Как и у большинства магов, у Келин были некоторые способности, которые были более развиты, чем другие. Ее талант целителя возник не только из естественного желания облегчить боль, но и из уникальной способности чувствовать чувства других людей. Хотя она не могла понять их мыслей, она могла чувствовать их эмоции через прикосновение своей кожи к их коже. За последние несколько лет она научилась контролировать этот дар, пока не смогла использовать его по своему желанию.


В объятиях отца она всего на один удар сердца открыла свой разум его эмоциям и почувствовала его ярость и чувство несправедливости. К ее молчаливому облегчению, не было ни личного горя, ни ошеломленного шока утраты. — Что случилось, отец? — обеспокоенно спросила она.


Этлон отступил назад, его руки сжимали предметы, которые он нес. Он поднял лоскут ткани в кулаке. В свете костра все увидели, что ткань представляла собой кусок светло-голубого плаща, испещренный более темными пятнами и пятнами.


«Это мне принесли как раз перед вашим приездом», — сказал он, мрачно тлея. «Большие силы туриков атаковали Ферганан Трелд пять дней назад. Лорд Тирек был убит вместе с двадцатью восемью стражами своего очага и воинами, когда пытался защитить убегающих женщин и детей. Рейдеры опустошили трелд.


Келена, Рафнир, Сайед и Гаални были потрясены ужасной новостью. Хуннули собрались вокруг них, неподвижные и молчаливые. Ферганан Трелд, зимний лагерь клана Ферганан, располагался в плодородной долине реки Алтай к северу от Турического царства. Из всех одиннадцати кланов у ферганцев были самые дружеские отношения со своими соседями-туриками – отчасти потому, что племенем рейдов, жившим поблизости, правил отец Сайеда, мужчина, женившийся на ферганке. То, что рейдеры так жестоко напали на людей лорда Тирека, было худшим предательством по отношению к щедрым и гордым людям клана. Ярость на лице лорда Этлона отразилась на выражениях лиц всех вождей кланов, когда они услышали эту новость.


В этот момент Габрия и Саварон поспешили сквозь лихорадочную деятельность к небольшой группе у костра. Лицо волшебницы было обеспокоено, но она с искренним восторгом встретила друзей и прижала к себе дочь.


Келин улыбнулась, молча радуясь тому, как мало изменилась ее мать за последние несколько лет. Габрия по-прежнему была гибкой и прямой, с ясными зелеными глазами и руками молодой женщины. Правда, морщины на лбу и вокруг рта были глубже, а заплетенные волосы были скорее седыми, чем золотыми, но какое это имело значение, когда дух все еще был жизнерадостен, а сердце все еще пело с благодарностью Амаре, матери всех и источник всей щедрости?


“А что я?” - упрекнул брат Келин.


Саварон, носивший золотой пояс вер-тана, тоже обнял ее. Высокий, мускулистый, темноволосый и, на взгляд Келин, красивый, ее старший брат был лидером воинов клана, веродов, со времен чумы, когда умер Вер-Тейн Раджанир. Саварон теперь был женат, имел двух маленьких сыновей и жену, которую обожал. Келина удивлялась, насколько он стал походить на их отца с течением времени.


Он держал ее на расстоянии вытянутой руки. «Мама сказала мне, что ты вылечила лодыжку, но она не упомянула, какой красивой ты стала». Он отпустил ее и игриво ударил своего друга Рафнира по руке. «Вам двоим лучше перестать играть в своих руинах и заняться семьей».


Келин прикусила нижнюю губу, чтобы подавить возражение, которое, как она знала в глубине души, было ненужным. Саварон всегда дразнил ее, но никогда бы не причинил ей вреда намеренно, если бы знал степень ее беспокойства.


Она почувствовала облегчение, когда легкомыслие в глазах Саварона исчезло, и он вернулся к обсуждаемой теме. «Всадники готовы вернуться в трелд», — сообщил он вождю. — Мы выходим по вашему приказу. Он говорил неохотно, явно показывая, что не доволен этим решением.


Лорд Этлон кивнул и повернулся к Сайеду. «Ты отказался от своего места в моем очаге, но примешь ли ты его снова, пока ты мне нужен? После этого рейда я решил отправить Саварона обратно, чтобы усилить охрану клана и трелда. Мне все еще нужна сильная рука и переводчик, которому я могу доверять. Сегодня утром мы узнали, что Шар-Джа приняла наше приглашение встретиться в Скале Совета через десять дней.


Глаза Сайеда блестели. Его мрачное выражение лица было желтым в свете костра. Хоть он и был наполовину Туриком, ферганцы были родственниками его матери, и многие из них с годами стали его друзьями. Его рука стиснула рукоять изогнутого талвара — награды, полученной им во время обрядов мужественности в тюрских племенах. Он поклонился Хулинину. «Я принимаю с честью», — сказал он.


Рафнир тоже схватил свой меч. «Лорд Этлон, я никогда не принимал обряды стражи очага, но прошу, чтобы мне разрешили присоединиться к вашей страже, пока вы присутствуете на совете».


Его просьба удовлетворила вождя. — Конечно, — сказал Этлон с легкой улыбкой. — И ты можешь начать сегодня вечером. Едем навстречу Дангари. Лорд Бендинор проезжал здесь вчера, но он ждет нас, так что мы можем вместе поехать к Скале Совета. Я намерен быть там раньше туриков, чтобы они не приготовили для нас неприятных сюрпризов.


Последняя палатка уже была упакована, и воины потушили и затушили огонь. Через несколько мгновений Саварон и половина отряда конных воинов — всего восемьдесят — галопом помчались на запад, к Хулинину Трелду, их вьючные животные и припасы следовали за ними. В темноте маги оседлали своих хуннули и присоединились к оставшейся гвардии воинов клана. По тихому приказу Этлона делегация Хулинина двинулась на юг и восток, чтобы встретить контингент клана Дангари.


Вождь Дангари, мужественный и разумный воин средних лет, отправил гонца с известием о нападении на Ферганан лорду Этлону. Он также предложил им вместе отправиться на Скалу Совета. Этлон с готовностью согласился, исходя из того, что ни один Турик, каким бы жадным, хорошо вооруженным и злобным он ни был, не осмелится напасть на большой отряд воинов клана, состоящий из нескольких обученных магов. Присоединение людей лорда Бендинора дало ему повод, необходимый для того, чтобы отправить Саварона и половину стражи веродов обратно в клан, несмотря на аргументы его сына. Безопасность Хулинина была важнее демонстрации силы на мирном совете.


Хулинин встретил лорда Бендинора на рассвете после долгой, холодной и сырой ночи. Он привел их в свой временный лагерь, хорошо накормил, предоставил палатку лорду Этлону, Габрии и Келин и терпеливо ждал, пока хулинины отдохнут и позаботятся о своих лошадях.


Бендинор был тихим человеком, способным, работоспособным и очень любимым своим народом. У него было мало обаяния и харизмы своего предшественника, лорда Кошина, но он и лорд Этлон уважали друг друга, и даже если дружба еще не наступила, у них сложились полезные рабочие отношения. С молчаливого согласия их кланы были готовы уйти вскоре после полудня. Под сине-золотыми знаменами два вождя повели своих воинов на юг, к реке Алтай и встрече с тюрскими племенами.

1


Скала Совета получила свое название почти двести лет назад, когда вожди кланов Темной Лошади и соплеменники тюриков встретились, чтобы установить реку Алтай в качестве официальной границы между двумя народами. С тех пор он время от времени использовался как место встречи клана и племени для разрешения мелких споров, торговых переговоров и пограничных столкновений.


Хотя название его было простым и очевидным для случайного наблюдателя, ориентиром была не столько скала, сколько остров посреди реки. Члены клана, интересующиеся такими вещами, иногда задавались вопросом, откуда взялся такой огромный кусок камня, но никто толком не знал. Насколько кто-либо помнил, он всегда был здесь: высокий круглый валун, окруженный водой. За прошедшие годы вокруг основания скалы образовалась гравийная отмеля. В сезоны наводнений и засух гравий собирал все больше мусора, пока не образовался длинный низкий остров, похожий на юбку вокруг массивной скалы. Местные предания называли его «Троном Алтари» в честь прекрасной водной девы, которая считалась душой и духом величественной реки Алтай.


Тезка девушки, Алтай, представляла собой старый водоток, протекавший глубоко и лежавший среди пологих холмов. Со временем она образовала широкую плодородную долину, где рощи деревьев, пышные луга и широкие болота росли широкой зеленой лентой на полузасушливой равнине.


Ранняя весна едва коснулась северных лугов, но разлила свое теплое дыхание по долине Алтая. Бледная зелень светилась по берегам рек и лугам, где толстыми слоями прорастала трава; влажные изгибы заброшенных речных излучин сверкали нежными белыми, розовыми и голубыми оттенками ранних полевых цветов; и дымка туманных зеленых бутонов растекалась по разбросанным рощам деревьев.


Келин вздохнула от удовольствия, увидев с воздуха спокойную реку. Она не была так далеко на юге и так и не научилась ценить красоту и важность долины Алтая. Она перевела взгляд дальше на юг, к землям Туриков, которые уходили за пределы ее поля зрения. Пейзаж очень напоминал равнины на северном берегу реки, но дальше зелень тускнела и постепенно исчезала в коричнево-золотой дымке.


Колдунья и ее хуннули выполнили свой долг разведчиков, и когда Келина сообщила отцу, что долина и Скала Совета пусты, лорд Этлон с удовлетворением сказал: «Мы первые».


Он и лорд Бендинор разбили свой лагерь на возвышении напротив острова, достаточно далеко, чтобы находиться за пределами досягаемости стрелы брода, но достаточно близко, чтобы они могли легко обозревать остров, а также противоположный берег. Были организованы охранные посты, и всадники были отправлены в патрули, чтобы следить за приближением других вождей.


С помощью Сайеда и Рафнира и под зачарованными взглядами людей Дангари лорд Этлон привлек магическую силу, пропитанную окружающим его миром, и увеличил походную палатку, чтобы она напоминала большую палатку совета, которая использовалась каждый год на летнем собрании клана. . Желающие руки подняли огромное убежище на Скале Совета и обустроили его, готовясь к прибытию Шар-Джа.


Через два дня после прибытия на Скалу Совета Хулинины и Дангари приветствовали еще три клана. Лорд Джамас привел с собой небольшой отряд вильфлингов в коричневых плащах. Его трельдом на западе был другой род, чьи земли граничили с рекой Алтай. Он оставил большую часть своего верода клану и взял с собой только свою охрану очага и неослабевающий гнев на грабежи, претерпевшие его клан зимой. Следующим прибыл лорд Вендерн из клана Шадедрон с молодым, разбитым на вид человеком, едва вышедшим из детства, который выглядел так, словно за последние несколько дней постарел на несколько лет. Рядом с ним стоял один ферганский воин.


В своем светло-голубом плаще и без оружия молодой человек поклонился вождям. — Приветствую вас, лорды, — приветствовал он их. Его лицо окрасилось в синяки, а рука висела на грубой перевязи. Но поверхностная боль от ран была ничем по сравнению с горем, горящим на его лице. «Я Пеорен, младший сын лорда Тирека. Я пришел представлять Ферганец и потребовать причитающуюся нам сумму».


Лорд Бендинор с сомнением посмотрел на Пеорена и его одинокого стражника. Мальчику едва исполнилось шестнадцать или семнадцать. — Неужели с тобой больше никто не пойдет, парень?


Пеорен выпрямился. «Мой отец, старший брат и вер-тан были убиты. Почти все стражи очага либо мертвы, либо ранены, милорд, за исключением Доса, который поклялся сопровождать меня. Я единственный мужчина в моей семье, и я считал своим долгом присутствовать на этом совете, даже несмотря на то, что меня не приняли в качестве главы. Я решил, что остальные воины нужны для охраны клана и помощи женщинам в уходе за ранеными.


Келин, изучавшая перевязанную руку Пиорена, обеспокоенно спросила: «Где твой целитель? Ему следовало позаботиться о твоей руке, прежде чем ты покинул лагерь.


Молодой человек вздрогнул. «Он был убит в результате первого внезапного нападения. Мы делаем все, что можем».


— Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросил Этлон.


Лорд Вендерн, на его длинном лице было выражение беспокойства, стоял рядом с Пеореном. «Я видел то, что осталось от трельда. Пеорен выполнил мужскую работу по организации клана и заботе о своем народе. Я считаю, что он заслужил право занять место своего отца».


Лорд-колдун принял его слово, и другие вожди не сделали дальнейших комментариев. Как и остальные вожди, когда они присоединились к совету. Они приходили по двое и по трое, путешествуя вместе со своей конной охраной для удобства и безопасности. Другой колдун, Келин и друг Рафнира Морад, приехали вместе с лордом Хендриком из клана Гелдринг.


Последними прибыли кланы Амнок и Мурджик, два самых северных клана. Вожди и их люди прибыли поздно ночью, уставшие от дней неустанных путешествий, чтобы добраться до совета до назначенного дня. До прибытия «Шар-Джа» оставался всего один день, и предстояло еще многое сделать, чтобы подготовиться к встрече с туриками.


Однако соплеменники следовали своему графику. На следующее утро, всего через несколько часов после того, как клановые рога протрубили, приветствуя солнце Амары, рога затрубили снова, предупреждая. Когда звуки горнов затихли, им вторил звук более глубоких рогов, доносившихся откуда-то из-за реки, за длинным низким хребтом.


Члены клана на короткое время остановились, занимаясь своими делами, и в этом пространстве тишины они услышали далекий гул звуков: глухой грохот копыт, грохот повозок и шум множества голосов. Над плавно поднимающимися холмами они увидели колеблющееся облако пыли, которое приближалось и расширялось по мере приближения. Ропот звука перерос в постоянный шум.


«За ваших лошадей!» — проревел лорд Этлон голосом, пронзительным, как гром.


Каждый мужчина схватил свое оружие и побежал сесть на лошадь. Знаменосцы принесли знамена вождей и заняли свои места рядом с лордами в линию вдоль северного берега реки. К тому времени, когда турикский авангард появился в поле зрения, кланы были готовы, расположившись ряд за рядом позади своих вождей. Яркие цвета их плащей сияли в утреннем свете; их кольчуги и оружие блестели, как разбросанные серебряные монеты. Когда турики появились в поле зрения, члены клана в знак приветствия подняли над головами целый лес копий.


