Темное солнце

18

Прошло две ночи. Темный зверь все выше карабкался по небосводу, покрывая землю своей холодной тенью. Наконец он затмил все небо, оставив только узкую светлую полоску вдоль горизонта. Сломанная рука йотля окончательно срослась, полученные Ваной ранения зажили. Все это время они не прикасались к розовым плодам, отчего их рассудок прояснился.

— Нам следует принести женщине свои извинения, — сказал Слуш. — Но следует отметить, что она лишь по случайности избегла общей участи.

Скрепя сердце, Дейв с Хузисстом признали ее правоту.

— Не знаю, что бы вы, безмозглые болваны, без меня делали, — сказала Вана. — А ты, Слуш, мог бы хоть раз в жизни просто сказать «спасибо», без этих своих оговорок.

Все пристыженно промолчали. Никому не хотелось вспоминать этот позорный случай.

После долгой паузы арчкерри сказал:

— Полагаю, пора отправляться в путь.

Они взвалили куб Слушу на спину и пересчитали свой запас отравленных дротиков. Затем они вышли из леса и цепочкой двинулись к центру песчаной котловины. Слуш, как и прежде, шагал первым. На этот раз они уже знали, чего ожидать, но при виде тянущихся из-под песка когтистых щупалец все равно не сдержали дрожи. Преодолев страшную тропу, все вздохнули с облегчением, хотя главная опасность лежала впереди.

Наконец путники добрались до зависших над землей таракормов. Хузисст пояснил, что воздушные корабли не связаны между собой, а склеены бортами. При ближайшем рассмотрении оказалось, что удерживающий их трос свит из трех прочных стеблей. Йотль предостерег их, что от малейшего касания стебли передают на таракормы сигнал тревоги.

— К счастью, они реагируют не на любое прикосновение. Если их случайно коснется ветка или заденет летящий лист, ничего не произойдет. Я надеялся, что Фирш забудет поднять веревочную лестницу, но тут нам не повезло. Зато удача улыбнулась нам в другом — с нами Слуш, человек-растение, и он может подняться по тросу, не подняв тревоги.

— Я бы не утверждал это с такой уверенностью, — тихо продудел Слуш. — Мой организм имеет белковую основу.

— Вот и проверим, — с кривой усмешкой сказал йотль.

Слуш подошел к витому канату и, не прикасаясь к нему, запрокинул голову. Таракорм еле различимым светлым пятном маячил в черном небе. Хузисст заверил его, что отверстие, через которое спущен трос, достаточно велико даже для арчкерри. Слуш хотел бы убедиться в этом своими глазами до начала подъема, но было слишком темно.

Кентавр протянул руку и решительно взялся за трос. Дейв напрягся в ожидании тревожного сигнала, но ночную тишину не нарушил ни крик, ни рев. Впрочем, успокоение длилось недолго — Слуш тут же отметил, что сигнал мог быть негромким, чтобы с земли его невозможно было услышать. Кроме того, на борту таракормов мог находиться ночной караул, который обнаружит их в любом случае. Правда, пока они пересекали песчаную котловину, на палубах не было видно ни малейшего движения, но это ничего не значило — возможно, часовые просто покинули свой пост на время.

Арчкерри обеими руками ухватился за якорный канат. Дейв забрался ему на спину и накрепко привязался веревкой к его верхнему торсу. Обхватив канат всеми четырьмя ногами, Слуш начал подтягиваться вверх при помощи рук. Он лез медленно, но уверенно. Дейв держался за веревку и следил за тем, чтобы случайно не коснуться стеблей.

На середине пути арчкерри остановился передохнуть. Дейв бросил взгляд под ноги. Земля смутно виднелась далеко внизу. Ночной сумрак скрадывал любое движение. Теперь Дейв был уверен, что с палубы их сейчас невозможно обнаружить.

Конечно, если часовой подойдет к отверстию в днище, через которое проходит трос, и заглянет в него, то неизбежно заметит Слуша. Но вряд ли часовой станет это делать…

Под напором ветра таракорм слегка отнесло в сторону, поэтому канат был натянут не отвесно, а под небольшим углом. Стоило ветру немного ослабнуть, как канат начинал провисать и раскачиваться.

