Темные Пути

Глава 6

Дюнн

— А что Вы так разволновались, почтенный Фальс? Я ведь не предлагаю ничего нового. Если через три месяца не вернёте долг — а ведь не вернёте, судя по тому, как идут ваши дела — я буду вынужден обратиться в Долговой суд. Ваша лавка с товарами и дом не покроют и половину необходимой суммы. И придётся вам всё же отправиться в Загород, но уже в качестве высланного преступника, без всяких надежд на возвращение. А выполнив мои условия, вы не только расплатитесь с долгами, со всеми долгами, но и сможете отложить кое-что на безбедную старость.

Напрасно Хлоффель старается. После упоминания Загорода в голову торговца не пробралось ни одного слова. Никаких мыслей там не появилось. Только ужас в глазах, на побледневшем, перекошенном лице, и кислый привкус того же страха в воздухе. Всё, на что способен сейчас Фальс — это бессмысленно повторять, убеждая скорее себя, чем собеседника:

— Я верну… я расплачусь… я перезайму…

Бесполезно. А ведь мы выбрали самого крепкого, сообразительного и отчаянного из всех должников старого скряги Хлоффеля. Если кто и мог справиться с заданием, так это именно он. Но всем вюндерским обывателям Загород представляется потусторонним миром, населённый призраками, тенями и прочей нечистью. Предложить хуману выйти из города — всё равно, что попросить умереть. Желающих не нашлось.

Даже смертельно больной стражник, которого никак не назовёшь трусом, отказался. Как мы ни объясняли ему, что Переход может избавить от недуга, а кристаллы принесут немыслимое богатство, предпочёл медленную и мучительную смерть дома. Впрочем, от мучений я его всё-таки избавил.

Лишь один аристократишка, изнеженный и пропивший даже чувство самосохранения, согласился рискнуть, но вот уже третий день от него никаких известий. Глупо было рассчитывать, что подобный придурок выживет в загородном лесу. Там и ко всему привычным фраям приходится несладко. Но он хотя бы попытался.

Он, да ещё один сумасшедший борец за справедливость, которому Хлоффель наплёл, что с его помощью пояса получат все жители Вюндера. Тот тоже сунулся было в Лаз. Часа через два парень вернулся назад, не узнающий ничего и никого вокруг себя, не способный произнести ни слова. Даже убивать не пришлось, он и так ничего не расскажет.

— Дюнн, голубчик, дайте нашему гостю воды, ему необходимо прийти в себя.

Ну вот, наконец и до Хлоффеля дошло, что он напрасно теряет время. Что ж, не в первый раз…

Я протянул торговцу большую кружку из обожжённой глины, до краёв наполненную водой. Но у запуганного Фальса так тряслись руки, что он тут же расплескал почти половину. Я словно бы попытался помочь бедняге — наши руки неловко столкнулись, и кружка ударилась о край камина. С глухим дребезжащим звуком она разлетелась на множество осколков с острыми режущими краями — и на запястье у торговца закраснел неглубокий, но болезненный порез.

— Ах, какая неприятность, почтенный Фальс! — тут же запричитал над ним Хлоффель. — Немедленно идите домой и смажьте рану бальзамом. А к нашему разговору мы вернёмся позже.

Сбитый с толку торговец даже не поинтересовался, почему бы не обработать порез прямо сейчас. Он послушно направился к выходу, а старик вдобавок невежливо подталкивал гостя в спину. Не хватало нам, чтобы Фальс почувствовал недомогание прямо здесь. Нет, лихорадка должна свалить труса по дороге к дому, где-нибудь за Рыночной площадью, и к вечеру уже некому будет раскрыть нашу с Хлоффелем тайну.

Не зря же я целых три дня вымачивал ноготь мизинца левой руки в соке болотного трясуна. Действует безотказно. А уж незаметно чиркнуть ногтём по руке ненужного свидетеля — для меня пара пустяков.

Щербатый Диг

— Ладно, Диг, рассказывай, зачем позвал! — Расти отодвинул в сторону кружку с голубоватым дрином. — А бухнуть да закусить мы и в другом месте можем, где за это с человека последнюю рубаху не снимут.