В авангарде кланового контингента восседал лорд Этлон на своем высоком хуннули, Эврусе. Рядом с ним ехали Габрия, Сайед, Гаални, Рафнир и Морад, представляющие клан магов. Их черные хуннули стояли неприступным оплотом на пути к речному броду.


С того места, где он сидел на Афере, Сайед почувствовал, как его сердце сжалось при виде народа его отца. К этому времени он должен был стереть Турик в своем сознании, но кровь его отцов все еще требовала признания. Вида соплеменников, одетых в традиционные бурнусы, длинные струящиеся одежды и штаны и едущих на своих гладких лошадях пустыни, было достаточно, чтобы пробудить больше воспоминаний, чем, как он думал, еще осталось.


Хотя он сожалел о жестокости нападения, уничтожившего народ его матери в Ферганан Трелде, он не мог не обрадоваться, когда знамена пятнадцати племен перевалили через гребень холма и выстроились на берегах напротив кланов. Там среди цветных знамен он увидел свирепого льва на красном, эмблеме племени Рейда. За двадцать шесть лет довольства и счастья среди кланов Сайед научился прощать своего отца, Рейд-Джа, за то, что он отверг его так много лет назад, и теперь он задавался вопросом, жив ли еще кто-нибудь из его семьи.


«Клянусь короной Амары», — услышал он чей-то трепетный вздох. “Сколько их там?”


Сайед взглянул на сына и увидел на его лице интерес и изумление. Хотя Рафнир свободно говорил по-тюрикски и понимал преданность Сайеда тюрскому богу веков, он принадлежал к клану от ботинка до заплетенных в косы волос. Он не очень понимал строгие и основанные на чести кодексы туриков.


«Тюрики считают, что необходимо продемонстрировать противнику свою мощь и силу перед началом переговоров о любом мирном договоре», — пояснил Сайед. «Поскольку Шар-Джа с ними, они, вероятно, привели всю его свиту, чтобы доказать членам клана неверных, что турики одерживают верх».


Рафнир дернул головой при слове «неверный», но быстрый ответ замер на его губах, когда Сайед подмигнул ему. Они оба обернулись, чтобы посмотреть на огромную процессию. Даже после разговоров о свитах и ​​демонстрации силы Сайеду пришлось признать, что его слова бледнели по сравнению с подавляющим числом всадников, повозок и колесниц, собравшихся через реку.


Турики всегда превосходили численностью народ Валориана, но Сайед до сих пор не осознавал, насколько велика разница с тех пор, как несколько лет назад чума убила более трех тысяч членов клана. Это не облегчило бы переговоры по урегулированию ущерба и установлению мира.


В этот момент звонкие фанфары трубачей возвестили о прибытии Шар-Джа. По холму с грохотом проехала огромная деревянная повозка, запряженная восьмеркой спаренных желтых лошадей, солнечных золотых скакунов пустынного монарха. Сверху была остроконечная крыша, а окна по бокам были завешены шелковыми драпировками серебристого и синего цвета. Искусная резьба украшала повозку от колеса до крыши.


Сайед не мог сказать, ехал ли Шар-Джа внутри повозки, поскольку правитель не показал своего присутствия. Но по флангам машины ехали тяжеловооруженные войска его королевской гвардии, за которыми следовала группа дворян и слуг.


Повозка со скрипом скатилась по пологому склону к рядам турических воинов и остановилась почти напротив лорда Этлона. Странная, настороженная тишина воцарилась в долине, когда две силы смотрели друг на друга через воду.


Внезапно зазвучал клановый рог, чистый и сладкий, и Сайед подтолкнул Афера вперед, в стремительную воду. Большой хуннули долетел до края острова, где остановился и звонко заржал. Сайед поднял руку ладонью наружу в жесте мира. Он почувствовал укол юмора в своем положении. Он оставил свой обычный бурнус и талвар в своей палатке и вместо этого надел клановый плащ, тунику, кожаную и кольчужную рубаху и короткий меч, излюбленный кланами. Турики приняли бы его не более чем за двуязычного кланового колдуна.


«Слава тебе, Рассидар аль-Фестит, Шар-Джа пятнадцати племен, правитель двух рек, повелитель пустыни Кумкара и верховный жрец священного правления», — проревел Сайед на идеальном турикском языке. Затем он с безупречным племенным приличием поприветствовал представителей пятнадцати племен. «Одиннадцать кланов Валориана, хозяева равнин Рамтарина, приветствуют вас на Скале Совета. Пусть мудрость ходит среди нашего народа и мир сияет над нами», — заключил он.


Едва эти слова сорвались с его губ, как крылатая тень пронеслась над собравшимися членами клана. Наблюдавшие за происходящим турики издали возбужденный лепет, когда Демира с Келин на спине легко взлетела над головой на свежем весеннем ветерке. Полная изящества и красоты, она облетела ряды туриков, а затем плавно приземлилась на острове рядом с Афером.


Сайед ухмыльнулся им обоим. Келена любила появляться на свет, и хотя турики наверняка слышали о крылатых хуннули, до сих пор ее мало кто видел. Ее изменившаяся внешность была мирным напоминанием о силе магов клана.


Толпа возле повозки Шар-Джи расступилась перед одиноким всадником, который галопом направил лошадь к берегу реки. Очевидно, высокий человек, он сидел на своем скакуне с отработанной легкостью и полной властью. Когда он откинул бурнус, перед ним предстало лицо средних лет, смуглое, мрачное и решительное. Волосы его были завязаны на затылке в узел, как у туриков, а аккуратная борода отпечатывала черный цвет на челюсти. Его глубоко посаженные глаза казались погруженными в тень, и в его суровых чертах не было и следа юмора.


«Я Зухара, эмиссар Шар-Джа и первый верховный советник трона Шар. Передаю привет от Его Высочества». Мужчина говорил на блестящем турикском языке с дальнего берега. Казалось, он не соизволит кричать, но не предпринял никаких усилий, чтобы пересечь свою половину реки, чтобы встретить Сайеда и Келин. Они оба могли разобрать его слова, но вожди кланов вообще не могли его услышать из-за плескающегося потока реки.


«К сожалению, наш монарх устал от своего тяжелого пути. Мы просим перенести любую встречу на завтрашний полдень. Потом мы встретимся на Скале Совета.


“Мы?” - пробормотал Сайед. “Кто это мужчина?”


Сын Шар-Джа? — предложил Афер.


“Нет. Шар-Йон моложе. И, говорят, более представительный. Это новый консультант. Интересно, откуда он взялся?» Сайед пытался быть в курсе новостей и политики Турика, пока Тэм не умер и не переехал на север, в Мой Тура, где потерял интерес к миру своего отца. Теперь он сожалел о своем невежестве. Он склонился над шеей Афера перед туриком и ответил: «Мы готовы подождать. До завтра. Пусть Шар-Джа обретут покой и утешение». Как только они получили ответ, Сайед и Келин погнали своих хуннули обратно к рядам кланов.


«Я не удивлен», — ответил лорд Этлон, когда ему передали слова эмиссара. — На самом деле я удивлюсь, если турики не заставят нас пинать пятки еще несколько дней.


— Но мы подождем, — выдавил Пеорен. «Я буду ждать столько, сколько потребуется».

2


К всеобщему неудовольствию, слова лорда Этлона оказались верными. Турики разбили свой лагерь на широком лугу за рекой и заставили глав кланов ждать четыре дня, прежде чем объявить, что Шар-Джа готов выслушать их жалобы. К этому времени даже лорд Терод, самый самодовольный и робкий из одиннадцати вождей, ругался себе под нос из-за задержки.


Однако время дало лордам возможность услышать полный отчет о набегах на южные кланы, спланировать свою стратегию и согласовать свои цели. Они внимательно следили за большим лагерем за рекой и следили за тем, чтобы их собственная оборона была полностью подготовлена.


Келина, к своему удивлению, обнаружила, что она и Габрия были единственными двумя женщинами во всем лагере из почти двухсот мужчин. Отсутствие других женщин не было преднамеренным исключением, поскольку по правам, установленным Габрией много лет назад, жрицам Амары и женам вождей кланов разрешалось присутствовать на важных собраниях кланов. Но древний ритуал Первородства, женский праздник плодородия и благодарения должен был отмечаться каждым кланом, и другие женщины решили остаться на трелдах для очень важной священной церемонии.


Таким образом, Келена и Габрия взяли на себя роль хозяек всего лагеря. Они лечили легкие травмы, следили за приготовлением пищи, доставляли воду и эль тем, кто был слишком занят, чтобы прекратить работу, и разрешали ряд коротких споров между гордыми и свободноговорящими членами клана. Келин была так занята, что у нее не было времени поговорить с матерью наедине. Она довольствовалась тем, что оставалась рядом с Габрией и разделяла компанию старшей волшебницы.


День совета выдался прохладным и ветреным, с пасмурным небом и закрытым солнцем. Вскоре после утренней трапезы на обоих берегах реки прозвучали рожки, возвещая о начале собрания.


Остров был слишком мал, чтобы каждый человек мог присутствовать на совете, поэтому десять вождей и пеорен, с одним стражником на каждого, представляли кланы. Рафнир спросил, может ли он представлять Мой Туру на совете, и вожди, желая иметь с собой как можно больше колдунов, согласились. Келин быстро предложила роль разносчика вина, поскольку работа на переговорах всегда вызывала жажду. Она смело заявила, что ее пригласили приехать из-за плохого здоровья Шар-Джа, и она хотела бы лично увидеть, как поживает этот человек. Лорд Этлон не возражал, а Рафнир, хорошо знавший свою жену, лишь пожал плечами. Габрия остался с Гаални и Морадом, чтобы наблюдать с берега реки.


В лагере Турика такое же количество мужчин — священников, советников и нескольких вождей племен — сопровождало Шар-Джу до реки. Монарх ехал в маленьком кресле, подвешенном между двумя лошадьми. Он не двинулся с места и не улыбнулся, пока вся группа пересекла свою половину брода.


Два отряда встретились и спешились на острове, не обменявшись ни словом. Члены клана наблюдали, как заботливый молодой человек помог Шар-Джа выбраться из носилок и проводил его в большую палатку клана. Все остальные быстро последовали за ним, оставив оружие у входа.


Хотя турики обычно не разрешали своим женщинам присутствовать на советах, никто не возражал против присутствия Келин. Они знали, кто она такая: целительница, волшебница, наездница на крылатой кобыле, и Келина поняла, что их молчание было знаком их уважения.


Она молча стояла рядом с Рафниром и с любопытством наблюдала, как турики входят в палатку с мрачными и молчаливыми лицами. Все носили длинные мантии приглушенных цветов и бурнусы, настолько белые, что, казалось, блестели на фоне более тусклых синих, коричневых и серых одежд. Только Шар-Джа носил на плече шкуру пустынного льва как символ своей власти, но многие другие носили пояса с серебряными переплетами, золотые броши, нарукавные повязки и цепи из золота или серебра. В целом это были красивые мужчины, темноглазые, золотокожие, с полными ровными чертами лица. Они часто заплетали свои черные волосы в замысловатые узлы и заплетали длинные бороды.


Келин сразу узнала эмиссара, говорившего четыре дня назад. Он стоял на голову над самым высоким туриком в палатке и своими полуприкрытыми глазами следил за всем холодным, жадным взглядом. Он не предпринял никаких попыток помочь Шар-Джа, но с плохо скрываемым нетерпением ждал позади остальных, пока молодой человек усадил Шар-Джа в тяжелый деревянный стул, предназначенный для этой цели, и удобно подпер его ковриками и подушками.


Келин выглянула из-за большой головы лорда Вендерна, чтобы увидеть Шар-Джа. Она нахмурилась, когда наконец смогла внимательно рассмотреть мужчину. Слухи о его плохом здоровье, очевидно, были правдой.


Шар-Дже едва исполнилось пятьдесят, но выглядел он на семьдесят. Серая бледность прилила к его лицу, а кожа обвисла на сморщенном теле. Его руки дрожали, когда он стянул бурнус и обнажил кольцо седых волос, прилипших к его лысеющей голове. До недавнего времени он был влиятельным человеком, сильным, спортивным и известным своим справедливым и твердым правительством. В обществе, где действовал строгий кодекс поведения, Шар-Джа слыл благородным человеком.


Так что же, задавалась вопросом Келин, привело к такому быстрому упадку? Она взглянула на Сайеда, стоявшего рядом с ее отцом, и увидела, что он тоже хмурится. Внешний вид Шар-Джи ему тоже не понравился. Келин показалось странным, что ее не пригласили прислуживать монарху. Она поняла, что турикский посланник специально просил ее прийти на совет, но, как бы ни была больна Шар-Джа, никто не удосужился попросить ее о помощи.


Келин вдруг поняла, что в палатке очень тихо. Каждый мужчина занял свое место и ждал, пока кто-нибудь сделает следующий шаг. Отец взглянул на нее и кивнул. Клановое гостеприимство диктовало, что гости были неприкосновенны и что любое собрание, маленькое или большое, всегда делалось более приятным с помощью еды и питья. Поскольку кланы инициировали создание совета, они считали туриков своими гостями, даже на острове, который по сути был ничейной землей. В центральном очаге развели огонь, чтобы прогнать утреннюю прохладу; для комфорта были предоставлены коврики, табуреты и подушки; а подносы с едой, глиняные чашки и бурдюки с вином остались в палатке для освежения.


Келин вошла в настороженную тишину и вежливо поклонилась Шар-Дже. Она держалась высокая и гордая, пока шла к тайнику с едой и вином. Свои длинные черные волосы она заплела в косу матроны, которая доходила ей до талии и танцевала с завязками ярких зеленых лент. Твердо держа руки, она опустилась на колени, расставила чашки и подносы и налила одну мерку густого красного вина. Она остановилась только тогда, когда сильный кислый запах достиг ее носа.


