Тень Биосферы. Часть 2

Глава 16

Вот так, день за днём, ночь за ночью, люди, прошедшие трансформацию, вливались в новую для себя жизнь. Кто-то, паникуя, кто-то, зверея от ощущения свершившейся несправедливости, но все с единым итогом: объективное признание вины человечества, осознание величия и красоты окружающей природы (что с новым восприятием лесного чёрта было сделать проще простого), и в итоге смирение с судьбой и обещание самим себе сделать мир лучше.

Конечно были и драки — кое-кто после пробуждения был слишком вспыльчив чтобы слушать голоса разума. Была и ругань, как способ избавиться от нервного напряжения. Однако ни разу не случалось чего-то непоправимого. Каждый раз люди, привыкшие решать вопросы словами, и всю жизнь учившиеся созиданию, находили в себе силы и терпение дабы дослушать до конца. Естественно готовили контраргументы, подвергали всё сказанное сомнению, но всё-таки слушали!

При этом Лютый вместе с уже отошедшими от шока людьми были лучшим подспорьем в этом деле, ибо они могли поведать о других сторонах неожиданно выпавшей им медали.

Тем более подавляющее большинство претерпело трансформацию целыми семьями, и что-то менять для них было уже слишком поздно. Да и куда бежать? В пустоши? Ха!

К слову, проще всего трансформация давалась именно детям. Эти неугомонные сгустки энергии и любопытства моментом забывали о негативных эмоциях, что витали кругом, начав творить форменное безобразие. Беготня по деревьям, прыжки по скалам, игры и шутки с насекомыми и птицами — молодые чертята быстрее всего осваивались с новыми своими способностями, удивляя своих родителей почти ежедневно. И даже крупные хищники вроде панцирников не избежали участия в детских шутках, выступая в основном беспомощными жертвами. Ну право слово, не будешь же гоняться за детёнышами хранителей только за то, что те сплели вокруг тебя настоящую сеть из травы-вьюнка пока ты спал. Или за то, что украсили тебя цветами и подручными красками, превратив в форменное чучело. Максимум поворчишь, чихнёшь недовольно, да побежишь опять по своим делам.

А ведь управлять растениями дети научились быстрее всех! Даже быстрей Лютого и Ятиме, постигавших эту науку под личным контролем Тени. Они буквально впивались в окружающий мир, используя свои новые силы, и впитывая опыт друг друга словно гигантская губка.

Что ни говори, а молодость порой открывает перед нами самые разные двери.

Подобным образом прошло уже больше месяца с того момента как последний лесной чёрт покинул свой кокон, и жизнь постепенно начала выходить в новое русло. Выращивались навесы и стены живых домов, спальные места и площадки для медитаций и фотосинтеза, облагораживалась и украшалась прилегающая к жилому массиву территория нового вида. А новые хранители леса постепенно постигали грани своих способностей, благодаря чему Тень всё больше дел отдавала на откуп помощникам, позволяя работать на самых неожиданных направлениях.

Одним из таких направлений был вопрос сбора и задержки воды, ибо пустынная местность растекалась на многие и многие сотни километров вокруг. И к такой работе даже некоторые дети присоединялись с большим удовольствием.

— Дядя Лютый! Дядя Лютый, гляди, — маленькая девочка, отдалённо походившая на взрослых самок своей жуткой «причёской», длинной естественной юбкой, и своими тонкими пальчиками, с сияющей улыбкой острых зубов на лице, держала кусочек твёрдой словно каменной ветки. Ветка была странного лазурного цвета, а на конце её висела гроздь из трёх прозрачных пузырьков, наполненных вроде как водой.

— О, привет Мильшу! Всё папе помогаешь? А это у тебя что такое?

— Водичка! Сла-адкая! Я сама сделала, — вновь ярко улыбнулась девочка-чертёнок.

— Води-ичка? Здорово. А зачем? — Лютый взял аккуратно веточку с прозрачными шариками размером с крупный грецкий орех, взвесив на руке. Понюхал, оторвал один плод и бросил в рот. По языку тотчас расплылись вкусы ароматизированной ванилью, и наполненной глюкозой воды. Шарик был весьма прочный, отчего его пришлось даже прокусить зубами.