Что верно, то верно. Цены в трактире «Славный день» были нешуточные. Зато имелись отдельные кабинеты, в которых можно спокойно поговорить, не опасаясь посторонних глаз и ушей. Состоятельные торговцы здесь прямо за ужином заключали многотысячные сделки, ударяли по рукам и обмывали контракт, призывая удачу. Приглашая сюда приятелей, Щербатый Диг хотел показать, что очень скоро они тоже станут богатыми людьми. Нужно лишь помочь провернуть ему одно маленькое дельце. Впрочем, такое ли маленькое, раз без помощников ему не обойтись?

Диг долго выбирал, кому из знакомых можно раскрыть планы, и остановился на этих двоих.

Верзила Креб — невеликого ума человек, но в драке незаменим. Щербатому будет намного спокойней работать, зная, что за спиной стоит надёжный, как городская стена, боец. К тому же, Кребу в одной из драк беззаботной юности что-то повредили в горле, и говорит он теперь с большим трудом. А стало быть, и проболтаться вряд ли сможет. Идеальный партнёр.

Другое дело — Расти. Этот сам заговорит, кого угодно. Причем не пустой болтун, а хитрый, осторожный, а самое главное — удачливый. Вот уже много лет Красавчик Расти работает по жилищам аристократов и богатых торгашей, но до сих пор ни разу не попался в лапы городской стражи. Впрочем, если бы попался, то сейчас здесь не сидел бы. Для домушников наказание одно — высылка из города. Но Расти, как уже говорилось, хитёр, с этим не поспоришь. А вдобавок имеет хорошие связи среди контрабандистов. Краденые драгоценности ведь первому встречному не перепродашь. Так что без Красавчика в предстоящем деле никак не обойтись.

Вот только как его уговорить? Пожалуй, придётся рассказать всё как есть.

— Значит, так, парни. Я собираюсь заняться поясами долгоживущих…

— Гыг? — удивлённо выдавил Верзила, а Расти тут же перевёл:

— Поясами? Ты рехнулся, приятель? А заклятие? Тебе напомнить, как Сухорукий Джив получил своё прозвище?

— Заклятие я беру на себя. — Диг позволил себе снисходительно усмехнуться. — Я знаю, как его обойти. Никакого волшебства — просто нажимаешь потайную кнопку и отстёгиваешь, как обычный пояс.

— Гыг! — успокоено выдохнул Креб и отхлебнул из кружки.

Но Красавчика убедить не так просто. После недолгого раздумья он задал новый вопрос:

— И где же, интересно знать, ты этот секрет раздобыл?

Что ж, ничего другого Щербатый и не ожидал. Красавчик десять раз подумает, прежде чем дать согласие. Ладно, слушай:

— Да уж не в Магистрате, понятное дело. Познакомился я недавно с одним парнем. Человек, по всему видать, серьезный. Хоть и странный — рожу чем-то вымазал, что и не запомнишь, какой он из себя. Думаю, ради скрытности. Вот этот намазанный мне и предложил работку. Так мол и так, нужно одному аристократишке отомстить. Подкараулишь его пьяного — а вы ведь знаете, как эти долгоживущие умеют нажраться…

Креб опять гыкнул, в подтверждение.

— Ну так вот, подкараулишь, значит, и снимешь с него пояс. И рассказал, как. А этот придурок, говорит, пусть потом побегает, поищет. А ты тем временем пояс мне принесёшь. Тысячу монет, между прочим, пообещал.

На самом деле, Щербатому было обещано пять тысяч. Но он не хотел раскрываться раньше времени. Тем более, что денег так и не получил. Даже аванс не стал брать, хоть и трудно было удержаться. Почему? Да потому что Диг — не дурак! Если правда, что пояс приносит бессмертие, то стоить он должен в десять, сто, тысячу раз дороже. А Красавчик в команде для того и нужен, чтобы следующий пояс продать за настоящую цену. Но только следующий. Ведь первый Щербатый решил оставить себе. Чем он хуже аристократов? Почему бы и ему не жить вечно? Расти бы на его месте тоже не отказался. Но чем позже Красавчик это поймёт, тем лучше.

