Тейнквил (ЛП)

ГЛАВА 27

Он очнулся от того, что его руку кто–то вежливо тряс, и знакомый голос Драмандуна прошептал:

— Капитан, они приближаются.

Армия Федерации. Готовится к атаке.

Пид Зандерлинг открыл глаза навстречу слабому свечению рассвета на западном горизонте, оглядел лабиринт холмов и оврагов, окружавших его, и подождал, когда утихнет звон в ушах. Каждый мускул и сустав ломило от боли, но ему не стоило на это жаловаться. Ему повезло, что он вообще остался жив.

Он снова закрыл глаза, вспоминая. Взрыв огня, содрогание «Асашиэля», разброс во все стороны рельсовых пушек и палубной команды. Пикирование судна к земле, пока он цеплялся за свой страховочный трос и напрасно звал Маркенстолла. Столкновение воздушного корабля с рощей сосен, у которых были огромные кроны, ломая их всех на куски, после чего он остался висеть на их поломанных сучьях. Целым и невредимым, что было чудом. Ни сломанных костей, ни отрубленных конечностей, ни глубоких ран, из–за которых он мог бы потерять много крови и умереть, прежде чем его найдут.

И его нашли, почти сразу же, эльфийская Дворцовая Стража при отступлении с летного поля, наблюдавшая, как его судно падало с неба. Его собственный солдаты, которые тут же узнали его и спустили вниз, умоляя его не умирать, потерпеть, пока они не смогут оказать ему необходимую помощь. К тому моменту он был наполовину в бреду, обожженный и контуженный, сражаясь с демонами, которых он представлял себе летающими над головой и охотящимися на него, как ястреб за мышкой, ищущей укрытия, где ее уже никто не найдет.

Он полностью пришел в себя во время долгого ночного отступления среди холмов северной части Преккендоррана, впервые четко рассмотрев потрепанное состояние своей доблестной Дворцовой Стражи. Послушные его приказам, брошенные регулярными частями эльфийской армии, они одни стояли против орд атакующих войск Федерации, которые наводнили все летное поле. Дворцовая Стража старалась удержать свои позиции, что было безнадежным делом, и в конце концов отступила. Все это он узнал от Драмандуна, который отыскал его среди ночи и остался рядом. Он также узнал, что эльфийский сектор Преккендоррана потерян, а союзники из числа Свободнорожденных, окруженные с трех сторон, находились под угрозой разгрома. Битва до сих пор продолжалась, жители Приграничья, дворфы и наемники сражались под командой харизматичного дворфа Вадена Вика. Эльфы же, впавшие в уныние из–за смерти своего Короля и быстрого прорыва их оборонительных рубежей, покинули поле боя.

— Вы нужны нам, капитан, — шептал ему Драм, наклонившись еще ближе к Пиду, чтобы только он мог его слышать. — Вы очень сильно нам нужны.

Пид никак не мог понять, почему его помощник так говорит. Больше ничего он не мог сделать. Он был капитаном Дворцовой Стражи, отстраненным от командования, отчитанным и униженным своим Королем так, что его будущее не оставляло никаких сомнений. Это уже ничего не могло изменить, особенно после смерти Келлена Элессдила и разгрома рассеянной на все четыре стороны эльфийской армии.

Но в этом–то все и дело, говорил Драм. Келлен Элессдил погиб, а также все, кто слышал, как он уволил Пида с поста капитана Дворцовой Стражи. Этого инцидента могло никогда не произойти, и, по правде говоря, будет гораздо лучше, если никто о нем не узнает. А теперь, как обстоят дела. Стоу Фраксон, который командовал регулярной эльфийской армией, погиб, убитый во время ночной атаки Федерации. Все командиры воздушных кораблей погибли. Большинство других командиров рассеяны по полям или пропали. Из всех подразделений эльфийской армии, располагавшихся на Преккендорране, в целости осталась только Дворцовая Стража и только Пид Зандерлинг по–прежнему ею командует.

— Капитан, к нам отовсюду стекаются эльфийские охотники, — шептал Драм. — Они считают вас их единственной надеждой, единственным командиром, который до сих пор находится в строю. Подумайте об этом. Если они не могут положиться на вас, то на кого еще они могут полагаться? Вы по–прежнему командуете, и неважно, что мог сказать Келлен Элессдил. Кроме того, мертвый Король ничего не может сделать, чтобы спасти нас из этого дерьма. Только живой капитан Дворцовой Стражи может это сделать.

