Тейнквил (ЛП)

ГЛАВА 11

Замерев от неуверенности, парализованная чувством беспомощности и потери, она долгое время стояла неподвижно. Темнота и одиночество ее тюрьмы только подчеркивали, в каких отчаянных обстоятельствах она оказалась. Все привычное и обнадеживающее было потеряно — ее друзья и родные, ее дом и имущество, весь ее мир. Боль и унижение, которые она была вынуждена претерпеть от рук Стракена-Владыки, поколебали ее уверенность. Все, на что она могла положиться, чтобы поддержать себя, даже чувство того, как все происходит, полностью исчезло, так что казалось невозможным, что когда–нибудь это все вернется.

Наконец, она опустилась на колени на этом каменном полу и зарыдала. Уже долгое время она не плакала, и этого не случилось бы и сейчас, если бы она смогла удержаться. Если бы кто–нибудь услышал ее, то понял бы, насколько ей было сейчас одиноко. Она многие годы потратила на то, чтобы научиться тщательно скрывать любое проявление слабости — сначала, как Ведьма Ильзе, а потом, как Ард Рис. Будучи еще ребенком, она старалась защитить себя, скрывая свои чувства. Но этот способ самозащиты, вместе со всеми остальными, на которые она могла положиться, исчез.

Перестав рыдать, она потерлась лицом о свое плечо, чтобы высушить слезы, а потом невидящим взглядом уставилась в темноту. Через щель в тяжелой двери камеры слишком мало света просачивалось внутрь; спустя какое–то время ее глаза привыкли настолько, что она смогла кое–что заметить из окружающей обстановки. Ее камера была примерно десять на десять футов с единственной кроватью, покрытой соломой, мусорным ведром и водосливом в самой середине. Не было ни пищи, ни воды. На кровати не было никакого одеяла. Кроме кровати, сидеть больше было не на чем.

Она проверила оковы, которые соединяли ее запястья с кожаным поясом на ее талии, затем подергала и сам пояс. И то, и другое было крепким и неподатливым. Она покрутила головой, чтобы понять толщину заколдованного ошейника, но будучи не в состоянии его увидеть или пощупать руками, она мало, что могла определить. Замки на нем находились сзади, поэтому она не могла ни увидеть их, ни дотянуться до них. В камере не было ничего, что могло бы отразить, как они выглядели. Она сделала глубокий вдох и выдох, успокаивая дыхание. Здесь нигде не было никакой помощи.

Она поднялась на ноги и подошла к двери, всматриваясь через щель в коридор снаружи. На дальней стене она смогла увидеть детали нескольких дверей других камер. Свет факелов мерцал и отбрасывал меняющиеся пятна света и тени, поэтому невозможно было понять целостную картину коридора. Она смогла услышать слабые звуки движения и разговора, но не смогла определить их источник. Воздух был наполнен запахами, ни один из которых не был приятным.

Что же ей делать?

Она отвернулась от двери и снова уставилась в темноту своей камеры. Никто не знал, где она. Этот мальчик, который идет ее спасать — мальчик! — понятия не имеет, где ее искать. Не то, чтобы она думала, что это важно. Во всяком случае, этот мальчик не мог ничего изменить. Никто не мог. Наверное, когда-нибудь Века Дарт сумел бы помочь — это было трудно сказать. Но он точно не смог бы помочь сейчас. Болотный улк предостерегал ее от возвращения, как будто знал, что случится. Эта мысль засела у нее в голове, мрачным и подозрительный голосом в ее сознании. Но она быстро ее отбросила. Вряд ли он направил ее к гибели. Она выбрала свой путь, а он выбрал свой. Она сделала это сама. Теперь любая помощь от него была, в лучшем случае, маловероятной. Он был далеко и должен там и оставаться.

Вопросы изводили ее. Что она здесь делала? Почему она еще не умерла? Стракен-Владыка перенес ее в Запрет, и он знал, кем она была. Когда она была Ведьмой Ильзе, она быстро и без раздумий избавлялась от своих врагов, как только это было в ее силах. Живой враг всегда опасен. Поэтому, почему демон держал ее в заточении? Наверное была причина насчет перехода его союзника в Четыре Земли в обмен на нее, которая требовала, чтобы он сохранил ей жизнь? Она не рассматривала такую возможность. Может быть, магия, при помощи которой был осуществлен этот переход, исчезала, если один из них умрет не в своем мире. Но тогда ведь они оба погибнут? Если это так, то Стракен-Владыка был крайне заинтересован в ее защите до тех пор, пока его союзник не будет готов вернуться.

