Тейнквил (ЛП)

ГЛАВА 13

Темнота, плотная и всепоглощающая, окутала Паранор, и цитадель друидов погрузилась в тишину. По внутренним залам крепости как призраки сновали туда–сюда друиды; облаченные в черное, с накинутыми капюшонами они передвигались по помещениям, лишь слегка шаркая обувью и шелестя одеждами. Одни несли в своих руках книги и пачки не скрепленных листов сочинений. Другие несли какие–то материалы для заданий, которые поставил перед ними орден друидов.

Один не нес ничего, кроме второго плаща, аккуратно свернутого под рукой, причем он был настолько озабочен, что даже не замечал тех, кто проходил мимо.

Бек Омсфорд смотрел, как в комнату вошла фигура в плаще, и ему потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что это был вовсе не друид, а его жена. Рю Меридиан подошла к тому месту, где он лежал под одеялами, выглядя страдающим от лихорадки, и положила к его ногам плащ.

Она наклонилась поближе, чтобы говорить шепотом:

— Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше, чем выглядишь.

Он улыбнулся. Он весь пылал и был в испарине, капли пота усеивали его лоб.

— Я выгляжу ужасно, не так ли? Этот корень, что ты мне дала, отлично сработал. Ранее сюда заходил Траунт Роуэн, чтобы посмотреть, как я себя чувствую. Я сказал ему, что лихорадка вернулась и стала еще хуже и очень заразной. Он вошел и в ту же секунду вышел из комнаты. С тех пор больше никого не было. Я вижу, ты нашла одежды. Тебя никто не заметил?

Она присела рядом с ним, наклонилась и поцеловала в лоб.

— Имей хоть чуточку веры, Бек. Когда нужно, я весьма изобретательна. Я просто попросила их. Я сказала друиду, которого остановила, что мы бы чувствовали себя намного комфортнее, если бы были одеты, как они. Кроме того, я их не интересую. Они смотрят на меня из–за углов и через щели в дверях, но не уделяют пристального внимания. Для них только ты имеешь значение. Поэтому, пока они думают, что ты намерен делать то, ради чего тебя сюда привезли, у нас не будет никаких неприятностей.

Бек кивнул:

— После сегодняшней ночи, мы станем большей неприятностью, чем они себе представляли. Дай мне намоченную тряпку и полотенце.

Она поднялась и передала ему то, что он просил. Он сел в кровати и начал себя обтирать, сначала влажной тряпкой, а потом насухо полотенцем. Комната была заполнена темнотой и свечи, которые он зажег, едва могли разогнать этот мрак. Все к лучшем, подумал он, для того, что они затевали.

— У тебя была возможность проверить «Стремительного»?

Она снова присела рядом с ним, продолжая говорить низким голосом. Они по–прежнему беспокоились, что их могли подслушивать.

— Они отрезали кормовые радианные тяги и заблокировали рычаг двигателя. Больше я ничего не увидела. Я притворилась, что даже этого не заметила. Я подумала, что будет лучше, если они не знали, что нам известны их действия. Чтобы все исправить, нам понадобится три минуты. При необходимости мы довольно легко сможем улететь.

Он закончил вытирать себя, встал и начал одеваться. Он действовал быстро и тихо, часто бросая взгляды на дверь, прислушиваясь к окружавшей их тишине. Это безмолвие завораживало. Все в цитадели друидов измерялось тишиной, как будто звук здесь был непрошеным гостем. Возможно, так оно и было, где в таком количестве пребывала сила, а борьба за контроль над ней велась посредством тайных махинаций и утонченной хитрости.

— Я не буду жалеть, когда мы отсюда уйдем, — произнесла она. — Все в этом месте угнетает. Как твоя сестра здесь находилась для меня загадка. Я желаю, чтобы с ней все было хорошо, как только мы вернем ее в целости оттуда, куда она ушла, но я бы пожелала, чтобы у нее хватило мудрости потом жить где–нибудь еще.

— Знаю. — Он огляделся. — Я бы желал, чтобы у меня было оружие.

Она залезла себе под одежду, достала длинный кинжал и передала его ему.