На какое–то время Пид уснул, слишком утомленный, чтобы спорить. Когда он проснулся, был уже полдень, и Дворцовая Стража находилась глубоко среди холмов на севере равнины, собирая потерявшихся и отбившихся солдат, связываясь с другими подразделениями, которые все еще сражались где–то, несмотря на произошедшее минувшей ночью. Большинство было в подавленном состоянии, однако прошел слух, что Пид Зандерлинг провел успешную контратаку против Федерации и повредил воздушный корабль с тем оружием, которое уничтожило весь их флот. В то время, как остальные бежали, капитан Дворцовой Стражи стоял на месте и сражался. Если и была какая–то надежда у эльфов, то она была связана с ним.

Пид слышал эти разговоры, хотя они и произносились шепотом, и замечал бросаемые украдкой на него взгляды. Драм не преувеличивал — все полагались на него. Двадцать четыре часа назад он мог быть экс–капитаном Дворцовой Стражи, но теперь он снова в деле, нравится ему это или нет. Он мог бы сразу поставить всех в известность о своей отставке, но какой в этом прок? Эльфийской армии нужна уверенность и решительность — он лучше всех знал, как это сделать, и занимал то положение, которое позволяло это сделать. Отказ от этой ответственности вызовет подрыв доверия гораздо хуже, чем все, что мог представить Келлен Элессдил.

Поэтому он созвал своих подчиненных и лейтенантов и разработал план, который даст им шанс остановить продвижение Федерации. Среди этих холмов эльфы были менее заметными мишенями, чем на равнине или в небесах. Здесь они могут быть более неуловимыми, поскольку этот ландшафт лучше всего подходил к их стилю боя. Армия Федерации наступала на них с целью сокрушить любое сопротивление, которое они могли оказать, затем обойти с флангов и окружить их союзников Свободнорожденных. Если заставить ее остановиться, то это может определить исход всей войны.

После того, как план был составлен, а армия перегруппирована, Драм уговорил Пида еще поспать. Он по–прежнему испытывал страдания после своего падения с неба и был истощен, поэтому нуждался в отдыхе. Сейчас он ничего не мог сделать важнее того, что ему предстоит, когда Федерация их обнаружит.

А теперь, подумал он, снова открывая глаза и бросая взгляд на все еще темное небо, время пришло.

Он посмотрел на Драмандуна.

— Не видно их воздушных кораблей? — Он со стоном приподнялся на локте. Резкая боль показала, сколько еще времени должно пройти, прежде чем он исцелится. — А что насчет того большого корабля, который нес их оружие?

— Вообще не видно никаких кораблей, — ответил его помощник, наклоняясь, чтобы помочь ему подняться, и подавая кольчугу, которую он всегда носил во время боя.

Пид взглянул на него с недоверием:

— Как же ты ее нашел?

— Я никогда не терял ее, капитан, — ответил тот, криво улыбаясь. — Я знал, что она вам понадобится, когда вы вернетесь.

То, что он верил, что Пид вернется, говорило о его вере в своего командира. Пид натянул кольчугу, закрепил кожаные наколенники и налокотники, которые Драм тоже каким–то образом умудрился сохранить, пристегнул короткий меч с длинным ножом и перекинул за спину свой лук со стрелами.

Он покачал головой:

— Ты никогда не перестаешь меня удивлять, Драм. — Он потянулся, поправил доспехи и оружие и кивнул. — Все в порядке. Показывая дорогу.

Они прошли через лагерь под приветственный крики эльфийских охотников и Дворцовой Стражи. По сравнению с предыдущим днем их ряды удвоились, и даже утроились, все подразделения были расформированы и образованы заново за прошедшую ночь. День был ясным, небо безоблачным, но свет все еще был бледным и серебристым на горизонте, поскольку солнце все еще не поднялось над холмами. Когда оно встанет, оно будет слепить глаза тем, кто будет идти ему навстречу.

Согласно плану, Пид установил оборонительный рубеж на небольшом подъеме, где разместил эльфов спиной к солнцу, оставив врагам подходить к ним по широкой низине, которая с обеих сторон была окружена высокими холмами. Эта низина протянулась на десять миль, петляя между двумя плато Преккендоррана, она представляла собой естественный проход, который казался марширующим на север ордам началом очевидного выхода на земли, расположенные за их пределами. Однако, такой взгляд был обманчивым — после входа в эту низину, становилось очевидным, что придется двигаться по ряду узких теснин, чтобы выйти на открытое пространство.