— Папа всегда говорил, что вода — основа жизни! Вот я и подумала, что неплохо было бы всегда носить её с собой или выращивать сразу где захочешь. Правда вкусные шарики? А ещё они долго не портятся! Их можно целую сумку с собой взять! — дождавшись новой похвалы от дяди Лютого, Мильшу убежала в припрыжку в свой маленький садик, расположившийся за целой завесой из цветов разросшегося вьюнка.

Здешние дети просто обожали городить такие вот личные убежища, тренируясь в новых своих способностях, тогда как их родители напротив подходили ко всему весьма настороженно. Лютый и сам в детстве таким был, правда в ход шла обычно всякая мебель, да одеяла. Ну или снег, если дело было зимой и на улице. А кое-кто из его друзей и домик на дереве умудрялся построить! Хотя подобные вольности в их пригороде властями не поощрялись.

А ведь это была неплохая идея — растения как источник воды. Были в конце концов пустынные кактусы, что запасали в себе воду. Так почему этот принцип не воплотить в более утилитарном виде? Запас воды, что растёт на ветках. А почему собственно и нет?! Ведь если растения сумеют сами о себе позаботиться, добравшись до глубоких водоносных слоёв. То животным посреди пустыни влагу брать будет решительно неоткуда!

— Вот вы где! — слева от задумавшегося Лютого возникла фигура молодой самки, — Скажите честно, вы меня избегаете?!

— Пф-ф…! Эрика. Привет… как твоя новая жизнь?

Эрика была пока единственной из четвёрки бывших рабынь, что всей душой приняла новый облик, решившись на трансформацию. Выбравшись из кокона в числе последней партии, она теперь ежедневно добивалась от Лютого согласия учить её убивать и воевать. Девчонка настолько была обозлена на работорговцев, уничтоживших её родное поселение, что даже свой материнский инстинкт подавила играючи, отказавшись от родового древа. Хотя Тень и утверждала, что это сделать почти невозможно для самок лесных чертей. Ибо по сути осёдлость и забота о потомстве это и есть их основная задача, заложенная природой. И Лютый очень надеялся на эту их особенность, когда погружал Эрику в кокон, так как возиться с ней не особо хотелось. Но не сложилось.

— Жизнь моя замечательно, — машинально ответила девушка, — Я готова жизнь отдать за это место и за этих людей. Возьмите меня в обучение!

— Вот и что мне делать с тобой, а…? — задав сам себе риторический вопрос, Лютый взглянул на сине-серое небо, всё ещё не очистившееся окончательно после войны. После чего тяжело выдохнул, решившись на очередную авантюру. Что ни говори, а самки обладали уникальными природными возможностями, военное применение которых было бы неплохо изучить как в отрыве от леса, так и на его территории. Кто как не Эрика могла бы помочь ему в этом?

— Ладно. Уговорила, чертовка! — сурово посмотрев на мгновенно расцветшую улыбкой девушку, Лютый поспешил осадить её энтузиазм, — Будешь делать что я прикажу! Чётко! Без пререканий! Без разрешения никакой самодеятельности. Ослушаешься хоть раз — моментом вылетишь в тыловые службы. Ясно?!

— Ясно! — мгновенно став куда серьёзнее, Эрика яростно закивала.

— Не ясно, а так точно господин генерал!

— Так точно господин генерал!

— За мной! — тут же развернулся Лютый, отправившись в сторону своего испытательного полигона, расположенного рядом с самым дальним деревом-гигантом, находящимся на окраине леса. Там он уже какое-то время проводил генерацию и тестирование своих разработок, успешно создав колонию живых мин и дорабатывая прототип живого орудия. Научившись с помощью бактерий производить октоген* прямо внутри более сложных организмов, Лютый планировал создать нечто вроде растения-миномёта, выстреливающего свой плод, начинённый это взрывчаткой, в сторону нарушителей. Правда, как решить вопрос прицеливания он до сих пор слабо представлял. И естественно до окончания работ ему было ещё очень и очень далеко. Лютый вообще подозревал что с растениями ничего путного у него не выйдет, склоняясь всё больше к использованию насекомых и зверей.