Ее глаза сузились, когда она попробовала вино и спокойно проглотила его. «Дураки», — с яростью подумала она про себя. Кто-то принес вино, не удосужившись проверить, не испортилось ли оно в дороге.


Она плавно отнесла чашку лорду Этлону, чтобы подтвердить свои выводы. Выражение его лица не изменилось от горького вкуса. Он только взглянул на дочь и склонил голову, возвращая ей чашку. Он был уверен, что она исправит проблему.


Келин знала, что к этому моменту все взгляды были устремлены на нее. Члены клана и Турик ждали угощений. На самом деле она могла сделать только одно. Подача испорченного вина оскорбила бы тюриков и опозорила бы вождей. Бегство обратно в лагерь за еще вином заняло бы слишком много времени и могло рассердить Шар-Джа и его советников. Ей придется использовать магию.


Она знала, что турики не одобряют колдовство. Они не презирали его с пылким рвением прошлых поколений членов клана, но, как и все непонятное, колдовство осуждалось в тюрском обществе. Чтобы не разозлить и без того обороняющихся соплеменников, ей придется работать тайно и молиться, чтобы никто не заметил ее заклинания.


Она смягчила выражение лица и осмотрелась в поисках полезного сосуда. К счастью, кто-то оставил вместе с бурдюками большой кувшин, и Келин осторожно наполнила его до краев прокисшим вином. Приложив руку ко рту кувшина, она подумала о лучшем напитке, который могла вспомнить: медовухе, прохладному, легкому медовому вину, нежно-сладкому, как весенние цветы, золотому, как утренний свет, сброженному из меда, собранного из пчелиной семьи, которую она и Демира нашла его на южной скале плато Моя Тура. Никто за пределами Мой Туры еще не пробовал это вино, но если бы она могла воспроизвести его с помощью магии, она была уверена, что ее отец бы это одобрил.


Келин сосредоточилась на том, чего хотела. Она почувствовала магию вокруг себя в земле, траве, камне Скалы Совета и своим разумом втянула магию в свою волю, придала ей форму по своему замыслу и тихо прошептала заклинание, чтобы уточнить, чего именно она хочет. Когда она убрала руку, красное вино исчезло, его заменила кристально-желтая жидкость, пахнущая медом и специями.


Келин попробовала немного чаши своего отца. Полученный мед был не таким насыщенным и насыщенным, как оригинал, но он был достаточно вкусным, чтобы его можно было подавать вождям кланов и тюрской знати.


Сначала она обслужила своего отца, чтобы заверить туриков, что вино и еда не были отравлены; затем она быстро и эффективно служила Шар-Дже. его люди, вожди и воины клана. То, что ее мед был оценен по достоинству, быстро стало очевидным по тихому гулу разговоров, редкому тихому смеху и более непринужденной атмосфере.


Помимо Сайеда и Рафнира, несколько членов клана Шадедрон и клана Вилфлинг также могли говорить на турикском языке, а несколько туриков могли разговаривать на клановом языке. Вскоре обе группы передавали тарелки с сухофруктами и сладкими пирожными и обменивались настороженными комплиментами.


Келин смотрела с удовлетворением. Она быстро превратила все испорченное вино в мед, поставила наполненные кувшины в пределах досягаемости мужчин и молча села рядом с Рафниром. Муж взял ее за руку и подмигнул.


Наконец Шар-Джа поднял руку, призывая к тишине, и мужчины один за другим замолчали. Члены клана наклонились вперед, ожидая, пока Шар-Джа заговорит и начнет переговоры.


Вместо этого он склонил голову перед стоявшим рядом с ним молодым человеком, отказываясь от своей власти. Мужчина подошел к трибуне, квадрату пространства между двумя группами, где человек имел право говорить. Ему было около двадцати пяти лет, это был симпатичный мужчина с сильными скулами и густой шапкой черных волос, заплетенных в одну косу. Он поклонился вождям клана. «Я Башан аль-Рассидар, Шар-Йон, старший сын моего отца. Во имя Шар-Джа Рассидара я приветствую Лордов Одиннадцати Кланов, — начал он. Его голос, твердый и уверенный, говорил на заслуживающем доверия клановом языке, а затем поприветствовал каждого вождя и извинился за задержку.


Слушая, Келина пристально смотрела на Шар-Джа, который с явной гордостью наблюдал за своим сыном — отцом, готовящим своего наследника занять трон. Рано или поздно, рассудила Келин. На лице старика было слишком много серой тени, слишком много усталости в его теле. Если бы она только знала, в чем дело.


Дрожь осознания пробежала по ее позвоночнику, холодное, струящееся ощущение, от которого волосы на затылке встали дыбом. Она напряглась, ее глаза расширились, ноздри раздулись, ее чувства были такими же настороженными, как у настороженного оленя. Она почувствовала что-то странное, прилив напряжения в воздухе вокруг нее. Обычно она могла чувствовать эмоции только в том случае, если находилась в физическом контакте с человеком, но она оттачивала свой талант эмпатии до тех пор, пока время от времени она не могла ощущать сильные чувства от кого-то рядом.


Она сконцентрировала все свои способности на странном покалывании, и, как форма, обретающая форму в тумане, эмоции прояснились в ее сознании: жадность, которая потрясла ее своей потребностью, и ненависть, холодная и неумолимая, как ледник. Фокус этих чувств не был ясен, была только их интенсивность. Жар и лед невидимо бушевали в сердце мужчины, и никто, кроме нее, не был мудрее.


Медленно она подняла глаза и обнаружила, что ее притягивает горький, темный взгляд человека по имени Зухара. Он пристально посмотрел ей в лицо, пожирая каждую деталь ее черт. Затем он намеренно поднял чашку, чтобы поприветствовать ее, и его тонкий рот приподнялся в улыбке, которая отодвинула его губы от желтоватых зубов, как рычание поджидающего волка.


Глаза Келин сверкнули ярким и стальным вызовом.


Продолжая улыбаться, Зухара отвела от нее взгляд, отмахнувшись от нее так же очевидно, как господин отсылает рабыню. Почти сразу же сильные эмоции исчезли из разума Келин.


Она сидела, чувствуя холод и странное беспокойство. Силы ума консультанта, силы его эмоций и непоколебимого присутствия его высокомерия было всего достаточно, чтобы бросить мрачную тень на ее мысли. Никто из членов клана, похоже, не знал, кто такой Зухара и откуда он родом, и Келена начала всерьез задаваться вопросом, зачем он пришел на совет. Кого он ненавидел с такой силой?


Она медленно отпила напиток и решила на время забыть о своих заботах. Она решила в будущем присматривать за Зухарой, но в тот момент Шар-Йон благосклонно говорил о мире, и начало совета было благоприятным. Лучше помочь миротворцам навести мосты, чем беспокоиться из-за одного человека.


Надвигается буря.


“Что?” — пробормотала Келин откуда-то из-под живота Демиры. Она в последний раз провела щеткой по передней ноге кобылы и перешла к задней ноге, где красноватая грязь запеклась в черные волосы.


— Надвигается буря, — терпеливо повторила Демира. С севера.


Келина не сомневалась в ней. Чувство погоды хуннули было столь же безошибочным, как и их способность судить о человеческом характере. Колдунья продолжила чистку и спросила: «Можете ли вы сказать, что это такое?» Гроза была бы приятной переменой. Бурные грозы стали феноменом для обладателей магии, усиливая магию, уже присутствующую в мире природы. Возросшая сила придала энергии обладателям магии, усилив их заклинания и увеличив их выносливость к владению магией. Однако она была разочарована и немного встревожена, когда Демира ответила: «Сноу». За рекой Голдрин уже идет снег. Оно будет здесь через день или два.


Келина выпрямилась и уставилась на огромную арку неба. Над головой двигалась сплошная, безликая полоса облаков, гонимая постоянным ветром с севера. Послеобеденный воздух все еще был мягким, почти ароматным, но Келин знала, что ситуация может очень быстро измениться. В это время года, когда зима и весна соперничали за господство на равнинах, штормы могли быть коварными и зачастую коварными.


— Это как раз то, что нам нужно, — раздраженно сказала она, потянувшись под кобылой, чтобы дотянуться до внутренней части задней ноги.


«Что нам нужно?» — спросил другой голос.


Келин оглядела ногу Демиры и увидела знакомую пару ботинок и красную юбку с разрезом, такую ​​же красную, как у давно умершего клана Корин. — Шторм, — крикнула она Габрии, затем выскочила и гримасничала матери, глядя на сложенные крылья кобылы. «Демира сказала мне, что в этом направлении движется шторм».


Взяв еще одну щетку для лошади, Габрия начал полировать другую сторону Демиры. «Нара сказала то же самое. К тому времени, как он дойдет до нас, вероятно, сменится мокрый снег или ледяной дождь… что сделает здесь лишь немного холоднее и неуютнее, чем сейчас.


Келин хмыкнула в знак согласия. «Я не понимаю, что случилось с туриками. Среди них существует сильное скрытое напряжение, не имеющее к нам никакого отношения. Мы провели два дня встреч и ничего не добились. Как будто турики боятся много говорить из страха кого-то спугнуть.


“ВОЗ?”


«Я не знаю», ответила Келин. «Это не Шар-Джа. Он почти никогда не реагирует. Он сидит в кресле и половину времени дремлет. Башан, Шар-Йон, делает все возможное, чтобы добиться урегулирования, но остальные продолжают блокировать его мелкими жалобами и подробностями. Она сделала паузу. Она никому не рассказала о своих опасениях по поводу Зухары, но, возможно, ее мать могла бы дать ей другой взгляд на консультанта. «Есть один человек… даже Шар-Йон осторожно ходит вокруг него.


— Эмиссар Зухара? Габрия догадался.


— Вы знаете о нем?


«Сайед и Рафнир рассказали мне о нем», — Габрия поколебался, а затем добавил: «Сайед сказал, что этот человек смотрит на тебя во время встреч».


На это Келин пожала плечами. Она не осознавала, что кто-то еще это заметил. «Он смотрит, но ничего не говорит. Возможно, он просто любопытен и невоспитан.


Он не просто любопытен, вставила Демира. В нем есть что-то, что мне не нравится. Он не приблизится к хуннули, пока мы будем ждать на острове окончания совета. С нами поговорили другие турики; Шар-Джа похлопал меня по шее. Но эта Зухара держится от нас подальше.


Брови Келин опустились. «Я этого не заметил. Интересно, почему?”


Габрия прислонилась к теплому крылу Демиры и обеспокоенно посмотрела на дочь. — Ты слышал, как Мелодии говорят о Скверна Лазурете?


Вопрос казался простым, но Келин уловила отчетливую нотку беспокойства в голосе матери. Она покачала головой, забыв о щетке для лошади в руках.


«Азуреты появились совсем недавно. Это фанатичная религиозная группа, поклявшаяся свергнуть трон Шар-Джа и вернуться к древним обычаям Пророка Саргуна».


«Почему Шар-Джа ничего с ними не предприняли?»


«Я не думаю, что он сможет», — грустно сказал Габрия. «Он слишком болен. Его сын выполнял многие из его обязанностей, но он слишком неопытен, чтобы иметь дело с такими организованными фанатиками. Азурет очень скрытны. Даже их лидер, которого они называют Фел Карак, неизвестен никому, кроме нескольких наиболее доверенных членов. Они хорошо организованы, хорошо снабжены, хорошо вооружены и очень опасны».


Келин была одновременно очарована и встревожена. «Но я думал, что Шар-Джа уважается своим народом. Сделали ли племена что-нибудь, чтобы остановить этих повстанцев?»


«Наши источники говорят нам, что племена слишком заняты попытками выжить».


«Наши источники?» Келена усмехнулась. «Звучит так загадочно».


Светлое лицо Габрии озарилось искоркой юмора. «Удивительно, чему можно научиться у погонщиков караванов, странствующих бардов, купцов и торговцев. Они любят поговорить, когда вы привозите их с холодных равнин и даете им горячую еду и сухую постель. Этой зимой мы многое узнали о Скверна Лазурете и проблемах их племен. Она покачала головой, и юмор исчез из ее зеленых глаз. «У них не было хорошего дождя уже два года. Земля сухая, а реки низкие. Шар-Джа мало что клонирует, чтобы помочь. Племена настолько отчаялись, что некоторым даже эта экстремистская группировка кажется многообещающей».


— И вы с отцом думаете, что этот Скверна Лазурет может иметь какое-то отношение к нападениям на наш народ? — проницательно предположила Келин.


Габрия кивнул. «Это была одна из причин, почему он попросил созвать этот совет, чтобы подтолкнуть Шар-Джа к каким-то действиям против этих фанатиков, прежде чем их набеги приведут нас к войне».


«Тогда, возможно, сегодня мы увидим некоторую реакцию на совете», — сказала Келин. «Пеорен собирается высказать свое мнение по поводу нападения на его клан. До сих пор он был очень терпелив, но я думаю, что он вот-вот взорвется».


«Только берегись Зухары», — с материнским пылом сказал Габрия.


Глаза Келин сузились, когда ей пришла в голову новая мысль. «Как ты думаешь, он имеет какую-то связь с Скверна Лазуретом?»


“Никто не знает. Но, как отметила Демира, в нем есть позор».


На другом берегу реки рог протрубил звучную ноту, призывающую кланы и племена на совет. Вот-вот должна была начаться очередная встреча. Уши Демиры устремились вперед, когда Эурус, Тибор и Афер проскакали мимо, чтобы встретить лорда Этлона, Рафнира и Сайеда. Маленькая Хуннули нетерпеливо заржала, пока Келена собрала свои расчески и щетки, положила их в сумку и передала Габрии.


Келин попрощалась с матерью и потащила Демиру к реке, чтобы присоединиться к вождям клана. На этот раз она обратила пристальное внимание на советника Зухару, когда он прибыл с делегацией Тюрика. Как описывал Демира, в то время как другие тюрики восхищались великолепными хуннули, Зухара держался подальше, держа Шар-Джу и Башана между собой и черными конями.


Интересно, подумала Келин. Боялся ли он их? Или ему просто было неинтересно? Знал ли он об интуитивной способности хуннули читать человеческий характер?