Пид надеялся, что кто бы ни вел силы Федерации, он об этом не подозревает. Это была вполне реальная надежда, учитывая тот факт, что Федерация не продвигалась так далеко на север почти пятьдесят лет. Воздушная разведка Преккендоррана могла бы заметить рельеф этой земли, но такие дальние исследования считались не столь важными или, если они и состоялись когда–то, были давно забыты или утеряны.

Он расставил своих лучников на боковые высоты, а Дворцовую Стражу и регулярные войска в низине в две линии, разделив каждую на ряды треугольников, которые могли наступать или отступать по очереди. Он рассчитывал на такие смены, что трехсторонние эльфийские контрудары замедлят предсказуемую лобовую атаку огромных сил Федерации. Он считал, что сможет повернуть левый фланг атакующих на их центр. И в результате возникшей неразберихи и слепящего восхода солнца эльфы сумеют нанести значительный урон наступающим и заставят их отступить. Федерация, как он верил, будет полагаться на численное превосходство и грубую силу, чтобы сломать хребет эльфийской обороне. Скорее всего, она будет исходить из того, что моральный дух эльфов упал после разгрома предыдущей ночью и что не потребуется значительных усилий, чтобы положить конец любому оставшемуся сопротивлению.

По правде говоря, Пид не совсем был уверен, что все именно так и произойдет. Он верил, что эльфам удалось восстановить свою гордость, честь и волю, но он также помнил свою собственную оценку два дня назад, когда он посчитал их плохо подготовленными и слабо мотивированными. Ему оставалось надеяться, что все изменилось, что их поражение на Преккендорране придаст им дополнительного мужества, а не приведет их в уныние.

Но только в пылу сражения он поймет, в какую сторону все направится. К тому времени, ценой станет смерть.

Сен Дансидан прохаживался по периметру оцепленной верфи, где рабочие Федерации облепили «Дечтеру», стремясь вернуть ее в небеса. Корабль получил повреждения рулевых механизмов и нескольких парсионных труб, и он не хотел рисковать, снова поднимая ее в воздух, пока не убедится, что этот корабль без опаски пролетит за рубежи Свободнорожденных, где враги не смогут заполучить в свои руки его драгоценное оружие. К тому же он не хотел рисковать получить еще повреждения, если существовала возможность защититься от его оружия. Поэтому он с нетерпением ждал своего часа, пока инженеры воздушных кораблей трудились над ремонтом и усовершенствованием корабля, полностью понимая, что с ними произойдет, если они не справятся.

Иногда ему хотелось, чтобы он был достаточно умелым и грамотным, чтобы самому решать все свои проблемы, зная, что работа будет сделана быстро и качественно. Он ненавидел полагаться на других, ненавидел ждать, чтобы обнаружить, справились они или нет, и ненавидел тот факт, что члены Коалиционного Совета и общественность будет приписывать ему их неудачи, а успехи — всем, кроме него.

И все же, какой смысл быть Премьер—Министром, если нельзя передать и воспользоваться услугами тех, кем руководишь?

Он остановился и посмотрел на север. Он смог получить огромное удовольствие от того, что его руководство добилось таких успехов. Ловушка, которую он устроил для боевых кораблей эльфов, превзошла все его ожидания. За одну ночь он уничтожил основную часть флота врага и убил Короля и его сыновей. Последнее оказалось просто невероятной удачей, ибо оставило эльфов не только без флота, но также и без их титулованного правителя и его наследников. Он не мог представить, что заставило Келлена Элессдила поступить так безрассудно, но он был благодарен за такой неожиданный подарок. Как до него его отец, Келлен оказался склонным к необдуманным поступкам. То, что последний такой поступок свершился в самое подходящее время, стало для Сена Дансидана знаком, что его фортуна почти повернулась к нему лицом.

Если бы ему не помешали закончить всю работу. Если бы ему не помешали уничтожить остатки эльфийской армии, чтобы он смог окружить и стереть с лица земли их союзников. Если бы ему удалось вернуть в небо «Дечтеру».

Он заметил Этана Орека, снующего по платформе, на которой было установлено изобретенное им оружие, проверяя оснастку и детали, чтобы все было в порядке. Он взял этого невысокого инженера с собой на поле боя, когда вылетел на «Дечтере» из верфей в Аришейге, решив, что он должен быть рядом на случай, если что–то пойдет не так с оружием, как только его пустят в ход.