Какое–то время она размышляла над тем, когда может произойти это возвращение, но это невозможно было определить, не зная, что должен был выполнить тот, кто перешел в ее мир.

Ее мысли вернулись к другим темам: к беспорядку в Четырех Землях, к предательству ее друидов и к опасениям за свою семью. Вполне возможно, что те враги, которые отправили ее сюда, постараются также устранить Бека. Как только он обнаружит, что она исчезла, ее брат начнет ее искать. Ее враги наверняка попытаются его остановить. Не впервые с такой мыслью в голове враги охотятся за членами семьи Омсфордов. Тот факт, что она являлась Ард Рис, сделал нынешнее поколение Омсфордов такой мишенью, какой они не были со времен Шеа Омсфорда и Чародея-Владыки.

Чем дольше она размышляла о последствиях случившегося с ней, тем более решительнее она становилась. Ее чувства неуверенности и растерянности пропали. Ее страх превратился в злость. Она стала собирать себя, возвращая по кусочкам свою уверенность. Она больше не считала свое заключение тем положением, в котором она ничего не может сделать. Никто никогда не запирал ее и не держал так в плену. Она не прожила бы так долго в мире, если бы подчинялась своим слабостям. Она бы не выжила, если бы отступала, оказавшись в безвыходных ситуациях.

Она еще раз проверила прочность цепей и пояса, на этот раз стараясь передвинуть пояс вокруг талии, чтобы его застежка оказалась впереди. Ей удалось это сделать, втянув живот и постоянно дергая руками в правую сторону. Застежка оказалась с левой стороны, так что она смогла разглядеть, как та устроена. Увиденное вселило в нее надежду. Если ей удастся найти что–нибудь, за что можно зацепиться, то она сможет вытащить кожаный язык из металлической скобы, а потом и освободить его от стопора.

Поиски на стенах камеры, осмотр одного каменного блока за другим ничего не дали. Те выступы, которые она обнаружила, были слишком гладкими или слишком плоскими, чтобы их можно было использовать. Она обратила свое внимание на дверь. Гладкая металлическая ручка крепилась к двери с обоих концов. Здесь тоже ничего. Однако, внимательно проверив петли, она обнаружила металлический гвоздь в скобе нижнего засова, шляпка которого вылезла из стены достаточно далеко, чтобы стать кое–каким крючком.

Следующий час она провела, занимаясь языком кожаного пояса, зацепив его в том месте, где он проходил через скобу, за шляпку гвоздя и дюйм за дюймом вытягивая его. Все это время она прислушивалась, не раздадутся ли звуки ее тюремщиков — шарканье сапог по камню или слабый скрип открываемой двери. Но ничего не было слышно.

В конце этого часа она освободила язык из скобы и взялась за стопор. Это оказалось труднее, потому что кожаный ремень нужно было вытянуть гораздо дальше и с большей силой. Она трудилась изо всех сил, пока не выдохлась, а потом снова принялась за дело. Где–то в процессе силы покинули ее и она заснула.

Она очнулась от звука открываемой двери ее камеры. Появился Хобсталл с пустым выражением лица и такими же глазами, пучок его волос слегка покачивался в такт неторопливых движений. Он принес поднос, на котором стояла кружка воды и немного непонятной еды. Он поставил его у двери, небрежно посмотрел на нее и снова вышел, ничего не сказав и запирая за собой дверь.

Когда он ушел, она поднялась на ноги и подошла к пище. Из–за того, что ее руки все еще были прикованы к талии, она не могла пользоваться ими, чтобы накормить себя. Ей пришлось встать на колени и есть и пить, как животное. От ярости она раскалилась добела, но она заставила себя все съесть. Ей понадобятся силы для того, что лежало впереди, а впереди была свобода.

Она снова занялась пряжкой, как только покончила с едой. Теперь она была сильнее, и физически, и эмоционально, и долго продолжала свои попытки, хотя здравый смысл говорил ей, что это не сработает. Она трудилась, потому что не могла придумать ничего лучше, или у нее просто не было другого плана. Наступают времена, как она знала из своего опыта, когда лучше всего продолжать то, что делаешь, а не рыскать по другим направлениям, даже если кажется, что твои усилия никуда не ведут. Не всегда можно точно измерить свои шансы на успех. И все–таки настойчивость перед лицом неудач чего–то стоит.