А пока будущего подельника интересовали другие вопросы:

— Извини, Диг! Конечно, ты — человек в нашей артели уважаемый, но такие слова подтверждать нужно.

— О чём разговор! — с наигранной беспечностью ответил Щербатый. — Завтра же вечером и попробуем.

На простодушном лице Верзилы засияла довольная улыбка. Видимо, он как раз заканчивал подсчёты, сколько из обещанной тысячи придётся на его долю. Но Расти всё ещё не сдавался:

— Э, нет, так не пойдёт! А если это подстава? Вдруг твой намазанный на стражников работает?

— Нет, не может быть! — замотал головой Щербатый.

Он и сам такой случай просчитывал, но ведь тогда бы его самого давно уже сцапали. Зачем стражникам придумывать столь сложные комбинации, если всё можно обтяпать гораздо проще. Так что вопрос лишь в том, как убедить Расти, не открывая последний козырь. Пока Диг задумался, Красавчик продолжил наседать:

— Вот что, приятель, устрой-ка ты мне встречу с этим человеком.

Диг сразу скис. Уж чего-чего, но снова встречаться с Фокусником в планы никак не входило. Каким-то особым воровским чутьём Щербатый понимал, что для его странного знакомого убить человека — работа привычная и не слишком сложная. Особенно того, кто пытался его обмануть. Вся надежда как раз и была на то, что Фокусник должен скоро исчезнуть из города. Об этом он болтал с невзрачным старикашкой, а Диг подслушал.

— Видишь ли, Расти, — виновато начал Диг, от растерянности рассказывая почти что чистую правду — этого человека сейчас нет в городе…

Тут уже «гыг» сказали оба его слушателя.

— Как это нет? — переспросил Красавчик. — Умер?

— Почему умер? — совсем потерялся Щербатый. — Просто он обещал вернуться через несколько дней.

— Так он — веркувер?

— Вроде бы, нет, — неуверенно пробормотал Диг.

Как же он сам об этом не подумал? Кто ещё может так спокойно путешествовать в Загород и обратно. Разве что…

— Нет, не похож, — уже спокойней заявил он. — Скорее контрабандист. Наверное, типа твоих знакомых с рынка, или даже покруче.

Теперь уже задумался Расти. Щербатый дорого бы заплатил, чтобы узнать, какие мысли вертятся сейчас в голове у приятеля. Но ему оставалось только ждать.

В полной тишине Красавчик поднялся из-за стола и с каменным выражением лица произнёс:

— Мне очень жаль, Диг, но если у тебя нет других доказательств…

Оба понимали, что означают эти слова. Просто так отпустить Расти со своим секретом Щербатый не мог. Но даже честной драки один на один не получится. Всё зависит от того, на чью сторону встанет Верзила Креб.

А тот на удивление быстро принял решение и с виноватым гыганием тоже приподнялся.

Всё, теперь у Дига нет другого выхода, кроме короткой и безнадёжной схватки. Или всё-таки есть? Ох, как не хочется, но придётся…

— Ладно, уломали, — как можно небрежнее сказал он. — А вот это вы видели?

И Щербатый расстегнул куртку, под которой засверкал самоцветными камнями пояс Луффа ди Кантаре. В конце концов, пусть второй пояс достанется Расти. Но уж третий они загонят по такой цене, что можно будет завязать с воровской жизнью.

Дальше переговоры пошли быстро и гладко. Через четверть часа новые партнёры уже разошлись по домам, договорившись встретиться завтра на том же месте и в то же время. Но ни Щербатый, ни Верзила не видели, что Красавчик вовсе не отправился домой, в сторону Подворотья, а завернул в дверь неприметного серого здания у самого края Рыночной площади.

Много лет назад начинающий домушник Расти по ошибке забрался в дом, где останавливались гостившие в городе вожди Ордена веркуверов. Само собой, охранялся он надёжнее любого другого. И Красавчик ни за что бы не выбрался оттуда живым, если бы хозяева сами не выпустили его в обмен на обещание стучать. То есть доносить обо всех подозрительных слухах и событиях в городе.

Собственно, с того самого дня дела Красавчика и пошли в гору, но об этом не должен прознать ни один из воров благословенного города Вюндера.