Ненужное беспокойство, как оказалось, но откуда он мог это знать? Прототип был создан так, как и ожидалось — даже лучше, чем ожидалось, на самом деле, учитывая разрушения, которые они нанесли эльфам. «Дечтера» почти добилась своей цели. Однако, в данный момент ее задержка не имела такого большого значения. Армия Федерации прорвала рубежи Свободнорожденных, захватив западное плато и устремившись на север, в холмы, в которых скрывались остатки эльфийских охотников. Свободнорожденные все еще удерживали восточное плато, но их окружили с трех сторон. Более того, они были растеряны и не решались контратаковать. Став свидетелями уничтожения эльфийского флота, они испугались за безопасность своих кораблей. Чего им и следует бояться, подумал он. Потому что, как только «Дечтера» снова поднимется в воздух, будет простым делом превратить союзные суда в пепел, пока они находились на земле, и разделить порознь оборонительные линии Свободнорожденных, что позволит разобраться с ними армии Федерации.

Он с нетерпением ждал этого. Он хотел, чтобы это дело было сделано. Он желал победы в своих руках.

Осторожнее, Сен Дансидан, предостерег он сам себя, когда адреналин послал свежий заряд пьянящей эйфории, пронзивший все его тело. Не переходи границы. Не переусердствуй. Не торопи свою собственную гибель.

Он слишком долго был политиком, чтобы предаваться такому опрометчивому поведению. Ошибки такого сорта совершали менее опытные мужчины и женщины, те, чьи жизни он оборвал в таком количестве, что уже и не помнил. Выжить означало остерегаться преждевременного торжества и неосторожного оптимизма. Выжить означало никогда ничего не принимать на веру, ничего не принимать за чистую монету.

— Твои мысли так глубоки, Премьер—Министр?

Он резко обернулся на звук голоса Иридии Элери, с удивлением обнаружив ее стоящей прямо рядом с ним. Его испугало, что она смогла подобраться так близко к нему, а он этого не услышал. Его злило, что она делала так неоднократно с тех пор, как он согласился принять ее предложение быть его личным советником, как будто их соглашение разрешало подобное вторжение. Хуже всего было то, что это напомнило ему, как в его спальне материализовывалась Ведьма Ильзе; подобное воспоминание он не скоро забудет.

— Мои мысли это моя собственность, Иридия, — ответил он. — Они ни глубокие, ни мелкие, а лишь практичные. Ты что–то хочешь предложить, или просто ищешь новые способы остановить мое сердце?

Если ее и задело его раздражение, то она этого не показала.

— У меня есть, что предложить, если ты ищешь способ закончить эту войну гораздо быстрее, чем так, как это происходит сейчас.

Он уставился на нее, замерев сильнее, чем это могло бы быть после этих ее слов. Она была настолько бледной в лунном свете, что казалась почти прозрачной; темнота ее глаз настолько контрастировала с белой, как у смерти, кожей, что они казались светонепроницаемыми. На ней были черные одежды, которые вместе с капюшоном полностью скрывали ее стройное тело. Ее лицо, выглядывающее из тени капюшона, и руки, слегка прижатые краям одежды, придавали обескураживающее впечатление, что перед ним находится призрак.

Он уже не впервые испытывал подобное чувство. В последнее время вид Иридии был настолько жутким и потусторонним, что он с трудом верил, что она все еще являлась человеком.

Он поджал свои губы:

— Я довольно быстро покончу с этим сам, как только «Дечтера» снова окажется в воздухе. Мое оружие сожжет дотла все, что осталось от флота Свободнорожденных. Я уже преследую остатки эльфийской армии и в течение недели с ними тоже будет покончено. Ты бы лучше беспокоилась насчет Шейди и ее друидов, чем по поводу войны! Разве не эта задача возложена на тебя?

Это был язвительный упрек, направленный как на ее нежелательное вмешательство, так и на отсутствие у нее опыта в тактике сражений. Но она, казалось, осталась равнодушной к его словам, выражение ее лица осталось безучастным.

— Моя задача в том, чтобы спасти тебя от себя самого, Премьер—Министр. Свободнорожденные потеряли свои корабли на Преккендорране, но они смогут получить другие. Их армия может быть рассеянной и сейчас находится в состоянии хаоса, но они перегруппируются. Ты не выиграешь эту войну единственной победой. Ты должен это понимать и без моих слов.