Прекрасно зная о Зухаре, Келин последовала за мужчинами в палатку совета. Она отметила, что он, похоже, избегал Шар-Джа и его сына, как будто не хотел с ними общаться. Он отказался сидеть, но стоял в стороне, сцепив руки за спиной, расставив длинные ноги и приготовившись к долгому ожиданию. Другие вожди племени относились к нему почтительно, но Келин видела, как многие из них смотрели на него с тонкой настороженностью или полностью отводили от него взгляды.


Колдунья задумчиво поджала губы, как обычно, наливая и подавая прохладительные напитки. Вино на этот раз было хорошее, легкое хрустящее брожение из собственных запасов Хулинина, и турики его оценили.


Только Зухара отказалась. Когда она подошла к нему, он схватил ее поднос обеими руками, заставив ее остановиться перед ним. Он был настолько высоким, что ей пришлось поднять глаза, чтобы увидеть его лицо, и когда она это сделала, с дерзким, злым взглядом, он скривил губы в той снисходительной улыбке, которая так ее раздражала.


— Что, меда сегодня нет, миледи? - сказал он мягко. — Даже для меня? Его длинные пальцы внезапно схватили ее правое запястье и повернули вверх, обнажив алмазный осколок, лежавший под кожей ее предплечья. Он изучал его, водя пальцем по светящейся длине.


Осколок представлял собой тонкий алмазный осколок, вонзенный в запястье мага, когда он или она завершили обучение. Это была могущественная эмблема, и для Келин личная, которую нельзя было раскрывать и исследовать без ее согласия. Ее лицо вспыхнуло красным от смелости мужчины, но она сдержала свой знаменитый характер ради святости совета и ловко вырвала руку из его хватки. «Не сегодня, советник Зухара», — ответила она с ледяным спокойствием и отвернулась, прежде чем ее отец или ее муж выступили вперед, чтобы протестовать против грубости этого человека. Только когда она закончила подавать напитки и села, она поняла, что Зухара говорила с ней на идеальном клановом языке.


Она все еще кипела внутри, когда Пеорен выступил перед советом, чтобы описать внезапное нападение на его трельд. Восемь дней отдыха, нежная помощь Келин и его собственная юношеская энергия сотворили чудеса с потрепанным лицом мальчика и его чувством зрелости. Хотя ему было всего шестнадцать, он оставил свое детство позади на окровавленных полях Ферганского Трелда и предстал перед собравшимися вождями и соплеменниками с решимостью и авторитетом взрослого. Зная, что его поддерживают десять вождей, он приступил к страстному и подробному описанию трагедии. Сайед перевел для него и не изменил и не пропустил ни одного слова.


Поначалу Шар-Джа и его знать почти не отреагировали, что мало удивило членов клана. Турики почти не проявили никаких эмоций ни на одну из предыдущих жалоб. Но по мере того как Пеорен продолжал рассказывать о последнем бою своего отца, а также о храбрости и самопожертвовании его стражи очага, турики начали проявлять беспокойство и заметно расстраиваться. Их бесстрастные лица потемнели от гнева; их головы повернулись друг к другу и обменялись взволнованным шепотом.


Келин, все еще сосредоточившая свое внимание на высоком советнике, заметила, что Зухара была единственной, кто остался равнодушным. На самом деле выражение его лица было похоже на человека, который уже слышал эту историю раньше и потерял всякий интерес.


— Ваше Высочество, — обратился Пеорен к шар-Джа, — насколько мне известно, два наших народа не объявляли войну друг другу, и между нами не было враждебности. Мой отец умер, не понимая, почему его соседи и те, кого он называл друзьями, убивали его людей». Молодой человек сделал шаг вперед и протянул окровавленный лоскут синего плаща, отправленный лорду Этлону. Его бледно-серые глаза сверкнули, как сталь. «У ваших людей не было причин нападать на моих, Высочество. Поэтому я требую выплату денег за смерть членов нашего клана. Когда я ушел, тридцать шесть человек были убиты и еще несколько были тяжело ранены. Если мы не получим вознаграждения, как того требуют законы нашего клана, мы, ферганцы, будем вести кровную месть, пока каждый турик в этом набеговом отряде не умрет».


Турики теперь молчали, их лица были мрачны и сосредоточены. Они знали, что Пеорен был чрезвычайно серьезен. Кровная месть была священна для кланового общества; месть была правом и честью выжившего.


Келин затаила дыхание, ожидая ответа туриков. То, как они отреагировали на требования Пеорена, многое расскажет о том, кто на самом деле несет ответственность за рейды через границу. Если бы вожди племен готовили кланы к войне, они бы отмахнулись от притязаний ферганцев как от неважных. Но если леди Габрия была права и повстанческие экстремисты напали на южные кланы, то турики ответили бы с честью и, как надеялась Келина, действием.


Шар-Йон хотел было встать, но отец жестом приказал ему оставаться на месте. Медленно турический повелитель поднялся на ноги и выпрямился во весь рост. Некоторая часть его прежней силы и духа все еще оставалась в его измученном теле, и теперь он использовал это, чтобы обратиться к Пеорену и вождям клана.


«Молодой человек, я очень огорчен тем, что произошла эта трагедия», — сказал Шар-Джа. Хотя его руки дрожали от усилий, чтобы встать прямо, его взгляд был ясным, а голос по-прежнему твердым и сильным.


Пока Сайед переводил, члены клана и Келин уделяли повелителю все свое внимание, поскольку это был первый раз, когда Шар-Джа выступали на совете.


«Я не знал о катастрофе, — сказал Шар-Джа, — и, судя по выражениям лиц моих советников, я полагаю, что многие из них тоже впервые о ней слышат. Мы знали банк! недовольных и повстанцев мародерствовало вдоль границы, и были отправлены люди, чтобы положить конец этим набегам. Но, к моему позору, я не удостоверился, что рейдеры остановлены. Очевидно, мои войска меня подвели». Он остановился и бросил холодный неодобрительный взгляд на советника Зухару, прежде чем снова повернуться к вождям. «Вы должны понимать, трудности возникли из-за двухлетней засухи, поразившей наше царство. Мой народ впадает в отчаяние, поскольку нас ждет еще один год неурожая и пересохших колодцев. Но я никогда не хотел, чтобы наши проблемы перекинулись на тебя. Милорды вожди, я заплачу вам за плотину из своей казны, а любой ущерб, причиненный предыдущими набегами, будет оплачен самими мародёрами или северными племенами, укрывшими этих воров.


Несколько турических дворян выглядели потрясенными, но остальные согласно склонили головы. То, что сдерживало их раньше, очевидно, на данный момент было отложено, потому что большинство, похоже, согласились с необходимостью урегулирования.


Когда Сайед закончил перевод речи Шар-Джа, в рядах членов клана пробежал ропот одобрения, а также чувство облегчения. Теперь они наконец поняли, что имеют дело с преступниками, а не со всем турическим народом. Возможно, турийские племена, несмотря на свою подавляющую численность, знали, что у них достаточно проблем на своей земле, чтобы не навлечь на себя гнев кланов Темной Лошади и их владеющих магией колдунов.


Пеорен бросил клочок плаща в огонь и слегка поклонился турику в знак согласия. Лорд Этлон и лорд Фиерган, вспыльчивый рыжеволосый вождь клана Рейдхар, присоединились к юноше. Сайед тоже сопровождал их, и, отвечая, лорд Этлон перевел плавный, катящийся язык кланов на более резкий и буквальный язык туриков.


Владыка Хулинина официально поблагодарил Шар-Джа за его щедрость и представил турическому писцу полный список ущерба, украденного имущества и жизней, потерянных среди четырех кланов, пострадавших от мятежных мародеров.


— Шар-Джа, — вежливо продолжил Этлон, — мы пришли на этот совет не только для того, чтобы выдвигать требования. Мы предлагаем возобновление мира, договор о сотрудничестве между нашими народами. Давайте принесем клятвы союза, если не дружбы, вам и вашему народу. Мы не богаты товарами и не многочисленны, но тем, что имеем, мы делимся с соседями».


Келин подняла подбородок, ее чувства внезапно настроились на окружающих. Она снова почувствовала странное покалывание в позвоночнике, яростные горячие и холодные эмоции человека с сильным умом. Ее глаза тут же нашли Зухару, и хотя он не пошевелился и не изменил выражения лица, она знала, что ярость исходит от него так же верно, как жар исходит от огня.


«Во имя Сорха, на что он так злится?» пробормотала она про себя.


Что бы ни приводило в ярость высокого человека, он не подал виду и не показал никаких явных признаков своей ярости остальным членам совета. Как статуя, он стоял в стороне от происходящего и просто наблюдал. Только Келина подозревала вулкан в своих глубоко посаженных глазах.


Келина обеспокоенно смотрела на него и задавалась вопросом, стоит ли ей предупредить Рафнира или ее отца. Но что она могла им сказать? Что консультант был с ней груб и на что-то рассердился? Это было менее чем полезно. Не каждый Турик был столь же дипломатичен, как Шар-Джа, и не был рад мирному договору. Некоторые из вождей племен наверняка были недовольны решением Шар-Джа возложить ответственность за ущерб, нанесенный кланам, на северные племена. Возможно, Зухара была одной из таких. Какова бы ни была его проблема, он, похоже, не был склонен создавать проблемы на этой встрече, и из-за этого Келин решила сохранять спокойствие — по крайней мере, до тех пор, пока у нее не появится более ясная причина высказаться. Шар-Джа снова разговаривала со своим отцом, поэтому Келин отбросила свои непродуктивные мысли и снова сосредоточила свое внимание на нем.


«Настоящему Договору Каунсил-Рока исполнилось тридцать лет. На самом деле его подписали ваш отец, лорд Саварик, и лорд мертвого клана Корин, лорд Датлар. Призрак улыбки мелькнул по лицу старика. «Многое изменилось за тридцать лет, лорд Этлон. Твои силы признаны над рекой Алтаем, и твои волшебники творят чудеса. Возможно, пришло время заключить новый мирный договор. Магия, подобная твоей, будет лучшим союзником, чем врагом.


Дрожь в руках Шар-Джа стала более явной, а лицо его побледнело и приобрело бескровную бледность. Он опустился обратно в кресло, его силы покинули.


Келин вскочила на ноги, глубоко обеспокоенная его внешним видом, но прежде чем она смогла приблизиться к Шар-Дже, советник Зухара двинулась вперед, чтобы преградить ей путь к креслу. Он не обратил на нее внимания, только указал на носильщиков, которые тотчас же подошли к монарху.


«Прости меня, если я не останусь, чтобы закончить это», — успел сказать Шар-Джа. «Мой сын будет говорить за меня, и вы можете написать с ним договор».


Вожди поклонились, когда Шар-Джу вынесли из палатки. Келена не знала, чувствовать ли ей досаду, что Зухара пошла с ним, мешая ей выскользнуть и попытаться навестить повелителя одна, или облегчение, что советник ушел. Без его внушительного, негативного присутствия вся палатка казалась светлее, как будто темная туча сдвинулась с лица солнца.


Возможно, другие делегаты тоже это почувствовали, а может быть, они просто хотели положить конец совету. Какова бы ни была причина, день пролетел продуктивно до сумерек, когда вожди кланов и представители племени Турик объявили о прекращении встречи. У обеих сторон была копия чернового проекта договора, наспех написанного писцами и засвидетельствованного всеми присутствующими. Окончательный проект должен был быть завершен и подписан на следующий день.


Когда вожди покинули палатку, лорд Фиерган хлопнул Пеорена по спине. — Хорошая работа, мальчик, — сказал он грубо. — Твой отец будет спокоен.


— Ты действительно думаешь, что Шар-Джа заплатит? — обеспокоенно спросил Пеорен, забирая свой короткий меч со стойки с оружием у главного входа.


«Повелитель — человек слова», — заверил его лорд Этлон.


— Если ему позволят сдержать свое слово, — вмешалась Келин.


Амнок, лорд Терод, приподнял брови и прижал к своим редеющим волосам. “Что ты имеешь в виду? Кто помешает Шар-Джа выполнить свое обещание?» — резко спросил он.


Лорд Бендинор, идущий рядом с Этлоном, кивнул в сторону лагеря туриков за водой. «Если бы мне пришлось гадать, я бы назвал эту каменнолицую вожатую Зухару. Во время этих встреч он мало разговаривал, но когда он рядом, все ходят по гвоздям. Он выдержит наблюдение.


Келин спрятала улыбку. Ей начинал нравиться этот проницательный и разумный Дангари.


Члены клана добрались до своих лошадей и сели на них, чтобы отправиться обратно в лагерь.


Рафнир посмотрел на небо, потемневшее до темно-сине-серого цвета. — Вот оно, — сказал он и вытер несколько влажных брызг с лица.


Еще больше капель дождя стучали по камням и покрывали воду пятнами. Северный ветер посвежел и ревел среди деревьев, раскачивая их ветви и заставляя стволы скрипеть и стонать. Он тянул плащи всадников и охлаждал людей и лошадей внезапным влажным холодом. За рекой лишь несколько небольших костров мужественно боролись с ветром и надвигающимся дождем. Всадники больше ничего не сказали и поспешили обратно в свои палатки, где их ждала горячая еда.


Дождь лил всю ночь ровными струями, которые покачивались и танцевали на ветру. Несколько раз сверкнула молния, и обладатели магии почувствовали, как у них закипела кровь, а в головах зазвенела энергия. Но грозовая ячейка двигалась вместе с ветром и исчезла так же быстро, как и появилась, оставив после себя постоянный дождь и медленное понижение температуры.


Гром утих, и молния перешла на юг, когда Габрия поднялась из-под одеяла рядом с Этлоном и тихонько размешала угли в своей маленькой жаровне, возвращая к жизни.


Келин, проснувшаяся рядом с Рафниром, увидела тусклый свет за занавеской для сна в палатке, которую они делили с ее родителями, и выскользнула наружу, чтобы присоединиться к Габрии. Старшая волшебница молча достала вторую глазурованную кружку, налила в кастрюлю воды на двоих и налила в чайник несколько кучек любимого чая.