В итоге она была вознаграждена. Много часов спустя язык, наконец, освободился от этого доставившего столько хлопот стопора, и пояс слетел с ее талии. Она держала его в своих руках, на миг потрясенно рассматривая его; облегчение и неистовое удовлетворение пронзило ее. Ее запястья по–прежнему были скованы цепями, поэтому она не могла полностью себя освободить от них, но теперь у нее была большая свобода движений, чем прежде, и она смогла поднять руки к горлу и ненавистному заколдованному ошейнику.

Однако, начав искать застежку, чтобы раскрыть его, она заколебалась. Вполне возможно, что любая попытка снять этот ошейник вызовет точно такую же реакцию, которую она испытала на себе ранее. Также, вполне может быть, что Стракен-Владыка будет предупрежден о том, что она трогала его. Она не могла допустить, чтобы это произошло, до тех пор, пока не окажется на безопасном расстоянии от этой крепости. Но если она оставит ошейник на месте, то не сможет воспользоваться своей магией для своей защиты или для своего побега. Ей нужен серьезный гандикап до того, как она найдет путь из своей темницы.

Много чего понадобится. Даже, наверное, слишком много.

Она неохотно опустила руки. Она на время оставит ошейник на своем месте и рискнет так.

Она вернулась к тому, чтобы снять оковы и цепи, которые соединяли ее запястья с поясом. Железо, из которого они были сделаны, будет не так–то легко согнуть, а у нее в любом случае не было для этого никаких инструментов.

Прежде, чем она сможет сделать что–то еще, ей придется выбраться из камеры.

Потом, вдруг, она услышала грубое шарканье сапог за дверью.

Она тут же отступила в сторону, крепко уцепившись руками за тяжелый пояс и держа его у своей груди. Ключ повернулся и замок тихо щелкнул. Затем дверь открылась, впуская в камеру поток света от факелов. В камеру вошел гоблин, уже наклонившись, чтобы забрать поднос, который для нее оставил Хобсталл. Призвав все оставшиеся у нее силы, она ударила его в лицо поясом, и тот без звука свалился на пол. Она подумала, что убила его, но не стала об этом беспокоиться. Она оттащила гоблина в сторону, чтобы его не было видно от дверного проема. Схватив ключи, которые висели у него, она выглянула из–за двери и обнаружила, что коридор пуст.

Крепко вцепившись в пояс и снова прижимая его к груди, чтобы цепи, которыми она была к нему прикована, не звенели, она быстро, но осторожно пошла по коридору, потратив несколько мгновений, чтобы закрыть за собой дверь. Она не знала, как скоро ее похитители обнаружат, что она освободилась, но понимала, что не стоит рассчитывать, что у нее будет много времени. К тому моменту, когда они узнают, она должна быть вне стен крепости, если хочет, чтобы у нее вообще был хоть какой–то шанс.

Она дошла до лестницы и начала подниматься наверх. Она слышала слабые шорохи других заключенных снизу, приглушенные тяжелыми деревянными дверями и каменными стенами. Если бы они заметили ее, то могли закричать. С колотящимся сердцем она быстро поднималась по лестнице, внимательно глядя и назад, и вперед. Поднявшись на верхнюю площадку, она остановилась. Ничего не было слышно. Она прижала ухо к двери. По–прежнему тихо.

Помощи от этого не было. Она должна выйти. Она медленно повернула ручку. К ее удивлению, та повернулась и замок щелкнул. Она осторожно посмотрела за дверь, стараясь рассмотреть, что находилось за ней. Она едва могла поверить своей удаче. Помещение было пусто.

Она проскользнула через дверь в темное пространство под лестницей. Она оказалась в комнате, в которой встретилась со Стракеном—Владыкой. Высунувшись достаточно далеко, она украдкой огляделась, всматриваясь вверх в темноту лестничного пролета, куда поднялся демон. Она ничего не смогла разглядеть.

На противоположной стороне находилась закрытая дверь, ведущая во внутренний двор.

Впервые она растерялась, не зная, что делать дальше. Если она выйдет во двор через дверь, то окажется на виду у всех обитателей этой крепости. Крааль кишел демонами и гоблинами, и шансы на то, что ей удастся пройти через все эти стены и ворота наружу, были совсем мизерными. Ей нужно найти другой путь.

Помогла бы маскировка, внезапно подумала она.

Она окинула взглядом комнату, но ей ничего не попалось на глаза. Ни плащей, ни доспехов, ничего, чем она могла бы накрыться. И больше не было других дверей, кроме той, через которую она прошла, и той, которая вела во двор. Выбор у нее был невелик. Она могла либо пойти по лестнице, по которой поднялся Стракен-Владыка, либо вернуться в камеру.