Луфф

— Риск невелик, — убеждал Бо. — Когда ульт подберется шагов на десять-двадцать, мы его прихлопнем. Тляк опять нахмурился:

— А хумана не зацепит?

— Что ж я в первый раз стрелять что ли буду? — обиделся Бо.

— Ну-у, не знаю… Не хорошо это — вот так его беспомощного использовать как приманку. Он мне жизнь спас, можно сказать…

— Спас — и хорошо. Что ж теперь все время вокруг бегать, с ложечки кормить и говно подтирать? В нём сидит личинка ягодного червя — такую ничем не вытравить. Скоро вылупится — ещё хуже станет. Только стихином и сможешь глушить — дорогое удовольствие, однако!

Тляк представил себя вечной сиделкой и помрачнел ещё больше.

Глыбарь не отступал:

— Он сам виноват: как в дом зашел, тушку твою мне передал, а сам к столу — и жрать всё без разбору. Это ж каким надо быть недоумком, чтобы запихать в рот сырое тесто? Хуже малого дитяти.

— Это да-а-а, изголодался…

— Ну вот тесто и обиделось. Перемкнуло ему что-то в мозгах. Хоть не убило — и то хорошо. Он же видит и даже кое-что понимает. Но лежит мешком, потому как теперь плевать хотел на всё вокруг. Личинка ягодного червя да живое тесто вдобавок — не знаю, как он вообще выдержал с таким-то букетом. Теперь, чтоб снова начать жить, дополнительный толчок нужен. Я подумал, раз ульт по мозгам бьёт, то может как жахнет — так и отомкнёт обратно? Вдруг заодно и личинку прибьёт, пока не вылупилась.

— Значит, это ты из врачебных побуждений? — хмыкнул Тляк, — не хутор от ульта защитить, а больного вылечить?

— А что нельзя одним хлыстом двух мух сшибить что ли?

— Н-да-а-а…

— Тем более, что будь приманкой кто другой, может и с ума свихнуться, а этому без разницы…

Тляк в очередной раз с сомнением покачал головой, но потом решительно махнул рукой.

— Ладно, бесстыжая глыбарьская рожа, твоя взяла!

Спустя три часа всё было готово. На пригорке разложили жирного бомбуна с лоснящимся на солнце мертвенно-бледным брюхом. Рядом стоял Бо, а чуть поодаль топтался Тляк, бросавший тревожные взгляды на беспомощного Луффа. Так и не пришедшего в сознание хумана уложили у подножия пригорка, со стороны болотных зарослей. Поляну перед ним тщательно очистили, нацелили в ту сторону клоаку бомбуна, и стали ждать.

Ульт оказался на редкость пунктуальным. Тляк и Бо не успели заскучать, как зверь объявился. Описать ульта тому, кто его ни разу не видел, трудно. Тварь походила на большой ком желтовато-серой грязи. Ни лап, ни головы, ни хвоста. О пасти или глазах и говорить нечего — зад от переда и то никак не отличался. Перемещался ульт всегда прямо, не сворачивая и не огибая преграды. Если таковая возникала на пути, он просто пропускал её через себя. При этом ни капельки не повредив, не примяв ни травинки. Это было основной причиной, почему обычно ульта охотники не могли выследить, а ловили исключительно на приманку. Второй момент: зверь не имел ни малейшего запаха. Поэтому даже самый опытный нюхач не брал след.

Тварь как всегда бесшумно и аккуратно просочилась сквозь густые заросли и направилась прямиком к жертве — то есть к Луффу. Хуман никак не реагировал.

— Как думаешь, он его видит? — спросил Тляк.

— Видеть не видит, так как нечем, а вот душу живую чует, — ответил Бо, примериваясь к бомбуну. — Ей-то отобедать и рассчитывает.

— Да нет, я о хумане.

— А-а… Видит, конечно. Только ему без разницы: что ульт, что мы с тобой…

Когда ульт преодолел треть расстояния от кустов до Луффа, по его телу пробежала едва заметная дрожь.

— Чувствуешь? — поежился Тляк. — Жрать начинает что ли?

— Нет. Он жрёт, когда дотронется, а пока просто немочь насылает, чтоб еда не убежала.

