльной стороны здания. Прошло не менее часа, прежде чем сон взял свое.

Когда Макоули проснулся, в Багдаде уже была ночь, и он, взглянув на часы, представил себе, как в этот момент на авианосцах уже стоят самолеты, которые вот-вот уйдут в небо, освободив палубу следующим машинам, которых поднимут лифтами. Английские бомбардировщики уже, конечно же, в воздухе. Действия авиации должны быть синхронными. Впрочем, синхронность нужна и подлодкам, и эсминцам, и линкорам, которые за несколько минут до старта самолетов нанесут удар по целям первыми, а затем до приближения воздушной армады к границам Ирака успеют сделать еще несколько ракетных залпов.

Сделав пару гимнастических упражнений, Макоули, отказавшись от традиционной пробежки, быстро побрился, умылся и принялся за завтрак, просматривая свежие газеты. Они полны были материалов об Ираке и Югославии. Названия статей громкие и броские: «Ракеты Джона Макоули против радаров Саддама Хусейна», «Вашингтон и Багдад надеются разыграть свои сценарии», «Саддам хочет поссорить Анкару с Вашингтоном», «Мерлин Биделл тянет Джона Макоули в суд, а он хочет ее опередить новым ударом по Ираку», «Уступки Белграда недостаточные», «Милошевич изгоняет бесов»… Эта статья заинтересовала Макоули, и он поудобнее разложил ее на столе и принялся читать:

«Югославские власти решили выставить руководителя миссии ОБСЕ за дверь. Он объявлен персоной нон грата и должен в течение 48 часов покинуть Югославию. Его вина, скорее всего, лишь только в том, что он — американец… Идя на крайнее обострение кризиса, Президент Югославии влепил звонкую пощечину не только ОБСЕ и НАТО, но и Совету Безопасности ООН… Югославские власти захлопнули дверь перед всем международным сообществом. Судьба нескольких сотен безоружных наблюдателей ОБСЕ, находящихся сейчас в Косово, выглядит все более неопределенной, а их миссия — все более бессмысленной…»

Макоули отложил в сторону газету и улыбнулся: «Кажется, парни из ЦРУ смогли спровоцировать Милошевича и подтолкнуть его к этому шагу. Ну что ж, сейчас дело за госсекретарем. Надо заставить Совет Безопасности ООН принять резолюцию и дать возможность войскам НАТО заставить Югославию уважать Запад…»

Макоули закончил завтрак и, взяв несколько газет, направился в рабочий кабинет, где, не мешкая, сел за стол и принялся изучать почту, поступившую ему за ночь. Но не прошло и десяти минут, как позвонил министр обороны. Поздоровавшись, Кевин спокойным и будничным голосом доложил:

— Самолеты, базирующиеся в Бахрейне, Кувейте и на авианосцах, стартовали. Пять минут назад произведен первый залп «томагавками». В ближайшее время первые сто две цели на территории Ирака будут поражены.

— Сколько ракет запущено? — спросил Макоули.

— Как и запланировано, двести шестьдесят.

— Отклонений от курса не будет?

— Скажу честно, мистер Президент, сам серьезно волнуюсь. Нам пока так и не удалось разгадать, что происходило в ту кампанию.

— Хорошо, Альберт, держите меня в курсе. Я сейчас начну обзванивать руководителей палат и переговорю с союзниками.

Положив трубку, Президент подошел к карте, повешенной на стене и начал внимательно рассматривать район, где разворачивались боевые действия. На окруженный Ираном, Турцией, Сирией, Иорданией, Саудовской Аравией и Кувейтом Ирак с юга приближалась смерть. Принесут ли такой долгожданный результат эти удары? Отведут ли они от него самого новые неприятности, которые в очередной раз сварганил пакостник прокурор Гордон?

В этот момент негромко зазвонил телефон внутренней связи. Президент поднял трубку и тут же пожалел, что сделал это. Он услышал голос Моники:

— Доброе утро.

По тому, что Моника не назвала его по имени, Макоули понял, что она не одна. Делать нечего — надо отвечать, и он, стараясь быть веселым, ответил:

— Доброе утро, Моника. Я тебя уже давно не видел. Как дела?

— Все прекрасно. Я тоже соскучилась и очень хочу увидеться.

Президент подумал: «Почему она сказала «я тоже соскучилась»?

Я же не говорил ей об этом. А может, рядом с ней находится Гордон и она доказывает ему, что мы близки?»

Президент пересилил себя и заставил говорить с Левин доброжелательно:

— Ты что-то даже не звонишь мне. Может, уже замуж вышла?

— Ну что вы! — весело рассмеялась Моника. — Без согласования с вами я не сделаю этого.

— Ты не права, Моника. В таких случаях совета не спрашивают. Это дело сугубо личное. Когда в гости зайдешь? Не забыла еще ко мне дорогу?

— Нет, конечно, помню. Я готова хоть сейчас.

Макоули хотел объяснить, что он очень занят, что позже ей позвонит сам, но представил эту чуть полноватую молодую женщину, вспомнил ее обнаженное тело и не удержался:

— Хорошо. Приходи во время обеда, поболтаем.