Она почувствовала, как начинает подниматься паника, и быстро заставила ее исчезнуть. Она не могла заставить себя вернуться. Она пойдет наверх.

И начала подниматься по лестнице.

Она прошла почти половину, когда дверь во двор открылась и появился Хобсталл. Она замерла на ступенях, прижавшись к стене, надеясь, что темнота окажется достаточно плотной, чтобы скрыть ее. Хобсталл закрыл дверь и направился к лестнице, ведущей вниз к камерам. Не оглядываясь, Ловец прошел через дверь и исчез.

Через несколько минут он обнаружит, что она пропала.

Отбросив осторожность, она понеслась по лестнице до темного коридора. Она огляделась в поисках каких–либо признаков Стракена-Владыки, но ничего не заметила. Проскользнув по коридору так быстро, как могла, сохраняя молчание, она добралась до вешалки, на которой висел целый ряд черных плащей. Она схватила один и набросила его на себя, а потом поспешила дальше. Она несколько раз свернула на поворотах коридора, который вел обратно в башню, все время прислушиваясь к звукам тревоги. Но никакой тревоги не было.

Наконец, она оказалась у двери, которая выходила на проход с видом на всю крепость. Теперь она смогла рассмотреть все крепостные стены, пять концентрических кругов, ограждавших дворы и здания в них, которые становились все больше по мере удаления от центра. Пашанон предстал туманной серой пустотой, простиравшейся ниже скалы, однако сама крепость кишела жизнью. Она осознала, в какой ловушке была, сколько ей надо пройти, чтобы оказаться в безопасности, и на нее навалилось отчаяние. Без помощи ее магии и свободных от сковывающих цепей рук, у нее нет надежды выбраться отсюда. Даже маскировки будет недостаточно при таком огромном количестве демонов и контрольных пунктов, через которые придется пройти.

Она должна найти способ, увеличивающий ее шансы.

Она огляделась и нашла то, что искала. Из прорезей в зубчатой стене торчали железные шипы, представлявшие защиту от захватчиков, которые хотели бы подняться наверх. Она подошла к группе шипов, которые нельзя было увидеть тем, кто проходил внизу. Зацепив металлическое кольцо, которое скрепляло оковы на правом запястье, за ближайший шип, она начала крутить его, чтобы сломать. Оковы врезались ей в запястья так, что у нее потекла кровь, но она продолжала давить, сжав от боли зубы.

Наконец, кольцо лопнуло на части, и оковы с цепью упали вниз.

Еще меньше времени ей потребовалось, чтобы освободить левое запястье, однако это стоило ей столько же крови. Прижимая раненные запястья к груди, так что кровь стекала на ее одежду, она стала искать способ спуститься. Ничего не найдя, она пошла вдоль прохода вокруг башни. По–прежнему не было никакого сигнала тревоги, и это ей показалось странным. Возможно, Хобсталл вообще направлялся не в ее камеру. Может, Ловец шел в чьи–то еще камеры. Она не знала.

Она обнаружила наблюдательную вышку с люком и лестницей, ведущей вниз на следующий этаж. Она быстро спустилась, нашла еще один люк и еще одну лестницу, и тоже спустилась по ней. Внизу во дворе она услышала болтовню гоблинов и, откуда–то еще, рычание и ворчание демоноволков. Слишком много врагов находилось между ней и спасением. Она не надеялась миновать их всех.

Ее ум лихорадочно работал. А может есть путь под землей, туннели, которые используются защитниками крепости, чтобы скрытно переходить от стены к стене, точно так, как это сделано в Тирзисе, в ее собственном мире?

Она спустилась на нижний этаж башни. Отсюда было только два пути — наружу или обратно наверх. Плотно завернувшись в плащ, она вышла через дверь и оказалась во дворе. Группа гоблинов была чем–то занята, и никто из них не удосужился даже взглянуть на нее. Она быстро прошла по двору до ближайшей двери, открыла ее и нырнула внутрь.

Теперь она находилась в здании, примыкавшем к следующей стене; это помещение являлось складом оружия и доспехов, и она прошла по нему до двери на другой стороне, а потом по коридору за этой дверью. Коридор петлял и извивался по всему зданию, и вскоре она безнадежно заблудилась. Она стала искать лестницу, ведущую под землю, но ничего не нашла. Ее план побега быстро рассыпался.

Наконец, она обнаружила дверь, которая открывалась в следующий двор. Но там повсюду были демоноволки, десятки их бродили по двору, лежали в тени, огромные серый звери с густой гривой вокруг шеи и такими сильными челюстями, что легко разгрызали древко копья. Она довольно долго рассматривала их, чтобы оценить опасность, прежде чем захлопнула дверь. Если бы она могла воспользоваться своей магией, ей не пришлось бы волноваться. Без нее, она с ними не справится.