— Я захватила его с корабля. У меня также есть метательные ножи. Но не думаю, что оружие нам поможет, если нам придется здесь сражаться.

— Они пригодятся против гномов–охотников. — Он засунул длинный кинжал за пояс, затем потянулся за одеждой друидов. — Ты не заметила того молодого друида?

Она покачала головой:

— Нет.

Они так и не видели больше того друида с тех пор, как он сунул Беку записку с предостережением в первый день их прибытия. Бек сжег ту записку, а Рю развеяла ее пепел от одного конца крепости до другого, но он до сих пор не узнал, кто пытался их предостеречь и почему. Ясно, что молодой друид что–то знал о том, что здесь происходило. А также он мог что–нибудь знать и о Пене. Однако было слишком рискованно пытаться выяснить, кем он был. Самое лучшее, что они могли сделать, это продолжать высматривать его, пока он не появится.

— Ты думаешь, что он попытается продолжить контакт с нами. — Бек затянул пояс, которым обвязал одежды. — Если он взял на себя труд связаться с нами в начале, то должен хотеть нам помочь. Во всем этом он должен быть на стороне моей сестры.

— Может быть, но это не значит, что он знает, где она или что с ней случилось. Может, он не знает ничего, кроме того, что рассказал нам — что за все в ответе Шейди и остальные. Может, предупредить нас было все, что он намеревался сделать. Этого оказалось достаточно, чтобы мы были настороже.

Бек закончил с приготовлениями и подошел к ней, обхватив ее за плечи и прижав к себе:

— Ты могла бы подождать меня на борту «Стремительного», — сказал он. — Я могу это сделать один.

— Я думаю, мы это уже обсуждали около двадцати лет назад, не так ли? — Она потянулась к нему и поцеловала. — Давай, пойдем.

Они подошли к двери и на мгновение остановились, прислушиваясь. Гномы–охотники, которым было поручено стоять на страже, по–прежнему находились в коридоре, но они стояли здесь уже три дня и был было скучно. Пройти мимо них будет не так уж и сложно.

Бек посмотрел на свою жену:

— Готова?

Она кивнула, накидывая на голову капюшон. Он сделал то же самое, затем открыл дверь и переступил через порог. Он уже воспользовался магией песни желаний, тихий низкий напев достигал ушей стражников. Он целенаправленно нашептывал образы в их сознании. Он говорил им, что закутанные в плащи фигуры, вышедшие из комнаты, были друидами, легко узнаваемые по их одеждам, поэтому не стоит беспокоиться и можно отвернуться.

К тому времени, когда стражники снова оглянутся, коридор будет пуст.

Бек и Рю быстро дошли до лестницы, ведущей наверх в холодную камеру, и начали подниматься, пока их никто не заметил. Им повезло, на своем пути они не встретили ни с одного друида. Если гномы–охотники у двери в их спальню не поймут, что их провели, у них будут весьма высокие шансы добраться до нужного места незамеченными.

Они поднялись по каменной лестнице на следующий этаж, скользя через затемненные и освещенные места беззвучно и осторожно, как лисицы на охоте. Они понимали, насколько это было опасно. Если их обнаружат, то раскроется их двуличие и у них больше не будет возможности воспользоваться магией друидов, чтобы найти Пена. Хуже того, им, наверняка, придется с боем прокладывать свой путь из Паранора, а Бек не был уверен, что они с этим справятся. Однажды они пережили такое, когда путешествовали на борту «Ярла Шаннары», когда были молоды. И после этого они не участвовали в настоящем сражении почти двадцать лет. Сейчас было неподходящее время выяснять, сможет ли спасти их магия песни желаний от опытной и опасной Шейди а'Ру.

Короче, лучше бы им не попадаться.

На верхней площадке лестницы они снова остановились, пока Бек выглядывал за угол и проверял коридор. Там ничего не было. Этаж казался безлюдным. На этом этаже не было спальных комнат, но немного дальше находилась лестница, которая вела в северную башню, в которой размещались покои Ард Рис. Там должна находиться Шейди а'Ру.