Ее замечание было таким пренебрежительным, что он непроизвольно покраснел. Она разговаривала с ним, как с ребенком.

— Эта война длится пятьдесят лет, — продолжила она, не замечая его реакции. — Она не закончится на Преккендорране. Она не будет выиграна никаким сражением в Южной Земле. Победить в ней можно только в Западной Земле. Ты победишь, когда сломишь дух эльфов, потому что именно эльфы являются хребтом борьбы Свободнорожденных. Сломай их хребет и те, кто сражается вместе с ними, быстро попросят мира.

Он нахмурился:

— Мне казалось, что потеря их флота и Короля именно это и сделала. Очевидно, ты с этим не согласна. Так что еще у тебя в голове, что же убедит их признать поражение?

— Очень сильно убедит.

Он почувствовал, как убывает его терпение, пока он напрасно ждал от нее продолжения.

— Мне придется догадаться, что это такое, или ты развеешь мое беспокойство и просто расскажешь мне?

Она посмотрела мимо него на верфь, где в лунном свете стоял темный и грозный корабль «Дечтера», на котором рабочие продолжали вести ремонтные работы. Она смотрела в ту сторону, но у него сложилось ощущение, что она смотрела на что–то другое, на то, что было скрыто от него. Он снова был поражен чувством, что она где–то далеко, что она находилась не совсем там, где оказалась сейчас.

— А ты не прочь поубивать, не так ли, Премьер—Министр? — вдруг спросила она.

Именно то, как она задала свой вопрос, заставило его задуматься, что она намеревалась поймать его в ловушку его же собственными словами. На протяжении многих лет он развил шестое чувство, раскрывая такую тактику, и оно не один раз спасало его от беды.

— Ты боишься мне ответить? — надавила она.

— Ты знаешь, что я не боюсь убивать.

— Я знаю, ты веришь, что цель оправдывает средства. Я знаю, ты веришь, что для достижения своих целей ты готов предпринять любые шаги, которые для этого потребуются. Я знаю, что ты являешься творцом смертей своего предшественника и всех тех, кто мог занять его место. Я знаю, что ты участвовал в кровавых играх всех сортов.

— Тогда говори, что у тебя на уме, и перестань играть со мной в игры. Мое терпение уже на исходе.

Ее бескровное лицо выглянуло из тени капюшона, так что ее темные глаза в упор посмотрели на него.

— Тогда слушай внимательно. Ты напрасно тратишь время, убивая солдат на Преккендорране. Гибель этих солдат не значит ничего для тех, кто их посылает вперед. Если ты хочешь сломить дух эльфов, если хочешь положить конец их сопротивлению, то должен убить тех, кого эти солдаты защищают. Ты должен убить их женщин и детей. Ты должен убить их стариков и немощных. Ты должен перенести эту войну с поля боя в их дома.

Ее голос перешел в шипение:

— У тебя для этого есть оружие, Премьер—Министр. Лети на «Дечтере» в Арборлон и примени его там. Сожги дотла их драгоценный город и его жителей. Заставь их бояться делать что–либо, кроме как просить у тебя пощады.

Она произнесла все это бесстрастно, но ее слова потрясли его. Его бросало то в жар, то в холод, поначалу испугав перспективой такой дикости, но потом он восхитился. Он уже воспринимался другими как монстр, поэтому не было особых причин притворяться, что это не так. Он ни в малейшей степени не заботился о сохранении жизни тем, кто ему противостоял, а эльфы в течение двадцати лет были занозой в его теле. Почему бы не отобрать у них достаточно жизней, чтобы они больше не были для него угрозой?

— Но ведь ты сама эльф, — сказал он. — Почему ты так жаждешь убить свой народ?

Она издала звук, который должен был казаться смехом:

— Я не эльф! Я друид! Точно так же, как ты Премьер—Министр, а не южанин. Именно власть, которой мы обладаем, Сен Дансидан, определяет нашу принадлежность, а не наше рождение.

Конечно же, она была права. Его национальность и раса ничего не значили для него в вопросах дальнейшего своего карьерного продвижения.

— Тогда, как друид, — резко проговорил он, — ты должна знать, что Шейди этого не одобрит. Через два дня она прибудет сюда, чтобы встретиться со мной. Она уже расстроена тем, что я атаковал Свободнорожденных, не посоветовавшись сначала с ней. Как только она обнаружит мой новый замысел, она остановит его. По крайней мере, для общественности, друиды должны быть беспристрастными. Она может поддержать Федерацию в ее стремлении вернуть Приграничье, но она никогда не согласится с геноцидом.