Они сгрудились вокруг небольшого тепла жаровни, в то время как палатка вокруг них колыхалась под порывистым ветром, а дождь барабанил по водонепроницаемой ткани. Они ничего не сказали, пока вода не закипела, и Габрия не вылил ее в котел, чтобы она настоялась.


Келина с тревогой увидела, что руки ее матери дрожат. “В чем дело?” — прошептала она, заметив мужчин, спящих за занавесками.


Глаза Габрии были огромными в тусклом свете и обрамлены тенями. Она неуверенно поставила кастрюлю на стол и крепко обняла себя. Она с благодарностью кивнула, когда Келин принесла свой золотой плащ и накинула его на плечи.


— Что-то произошло, — сказала она тихим и до ужаса уверенным тоном.


“Что?”


“Я не знаю. Мне приснился такой же мрачный и зловещий сон, как и этой ночью, но ничего не было ясно».


«Сон», — подумала Келин, чувствуя первые признаки страха. Магический талант Габрии иногда проявлялся в вещих снах и видениях. Проблема заключалась в том, что сны не всегда были достаточно ясными, чтобы их можно было понять, пока не становилось слишком поздно. Она подумала о словах матери и спросила: «Вы сказали, что произошло. Это невозможно остановить?»


«Боюсь, что нет. Я чувствую, что Предвестники близко, — глухим голосом ответила Габрия.


Сердце Келин похолодело. Предвестники были посланниками Лорда Сорха, бога и правителя Царства Мертвых. Если Предвестники вошли в мир смертных, кто-то или несколько человек умерли.


Уже предупрежденные, ни она, ни Габрия не удивились, когда в охваченной бурей ночи внезапно запел далекий рог. Почему-то они этого ждали.


Он взревел снова, настойчиво и яростно, пока к нему не присоединились другие, которые разнесли свои предупреждения во тьме.


Габрия глубоко вздохнул и встал, готовый встретить то, что произойдет. Рога были турическими, и в своем глубочайшем чувстве невидимого мира она знала, что Предвестники прибыли.


Позади нее Этлон и Рафнир вскочили со своих тюфяков, натянули ботинки и потянулись за мечами. Было некоторое преимущество спать в одежде, потому что двое мужчин бросились к пологу палатки еще до того, как смолкли гудки.


— Подожди, — позвала Габрия. Она и Келена поспешили в сапоги наследника и присоединились к своим мужьям, одетые в плащи и готовые идти. Прямо снаружи, под навесом, их четверо хуннули стояли наготове. Лошади в волнении встряхивали головами, и их звездно-яркие глаза закатывались от гнева. Их дыхание парился на холодном воздухе.


Кто-то применил магию за рекой, — глубокие мужские мысли Эвруса достигли четырех человек.


— О боги, — простонал Этлон.


Хуннули галопом несли своих всадников сквозь пропитанную дождем тьму к реке. Активность уже всколыхнула лагерь клана, но лорд Этлон отказался ждать. Он погнал Евра через Алтай. Вода хлынула под копытами Хуннули, когда они через брод направились на противоположный берег. Внезапно они столкнулись лицом к лицу с плотной фалангой турических гвардейцев.


Охранники опустили копья лицом к волшебникам, образуя смертельный барьер на дороге. Их действия были быстрыми и гневными, а на лицах отражалась ярость. Позади них лагерь Турика был окружен гулом кричащих голосов и бегущих людей. Под дождем повсюду мерцали факелы, а вооруженная охрана бросилась защищать периметр.


«Стой, неверные!» — проревел командир на убедительном клановом языке.


Эвр остановился, его копыта скользили по грязной земле. Лорд Этлон осторожно расстегнул свой меч и протянул его, чтобы показать, что он пришел с миром. «Я Этлон, Лорд Хулининов. Я пришел только для того, чтобы узнать о вашей беде и предложить нашу помощь.


«Я знаю вас», — рявкнул офицер. «Вы один из тех колдунов, поэтому уже знаете, какая катастрофа нас постигла. Уходите отсюда, пока я не пригнал ваших лошадей.


Келина почувствовала, как ее ярость нарастает. Хуннули были невосприимчивы к магии, но не к обычному оружию. Для нее угроза Турика была закулисной и необоснованной. Она открыла рот, чтобы сказать это, когда на тропе позади охранников появилась еще одна фигура. Высокая фигура остановилась, когда увидела людей клана, и погрозила им кулаком.


“Ты!” — проревел он, перекрикивая звуки бури. «Будь ты проклят за твои дела! То, что вы клонировали этой ночью, ввергнет наш народ в войну!»


Магам понадобилось мгновение, чтобы узнать Зухару в дикой ночи; затем Этлон повысил голос. «Что бы ни произошло, советник, мы не принимали в этом никакого участия. Мы пришли только для того, чтобы оказать помощь Шар-Дже».


«Он тебя не увидит», — гневно ответила Зухара. «Он лежит, разбитый горем. Его старший сын Шар-Йон мертв».


Тихий, душераздирающий стон сорвался с губ Габрии, и она склонилась над шеей Нары. Ее мечта оказалась верной.


В этот момент Сайед прискакал к Аферу, его голова была обнажена под проливным дождем. Он услышал последние слова советника и крепко сжал гриву своего жеребца. Как и большинство членов клана, он не боялся высказывать свое мнение перед своим вождем или любым другим авторитетным лицом. Он тут же крикнул в ответ: «Докажите это, советник! Покажите нам тело Шар-Йона, чтобы мы могли увидеть, что вы не лжете ради своих собственных уловок!»


Рев раздора вырвался из охраны, но Зухара поднял руку, чтобы заставить их замолчать. — Я предоставляю Хулинину это право. Лорд Этлон, вы и ваша охрана можете войти, если остальные останутся здесь. Я хочу, чтобы вы дали слово, что вы будете держать своих людей под контролем. Никакого оружия, никакой магии, пока ты в этом лагере.


Хотя члены клана этого не видели, рот Зухары скривился в улыбке удовлетворения, пока лорд Этлон давал свой залог. «Я должна посетить Шар-Джу», — сказала Зухара. «Офицер, отведите неверных в Шар-Йон, а затем выведите их с нашей земли». Он развернулся на каблуках и зашагал с глаз долой, его плащ развевался на ветру.


Командир стражи выглядел так, будто вот-вот бросится в ярость, но турики были более сдержанны и строги в своих рядах, и ему удалось подавить свои возражения против доверия члену клана. Стражники неохотно расступились перед хуннули.


Этлон извиняющимся взглядом посмотрел на Габрию, прежде чем кивнуть головой на Сайеда. Двое мужчин соскользнули с хуннули и последовали за разгневанным командиром. Пятеро охранников последовали за ними в центр лагеря к большой палатке Шар-Йона.


На берегу реки Габрия, Келена и Рафнир ждали с растущим нетерпением. Дождь быстро промочил их под проливным холодным ливнем, а турикские охранники не предприняли никаких попыток предложить им убежище. Гвардейцы просто злобно смотрели на них, опустив копья. Прошло много времени, прежде чем Этлон и Сайед спустились по склону и присоединились к ним.


Оба мужчины потеряли дар речи от гнева и разочарования. Они быстро распрощались с туриками, снова сели на своих хуннули и побежали к броду. Келина, Габрия и Рафнир переглянулись, но не стали задавать никаких вопросов, пока Этлон не был готов говорить. Они отстали и с радостью пересекли реку.


Как только они достигли противоположного берега, им навстречу прибежали Гаални, Морад и несколько вождей. Этлон произнес яростное проклятие и соскользнул с Эвруса. Его гнев тлел в его движениях и словах. «Шар-Йон мертв», — сказал он слушателям.


“Как это произошло?” — потребовал Рафнир.


Ответ последовал резкий и резкий. — Турики думают, что это сделали мы.


“Это вздор!” Фирган зарычал. «Они не могут думать, что мы такие глупые. Этот мальчик — лучшее, что у них есть».


Рафнир испытующе посмотрел на тестя. «Что-то заставило их подумать, что это мы. Что это было?”


Этлон сжал кулаки, словно пытаясь подавить свой бессильный гнев. “Ой. что-то было в порядке. То, чем могут воспользоваться только семеро из нас. Колдовство. «Шар-Йон» был уничтожен триммианскими силами.


«Плохие новости приходят тройками», — часто говорили члены клана, а вторая порция дурных новостей пришла на рассвете с холодным ветром с севера. Температура, которая неуклонно падала всю ночь, резко упала, дождь постепенно сменился сильной моросью и начал замерзать. Восход солнца наступил неохотно, осветив тьму, превратив хмурое утро в тяжелые облака и туман, не обнаруживавшие никаких признаков таяния строительного льда.


Члены клана ругались и боролись с ледяным мокрым снегом, чтобы укрепить свои палатки, привести лошадей в убежища, поспешно возведенные с подветренной стороны палаток, и собрать дрова, которые еще не покрылись коркой льда. Ледяные бури на северных равнинах были редки, что делало их гораздо более опасными, и жители клана ненавидели их чуть ли не больше, чем ослепительные метели, которые часто проносились над лугами.


За рекой в ​​лагере Туриков, казалось, кипела бешеная деятельность. Палатки спускали, фуры загружали, лошадей оседлали, несмотря на погоду. Берега патрулировала постоянная усиленная охрана, и никто не отвечал на частые просьбы лорда Этлона о встрече с Шар-Джа или кем-либо из его советников.


Тем временем вожди пытались разгадать тайну смерти молодого Шар-Йона. Как сообщил Этлон, он был сожжен почти до неузнаваемости взрывом Триммианской силы, силы, используемой только магами.


— Но это невозможно, — сказал Рафнир в третий раз. «Мы все были в палатках. У Гэлни и Морада есть свидетели их местонахождения. Отец был на страже, а мы вчетвером спали.


Остальные вожди, собравшиеся в просторной палатке Этлона для быстрого совета, посмотрели друг на друга в мрачном замешательстве. Среди них было всего семь известных магов. У троих из них было отличное алиби, а четверо других, хотя и не обязательно были свидетелями пребывания в их палатках других членов клана, были слишком известны, чтобы быть мыслимыми убийцами.


«Это оставляет две возможности», — сказал Этлон. «Либо есть член клана с талантом к владению магией, которого мы еще не обнаружили, либо есть тот, кого мы знаем, который прячется неподалеку».


Сайед взглянул вверх, его глаза были нечитаемыми в тусклом свете. — Есть еще одна возможность, милорд. Он остановился и поднял руки. «Еще один турик-полукровка с клановой кровью».


«Как же мог неподготовленный Турик использовать силу Триммиана для убийства?» Лорд Терод хотел знать. Терод, глава клана Амнок, не имел в своем клане магов и имел мало практических знаний в области магии.


Лорд Ша Таджан из клана Джеханан, с другой стороны, хорошо знал колдовство. «Триммианскую силу легко использовать, особенно во время грозы. Чтобы взорвать незащищенный Шар-Йон, не потребуется большого умения.


«Конечно, здесь не требовалось особых навыков», — прорычал Этлон. Он отчетливо помнил обгоревший труп. «Вашану был нанесен неконтролируемый удар».


— Тогда возникает вопрос, почему, — сказал Бендинор Дангари. Как и у большинства членов его клана, у него была татуировка в виде синей точки вдоль лба и на левой щеке. Бессознательно он потер точки, размышляя вслух.


«У нас нет реального мотива избавиться от самого способного сына Шар-Джа; это было бы вредно для нашего собственного дела. Но что, если Сайед прав? Что, если найдется турик, обладающий достаточным талантом, чтобы владеть триммианской силой, и достаточными амбициями, чтобы использовать ее? Зачем убивать наследника? Зачем делать вид, что это сделали мы? Возможно, кто-то хочет прервать наследование высокого трона, вызвать дальнейшие проблемы с кланами или открыть путь новому лидеру».


— Скверна Лазурит угрожали сделать это уже почти год, — заметил лорд Этлон. «Может быть, они нашли способ».


“Так что же нам делать?” Рафнир проворчал. «Мы находимся в центре ледяной бури, турики готовятся уйти без договора, Шар-Джа не хотят с нами говорить, а турикская знать думает, что мы убили их наследника».


«Если не считать нападения на их лагерь и прорываясь к Шар-Джа, единственное, что мы можем сделать, это продолжать пытаться поговорить с кем-то из властей и заставить их образумиться», — неохотно предложил Бендинор.


Проклиная мокрый снег, десять вождей, Сайед и Пеорен сели на лошадей, вызвали воинов-стражей очага и поехали к речному броду. Алтай бежал быстро и бурлил, разбухший от предыдущих дождей. Брод все еще был в рабочем состоянии, но члены клана осторожно переправлялись через него, опасаясь течения, которое теперь достигло их ног.


На южном берегу племенные стражи подозрительно поглядывали на всадников и стояли рядами через дорогу, положив руки на рукояти мечей. Ряд лучников стоял в ряду деревьев на берегу и держа арбалеты наготове, чтобы выстрелить в любой момент. Турики молча ждали, пока члены клана остановились у кромки воды.


На этот раз лорды Фиерган и Ша Таджан вместе подошли к страже. Крупный рыжеволосый Рейдхар и высокий, с холодными глазами Джеханан демонстрировали решительную приверженность, когда разговаривали с командиром гвардии.


Этот человек был другим офицером, чем воинственный офицер прошлой ночью, и, хотя он не отдавал приказов о перемещении своих рядов, он послал человека передать послание вождей.


Поскольку им больше некуда было идти, члены клана сели на своих норовистых лошадей и с нетерпением ждали под постоянным ледяным моросящим дождём. Они низко натянули капюшоны на лица, но, похоже, это не принесло особой пользы. Мокрый мокрый дождь пропитал плащи и одежду, стекал по ботинкам и брызгал на руки и лица, пока все, кроме колдунов, не замерзли и не почувствовали себя несчастными. Этлон, Сайед и Рафнир были немного суше и теплее из-за яркого, сияющего тепла, исходившего от их больших хуннули.


Наконец одинокая фигура, сопровождаемая большой лохматой коричневой собакой, направилась по тропинке к посту охраны. Этот человек выглядел как мальчик лет двенадцати-тринадцати, хорошо одетый, с тонкими чертами лица, с густыми черными волосами и неудержимой ухмылкой. Он приветствовал командира гвардии с радостным энтузиазмом. Офицер повелительно отдал ему честь и тут же проигнорировал его.