Спустя мгновение они направились по коридору к холодной камере. Самой большой опасностью, с которой они могли столкнуться, было то, что в этой камере мог оказаться кто–то еще, когда они туда войдут. Это не только помешает выполнению их плана, но также потребует от них объяснений, почему они оказались здесь, без приглашения и без сопровождения. Это очень усложнит их положение. В лучшем случае, им, вероятно, придется бежать из крепости.

Однако удача была на их стороне. Когда они открыли дверь, то обнаружили холодную камеру пустой. Рю обернулась, еще раз проверяя коридор, убеждаясь, что их никто не видел, потом кивнула Беку, закрывая дверь. В молчании они стояли внутри, холодный воздух проникал даже сквозь плотную ткань одежд друидов. Рю поежилась. Бек быстро осмотрел комнату, вглядываясь в заполняющий помещение мрак. В этой комнате не горело ни одного факела или свечи, и они тоже не стали рисковать, чтобы зажечь что–нибудь. Однако размытого света луны и звезд, льющегося сквозь высокие окна и отражавшегося от магических вод в каменной чаше, для них было вполне достаточно.

План их не был сложным и не требовал много времени. При первой попытке установить контакт Бек почувствовал присутствие Пена в Погребальных Горах, но у него не хватило времени, чтобы точно определить, где находится его сын. Теперь, в спокойной обстановке и будучи один, он воспользуется своей магией и с помощью этих вод точно выяснит, где именно сейчас Пен. Как только он это узнает, они проберутся через крепость к «Стремительному» и полетят, чтобы отыскать его. Друиды обнаружат, что случилось, и последуют за ними, но их суда не сравнятся со «Стремительным», который являлся самым быстрым кораблем в небе.

Рю встала на страже возле двери, а Бек подошел к чаше и взглянул на магические воды и карту Четырех Земель, нарисованную на дне. Воды были тихими и спокойными, за исключением тех мест, где слабый импульс земной магии проявлялся на поверхности вдоль силовых линий. Бек пару мгновений изучал их передвижения, потом направил свой взгляд на Погребальные горы и запел песню желаний. Стараясь сделать все побыстрее и незаметнее, он направил магию к той области вод, где за день до этого он почувствовал Пена. Он полностью сосредоточился, обильно выпуская в чашу свою магию.

Ему потребовалось всего лишь несколько секунд. Его связь с сыном была очень сильной, порожденная его собственным наследием, как члена семьи, которая веками была связана магией, и он почти сразу же нашел его. Он всмотрелся внимательнее, сужая район поиска, запомнил в голове нужное место и прервал свою магию.

Он замер, наблюдая, как магические воды снова успокаиваются, сверкая серебром в лунном свете. Он отступил от чаши и повернулся к Рю, кивая.

Они вышли через дверь и направились обратно по пустому коридору к лестнице. Никто ничего не говорил, не желая нарушать глубокую тишину и лишний раз рисковать себя обнаружить. Они поговорят, когда окажутся на борту «Стремительного» подальше от этого места.

Они на цыпочках спустились по древней каменной лестнице к освещенному факелами коридору, все время прислушиваясь и оглядываясь.

Они только отошли от лестницы в коридор, когда на них упали тяжелые металлические сети, прижав их к полу, и вокруг возникли десятки гномов–охотников, нацелив на них свои арбалеты.

Весь остаток дня Пен бродил по поселку горных троллей. Он так устал, что едва сохранял глаза открытыми, но и уснуть не мог из–за того, что случилось в доме Кермадека между ним и Синнаминсон. И эта резкая атака Хайбер на него, атака, которую он по–прежнему не понимал, на самом деле беспокоила его. Пару раз за время своих блужданий он думал вернуться в дом и поговорить с ней, но просто не мог заставить себя это сделать. Ему было стыдно и горько, отчасти потому, что он не понимал причину, но главным образом потому, что все это произошло перед Синнаминсон.