Однако, если она хотела сбежать, ей придется пересечь этот двор. Другого пути не было.

Она открыла дверь и снова выглянула, высматривая какой–нибудь надземный переход, который соединял две стены. Но его не было, или, по крайней мере, она не смогла его увидеть. Никаких признаков, что был какой–нибудь еще способ пересечь этот двор.

Она снова закрыла дверь и стояла, пытаясь придумать, что же она могла сделать.

В следующее мгновение крик тревоги, чего она боялась, раздался позади нее, грохот барабанов, сопровождаемый низким ревом рога. Она нисколько не сомневалась, из–за чего это произошло, и без особых раздумий вышла за дверь и направилась через двор к дальней стене. Тут же на нее посмотрели демоноволки, но она не взглянула на них в ответ, смотря только вперед, стараясь выглядеть так, будто она занята, двигаясь к самому ближайшему спасительному месту.

Всего несколько минут — это было все, что ей нужно.

Позади нее продолжал звучать сигнал тревоги, и теперь повсюду на каждой стороне возле бойниц наверху стен появились гоблины, высматривая по всем сторонам причину суматохи. Она продолжала идти, пытаясь не запаниковать, контролируя себя, стараясь успокоиться.

Она добралась до двери и схватилась за ручку, чтобы ее открыть. Дверь оказалась запертой.

Не задерживаясь, она повернула к следующей двери, стараясь побыстрее до нее добраться. К этому времени задвигались демоноволки, сигнал тревоги вызвал их подозрения. Головы наклонились, гривы вздыбились, как веера из перьев, морды оскалились, открывая ряды зубов, и они начали наступать на нее. Из их глоток раздалось первое низкое рычание. Предупрежденные этими звуками, пара гоблинов на стене позади нее остановилась, чтобы взглянуть вниз во двор.

Огромный волк встал прямо перед дверью, до которой она старалась добраться, и повернулся к ней мордой. Она сразу же остановилась, и это было ошибкой. Волк вызывающе зарычал, почувствовав, что она или боится, или напугана. Она повернула в другую сторону, но и там уже приближались волки, перекрывая ей путь, захлопывая ловушку. Сверху на нее смотрели собравшиеся на стенах гоблины.

Она поняла, что погибла, если не воспользуется своей магией.

Она быстро дотянулась до заколдованного ошейника, чтобы снять его, но не смогла найти замок. Она лихорадочно искала его по всей длине ошейника, хоть какой–нибудь кусок металла. Ничего. Волки приближались теперь, уже в открытую угрожая ей, показывая свои зубы. До самого ближайшего было не больше десятка ярдов. У нее не было выбора. Несмотря на ошейник, ей придется воспользоваться магией, чтобы защитить себя.

— Хааа! — зарычала она на волков, взмахнув руками, отчего те вынуждены были отступить.

Она двинулась на них, как будто намереваясь их наказать, и неуверенные в том, что она этого не сделает, волки уступили ей дорогу. В конце концов, они были существами Стракена-Владыки, и он натаскивал их для своих нужд. В каком–то смысле, наказание являлось частью этих тренировок. Какими бы свирепыми они ни были, они не могли полностью игнорировать то, как на них реагировали.

От ее смелости они застыли на месте, но лишь на мгновение. Этого оказалось достаточно. К тому времени она уже вернулась к первой двери, через которую пыталась сбежать первый раз. Ее обнаружили и если она не сможет пройти через эту дверь, ее тут же схватят. Она быстро взглянула на стены и на волков, не обращая внимания на крики и рычание, которые росли за ее спиной. Она перестала думать обо всем, кроме этой двери. Приободрившись, она призвала магию песни желаний, чтобы вырваться из своей тюрьмы.

Но как только в ней раздались первые ноты магии, заколдованный ошейник ответил ослепляющей болью, которая сдавила ей горло парализующей хваткой и заморозила ее голосовые связки. Боль было молниеносной, она прорвалась сквозь нее, не зная пощады, силой отбросив ее назад, истощая ее силы и заглушая все мысли. Сжатая ужасными тисками магии ошейника, она застыла и беззвучно кричала, неспособная ни чем себе помочь.

Она свалилась на пыльную землю двора, погрузившись в темноту, утратив все, кроме боли и чувства неудачи, которые накрыли ее в сгущающейся тьме, словно саван смерти.