Не испугавшись, мальчик погладил свою собаку и какое-то время изучал смущенных вождей; затем он позвонил: «Привет!» веселым голосом.


Сайед поднял голову, удивившись тому, что мальчик говорит по-клановски. Он взглянул на Этлона, тот кивнул и ответил на приветствие на турикском языке.


«О, пожалуйста, говори на своем языке», — настаивал мальчик. «Я пытаюсь этому научиться». У него было довольное, открытое выражение лица, не обращающее внимания ни на погоду, ни на напряжение вокруг него.


Сайед ухмыльнулся. “Как вас зовут?” - крикнул он в ответ, повысив голос, чтобы его услышали в рядах солдат.


«Тассилио. Ты вождь?


Ухмылка колдуна стала шире. “Нет. Они мне не позволят». Мужчины вокруг него раздались хохотом, и Сайед прижался немного выше к шее Афера, чтобы лучше видеть мальчика. «Эти люди, — объяснил он, указывая на лордов рядом с ним, — вожди. Они ждут возможности увидеть «Шар-Джа».


Свет внезапно исчез с лица мальчика. Он наклонил голову, как будто прислушиваясь к чему-то рядом с собой, и яростно встряхнул ею. “Скажи им? Конечно, я не могу им сказать!» - пронзительно прокричал он.


Офицер охраны закатил глаза.


— Я тоже не могу их отвезти к нему, ты это знаешь! — решительно сказал Тассилио в пустой воздух. «Он очень грустный. Он ни с кем не будет разговаривать. Почему? Я не знаю почему! Никто мне никогда ничего не говорит!» Он внезапно развернулся на пятках и потопал назад той же дорогой, откуда пришел, собака следовала за ним по пятам.


Члены клана с удивлением смотрели, как он уходит, несчастье мальчика было очевидно даже на расстоянии. Турики не обратили на это внимания.


Когда Сайед спросил офицера о мальчике, тот пожал плечами и равнодушно ответил: «Сын Шар-Джа от наложницы. Но он сандрат, и притом простой.


Большинство северных вождей выглядели растерянными, когда Сайед перевел эту новость, поэтому он объяснил. — Сандрат — еще одно имя ублюдка. Он невесело усмехнулся. «Наложница, вероятно, не была его собственной, но Шар-Джа оказался достаточно благороден, чтобы принять ребенка».


— Жаль, что он простак, — прорычал Фирган.


Ко всеобщему облегчению, в этот момент прибыл небольшой отряд вожатых во главе, что никого не удивило, с Зухарой. Элегантный консультант впервые с тех пор, как они с ним встретились, попытался выглядеть извиняющимся. Он подвел своих товарищей к первому ряду стражи и там остановился, снова соблюдая дистанцию ​​и заставляя всех кричать.


— Милорды, — позвал он, — мы получили ваше сообщение. К сожалению, Шар-Джа не может принимать посетителей. Горе серьезно подорвало его выносливость и вынудило его уйти в уединение».


— Я бы хотел поспорить на это, — пробормотал Фирган.


— Тогда, возможно, мы сможем поговорить с вами, советник, — крикнул в ответ Ша Таджан. «Договор, над достижением которого мы так усердно работали, находится под угрозой. Дайте нам, мы просим, ​​время пережить эту трагедию. Мы можем доказать вам, что никто из наших магов не несет ответственности за убийство Шар-Йона.


— ответил Зухара, его слова были четкими и убедительными. «Боюсь, это невозможно. Сегодня вечером Шар-Джа уезжает, чтобы вернуться в Кангору для похорон своего сына. Единственными его словами мне было то, что он не подпишет договор, пока убийца его сына не будет найден и не привлечен к ответственности».


Вожди упали в седлах, обескураженные и замерзшие. Они оказались в тупике, и никто еще не знал, как его обойти.


— Советник, — повторил попытку Этлон, — я даю вам слово, что маги в нашем лагере не имеют никакого отношения к…


— Так вы говорите, лорд Этлон, — перебила Зухара сквозь тонкий налет вежливости. «Но только кровь клана несет в себе талант владеть магией, а магия убила Башана. Если вы хотите помириться с нами, вы должны найти убийцу! Так сказал Шар-Джа. Он поклонился членам клана, повернулся к ним спиной и увел своих последователей.


Фирган издал звук отвращения, нечто среднее между ворчанием и фырканьем. «Так вот и все».


Кроваво-красное выражение ярости пробежало по лицу молодого Пеорена, и ферганец потянулся за своим мечом. Дрожа от волнения, он прогнал свою лошадь мимо вождей и развернул ее перед офицером гвардии. Лучники на деревьях подняли луки, но Пеорен, если и увидел их, не обратил на это внимания. Он швырнул свой меч на землю острием вперед, где тот торчал в грязи, что было ярким подтверждением его возмущения.


«Ферганец называл туриков «другом». Мы оказали вашему народу наше гостеприимство; мы торговали на хороших условиях. Мы обошлись с ними честно, а они убили мою семью!» - крикнул он со всем своим отчаянным пылом. «Пока Шар-Джа не выполнит свою клятву заплатить волшебнику, наш клан будет мстить турийской кровью!»


Охранники племени бросились вперед, чтобы ссадить мальчика с лошади, но их офицер взревел: «Отойди!» и встал между Пеореном и разгневанными людьми. «Уходи, мальчик, — прорычал он ферганцу, — пока твоя кровь не пролилась».


Ничуть не испугавшись, Пеорен развернул лошадь и поскакал обратно к берегу Рамтарина. Пожилые мужчины, подавленные и мрачные, следовали за ними.

3


Угли были горячими, травы настоялись, и Габрия и Келена наконец расположились в пустом покое своей палатки за долгожданной чашкой чая. Горячий напиток представлял собой особую смесь Габрии, приготовленную из мелиссы, чайных листьев от Пра деш, ноток дикой мяты и подслащенного меда. На этой охлажденной, влажной глине чай напоминал пьющим о лете, полевых цветах и ​​кипящих полднях.


Келин осторожно отпила и вздохнула от удовольствия. Она мысленно отметила, что нужно попросить у матери черенки мелиссы, чтобы они выросли в ее саду в Мой Туре. При мысли о своем саду на ее лице промелькнула улыбка. В Хулинин Трелде травы Габрии росли в диком виде на нагретых солнцем полянах у реки Голдрин. В Мой Туре растения, такие как камень, дерево и земля, были сформированы по воле человека – достижение, которое люди клана все еще учились совершенствовать.


Мысли Келин были прерваны нежным смехом Габрии. «Мы с тобой вместе уже несколько дней, и это первый момент тишины, который мы провели наедине. Расскажи мне о Мой Туре.


Итак, за чаем Келин рассказала о своей жизни в руинах. Она рассказала матери о храме, их доме и саду, о гостях, которые так часто приходили и уходили, о многочисленных подземных ходах, которые они нашли под городом, о раскопках Сайеда и обо всех многочисленных проблемах, с которыми они столкнулись. Она говорила долго, пока мокрый снег барабанил по холсту над их головами и мягко светилась жаровня.


Габрия выслушала, задала несколько вопросов и наблюдала за лицом дочери. Когда слова Келин наконец стихли, старшая волшебница сжала ее руку и легко сказала: «Какую сказку можно рассказать своим детям. У вас должен быть бард, который будет записывать ваши приключения.


Келин замерла. Она не сказала ни слова о своей неспособности иметь детей или о надежде, что Габрия сможет ей дать совет. Она почти извиняющимся взглядом посмотрела на мать и сказала: «А что, если у нас не будет детей?»


Пальцы Габрии сжали пальцы Келин. — Мне было интересно, когда ты собираешься поговорить со мной об этом. Как бы сильно вы с Рафниром ни любили друг друга, в вашем городе должно быть полно детей.


«Я испробовала все, что знала», — грустно пробормотала Келин. «Молитвы и дары Амаре, лекарственные травы. Прошлой весной я даже отправился в Вилфлинг Трелд, чтобы получить благословение Первородства от жрицы Амары.


— Вы не нашли никакой помощи в записях целителей?


Под старым Залом Целителя в Мой Туре было найдено несколько интересных записей, рецептов лекарственных средств, фресок и целебных камней, но, к сожалению, в них отсутствовала информация о беременности.


Келин наморщила нос от воспоминаний о разочаровании. “Нет. То же самое делают и целители, которые приходят изучать старые записи». Она замолчала, почувствовав внезапный накат слез на глазах. «О, Мать, быть целительницей и не знать, как исцелить себя! Я не знаю, что со мной не так. Почему я не могу иметь детей? Мы с Рафниром хотели, чтобы большая семья наполнила этот город жизнью! Но я чувствую себя таким же пустым, как руины».


Она замолчала, а ее собственные слова эхом отдавались в ее голове. Пустой. Это звучало так окончательно! Так жалко. Она встряхнулась и отогнала угрожающие слезы. Жалость к себе ни к чему не приведет; этот урок она уже усвоила. Но когда она допила остатки чая и устало улыбнулась любящему лицу Габрии, ей пришлось признать, что она чувствует себя немного лучше после того, как излила свои тревоги матери.


Тем временем Габрия терпеливо слушала тишину, зная, что на данный момент не было никаких банальностей, которые Келин хотела бы услышать. Теперь, когда боль была очевидна, они могли подумать, изучить и, возможно, найти решение. Габрия горячо на это надеялся. Помимо радости от рождения внуков, она лелеяла практическую надежду на увеличение числа магов, которые продолжат традиции крови Валориана. Келена и Рафнир были превосходной парой, и если у них родятся дети, их потомство будет действительно сильным.


Их дружеское молчание длилось еще несколько драгоценных минут, прежде чем две женщины услышали звук бегущих ног. Голова в золотом плаще резко высунулась из-под полога палатки, и мужской голос крикнул: «Иди скорее! У реки произошел несчастный случай. Говорящий так же поспешно исчез, и его шаги застучали прочь, прежде чем волшебницы узнали его или смогли задать какие-либо вопросы.


— Это было полезно, — проворчала Келина, собирая сумку целителя и плащ. «Он мог бы остаться достаточно долго, чтобы сказать, кто или что».


«Он действительно выглядел очень взволнованным», — усмехнулся Габрия. Она накинула свой золотой плащ поверх теплых юбок с разрезами, кожаной туники и ботинок. Она взяла с кровати дополнительное одеяло и поспешила наружу вслед за Келин. Посланника нигде не было видно.


Нара и Демира стояли рядом под наклонной крышей своего убежища.


«Вы видели, куда пошел этот человек?» — спросила Келин, щурясь сквозь холодный мрак.


Нара ответила, направляясь к роще у реки. Он спешил.


Безропотно оба хуннули покинули свое сухое убежище и понесли своих всадников по слабому следу, оставленному следами гонца, вниз, к Алтаю. Вождей не было видно, но ни Габрия, ни Келина особо не беспокоились. Они почти ожидали, что их мужья будут на месте происшествия.


Обе женщины посмотрели вперед сквозь сгущающиеся сумерки и увидели не более чем темные фигуры и тени. Во второй половине дня температура еще больше упала, и теперь снег, смешавшись с мокрым снегом, образовал белое слякотное покрывало над замерзшей грязью.


Хуннули свернули налево вдоль берега и направились в рощу тополя, дикой оливы и кустарникового дуба. Едва распустившиеся деревья густо толпились вдоль старого русла реки и образовывали плотную завесу у берега.


Габрия огляделась вокруг. Она мало что могла разглядеть в летящем снегу, и лагерь клана скрылся из виду. — Ты уверен, что он пошел этой дорогой? — спросила она свою кобылу.


“Здесь!” - крикнул голос. “Быстро!”


Две кобылы пробирались сквозь густой подлесок на звук голоса, пока не достигли кромки деревьев у воды. В тусклом свете они увидели распростертое на каменистом берегу тело и склонившихся над ним четырех или пяти человек в клановых плащах.


Уши хуннули внезапно двинулись вперед одним движением. Их ноздри покраснели, обе кобылы впились копытами и остановились. Опасность! вспыхнуло их сознание.


Келин мельком увидела двух мужчин, которые кружились вокруг и бросали в лошадей что-то похожее на темные шары. В мгновение ока она увидела, как шарики превратились в густой желтоватый порошок прямо перед мордами кобыл. Нара затрубила в ярости, но порошок, чем бы он ни был, заполнил ее легкие. Она пошатнулась в сторону и врезалась в высокий ствол дерева, прежде чем Габрия смогла ее остановить. Двое мужчин тут же спрыгнули с деревьев и потащили волшебницу в замерзшую грязь. Другой мужчина связал Наре голову и шею.


У Келин не было времени среагировать. Отчаявшись спасти своего наездника, Демира бросилась вперед, чтобы высвободить крылья из густо населенных деревьев. Затем порошок подействовал, она пошатнулась и упала на колени у кромки воды, закатив глаза. Келин тяжело упала. Боль пронзила ее правую руку и вниз по спине. Ярость и страх вспыхнули у нее в крови, но чья-то рука зажала ей нос и рот влажной тканью. Не имея возможности говорить, не имея возможности использовать свою магию, Келин вдохнула отвратительный металлический дым от ткани и почувствовала, как ее тело онемело. Тусклый свет стал серым, а затем погас и исчез.


Мужчины быстро бросили свои клановые плащи и мертвого всадника в реку. Они быстро завязали глаза ошеломленным кобылам и связали их рядом. Они бросили тела женщин на спины хуннули. Еще несколько человек и лошадей переправились через реку. Благодаря дополнительным лошадям, поддерживавшим их, Нара и Демира двинулись вперед через поднимающийся Алтай в темноту на противоположном берегу. Меньше чем через мгновение река опустела, а Келина и Габрия исчезли.

4


На другом конце кланового лагеря Эвр поднял свою огромную голову. Он стоял в кучу с Афером, Тибором и меньшими харачанскими лошадьми других вождей, пытаясь согреться, пока люди в последний раз совещались в палатке Ша Таджана, прежде чем наступила полная темнота. Жеребец раздраженно заерзал и выпустил клуб пара, словно дым из пасти дракона.