Поэтому он заставил себя держаться подальше до тех пор, пока не началось вечернее празднество, устроенное для них жителями поселка, праздник с музыкой и песнями, чего бы он никогда не связал с троллями. Однако музыка, исполняемая при помощи труб, барабанов и любопытного струнного инструмента под названием фиол, и танцы, весьма энергичные, вывели его из мрачного настроения, так что к тому времени, когда он съел две тарелки замечательной еды и выпил несколько кружек довольно крепкого эля, он снова чувствовал себя прекрасно.

Он даже принял участие в танцах, поддавшись уговорам Кермадека и влиянию выпитого эля. Он танцевал с теми, кто был поблизости — с мужчинами, женщинами и даже с детьми, — так как в танцах троллей необязательно было иметь одного партнера, и чувствовал себя счастливым и безмятежным.

Синнаминсон пришла вместе с остальными его спутниками и сидела рядом с ним во время ужина, даже немного потанцевала с ним, однако он не смог найти для нее нужных слов и поэтому они почти не разговаривали. Тагвен поначалу был малообщительным, хотя после эля он раскрыл рот и начал бесконечно разглагольствовать о преимуществах упорного труда. Хайбер смеялась, хлопала в ладоши и приветливо разговаривала с Пеном, как будто до этого не было никакого конфликта между ними.

Только тогда, когда наступил поздний вечер и его глаза настолько отяжелели, что он боялся свалиться, если вскоре не ляжет спать, эльфийка подошла и присела рядом с ним. В этот момент он сидел один, потягивая эль, слушая музыку и любуясь на танцы троллей в свете костров, которые те исполняли, как ему казалось, с неуемной энергией.

— Ранее я была к тебе слишком строга, — сказала она, положив свою руку на его. — Я не собиралась ругаться. Тогда я была озлоблена, я просто сорвалась. Я думала, что ты знал о проблеме, но поразмыслив позднее, я поняла, что ты ничего не знал.

Он посмотрел на нее:

— О какой проблеме?

— Если я тебе расскажу, ты должен пообещать сохранить это в тайне. Обещаешь?

Он кивнул:

— Да, обещаю.

— Когда я услышала, как ты говорил Синнаминсон, что она не может пойти с нами, единственное, о чем я смогла подумать, это каким же бесчувственным ты был при ее положении. Ты смотрел на это с точки зрения здравого смысла: если бы она пошла, то снова оказалась бы в опасности, а ты хотел удержать ее в безопасном месте. Я посмотрела на это ее глазами: ты бросал ее, как неполноценную и бесполезную, которая больше не достойна быть частью твоей жизни. Она влюблена в тебя, Пендеррин. Я ведь предупреждала тебя насчет этого, но ты не обратил должного внимания на мои слова. Ты решил действовать по–своему, проводя уйму времени с ней на борту корабля, говоря ей о том, какая она очаровательная.

Он мгновенно ощетинился:

— Я не говорил ничего, чего не было на самом деле! В любом случае, я не понимаю…

Она предостерегающе подняла одну руку:

— Не говори ничего больше, пока не выслушаешь меня. Ты, действительно, не понимаешь. Если бы ты понимал, мы бы не вели этот разговор. А теперь, слушай. Как ты думаешь, что с ней случилось после того, как чудовище убило ее отца и остальных двоих? Ты думаешь, ее оставили в покое? Ты думаешь, что ее использовали только для того, чтобы выследить тебя? Уже было довольно того, что ей пришлось лежать связанной и беспомощной под палубой и слышать крики своего отца и его кузенов, когда они умирали; одного этого хватило бы на всю жизнь. Однако, это еще был не конец.

Он похолодел:

— О чем ты говоришь?

Ее темные глаза смотрели на него:

— Я говорю о том, что она пережила три дня наедине с этим чудовищем, и он не довольствовался только использованием ее дара ночного зрения. Он использовал ее и другими способами тоже. Она рассказала мне. Ты не спрашивал ее, не подверглась ли она физическому насилию, не так ли? Тебе никогда не приходило в голову, что над ней могли издеваться и по–другому. Эта тварь, это существо, которое схватило ее, нисколько не стеснялось смотреть на страдания других. Ему это нравилось. Ему доставляло удовольствие причинять другим боль. Все виды боли.