— С удовольствием, обязательно приду! — радостно выпалила она.

Макоули положил трубку и, оправдываясь перед самим собой, подумал: «Надо же с ней поговорить о домоганиях Гордона». И вдруг у него в голове мелькнула озорная мысль: «А что, если уговорить ее переспать с Гордоном? Пусть переспит с ним, и тогда дело в шляпе».

Макоули даже улыбнулся, представив, как Гордон обрабатывает пышку Монику. Но очередной телефонный звонок отвлек его от мысленного созерцания придуманной им картины. Звонил министр обороны:

— Мистер Президент, наши ракеты достигли намеченных целей. Сейчас на подходе самолеты.

— Как вели себя ракеты?

— По нашим данным, нормально. Но окончательно выясним позже. Судя по всему, иракцы не ожидали сегодняшнего привета. Тревогу подняли лишь тогда, когда не менее половины наших ракет уже разорвались.

— Не навредит ли это нашей авиации?

— Нет. Ни один наш самолет в зону огня оставшихся средств ПВО противника не войдет. Ракеты и бомбы обрушатся на цели, когда самолеты уже сделают разворот на обратный путь.

— Держите меня в курсе, Альберт.

— Да, сэр!

Президент опять подошел к карте. Ох, как ему хотелось, чтобы Саддам был прихлопнут ракетой или бомбой!

Макоули решительно направился к столу. Сел в кресло и набрал номер лидеру республиканцев в сенате Линдеру:

— Мистер Линдер, это Президент Макоули! Я хочу вас проинформировать, что только что отдал приказание о новых ракетно-бомбовых ударах по Ираку. И сделал это не из-за того, в чем вы меня обвиняете. Решение я принял исходя из высших интересов Америки. Надеюсь, что вы пересмотрите свое отношение к деятельности Президента!

— Ни в коем случае! Я не сомневаюсь, что вы, мистер Макоули, хотите отвлечь внимание конгресса и народа Америки от своих любовных похождений. Я хочу вас предупредить…

— А я хотел вас проинформировать, — резко оборвал сенатора Макоули, — что и сделал, а выслушивать ваши оскорбления из-за отсутствия времени не намерен. Тем более что вы это уже сделали с помощью телевидения.

И Макоули, положив трубку на аппарат, громко и грязно выругался.

Успокоившись, он позвонил спикеру палаты представителей Гринвичу, а затем — главам государств-союзников.

Ровно через час снова позвонил министр обороны. Он доложил, что все самолеты возвратились к месту базирования.

— Когда следующий удар?

— По заранее определенным целям через пять минут. Ударим ракетами. После… нанесем повторные удары по целям, которые не полностью разрушены.

— Информацию в средства массовой информации дали?

— Да. Пресс-служба министерства обороны предоставила теле- и радиокомпаниям, а также редакциям газет дозированную информацию.

— Хорошо. К вечеру я тоже выступлю с обращением к народу. Я жду от вас полной и достоверной информации.

— Будет сделано, сэр!

Положив трубку, Макоули приказал секретарю связать его с руководителями Англии, Франции, Германии и Италии. Беседы заняли более часа, после этого Президент рассмотрел почту и посмотрел на часы. Вот-вот должна явиться Моника, но сначала она наверняка позвонит. И в этот момент зазвонил телефон внутренней связи.

«Моника», — подумал Макоули и взял трубку.

Да, это была Левин:

— Я не помешаю, если зайду?

— Приходи. Дверь я открою.

Он прошел к дальней стене, где имелась дверь, непосредственно выходящая в коридор, и отомкнул ее. Чуть улыбаясь от мысли, что Моника спешит к нему, возвратился к столу и по переговорному устройству попросил секретаря не беспокоить его.

А вот и Моника Левин. Она быстро прикрыла за собой дверь и привычным движением повернула ключ в замке.

— В коридоре никого нет.

— Ты, наверное, была не одна, когда звонила мне?

— Да. Поэтому я не называла вашего имени.

Глядя на ее пышные телеса, Макоули почувствовал, что он хочет ее. Моника понимала его без слов. С полуулыбкой на губах подошла к нему, и он обнял ее и почувствовал, как она дрожит от возбуждения.

— Ты хочешь меня? — тихо спросил он.

— Еще бы! Мы так давно не виделись. Я уже начала волноваться, не разлюбили ли вы меня.

— В последнее время очень много работы. Сегодня мы возобновили удары по Ираку. Не слышала об этом?

— Слышала. Все каналы телевидения говорят об этой новости.

Макоули, ощупывая ее полные, упругие груди, подумал: «Черт возьми, когда я принимаю важное решение, меня непроизвольно тянет к женщинам!» И он, взяв Монику за руку, молча повел ее в соседнюю комнату. Там он остановился у дивана и снова обнял ее. Моника рукой прикоснулась к его члену. Кто-кто, а она по малейшим признакам знала, чего хочет Джон…