Ощущение было не из приятных.

— Мне пришли на ум слова великого Синдсиндбата, — тихо прогудел арчкерри. — Согласно его теории, колебания материи в нашей вселенной возникают под влиянием не физических, а духовных сил. Хотя точнее будет сказать «духофизических».

— Скрикмишгакль! — воскликнул Дейв. — Что ты говоришь такое?

— Синдсиндбат учит, что материя, исторгнутая первичным взрывом огненного шара, не разлетается до бесконечности, а спустя какое-то время начинает падать обратно к центру мироздания под действием отрицательного психического заряда, исходящего от бессчетного числа разумных существ, обитаемых на квадрильонах — а возможно, даже квинтильонах! — планет. Когда сумма гнева, ненависти, страха и боли во вселенной достигает определенного порога, этот отрицательный заряд останавливает разбегающееся движение звезд и начинает притягивать их обратно друг к другу.

— Все это совершенно непонятно, но звучит сильно, — сдавленным голосом сказал Дейв. — Ты в самом деле считаешь, что сейчас удачное время обсуждать теории этого вашего Синдсиндбата?

— Он не «этот наш», а мой дед по материнской линии и одновременно прабабка по линии отца, — уточнил Слуш. — Синдсиндбат несомненно является одним из величайших умов в истории арчкерри, несмотря на свою склонность к чудачествам. Например, ему принадлежит…

— Довольно! — сказал Дейв. — Я не могу представить большего чудачества, чем нести бессмысленную ерунду о судьбах вселенной, болтаясь над бездной. Никакой Синдсиндбат…

— «Бессмысленная ерунда» — это тавтология, — перебил его Слуш. — Любая ерунда бессмысленна по определению.

— Ты ничего не понимаешь в людях, — сказал Дейв. — И давай уже помолчим. Что, если на палубе кто-то не спит? Они могут услышать наши голоса.

— Согласен. Я заговорил об этом лишь потому, что мне вспомнился ваш недавний спор с Ваной, когда вы выясняли, следует ли считать женщину ритуально нечистой в течение определенного срока после кровотечения или рождения ребенка. Вана тогда утверждала…

— Замолчи! Замолчи! Или ты нам смерти желаешь?

— Твоя манера вести дискуссию натолкнула меня на мысли о природе гнева, и я…

Дейв подался вперед и сомкнул пальцы на голосовой трубке арчкерри.

— Я сказал, хватит жужжать! Или я тебе жужжалку отрежу!

Дальше они поднимались в молчании.

Спустя долгое время арчкерри добрался до корпуса воздушного корабля. В днище таракорма было проделано широкое отверстие, и якорный канат здесь уходил в просторный колодец, ведущий через корпус насквозь. Над колодцем была установлена огромная лебедка; с ее барабана и свисал канат, по которому они поднимались. Рядом стояла лебедка поменьше, служащая для подъема и спуска веревочной лестницы. Дейв быстро огляделся. Вокруг никого не было видно, хотя палубы двух соседних таракормов скрывал сумрак.

На первый взгляд ситуация казалась безвыходной. Слуш мог бы подняться по тросу до самого барабана, но куда ему двигаться дальше? Канат слишком туго намотан, чтобы арчкерри мог уцепиться за него своими толстыми пальцами. Допрыгнуть до края отверстия невозможно — колодец слишком широк. Дейв мог бы встать Слушу на плечи, ухватиться за боковую часть барабана и подтянуться наверх — но любое его прикосновение к тросу поднимет тревогу.

Взгляд юноши упал на веревочную лестницу, не поднятую до конца и свисающую внутрь колодца примерно на высоту двух ростов. Он быстро объяснил Слушу свой план.

Арчкерри долго медлил. Какие мысли блуждали сейчас в его капустной голове? Он не мог не понимать, что любая ошибка будет стоить Дейву жизни. Возможно, он обдумывал свои действия на случай, если юноша в падении вскрикнет и выдаст себя? Возможно, подсчитывал время падения с этой высоты?

Дейв мимолетно представил себе, как его тело внезапно валится с неба прямо к ногам Ваны. Интересно, что она почувствует в этот момент? Что за странная мысль, удивился он. Почему она вообще должна что-то почувствовать?

Не исключено также, что он упадет прямо на Хузисста. Было бы здорово расплющить насмерть этого подлого вора, подумал юноша. Он давно уже отказался от мысли убить йотля, более того, между ними возникло своего рода чувство товарищества, но кражу яйца он до сих пор не мог простить.

Внезапно ему пришло в голову, что арчкерри, наверное, уже выбился из сил и в любой момент может сорваться с каната. Дейв хотел было спросить Слуша, крепко ли тот держится, но передумал. Надо было действовать, не теряя времени.

Обхватив нижний торс кентавра ногами, Дейв освободил веревку, затянул петлю на корпусе арчкерри, а свободный конец скинул вниз. Затем он начал спускаться по ней, пока не оказался висящим в воздухе под самым пузом Слуша. Следя за тем, чтобы не коснуться каната, он постепенно начал раскачиваться, все сильнее и сильнее, пока наконец пальцы его вытянутой руки не коснулись лестницы.

Тогда он отпустил веревку и на мгновение оказался в свободном полете. Его пальцы скользнули по одной, двум, трем деревянным перекладинам и сомкнулись на предпоследней. Второй рукой он вцепился в нижнюю перекладину лестницы, а ногами больно ударился о стенку колодца.

Лестница выдержала.

Юноша облегченно выдохнул. Если бы экипаж корабля не заблокировал барабан лебедки, тот под его весом начал бы вращаться, разматывая лестницу, и он разбился бы о землю.

Подтянувшись на руках, он уперся ступней в нижнюю перекладину, быстро вскарабкался по лестнице и выбрался на палубу.

Покрытая листьями голова Слуша повернулась в его сторону. Дейв жестами показал, чтобы тот спускался обратно на землю и ждал там.

Арчкерри стремительно исчез в колодце, а юноша принялся изучать устройство лебедки. Он никогда раньше не имел дела с такими устройствами, но вскоре ему удалось понять, как отпирается замок барабана. Медленно вращая рукоять, он принялся разматывать лестницу. С каждым оборотом огромный вес все сильнее вырывал рычаг у него из рук, но, к счастью, в конструкции лебедки был предусмотрен ножной тормоз.

Хорошо смазанный механизм не издавал ни единого скрипа.

Не в состоянии определить, когда лестница коснется земли, Дейв размотал ее до конца, после чего опять защелкнул замок на барабане. Наклонившись над колодцем, он не смог разглядеть внизу ни людей, ни даже земли. Якорный канат уходил в темноту.

Юноше не хотелось сидеть и ждать, пока его спутники взберутся на корабль. Он решил пройтись по палубе и осмотреться, не отходя далеко от лебедки на случай, если на борту кто-нибудь проснется и случайно обнаружит, что лестница опущена.

С заряженным ружьем в руках он направился к деревянному строению, возвышающемуся посередине палубы, и обошел его со всех сторон. В дальней стене, обращенной к носу корабля, он обнаружил единственную дверь и два окна. Дверь была закрыта, а окна слишком узки, чтобы в них пролезть. Изнутри доносился храп.

Первой его мыслью было беззвучно отворить дверь и убить спящего. Но что, если внутри окажется несколько человек и он не справится со всеми? Лучше подождать, пока его товарищи поднимутся на борт и восстановят силы после долгого восхождения.

Пройдясь по палубе, он обнаружил еще две похожие постройки: на носу и на корме. Из одной доносился храп, другая, вероятно, была пуста.

На соседних таракормах также виднелись деревянные домики.

Йотль уверял, что на центральном корабле живет сама Слепая Фирш и ее шестеро детей, на одном из боковых таракормов гнездятся кратикли, а на другом держат рабов.

Фирш никогда не расставалась со своим Изумрудом предвидения. Днем и ночью огромный зеленый камень болтался на кожаном шнурке у нее на шее. С его помощью ведьма узнавала о различных событиях за несколько часов до того, как они произойдут.

— По ее словам, такие камни в неисчислимом множестве произрастают в стране Шемибоб, — рассказывал им Хузисст. — Одни называют эту землю Блестящим Домом Бессчетных Комнат, а другие — Драгоценной Пустыней Ослепительного Ужаса. Только самые отъявленные храбрецы решаются туда проникнуть. Рассказывают, что однажды Фирш набралась смелости, переступила границу этой земли и вернулась домой с Изумрудом. После этого она и лишилась зрения. Не знаю, много ли правды в этой истории. В существовании Блестящего Дома я не сомневаюсь, но ведьма, которая по доброй воле покинула свой дом и отправилась путешествовать… В такое трудно поверить.

— Совершенно согласен, — перебил его Слуш. — Ведьмы со временем привыкают во всем полагаться на артефакты Древних и не чувствуют себя в безопасности, если куда-то отправляются без них. У ведьмы нет своего племени, они никому не доверяют — зачастую даже родные дети плетут против них заговоры. Кроме того, с годами у многих ведьм развивается панический страх перед открытыми пространствами. Так они становятся пленниками в собственной крепости.

— Фирш однажды сказала мне, — продолжал Хузисст, — что она разговаривает с Изумрудом, задает ему разные вопросы, а в ответ камень сообщает ей, что произойдет в будущем. Разумеется, он не разговаривает человеческим голосом! На нем появляются различные узоры, понятные только ведьмам. По крайней мере, так утверждает Фирш.

— Но если она слепа, — спросила Вана, — как же она читает эти узоры?

— Их ей подробно описывает ее старшая дочь по имени Джованарр. После смерти Фирш Джованарр займет место матери. Если к тому времени она еще не будет слишком дряхлой, она выберет самого умного, красивого и мужественного раба и родит от него детей. Если же ее постигнет дряхлость или бесплодие, то долг деторождения перейдет к ее сестре Сильги, но Джованарр все равно останется главой семьи. Впрочем, я отвлекся. Так вот, Фирш пообещала, что в обмен на тридцать хрустальных яиц уступит мне Изумруд, научит разговаривать с ним и читать его знаки. Лживая сука!

— Тебе еще повезло, что живым остался, — сказал Дейв. — Упасть с такой высоты и отделаться сломанной рукой…

— Мы, йотли, живучие, — сказал Хузисст. — Кроме того, когда они скинули меня за борт, я успел сорвать платок с шеи ее сына Джейди, раскрыл его над головой и тем самым замедлил падение. Конечно, одно это не спасло бы меня от смерти, но я приземлился точно на дерево и остался жив. Лесные боги милостивы!

На этот раз всевидящий изумруд не помог ведьме, подумал Дейв, прохаживаясь по палубе таракорма. Ничего удивительного — если Фирш не знала об их приближении, то она и не могла задать камню нужный вопрос.

С другой стороны, не исключено, что ведьма давно уже следит за ними и коварно заманивает их в ловушку. Возможно, это она сейчас сидит в своем домике и храпит, делая вид, что уснула!

Юноша подошел к краю якорного колодца и заглянул вниз. Слуш уверенно карабкался по лестнице; на спине у него был привязан раскладной куб, а на плечах ехала Эджип, напуганная, но бдительная.

В этот момент неподалеку кто-то тихо кашлянул. Дейв опустился на четвереньки и огляделся. На палубе никого не было видно. Значит, кашлянувший либо находится в ближайшем домике, либо скрывается за ним.

Сжимая в руках духовое ружье, он поднялся на ноги и начал красться в направлении деревянной постройки. На углу он остановился и прислушался. Ничего. Заглянув за угол, он обнаружил, что входная дверь приоткрыта. Очевидно, кто-то только что вышел наружу. Но куда он делся?

Беззвучно прикрыв дверь, юноша окинул палубу взглядом. В полутьме проступал человеческий силуэт, неторопливо удаляющийся в сторону носа. Стоит ему обернуться, как он неизбежно заметит пустой барабан, поймет, что кто-то опустил лестницу, и поднимет тревогу!

Выбора не оставалось. Стараясь ступать бесшумно, Дейв двинулся вслед за неизвестным. Тот тем временем остановился на самом носу корабля и принялся деловито расстегивать штаны. Получив удар томагавком в затылок, он перевалился через низкий деревянный бортик и без единого вскрика исчез в темноте.