Он уставился на нее. Он пытался что–то сказать, но слова застряли у него в горле. На него накатила волна тошноты.

— Теперь она считает себя недостойной. — Хайбер не отводила взгляда. — Когда ты говоришь ей, что она больше не может идти с тобой, она видит в этом лишь подтверждение того, что она уже о себе думает — что она ничего не стоит, что никто не сможет ее полюбить. И неважно, что ты не знаешь правды, потому что она хранила ее в себе. Достаточно того, что знает она.

Пен посмотрел в темноту, обуреваемый внезапной яростью, испытывающий жажду отомстить за произошедшее, но бессильный что–либо сделать, кроме как сидеть и кипеть от злости. Картины, возникающие у него в голове, были настолько ужасными, что он не мог их вынести.

— Я не понимал, что я делал, говоря ей, что она не может идти со мной, — еле слышно произнес он. — Я не знал.

Она сжала его руку:

— Мне жаль, что ты до сих пор не знал. Но ты по–прежнему заботишься об этой девочке, так ведь? Поэтому тебе нужно знать, что с ней случилось, чтобы ты смог понять, через что ей пришлось пройти. Она хрупкая, но ты этого не видишь. У нее может быть ментальное видение, но его недостаточно, чтобы защититься против чудовищ этого мира и чтобы компенсировать потерю ее семьи. Ее отец, каким бы он ни был, любил ее, а она любила его. Он был той поддержкой, которая не дала ей пропасть, когда все вокруг повернулось против нее. Кто же предложит ей такую поддержку теперь?

— Я, — сразу же сказал он.

— Тогда ты не можешь сказать ей, что оставляешь ее, — жестким голосом сказала Хайбер. — Ты не можешь заставить ее остаться в стороне, Пен. Я знаю, что брать ее с собой опасно, но оставлять еще хуже.

Они в молчании смотрели друг на друга. Музыка и песни гуляющих троллей доносились из темноты, поднимаясь над кострами, эхом отражаясь от каменных стен скал. Пену хотелось рыдать от того, что он чувствовал, но слез не было.

— Я скажу ей, что она может идти с нами, — сказал он наконец. — Я скажу ей, что я был неправ, что она нам нужна.

Она кивнула:

— Только будь осторожен в том, что говоришь и как говоришь. Ей не понравится то, что я рассказала тебе, что случилось. Наверное, однажды она сама захочет тебе все рассказать.

Он кивнул:

— Спасибо тебе, Хайбер. Спасибо, что ты рассказала мне. Спасибо за то, что не позволила мне совершить ошибку, которую я бы уже не смог исправить.

Она поднялась на ноги и стояла, глядя на него:

— Я сделала то, что считала нужным, Пен, но должна тебе сказать, что мне от этого нисколько не легче.

Она повернулась и пошла прочь.

Действуя по переданным шепотом инструкциям от Шейди а'Ру, гномы–охотники освободили от тяжелой сети Бека Омсфорда, связав его и засунув в рот кляп. Он мог бы сражаться или воспользоваться магией, чтобы спастись, но боялся, что если он это сделает, они убьют Рю. С горьким разочарованием и самобичеванием, он позволил им схватить его без борьбы.

— Ты не так уж умен, как тебе кажется, — сказал она ему, когда гномы вели его вниз в подвалы цитадели. — Я узнала о твоем контакте с сыном в тот самый момент, как он случился. Его невозможно было упустить. Я знала, что ты притворяешься из–за своего плохого самочувствия сегодня утром, и что ты вернешься в холодную камеру, чтобы снова воспользоваться магическими водами, если тебе предоставится такая возможность. Вот я тебе ее и предоставила.

Она наклонилась и слегка щелкнула его по носу с явной насмешкой, в этом он не мог ошибиться.

— Во время первого контакта ты не смог получить четкие данные о том, где находится Пендеррин — я сразу же это заметила. Поэтому я знала, что ты вернешься и еще раз прозондируешь магические воды, когда, как ты считал, нас уже не будет вокруг и мы не увидим, что ты выискиваешь. Так или иначе, ты обнаружил, что нас нет, не так ли? Вероятно, нас выдал Траунт Роуэн. Ему не хватает хитрости, необходимой для того, чтобы обмануть такого проницательного и опытного человека, как ты. Обидно, но не совсем неожиданно. По крайней мере, я знала, что не стоит особо верить в то, что ты поверил его объяснениям. Я поняла тебя точно так же, как ты должен был понять его.