— Значит, ничего ей не говори. Пусть она узнает, когда все закончится, после того, как она уже в открытую объявит о своей поддержке Федерации. Станет ли кто–нибудь тогда слушать ее, как бы громко она не протестовала?

— Да, в таком случае, она разыщет меня, и не для того, чтобы поздравить.

Бледное лицо отвернулось:

— Тогда я разберусь с ней.

Он засомневался в такой дерзости, ибо за то время, что знал Иридию, он никогда не верил, что она сможет сравниться с Шейди а'Ру. Однако, возможно, все изменилось. Она очень уверенно держала себя, а ее стальная решимость, которую она привнесла в их союз, давала ему повод подозревать, что она стала намного сильнее.

— Так какое твое решение, Премьер—Министр? — надавила она.

Он был уверен только в одном. Если он выберет следовать предложенным Иридией курсом, то вопросы этики станут бессмысленными. Если он потерпит неудачу, то эти вопросы станут самой наименьшей из его проблем. Если же добьется успеха, то о них будут говорить лишь шепотом в частных беседах, потому что тогда он станет самой влиятельной фигурой в Четырех Землях. Даже друиды не осмелятся бросить вызов его власти.

Это решение должно быть легким. Когда на кону власть и влияние, он никогда не колебался в своем выборе. Но сейчас он не был таким решительным. Во всем этом чувствовалось что–то неправильное, может быть, последствия, которые он еще не рассмотрел, или упущенные из виду возможности. Но чем бы это ни являлось, оно несомненно было, изводя его своей неизвестностью. Он чувствовал это своим нутром, а такие вещи нельзя было игнорировать.

— Премьер—Министр?

Он сомневался еще несколько секунд, а затем отбросил все сомнения. Выгоды без риска не бывает, а риск всегда вызывает сомнения. Он достаточно хорошо это понимал, чтобы согласиться с тем, что он должен сделать. В отсутствие Грайанны Омсфорд, насчет которой уже не стоило беспокоиться, он мог позволить себе рискнуть, чего бы не сделал в других обстоятельствах. Потери нескольких тысяч жизней будет явно недостаточно, чтобы сдержать его. На кону стоит больше, чем эти жизни.

— Мы полетим в Арборлон, — произнес он.

Рассвет сменился яркой вспышкой, когда солнце показалось за холмами и начало подниматься в небо. Эльфы заняли свои места, в большинстве своем скрываясь из виду за пригорками и скалами и в тени теснин, образовав шеренги и держа наготове оружие. Они уже услышали звук марширующей в атаку армии Федерации, ритмичный, нервирующий стук сапог и звон копий и мечей о щиты. Свет вспышками отражался от плоских поверхностей клинков, когда солдаты Федерации вошли в низину и начали долгий, извилистый путь по этой равнине, где их поджидала добыча.

Пид, стоявший вместе со своей Дворцовой Стражей, осматривал свои ряды в поисках какого–либо движения и ничего подобного не обнаружил. Эльфы исчезли так, как могут исчезнуть только они. Пока не станет слишком поздно, их не заметит ни один солдат Федерации. Он бы хотел, чтобы у него была кавалерия для обхода флангов армии Федерации, но это придется сделать пешим солдатам. Ему бы хотелось иметь катапульты и метательные машины огненных шаров, но придется довольствоваться пращами и стрелами. Ему бы хотелось, чтобы противник не так значительно превосходил его числом, как пять к одному. Ему недоставало практического опыта командования на поле боя — ведь он являлся капитаном Дворцовой Стражи, а не Командующим эльфийской армией. В настоящий момент он был самым старшим по званию офицером, но никогда не участвовал в сражении такого масштаба.

Все бывает впервые, гласит старая поговорка. Ему только хотелось, чтобы не так много было поставлено на кон.

Он посмотрел на тех, кто стоял ближе всего к нему, и заметил Драмандуна, находившегося почти рядом с ним, высокого, долговязого, который как–то странно смотрелся в своих боевых доспехах. Драму не придется сражаться в строю; он нужен был ему позади шеренг. Однако, его лицо было полно решимости, и когда он заметил, что Пид смотрит на него, подмигнул.

Достаточная основание, чтобы поверить в него, подумал Пид. Достаточное основание, чтобы поверить в них всех. Он крепче сжал свой меч и еще больше ушел в тень.