Что-то пошло не так. Эвр чувствовал это как боль в животе. Он ударил копытом по слякоти и снегу. Харачаны, хотя и были красивыми и грациозными животными, имели мало интеллекта, выносливости и силы хуннули. Они закатили глаза на беспокойного гиганта среди них и нервно отодвинулись от него.


Афер заржал, пытаясь их успокоить, и они осторожно разошлись по своим местам. Только хуннули снова не смогли успокоиться. Афер и Тибор забеспокоились, и всего через несколько минут трое хуннули отошли прочь и побежали обратно к палаткам Хулинина.


На первый взгляд хуннули все выглядело нормально. Палатки устояли на наступающем льду, горело несколько укрытых костров, охрана стояла на своих дальних постах, и в лагере было тихо.


Однако когда жеребцы подошли к палатке вождя, их беспокойство переросло в тревогу. Две кобылы и женщины исчезли, и их следы, уже засыпанные снегом, указывали вниз, к темной реке.


Афер издал долгий, требовательный громкий крик, который встряхнул лагерь и насторожил людей, но ни Нара, ни Демира не ответили. Как черный гром, три жеребца поскакали по кобылиной тропе к роще. Там они перешли на шаг и позволили зорким глазам и острому обонянию вести их сквозь густой подлесок к берегу реки.


Они уловили запах Нары и Демиры в примятой траве и кровь хуннули, смешанную с слякотью и грязью на берегу. Там они также обнаружили следы множества мужчин: смятые следы, лужу человеческой крови, запах пота и страха.


Нос Эврус дразнил другой запах, резкий, пудровый и металлический. У него закружилась голова, и он быстро фыркнул. Он учуял слабый запах Габрии в кустах у деревьев и Келин на камнях Алтая. И это все.


Берег реки был пуст. Женщины и кобылы исчезли.


Тибор и Афер развернулись и бросились обратно той же дорогой, откуда пришли, а Эвр обшаривал берег в поисках каких-нибудь следов своей супруги и ее всадника. Рядом с ним Алтай кувыркался и катился в мутном, бурном течении, которое поднималось все выше и выше по берегу, смывая запахи и следы нападавших и их жертв.


Тревожные крики и бегущие шаги проносились сквозь тишину рощи, а лампы под колпаками мерцали светом в глубоких сумерках. Старый жеребец вернулся, чтобы встретить Этлона, Сайеда и Рафнира, которые запыхались и с безумными глазами. С ними пришли Афер и Тибор.


— Расскажи мне, — выдохнул Этлон. Другие люди, в том числе Гаалней и Морад, присоединились к своему вождю на берегу, и Эвр рассказал пятерым колдунам о том, что было обнаружено.


Лорд Этлон долго и глубоко вздохнул, прежде чем взреветь: «Сайед, я хочу, чтобы весь лагерь проверил палатку за палаткой, чтобы убедиться, что их там нет. Рафнир, возьми отряды людей вверх и вниз по реке, чтобы обыскать берега. Остальные пойдут со мной!»


Без колебаний все бросились подчиняться. Они искали несколько часов, пока темнота сгущалась, а мокрый снег сменился мокрым снегом, но так и не нашли больше ни Габрии, ни Келены, ни двух кобыл Хуннули.


Несмотря на весь фурор поисков, никто на северном берегу Алтая не видел, как из лагеря выехала огромная повозка Шар-Джи, а также длинная очередь повозок с продовольствием и багажных фургонов, следовавшая за ней.


Наконец мужчины собрались в центре лагеря у огромного костра, разведенного как сигнал о малой вероятности того, что две женщины погибли во время шторма.


Лицо Рафнира побледнело, когда он сообщил Этлону о печальных результатах поисков. «Только один охранник заметил, что они вышли из палаток, но ему показалось, что они в порядке, и он больше об этом не думал. Никто не знает, почему они поехали к реке. Мы больше не обнаружили их следов нигде поблизости». Он яростно откусил свои слова, словно пытаясь сдержать беспокойство и страх, которые его разъедали. «Вниз по течению они нашли тело одного из наших всадников, выброшенное на корягу. Его горло было перерезано, а плащ пропал».


Этлон, Сайед и Рафнир посмотрели друг на друга, их мысли шли по одному и тому же пути. Другие вожди и члены клана столпились вокруг ревущего костра, но троим мужчинам они показались лишь отдаленной, журчащей частью фона. Для колдунов была лишь общая злоба и жгучая тревога за своих жен и родственниц.


Сайед заговорил первым, его темные глаза сверкали в меняющемся свете костра. — Турики приложили к этому руку.


Не было никаких убедительных доказательств, подтверждающих это, и все же Этлон кивнул в знак согласия. «Ни один из кланов не мог получить выгоду от их захвата».


«А как насчет ссыльных или даже чужаков на нашей земле?» Рафнир рискнул.


Этлон обдумал эти возможности, затем покачал головой. «Потребовалось бы изрядное количество людей, чтобы поймать и спрятать двух Хуннули, Габрию и Келену. Должно быть, они были застигнуты врасплох. Я не думаю, что большая группа могла бы проскользнуть мимо всех наших всадников, не оставив при этом следов. Кто бы это ни был, его ударили с близкого расстояния, и он убежал туда, куда мы не можем уследить.


«А что, если их не поймают? Что, если они мертвы?» - печально сказал Рафнир.


Жеребец Тибор нежно прижал морду к груди юноши. Я не верю, что они мертвы. Я бы наверняка знал, если бы Демира покинула этот мир.


И Эвр, который баллотировался вместе с Нарой двадцать шесть лет, посмеялся над его согласием. Хуннули обладали способностью устанавливать мощные умственные и эмоциональные связи со своими наездниками, настолько мощными, что многие хуннули искали смерти самостоятельно, если их наездник умирал раньше них. Эта глубокая душевная привязанность часто распространялась и друг на друга. Такие хуннули, как Эврус и Нара, Тибор и Демира, всадники которых были страстно влюблены, вступали в брак на всю жизнь.


Если Тибор сказал, что Демира еще жива, значит, и Келин тоже, и Рафнир принял его слово всем сердцем. Он положил бровь на широкий лоб жеребца. «Мы пойдем за ними», — заявил он.


— Совет окончен, — сказал Этлон, резким жестом взмахнув рукой. «Собирайте свое снаряжение. Мы уйдем…


Лорд Фиерган прорвался к ним, и его командный голос зазвучал сквозь треск и треск костра. — Не будь дураком, Этлон. Вы не можете просто въехать на территорию Турика и потребовать назад своих женщин. Они либо посмеются над тобой, либо убьют тебя. Вы даже не знаете, кто их взял. Это могли быть Шар-Джа, эти сумасшедшие фанатики или даже эта холодная рыба Зухара. Может быть, женщин похитили, чтобы заманить тебя через Алтай и в ловушку.


— Господи, он прав, — горячо вставил Гални. — А если бы ты перешёл реку и попытался выдать себя за турика, далеко бы ты не ушёл! Ты недостаточно похож на него. Пожалуйста, послушай! Ты слишком важен для нас, чтобы потерять. Ты не можешь покинуть клан ради такого опасного предприятия.


“Риск!” — взорвался Этлон. На этот раз его вспыльчивость взяла над ним верх, и он набросился на обоих мужчин с яростью на лице. Но прежде чем он успел дать волю своему гневу, ушей членов клана достиг еще один звук, звук, который заморозил их на месте и обратил все взгляды на восток. За краем костра, в клубящейся тьме, глухой топот копыт доносился все ближе и ближе.


— Лорд Вендерн! - завопил неистовый голос.


Вождь шадедронов прыгнул вперед на несколько шагов. “Здесь! Я здесь. Это ты, Хазет?


— Лорд Вендерн! — снова закричал голос, и из ночи, ведомая ярким светом огня, появилась темная лошадь, неся призрак изо льда, снега и крови. Измученная лошадь пошатнулась в свете костра, ее бока вздымались, а ноздри были красными, как пламя. Из его мокрой шкуры валил пар, а ноги дрожали от усилий.


Фигура на спине, закутанная в заснеженный черный плащ, скользнула в сторону и упала в руки своего вождя. Кровь из раны на голове ручьями застыла на лице молодого всадника, а другая рана на плече оставила твердую ледяную корку на его плаще. Несмотря на травмы и усталость, мальчик с трудом удерживался на ногах.


— Трелд подвергся нападению, милорд, — выдохнул он. «Турикские рейдеры!»


На этот раз плохие новости пришли в количестве четырех.


— Лорд Этлон, пожалуйста! – умолял Вендерн. «Пожалуйста, посмотрите причину. Хазет говорит, что рейдеры атаковали вчера, прежде чем погода испортилась. Они еще не могли добраться до реки. Они где-нибудь запрятались в этом снегу, готовые бежать, как только небо прояснится. Если мы уйдем сейчас, мы сможем отрезать их. У нас есть шанс навсегда положить конец этому набегу!»


— Твоя логика убедительна, Вендерн, но я тебе не нужен. Мне нужно пойти искать жену!» — непреклонно ответил Этлон и расправил плечи, словно пытаясь отразить дальнейшие споры. Он повернулся спиной к вождю шадедронов и продолжил собирать свое снаряжение с настойчивостью, граничащей с безумием. Остальные вожди вернулись в свои части лагеря, чтобы собрать своих людей и подготовиться к отбытию с первыми лучами солнца, но Вендерн последовал за Этлоном в его палатку и стоял, переминаясь с ноги на ногу, кровь его самого молодого воина все еще окрашивала его Руки.


Вендерн был одним из новых вождей, крепким мужчиной средних лет, завоевавшим свою власть три года назад, когда предыдущий вождь умер от чумы. Он был сильным и способным лидером, но у него не было опыта ведения войны и он плохо представлял, как его клан пережил нападение. Ему действительно нужна помощь, признал Этлон, помощь, которая должна исходить от кого-то другого. Габрия и Келена были важнее.


Этлон швырнул бурдюк с водой на кучу своего снаряжения и как раз потянулся за сумкой с кремнем и огненным камнем, когда его прервал звук из полога палатки.


“Что это такое?” — прорычал он, едва останавливаясь в своей деятельности.


Сдавленный вздох Вендерна заставил Этлона обернуться, держать руку на рукоятке кинжала, и увидеть двух туриков, стоящих у входа. Их коричневые одежды с длинными рукавами были усеяны снегом, а бурнусы сияли белизной, как луна. Они оказались безоружными. Первый мужчина тихо вошел в палатку, второй последовал за ним по пятам. Поскольку концы их бурнусов были обернуты вокруг нижней половины лиц, чтобы защитить их от жгучего ветра, можно было видеть только темные глаза туриков. Глаза первого Турика, казалось, сморщились от какого-то веселья.


Он коснулся пальцами лба и груди в турийской форме приветствия и поприветствовал Этлона на языке племени.


Рука Этлона упала. Если одежда и не была знакома, то голос был знаком. — Сайед, — сказал он раздраженно, — тебе не кажется, что в данный момент это довольно опасно? Кто-то может обидеться и пустить в тебя стрелу.


Сайед усмехнулся, стягивая тряпку с лица. «Однако это доказывает мою точку зрения».


“Который?”


— Что мне следует искать Габрию и Келин за Алтаем, пока ты будешь преследовать мародеров вместе с лордом Вендерном.


“Нет. Я собираюсь найти Габрию.


— Этлон, послушай!


Вождь колебался, его внимание привлекла громкость голоса друга.


Сайед скрестил руки на груди и сказал: «Гални был прав. Вы не похожи на турика, не ведете себя как турик и не имеете никакой надежды когда-либо говорить как турик. Если ты перейдёшь через реку, ты будешь захватчиком, и никто тебе не поможет. Фирган тоже был прав. У нас нет доказательств того, кто похитил Габрию и Келин. Нам нужен кто-то по эту сторону границы, чтобы исключить другие возможности».


Этлон стоял неподвижно, его лицо было непроницаемым, его большое тело держал под таким сильным контролем, что костяшки его рук побелели. Вендерн мудро промолчал, предоставив аргументы более сильному голосу, чем его. Второй Турик тоже был спокоен и насторожен.


«Я предлагаю вам пойти с Вендерном и пресечь бегство рейдеров. Рядом недостаточно воинов, чтобы помочь. У ферганцев свои проблемы; Вильфлинги и Хулинины слишком далеко. Есть только вожди и их люди. Им нужна помощь колдуна.


— Гални и Морад могут идти, — решительно сказал Этлон.


«Гаални и Морад не лидеры! Они даже не вер-тены. Они никогда не сражались в бою. Они не Лорд Этлон! Если лорд Этлон, известный повелитель-колдун кланов Валориана, выступит против захватчиков равнин Рамтарина, это пошлет сигнал другим, кто считает наш народ слишком слабым, чтобы сражаться». Он поднял палец и погрозил им вождю. «И не забудь Шар-Йон. Другие турики, возможно, захотят отомстить нам за убийство Башана. Если вы здесь, защищаете границы, турики могут дважды подумать, прежде чем атаковать нас силой.


Этлон выиграл. «Вы слишком много мне доверяете».


«Это навоз, и ты это знаешь. Вендерн нуждается в тебе.


Не Морад или Гални. Конечно, если вы поймаете этих рейдеров, у вас может появиться козырная карта в обмен на Габрию и Келин. Кто бы их ни взял, он постарался уничтожить даже хуннули. Они хотели, чтобы женщины были живы».


Выражение лица Этлона немного потеряло свою свирепость, когда слова Сайеда дошли до сознания. Аргументы его друга обрели смысл для разума Этлона; нужно было убедить только его сердце. — А что ты будешь делать, если я погонюсь за разбойниками и ворами?


Сайед слегка поклонился. «Мы с моим спутником намерены проникнуть в караван Шар-Джа, узнать местонахождение женщин и освободить их при первой же возможности».


— Ваш спутник? – сухо спросил Этлон.


Второй Турик выдернул бурнус и слабо улыбнулся тестю. «Отец подумал, что пришло время мне узнать больше о другой стороне семьи», — ответил Рафнир.