— Ну, нашему-то деться некуда. Добегался уже.

— Тихо! — прервал Бо Тляка. Сосредоточился. Оценил расстояние, прищурив один глаз. — Пора, пожалуй.

— Точно? — снова начал нервничать карлюк.

Суровый глыбарь ничего не ответил. Размахнулся и что было силы врезал ногой бомбуну в брюхо. Животное хлюпнуло и облегчилось — в первый и последний раз в своей жизни. Ядовитые фекалии вместе с частью внутренностей выстрелили из клоаки. В следующее мгновение они рухнули сверху на ульта.

Способ испытанный — как по-другому можно уничтожить ульта, фраи не знали.

— Есть!

Бо довольно хмыкнул. Как-никак глыбари считались лучшими стрелками из бомбунов — и силой не обижены, и глазомер отличный.

Еще несколько метров — и ульт остановился. Рябь прошла по телу в последний раз, тварь начала скукоживаться, сохнуть.

— Говорят, нахты стихин из ультов делают, — пробормотал Тляк, глядя как вмиг усохший и почерневший ульт начинает распадаться на куски.

— Я слыхал, из личинок, — порпавил Бо. — Только никто и никогда сам этих личинок не видел, а рассказывать все горазды.

Тляк пожал плечами, не желая спорить.

— Ну что, я пошел, проверю хумана?

— Давай. Только мне кажется, ничего у него не отомкнуло. Как сидел истукан истуканом, так и сидит.

Карлюк начал спускаться с пригорка, а Бо занялся бомбуном. Останки нужно было спихнуть в яму, которую глыбарь вырыл накануне, и засыпать землей.

— А-а-а-а!

Крик Тляка оторвал Бо от работы. Сжимая в руке лопату, глыбарь ринулся к прежнему месту, откуда хорошо просматривалась вся поляна внизу.

Тляк, побледневший, с вытаращенными глазами, бегом взбирался на пригорок. Объяснений не требовалось — Бо все увидел сам. Вслед за первым ультом, из тех же кустов выполз ещё один.

И уверенно направился к Луффу, который продолжал сидеть всё в той же позе на прежнем месте.

— Пара! — выдохнул подбежавший Тляк. — Почему мы не смекнули сразу?!

— Потому что ульты — одиночки, — хмуро ответил Бо. — Так я считал до сих пор. И все наши охотники тоже.

— Да сколько вы всего-то ультов в жизни видели?! Шесть-семь от силы!

— Не кричи. Поздно уже. И бесполезно.

Глыбарь воткнул лопату в землю и, опершись на черенок, стал наблюдать за происходящим внизу. Взбешенный же Тляк не унимался, прыгал вокруг, размахивал руками и кричал:

— И что теперь? Хороший ты мужик, дядька Тляк, ничего не скажешь! Тебе жизнь спасают, а ты благодаришь спасителя, скармливая зверям!

За гневной тирадой карлюк чуть не пропустил событие, которое спустя годы стало у фраев легендой.

Когда ульту осталось доползти до Луффа буквально пару метров, хуман встал. Не кряхтя и кривясь, а быстро и ловко — прямо-таки вскочил.

Тляк так и замер на полуслове с приоткрытым ртом.

А дальше произошло следующее: ульт преодолел последние метры и дотронулся до жертвы. И Тляк, и Бо ждали, что хуман потеряет сознание и упадёт. Но он продолжал стоять. Более того, что-то неладное начало твориться с ультом. Вначале он весь подобрался, а потом неясная сила отбросила пожирателя душ назад, словно детский мячик для битья. Жертва оказалась ульту не по зубам. А в следующий миг он сам превратился в жертву. Быстро и правильно оценив ситуацию, тварь попыталась просочиться обратно в густые заросли. Но хуман вскинул вслед ей руки. Тляк готов был поклясться, что ничего из этих рук не вылетело. Тем не менее, минутой спустя ульт перестал существовать. Как и его предшественник, зверь почернел, высох и развалился на куски, словно в него угодили из бомбуна.

Даже у Бо, который всегда знал, что сказать, слов не нашлось.

Потом хуман развернулся, приветливо помахал ошеломленным товарищам рукой и улыбнулся как ни в чем не бывало.