(*Октоген — (CH2)4N4(NO2)4, термостойкое бризантное взрывчатое вещество. Обладает высокой чувствительностью к удару. Скорость детонации 9100 м/с при плотности 1,84 г/см³. Объём газообразных продуктов взрыва 782 л/кг. Теплота взрыва 5,73 МДж/кг.)

Зуру на удивление неплохо обжилась в этом странном лесу, хотя сперва он её нехило пугал. Но стоило только обвыкнуться, наладить с девочками быт, встретить новых людей, поселившихся здесь, как окружающее море зелени перестало её вгонять в подобие уныния. Наоборот, жить среди растений оказалось куда интереснее и комфортнее чем среди бетона и стали.

Восемь женщин, при том две их них были беременны, и семь детей добавили в их крохотный коллектив целое море давно забытого уюта. Особенно сильно Зуру сдружилась с Силиной — молодой беременной женщиной, знавшей, казалось бы, всё на свете.

— Силина, скажи… а как дети получаются? — Зуру, словно милая зверушка сложила ручки вместе, глядя на стоявшую рядом женщину во все свои огромные глаза. Естественно снизу-вверх, ибо Силина была ростом почти сто семьдесят сантиметров против ста пятидесяти пяти у Зуру. Ей богу котик, выпрашивающий рыбку у хозяйки!

— А ты разве не знаешь? — улыбнулась женщина, погладив округлившийся уже животик. Они шли как всегда вместе, с выращенными из куста корзинками, собирая попутно всё что могло быть съедобным: грибы, фрукты, корнеплоды, и даже особо крупные ягоды — вроде томатов, но сладкие.

— Ну… немного знаю. Знаю, что дети в животике растут. Знаю, что от мужчин они появляются. Даже… — немного смутилась девочка, — знаю, что делать для этого нужно. Но всё равно! Как это всё происходит внутри? Почему? Очень хочется узнать! А ещё, почему иногда дети мёртвыми рождаются… или больными? И можно ли этого избежать? Ты ведь всё-всё знаешь!

— Ха-ха, нет, малышка, не всё, — очень её позабавил внешний вид юной девицы. Силина знала, что той пришлось побывать в рабском гареме, и пережить немало горя. И от того она могла лишь позавидовать её жизнерадостности и устойчивости психики, позволившей девушке не потерять себя. — Но конкретно об этом рассказать могу всё что знаю. В общем слушай…

И Силина поведала обо всём по порядку. О половой системе человека, о девичьих менструальных циклах. О том, как яйцеклетка после оплодотворения прикрепляется к стенкам матки и о прочих естественных для неё вещах.

Зуру слушала, затаив дыхание и даже забыв о собирательстве, лишь время от времени вставляя уточняющие вопросы. Этот ликбез ей очень понравился, ибо отвечал на множество ранее непонятных вопросов! Девочка буквально осознала, как мало она знала раньше, проникнувшись к этой молодой женщине ещё большим уважением.

— Ой мамочки! — неожиданно из-за перелеска, откуда-то от озера раздались женские крики. Зуру аж в корзинку вцепилась до побелевших костяшек, словно вернувшись в то жуткое утро, когда на их общину напали работорговцы.

— Стой Зуру! — неожиданно её схватили за плечо, — Назад! — а когда девушка обернулась, то увидела, как лицо её наставницы буквально закаменело, уставившись куда-то немного вбок. Проследив же за её взглядом, и машинально шагая назад, она вдруг наткнулась на множество глаз, следивших за ними из высокой травы. Метрах в пяти чуть дальше, медленно, на тонкую протоптанную тропинку выползала какая-то жуткая змея с длиннющими зубами. И тело её было просто огромным!

— Бежим! — крикнула Силина, рывком дёрнув за собой руку девчонки. Припустив вслед за наставницей, Зуру отбросила полупустую корзинку прочь, лишь бы та не мешалась. А за спиной их уже раздавалось холодившее кровь треск веток и яростное шипение.