Некоторое время она молчала, глядя в темноту перед собой, шагая в ногу со стражниками, которые вели его. Ее шаги были большими, четкими, что говорило о ее силе и решимости. Она выглядела выше и шире в плечах, чем он помнил, и в ней была уверенность, которая предполагала, что она одинаково умеет обращаться и с оружием, и со словами. Он понятия не имел, что сделала его сестра, чтобы оттолкнуть ее, но Шейди а'Ру являлась грозным врагом.

— Твой сын оказался довольно назойливым мальчишкой, Бек, — продолжила она, — но не больше, чем Тагвен и остальные, которые присоединились к нему, чтобы найти твою сестру. Я предприняла шаги, чтобы положить конец их поискам, но до сих пор им удавалось от меня ускользать. Я проследила их путь из Патч Рана до эльфийской деревни Эмберен, а оттуда на восток до Лазарина. Там я их потеряла. Но теперь, благодаря тебе, я точно знаю, где они находятся.

Она улыбнулась, наслаждаясь его помрачневшим лицом.

— О, тебе хочется знать, как я узнала, хотя меня не было с вами в холодной камере? Предвидя твой ночной визит, я немного пометила магические воды своей собственной магией до того, как ты их коснулся. Они откроют мне точно то же самое, что и тебе. Думаю, они расскажут все, что мне нужно знать о местонахождении твоего сына. А потом я найду его и разделаюсь с ним.

Бек слушал с растущим отчаянием, сознавая, насколько он был одурачен, делая именно то, что от него хотела Шейди с самого начала. Теперь он стал пленником и не сможет сделать ничего, чтобы помочь Пену или своей сестре. По крайней мере, оба они живы. Он это понял из всего того, что она ему рассказала. Также он был уверен, что она постарается это изменить.

Они продолжали спускаться вниз и он ощутил запах влаги и почувствовал холод глубокого подземелья. Где–то не слишком далеко, услышал он, текла вода. Здесь не было тепла от Огня Друидов, как будто эта часть крепости находилась очень далеко от согревающего землю ядра.

Наконец, они прибыли в коридор, вдоль которого располагались тяжелые двери, закрытые железными засовами, проходящими через железные кольца. Его тюремщики открыли одну из этих дверей и ввели его в крошечную камеру, размером едва ли больше чулана. Здесь находилась деревянная кровать, солома и ведро. Пол, потолок и стены были грубыми и неровными, поскольку эта каморка была выдолблена в скальной породе.

Они развязали ему руки и ноги, но кляп оставили на месте.

— Выньте кляп, когда я уйду, — сказала Шейди. — Но сначала, послушай то, что я скажу. Веди себя хорошо и, может быть, ты выйдешь отсюда живым. Я заперла твою любимую жену в другом месте, подальше от тебя, там, где ты не сможешь легко ее найти. Я знаю, что каменные стены и железные двери вряд ли тебя удержат, однако они удержат ее. Если ты попытаешься сбежать, если твои охранники только подумают, что ты собираешься убежать, ее сразу же убьют. Ты понял?

Бек молча кивнул.

— Охранники будут стоять на каждом этаже, у каждой двери, и они будут регулярно друг с другом переговариваться. Если кто–то не ответит, это будет означать, что твоим шансам увидеть снова свою жену пришел конец. Веди себя хорошо, и ты, и твоя семья сможете это пережить.

Она махнула гномам–охотникам выйти в коридор, последовала за ними, с тяжелым стуком закрыла дверь и вложила засов.

Стоя один в темноте и прислушиваясь к их удаляющимся шагам, Бек Омсфорд был уверен в одном. Вне зависимости от того, что сказала Шейди а'Ру, если он сам не найдет способ выбраться, он вообще не выйдет отсюда.