Колени Этлона, казалось, подкосились, потому что он резко сел на подушки в центре палатки. Чайник Габрии и две чашки все еще стояли на низком столике, где она их оставила, а угли в жаровне были еще теплыми. Взгляд вождя переходил от одного человека к другому долгим, задумчивым взглядом, в то время как его разум изо всех сил пытался выбрать лучший путь.


«Эвр!» - вдруг заорал он. Когда хуннули высунул голову в полог, Этлон ткнул пальцем в Сайеда. — Ты слышал, что он сказал?


Голова жеребца кивнула.


«Мы также должны рассмотреть Нару и Демиру, поэтому я вас спрашиваю, что вы предлагаете?»


Эвр, один из старейших хуннули в кланах и одна из немногих лошадей, одичавших вместе с королем хуннули, поумнел за годы, проведенные с людьми. Он ответил просто: у Сайеда больше шансов найти Габрию и Келену. У вас будет более сильная группа против туриков, если рейдеры будут остановлены.


— И ты готов отпустить Афера и Тибора без тебя?


Я бы вряд ли посоветовал тебе идти куда-то, если бы не хотел следовать за тобой.


— Но, — почти извиняющимся тоном произнес Вендерн, — они не смогут увести хуннули в тюрское царство. Лошадей можно было бы узнать сразу».


Рафнир жестом указал на выход. «Приходите посмотреть. Мы уже позаботились об этом».


Мужчины двинулись в ночь. Ветер немного утих, и снегопад стал слабее. С помощью богов. Этлон подумал, что на следующий день буря утихнет. Он похлопал Эврус и огляделся вокруг, ожидая увидеть Афера и Тибора. Все, что он увидел, это две большие лошади, оседланные в глубоко сидящих турийских седлах и привязанные к колышку палатки.


Лошади казались черными, хотя в темноте это было трудно сказать. У одного на лбу была маленькая звездочка, а у другого на передних лапах было два белых носка. На их плечах не было ни следа обычной белой молнии Хуннули, ни каких-либо признаков силы и грации породы. Они стояли, опустив носы против ветра, и выглядели совсем не царственно.


«Хорошие животные», — прокомментировал Вендерн. «Где ты нашел таких больших маунтов?» Затем, к его изумлению, одна из лошадей подняла голову и заржала на него. Его челюсть отвисла.


— Ты не можешь быть серьезным, — усмехнулся Этлон. — Как тебе удалось заставить Хуннули носить снаряжение?


«Это была идея Афера», — пожаловался Тибор, тряся седлом на спине. Только ради Габрии и Келины я бы сделал это.


Сайед рассмеялся. «Они даже предложили краску, чтобы скрыть следы на плечах, и белую краску, чтобы украсить пальто. Если никто не будет смотреть слишком внимательно и сохранит рассудок, они пройдут».


Этлон решил, что вряд ли сможет сражаться таким единым фронтом. Он в знак благодарности обнял своего друга и зятя. «Я разрешаю вам уйти», — сказал он, слишком охваченный внезапным волнением, чтобы сказать все, что, по его мнению, он должен им сказать. Но он добавил еще одно предостережение. «Если я не получу от вас сообщение в ближайшие пятнадцать дней, я соберу кланы и пойду за вами на юг!»

5


Бледное сияние мягко окрасило восточный горизонт к тому времени, когда члены клана обнаружили, что свита Шар-Джа уже ушла. Тяжелая охрана по-прежнему патрулировала южный берег, но остался лишь небольшой лагерь, где накануне весь луг был заполнен округлыми турскими палатками. Исчезло и большинство фургонов, включая сложную крытую машину Шар-Джа.


Сайед пожал плечами, когда услышал эту новость. «Они не могли уйти далеко в такую ​​погоду. Мы их найдем».


Лагерь клана также быстро исчез, передвижные палатки и припасы были погружены в повозки или на вьючных животных. Снег все еще падал прерывистыми ливнями в сыром и холодном воздухе, но это был последний вздох уже угасающей бури. В то утро небо выглядело серо-голубым, а не стально-голубым, как накануне, и ветер ушел, чтобы принести свои беды в другое место.


Как только стало достаточно света, чтобы различить детали и цвета, Сайед достал из рюкзака молитвенный коврик и осторожно положил его на голый участок земли, оставленный палаткой Габрии. Он преклонил колени по освященной веками традиции туриков, чтобы воздать должное своему богу на восходе солнца. Дважды в день он молился, кланяясь на юг, где, по мнению его отцов, находился священный город Саргун Шахр. Хотя он прожил среди кланов двадцать шесть лет и участвовал в некоторых их праздниках, Сайед по-прежнему исповедовал религиозные верования тюриков и по-прежнему глубоко в сердце носил любовь к своему богу. Он был благодарен, что члены клана не были фанатичными по отношению к своей религии и не пытались обратить его в свою веру. Что касается клановых обычаев, он позволил Рафниру вырастить в традициях Амары, лорда Сорха, Сургарта и Крата, рассказывая своему сыну только значения, лежащие в основе различных верований.


Однако тем утром, стоя на коленях в холодном свете, он оглянулся через плечо и увидел, что Рафнир наблюдает за ним. «Принеси ковер», — приказал он. «Верить не обязательно, но если ты собираешься на какое-то время побыть туриком, нужно притвориться».


Рафнир с радостью согласился. Он расстелил попону, встал на колени рядом с отцом и склонил голову. Бессловесно и внимательно он слушал строки молитв отца. Эти слова он слышал, сколько себя помнил. На самом деле это были песни, песни хвалы, благодарности и надежды на новый день, и они слетали с языка Сайеда с спасительным смирением и радостью. В этих фразах можно было найти утешение, и Рафнир поймал себя на том, что повторяет их за отцом. Божества, к которым обращались, возможно, были разными, но искренние чувства молитв каждого человека были одинаковыми.


К тому времени, когда они закончили, вожди собрали своих людей, чтобы уйти. Сайед и Рафнир свернули свои коврики, загрузили сумки за седла и накинули клановые плащи поверх турийской одежды. Они присоединились к конным воинам и поехали с ними навстречу восходящему солнцу. На Скале Совета огромная палатка стояла пустая и заброшенная, ее задача не была выполнена. На другом конце Алтая арьергард туриков наблюдал, как кланы уезжают.


Утром вожди были вынуждены идти медленным шагом из-за заносов снега и корки льда под копытами лошадей. Воины осторожно ехали вдоль реки Алтай к руинам Ферганского Трелда. Если все пойдет хорошо, они успеют добраться до песчаных холмов к югу от Шадедрона Трелда и отрезать турическим налетчикам путь к отступлению через пограничную реку.


Сайед и Рафнир ехали с кланами почти час, пока не достигли следующего проходимого брода на вздувшейся реке. На небольшом холме с видом на Алтай они остановились вместе с лордами Этлоном, Вендерном и Бендинором.


Сайед снял плащ. Он почувствовал искреннюю печаль, когда передал это Этлону, чувство сожаления, которого он не ожидал. Правда, втайне он был рад вернуться на земли Туриков, но он жил с кланами дольше, чем с племенами, и понял, что Равнины Рамтарина отныне и навсегда являются его домом. Он ухмыльнулся Этлону, в его глазах внезапно сверкнуло живое озорство, и он приветствовал своего лорда как члена клана. — Пока мы снова не поедем вместе, Этлон. Он помахал рукой, а затем подтолкнул Афера галопом вниз по склону к реке. Его голос, возвышенный в диком пронзительном завываниях туриков, жутко звучал в неподвижном утреннем воздухе.


Рафнир бросил свой плащ Бендинору, отдал честь Этлону и повернул Тибора вслед за Афером. Лорды наблюдали, как две черные лошади пересекли реку и, мокрые, переправились на другой берег. Через мгновение они оба исчезли, потерявшись из виду за полосой деревьев.


Некоторое время Этлон сидел неподвижно на своем жеребце, его взгляд был потерян на южном горизонте. Ему потребовались все силы, чтобы усидеть на месте и не отправить Евра галопом за Афером и Тибором. Страх за Габрию вцепился в Хулин-Лорда, как мокрый плащ, и ему хотелось бросить ему вызов напрямую, а не делегировать столь жизненно важную ответственность кому-то другому. Но Этлон оказался достаточно проницательным, чтобы принять правду: он будет более эффективен к северу от границы, на своей территории.


Он молча вознес молитву, обращенную скорее к Амаре, чем к Сургарту, чтобы боги присматривали за его женой, дочерью и двумя мужчинами, которые так многим рисковали, чтобы найти их. Наконец он кивнул своим товарищам и повернул Эврус на восток, его мысли уже устремились вперед, к Шадедрону Трелду и охоте на убийц его народа.

6


Был уже полдень, когда Сайед и Рафнир догнали караван Шар-Джа. Сайед был прав; За снежную ночь он не продвинулся далеко, пройдя всего несколько лиг вглубь территории племени, прежде чем снова остановиться. Огромная кавалькада шла с раннего утра, медленно двигаясь по проторенной караванной дороге в сторону Кангоры, очевидно, не торопясь добраться до места назначения.


Большая крытая повозка, задрапированная черным и королевским синим цветом, везла во главе каравана гроб мертвого Шар-Йона, а его окружала процессия священников и королевской гвардии. Слух о смерти уже прошел, поскольку дорога была заполнена скорбящими и зрителями, пришедшими из близлежащих поселений, чтобы отдать дань уважения умершему царю.


Погода, казалось, отражала печальное событие низким покровом облаков и слабым туманом, который разрывал все каплями блестящей росы. Как это часто случалось во время весенних штормов, на северных равнинах этот шторм утратил свою свирепость. К тому времени, когда он пересек Алтай и попал под засушливые теплые ветры пустынного царства, его зубы исчезли. Ледяной снег продержался всего пять лиг в землях Турика, прежде чем превратился в грязь и растаял. От шторма, охватившего равнины Рамтарина, остались только облака и туман.


На вершине невысокого холма Сайед и Рафнир сидели бок о бок, наблюдая, как караван проезжает мимо по дороге внизу. Они внимательно изучали длинные ряды воинов, представляющих пятнадцать племен, дисциплинированные ряды королевской гвардии, конных советников и дворян, которые так сдержанно присутствовали на заседании совета, десятки боевых колесниц, огромную личную свиту Шар-Джа и бесчисленные фургоны, телеги и багажные фургоны, следовавшие сзади.


«Я не вижу ничего, что хотя бы напоминало бы хуннули», — мрачно сказал Рафнир.


— Ты ожидал этого? Сайед ответил задумчивым шепотом. Его глаза все еще были устремлены на караван внизу, брови сосредоточенно нахмурены.


— Ну нет, — признался молодой человек. «Это было бы слишком просто. Если они вообще с этим караваном, им придется скрыться из виду.


Сайед почесал бороду. “Хм. Возможно, мы смотрим на это не с той стороны. Мы предполагали, что Габрию и Келин похитили, чтобы поймать лорда Этлона в ловушку или подстрекать кланы к войне, но что, если их похитили по более личной причине?


Рафнир выглядел пораженным. “Почему ты это сказал?”


«Просто предположение, правда. Я считал головы», — ответил Сайед. «Сейчас в рядах племени больше мужчин, чем было в Скале Совета».


“Вы уверены?”


Старший кивнул. «Закон требует, чтобы каждое племя отправляло определенное количество людей для сопровождения Шар-Джа в официальных поездках. Я насчитал сорок человек из племени Рейдов у Скалы Совета. Остальные племена должны были послать такое же количество людей, но некоторые отряды получили больше людей.


«Это кажется странным. Интересно, кто они и почему они пришли именно сейчас?» - сказал Рафнир.


«Два отличных вопроса».


«Значит, вы думаете, что кто-то в караване ожидал неприятностей и, возможно, взял женщин, чтобы защитить себя?»


“Возможно. Две волшебницы — мощный щит или оружие. Сайед поморщился и поднялся на ноги. Холодная и сырая погода сильно повредила его колени, и разгибание их было медленным процессом. — Мы будем держаться подальше до темноты, а затем присоединимся к каравану, когда он разобьет лагерь на ночь.


Его сын вскочил на ноги с гибкостью юности. — А что, если их здесь нет?


«Мы дадим этому четыре дня», — посоветовал Сайед. «Если мы не сможем найти их здесь, мы поедем на север, чтобы найти Скверна Лазурет и начать все сначала».


Мужчины быстро вернулись к хуннули у подножия холма. Они отошли от дороги на открытую местность среди складчатых холмов и кустарников, чтобы следовать за караваном на безопасном расстоянии. День медленно тянулся. Туман рассеялся еще до вечера, и подул свежий ветерок, срывая крышу облаков.


Незадолго до заката королевский караван остановился в широкой плоской котловине возле первого из серии больших оазисов, лежащих, как драгоценности, вдоль золотой нити караванного пути, который тюрики называли Дорогой специй.


Дорога представляла собой старую тропу, которая шла по длинной диагонали от торгового города Пра Деш на юго-западе Пяти Королевств через равнины Рамтарин и Руад эль-Башир к Кангоре, резиденции тюрских повелителей, спрятанной в предгорьях Абсаротанских гор. . Абсаротан, или Горы Голубого Неба, были южным продолжением Темных Рог и возвышались, словно гигантская крепость, над пустыней Кумкара.


Первой остановкой на Дороге специй на территории Турика был оазис Тарзул. Поселение из сырцовых домов, гостиниц, магазинов и поставщиков выросло рядом с колодцами оазиса и обслуживало не только местных жителей, но и паломников, путешественников, кочевых пастухов и караванов. Когда офицеры Шар-Джи остановили караван на ночь, в лагерь бросилась стая людей, взволнованных детей и лающих собак, чтобы помочь, посмотреть или просто помешать.


Сайед и Рафнир наблюдали за оазисом с выгодной позиции на близлежащем холме. Размещение каравана было быстрым и организованным, несмотря на замешательство со стороны дополнительных жителей оазиса, но оба члена клана были рады видеть, что турики выставили несколько стражников по периметру лагеря. Только палатка Шар-Джи находилась под очень плотной и хорошо вооруженной охраной.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги