Темные Пути

Глава 19

Хетт

Пыточных дел мастер Хетт разменял уже восьмой десяток. Даже в Капитуле не многие могли похвастаться таким долголетием. Но годы потихоньку брали своё, и Хетт теперь спускался в пыточный подвал только по особо важным случаям. Обычные дознания проводили подмастерья. Но каждый раз, когда требовалась тонкая, ювелирная работа старого Хетта, он был по-настоящему счастлив. Давно прошедшая молодость словно возвращалась к нему, хотелось петь, смеяться и радоваться жизни.

Старый мастер любил свою работу. Любил эти хитроумные механизмы, с помощью которых развязывался язык у самого закоренелого и ни в чём не сознающегося преступника. В былые времена он сам смазывал маслом каждую шестерёнку, протирал ветошью каждый рычажок, чтобы не дай бог не отказало что-нибудь в самый ответственный момент. И за всю его долгую карьеру не случилось ни одной серьёзной поломки. А ведь любому из этих устройств, как рассказывал когда-то учитель самого Хетта, не меньше тысячи лет. Вот как нужно работать!

А нынешние — Хетт даже стыдился называть их своими учениками — разве ж это мастера? Их не интересует, как устроены механизмы, почему вращается тот или иной вал, и какие зажимы, клещи или свёрла он приводит в действие. А без таких знаний трудно правильно выбрать инструмент, или рассчитать нагрузку так, чтобы преступник в случае необходимости смог выдержать и повторный допрос. Но подмастерья Хетта о таких тонкостях не задумываются. Разумеется, они способны и голыми руками вырвать признание у подозреваемого, но мастеру было обидно за умирающее вместе с ним искусство. За его любимые механизмы. Не станет Хетта, и некому будет о них заботиться. Лет десять-двадцать, и эти чудеса мысли, пережившие столетия, начнут одно за другим выходить из строя.

Но сегодня Хетт снова управляет сложными механизмами, и сам грозный маршал Барг с уважением следит за работой старого мастера. А допрос, похоже, предстоит долгий. Не то чтобы преступник, бывший младший офицер Кифр, отказывался давать показания. Нет, говорил он много, и после каждого вмешательства Хетта — всё охотнее. Вот только признания звучали как-то странно и неправдоподобно, а старый мастер слишком многое слышал в этом подвале, чтобы не понимать — Барга такие ответы вряд ли устроят.

Придётся, видно, поместить беднягу в кресло правды. Очень удобная вещь. Руки, ноги и голова допрашиваемого закрепляются надёжными зажимами, а инструменты — крючки, иглы, лезвия — с помощью шарниров можно подвести к любой части его тела. Ещё никто не промолчал здесь больше нескольких минут. Правда, и вероятность того, что преступник не успеет признаться, в этом случае была намного больше.

Впрочем, старый Хетт в своём мастерстве не сомневался. Да и Барг тоже не в первый раз попал в пыточную, как-нибудь разберётся, когда сделать перерыв в допросе. Но для начала маршал решил просто повторить пройденное:

— Значит, ты выбрался из палатки и пополз в сторону леса?

— Точно так, господин маршал.

— И никто не остановил тебя?

— Нет, не остановил. С неба ещё падали ледяные стрелы, и фраи не рискнули сразу подойти к лагерю.

— Значит, ты видел эти стрелы?

— Да.

— И наши солдаты, а также твой командир, погибли именно из-за них?

— Да, господин маршал. Я сам видел трупы, пронзённые острыми кусочками льда. Это было ужасное зрелище…

Барг внимательно, чуть ли не с сочувствием слушал рассказ Кифра, а потом вдруг перебил его новым вопросом:

— Тогда ответь мне, почему сам ты остался в живых?

И убедившись, что скорого ответа не последует, утвердительно кивнул мастеру.

Хетт, ещё будучи подмастерьем, завёл обыкновение оставлять на теле допрашиваемого свой автограф. И хоть теперь считал это баловством, но старой привычке не изменял. В память о счастливых днях молодости. Вот и теперь он при помощи маленького вращающегося диска с шершавой поверхностью расчистил на груди Кифра место для своей подписи.

Преступник взвыл так, что у Хетта заложило перепонки. Но старый мастер догадывался, что кричит тот нет от боли, а лишь от её предчувствия.

Хетт принялся тщательно и равномерно нагревать иглу, которой собирался выписать своё имя. Игла грелась долго, и у преступника оставалось время представить дальнейшие события. Через несколько мгновений Кифр уже горел желанием рассказать обо всём на свете.

И он рассказал. Обо всех событиях той злополучной ночи. И про то, что погода ещё с вечера стояла дождливая, и про то, как полуцентурион Юлл разрешил ему забрать пленницу в свою палатку, и даже про то, что в силу этих двух причин Кифр не стал проверять ночные караулы. Только объяснить, почему в его палатку не попало ни одной ледяной стрелы, бывший младший офицер так и не смог. Хотя Хетт ещё дважды брался и за иглу, и за щипцы, и за колючую дрель.

— Так ты точно помнишь, — вновь обратился маршал Барг к несчастному Кифру, — что этот самый колдун… как его звали?

— Луфф, господин маршал.

— … что этот Луфф появился из города?

— Да, господин маршал, так говорил на допросах пленный смазль.

— Что ж, это уже кое-что, — вслух подумал Барг. — Возможно, нам удастся что-нибудь разузнать об этом колдуне. Хотя…

Он не стал развивать свою мысль, а вернулся к текущим делам.

— Хорошо, Кифр, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Если ты и дальше будешь помогать расследованию, я попрошу Капитул смягчить твоё наказание.

Старый Хетт прекрасно знал, что из пыточного подвала редко кто уходит живым. Но пленнику говорить об этом не обязательно. Тот был счастлив уже тем, что пытка прекратилась. Это хорошо. Кто умрёт счастливым, таким же будет и в следующей жизни.

— Хетт, — распорядился Барг, уже выходя из пыточной. — Позаботься, чтобы он смог повторить свои признания Капитулу.

Ах, вот как! Подлечить, чтоб не сдох до следующих допросов. Если мастер и был разочарован тем, как быстро прошло дознание, то теперь снова повеселен. Нет, Орден ещё не может обойтись без старого Хетта. Он отодвинул в сторону консоль с ещё не остывшей иглой и неторопливыми, но точными движениями освободил преступника из зажима. По-стариковски философствуя за работой, Хетт размышлял о том, что заставить человека заговорить — сущие пустяки по сравнению с тем, чтобы не позволить ему затем замолчать навсегда.

Хлоффель

— Так чему я обязан счастьем видеть вас, почтенный Тортур?

Фраза прозвучала довольно двусмысленно, но так оно и было на самом деле. В своё время Хлоффель потратил немало времени на безуспешные попытки завязать знакомство с одним из лидеров Ордена. И вот теперь Тортур сам появился на пороге его дома. Это ли не удача? Настораживало лишь одно — за последнюю пару месяцев, если кто и заглядывал к Хлоффелю, то приятных воспоминаний о своём визите не оставлял. Один безумный Дюнн чего стоит. Так ведь тот был рядовым веркувером, чего ж тогда ждать от члена Капитула?

Но Тортур пока вёл себя мирно, можно сказать, цивилизованно. Удобно расположился в кресле, словно и в самом деле пришёл навестить старого друга, лениво потягивал из бокала слабое домашнее винцо и так же неторопливо вёл разговор.

— Видите ли, любезный Хлоффель, мне бы очень хотелось задать вам несколько вопросов. Так сказать, проконсультироваться.

— С удовольствием помогу вам, господин Тортур. Но вы же знаете, я давно отошёл от городских дел.

Пожилой аристократ не кривил душой. Может, и не так давно, но после недавних событий бывшие деловые партнёры действительно стали обходить его дом стороной.

— Ох, не прибедняйтесь, — снисходительно усмехнулся веркувер. — Я-то как раз знаю, что совсем выйти из дела можно только в одном случае.

Эта фраза Хлоффелю тоже не понравилась. Слишком уж похожа на предостережение. Сразу вспомнилась загадочная смерть настоятеля Куппа. Полиция тогда приписала её беглому веркуверу Дюнну, но кто знает, как обстояло дело в действительности?

— К тому же мне нужна консультация по другому вопросу, — Тортур как будто не заметил впечатления, которое произвели его слова на хозяина дома. — Я надеюсь на вашу помощь в некоторых внутренних делах Ордена.

— Помилуйте, почтенный Тортур! — облегчение Хлоффеля быстро сменилось недоумением. — Что может понимать в делах Ордена отставной член попечительского совета?

— В самом деле? — усмехнулся гость. — Вы полагаете, что я мог прийти к вам, не наведя предварительно справки? И все в один голос уверяли меня — уж если кто в Вюндере и знает что-то об Ордене, то это старина Хлофф.

Хлоффель решил пока не вдаваться в подробности и принять на веру такое объяснение.

— И что же я могу для вас сделать?

Гость немного промедлил с ответом. Видимо, подбирал слова, маскируя свои затруднения дегустацией напитка.

— Видите ли, Хлоффель, у Ордена возникли некоторые проблемы с одним переселенцем, вероятнее всего нелегалом, по имени Луфф. Это само по себе странно, ведь обычно проблемы появляются не у Ордена, а у самих переселенцев. Но этот парень действительно умудрился нам досадить. И теперь мне поручено разузнать о его прошлом. Может быть, вы мне поможете?

А вот теперь Хлоффель испугался по-настоящему. Он не верил в случайные совпадения. И с самого начала понимал, что Тортур пришёл к нему не просто так. Но и поверить в то, что размазня Луфик может чем-то навредить веркуверам, ему тоже было нелегко. И он попытался снова изобразить наивного, ни в чём не замешанного старичка.

— Так вам следовало обратиться в департамент внешних сношений. Там должны быть списки всех переселенцев.

Любезная улыбка вдруг исчезла с лица веркувера и сменилась выражением усталости и озабоченности. И Хлоффель с удивлением понял, что проблемы у Ордена намного серьёзней, чем пытается показать его гость.

— Хлоффель, давайте, наконец, перестанем валять дурака! — раздражённо сказал Тортур. — Я ведь уже объяснил, что навёл справки. И в первую очередь — в этом департаменте. В списках выселенных не значится ни одного человека с нужным мне именем. Однако имеется запись о некоем Луффе ди Кальтаре, пожелавшем выселиться, но так и не явившемся в назначенный срок на Двор прощания. Любопытно также, что и в городе с тех пор его никто не видел. Вернее, видели один раз — на следующий день и почему-то именно в вашем обществе. Добавлю еще, что в тот момент с вами вместе находился ещё один неопознанный субъект, и не исключено, что это был впоследствии осуждённый за убийства беглый веркувер Дюнн. Может быть, хоть теперь вы поймёте, что лучше рассказать мне всю правду?

Взгляд Тортура не обещал ничего хорошего, и припёртый к стене аристократ вынужденно согласился, что это единственный возможный для него выход. Особенно если правду чуть-чуть подправить. Ведь даже криминальный департамент в конце концов решил считать Хлоффеля такой же жертвой преступлений Дюнна, как и всех остальных. Почему бы тот же приём, только с другими изменениями, не повторить и с представителем Ордена?

Веркувер внимательно слушал рассказ. Иногда кивал головой, если события развивались так, как он и предвидел, иногда удивлённо вскидывал брови. Но перебил он рассказчика лишь однажды:

— Значит, ваш Луфф отправился загород за кристаллами?

— Да. За кристаллами для пояса.

— Странно, занялся он там совсем другими делами. Но вы действительно смогли бы изготовить для него настоящий, действующий пояс?

— Ну, не сам, конечно…

Хлоффелю очень не хотелось выдавать ещё и эту тайну, но Тортур, казалось, уже забыл о своём вопросе и велел продолжать.

Впрочем, вскоре выяснилось, что оставшуюся часть рассказа гость обдумывал именно этот ответ хозяина. И в голове веркувера созрел смелый план.

— А теперь, почтенный Хлоффель, пришла пора вам выслушать меня. И прошу вас отнестись к моим словам предельно серьёзно. Скорее всего, вы не замышляли ничего дурного. Но с учётом последствий, ваши действия вполне можно квалифицировать, как сознательное нанесение вреда Ордену. И только от вас зависит, станете ли вы врагом Ордена, или, наоборот, его преданным и небесполезным другом.

Что ж тут непонятного? Хлоффель уже знал, что согласится, но для приличия всё же задал ожидаемый вопрос:

— И что я должен делать?

— Пока ничего особенного, — успокоил его веркувер. — Видите ли, Орден заинтересован в том, чтобы Луфф вернулся в город. И теперь, благодаря вашим объяснениям, мне понятно, как это можно осуществить. Мы передаём кристаллы Луффу, или прямо вам…

— Лучше мне, — мгновенно среагировал Хлоффель.

— Хорошо, вам так вам, — не стал спорить Тортур. — Но взамен Луфф должен незамедлительно вернуться в город и никогда больше не вмешиваться в дела Ордена. Как, по-вашему, он согласится?

— А вы бы сами отказались от бессмертия?

Вопрос получился бестактным. Пояс — это единственное, в чём всемогущий член Капитула мог позавидовать городскому аристократу. А выбор достойного инициации — практически единственный древний обычай, который не стал или не смог изменить Магистрат после прихода к власти. Сами правители, может быть, и согласились бы продать парочку поясов вождям Ордена, да только за пределы Вюндера с ним не выйдешь. В городе факт продажи долго скрывать не удастся, если новоиспечённый аристократ хотя бы изредка станет выходить из дома. Ну и зачем, спрашивается, Магистрату новые народные волнения?

Впрочем, сам веркувер ни о чём таком, похоже, и не думал. Потому что немедленно задал ещё один вопрос:

— А сами-то вы согласны на моё предложение?

— Да как вам сказать, почтенный Тортур…

Хозяин замялся.

— Прямо так и говорите, — подсказал гость.

Ага, прямо! О таких вещах вообще можно только намекать, да и то небезопасно. Но если промолчишь, сам потом будешь жалеть.

— Видите ли, я не совсем понял, какая лично мне выгода от всего этого?

— Какая? — удивился веркувер. — А дружественные отношения с Орденом в этом мире ничего уже не значат?

— Что касается меня, — упрямо продолжал Хлоффель, — то я бы предпочёл деловые отношения. И не с Орденом, а лично с вами.

И он выжидательно посмотрел на Тортура, поймёт или нет.

— Ладно, Хлоффель, говорите, что вы хотите получить в обмен на свою помощь.

Хлоффель вздохнул, впервые за последние двести лет мысленно обратился к богу и выложил свои условия.

— Дюжину кристаллов сейчас и ещё по два ежегодно, по цене вдвое меньшей, чем та, что платит вам Магистрат.

Нельзя сказать, что Тортур совсем не ожидал услышать что-либо подобное, однако аппетиты Хлоффеля его всё же удивили.

— А не слишком ли много вы просите за маленькую услугу, уважаемый? — с едва заметной угрозой в голосе спросил веркувер.

— А вы полагаете, Луфф поверит вам без моей рекомендации? — довольно нагло поинтересовался Хлоффель.

После всего сказанного ему было уже поздно отступать. Если Луфф действительно так досадил Ордену, Тортур согласится на любые условия. Если же нет, то Хлоффель всё равно уже покойник.

Судя по тому, что веркувер ответил не сразу, первый вариант более вероятен.

— А вы не боитесь, что я просто избавлюсь от вас, когда надобность в ваших услугах отпадёт? — попробовал перейти в наступление Тортур.

— Нет, почтенный. Я потому и хочу заключить сделку лично с вами, а не с Орденом, чтобы у вас не возникло искушения её аннулировать. В случае моей внезапной смерти, о нашем соглашении тут же станет известно. И незаконную торговлю кристаллами не одобрит ни Магистрат, ни Капитул.

И опять веркувер медлил с ответом. Значит, согласится. Пусть с оговорками, но согласится. Старому аристократу даже стало немного обидно, что никто не узнает об условиях сделки. Как бы резко поднялся его авторитет в городских деловых кругах!

— Ладно, договорились, — сдался Тортур, но, как и предполагал Хлоффель, решил оставить последнее слово за собой. — Полдюжины сейчас и ещё по одному кристаллу каждый год, со скидкой в четверть цены. И вот ещё что, — как-то нерешительно прибавил он, — сделайте на всякий случай сразу и второй пояс.

— Второй? — в свою очередь удивился Хлоффель. — Но зачем?

— Для меня, — невесело усмехнулся Тортур. — Я тут подумал, а почему бы и мне, по вашему примеру, не подстраховаться?

Аристократ не рискнул допытываться, от каких напастей решил обезопасить себя веркувер. Но ещё один момент всё-таки решил уточнить:

— Почтенный Тортур, я надеюсь, вы выполните свои обещания не только в отношении меня, но и Луффа тоже?

И снова получил встречный вопрос:

— А вас, уважаемый, так уж сильно волнует его судьба? Даже теперь, когда вы получили всё, о чём только могли мечтать?

Хлоффель не нашёл что ответить. Проницательный веркувер попал в самую точку.