Тихий домик

Глава XIV ТАЙНЫЙ АГЕНТ

Вскоре Скоблев получил с возвратившейся в отряд Люсей Сороткой секретное донесение.

В нем говорилось, что, по уточненным данным, в детском доме под именем Натальи Совы скрывается дочь Отто, бывшего когда-то хозяином имения Казело-Поклевских. Ее отчим, Сова, давно уехал из этих мест со всеми детьми, но не пожелал взять приемную дочь. Одно время Наталья носила фамилию Струкова, по мужу.

Врач детдома, называвшая себя Лидией Совой, не является сестрой Натальи, потому что, как выяснено, у Натальи все сестры находятся в эвакуации.

Скоблеву предлагалось связаться с Павлом Тишковым и самым тщательным образом провести расследование, установить, какими связями располагают обе «сестры».

— Лучше всего будет заняться этим самому Павлу. Передай ему сообщение штаба бригады, — инструктировал Скоблев Люсю. — Скажи, чтобы был особенно осторожен. Не исключена возможность, что одна из сестер окажется коварной и матерой шпионкой… От них можно всего ожидать. И конечно, лучше всего поймать их с поличным…

И вот, спустя долгий срок, Люся снова появилась в детском доме.

Она скрыла от всех, что получила правительственную награду — медаль «За отвагу». Скрыла из скромности и потому, что была уверена — многие здесь достойны таких наград.

Она сразу рассказала Павлу о донесении, которое было получено из штаба бригады.

«Кто она? — мучительно думал Павел. — Кто эта Лидия?» Да, он тоже не терял времени зря. Был у него долгий разговор с отцом…

— Так и сказал тогда Кох мне по телефону: «Ваш сын Павел выдал Сташенко…» Как это можно понять?.. Провокация? Конечно… Но припомни, сын, с кем ты мог говорить о Сташенко?.. — спрашивал Никита Степанович.

Павел был до того встревожен, что покусывал губы.

— Отец! Я знаю, что виноват. Я рассказал о нашей встрече со Сташенко Лидии… Потом как-то Люся Соротка, будучи в Верино вместе с Лидией Совой, опознала в переодетом полицейским человеке того самого партизана, который передавал нам продукты. Она шепнула об этом Лидии. Лидия воскликнула: «Сташенко… Не может быть, ты ошиблась. Его уже схватили…» И Сташенко действительно схватили, но ровно через час после того, как Лидия побывала в аптеке…

— Я давно уже подозревал ее в недобром, — отвечал Никита Степанович. — И боялся выдать ей свои подозрения… Мы не можем ее убрать, если она действительно шпионка. Ведь это обернется против детского дома…

— Нечего ее бояться! Главное — узнать правду! Кто она?

— Ну, о том, что Наталья Сова незаконнорожденная дочь Отто, об этом слухи давно ходили тут, в деревне. Но это еще ни о чем не говорит. И то, что муж ее, Федор Струков, был арестован за темные делишки, об этом тоже всем известно… Ее могли запугать, заставить пойти на предательство… Вот поэтому я и думаю, что надо начать именно с Натальи.

— Что ты предлагаешь, отец?

— Ее надо допросить…

— Но как?

— Может быть, ее арестуют переодетые фашистами партизаны?

— А что потом? Это может возбудить подозрение у ее сестры… и Лидия удерет…

— А что предлагаешь ты? — спросил Никита Степанович.

Павел подумал, потом сказал:

— Твой план остается в силе, но его нужно чуть-чуть отсрочить… Дело вот в чем. Если у Лидии в Верино действительно есть шеф, то он давно уже обеспокоен тем, что она не появляется… Надо его успокоить… Пусть, как обычно, Лидия пойдет в Верино за медикаментами и солью…

— Но она расскажет о том, что к нам пришел обоз с продовольствием…

— От Бугайлы, — улыбнулся Павел. — А его теперь нет, так что пока они будут разбираться… Да, надо ее отпустить, иначе они сами начнут розыск своего агента, а это намного хуже…

— Что ж, пожалуй, ты прав…

— Вслед за Лидией пошлем Лену Копытову… Девочка уже выздоровела и чувствует себя хорошо. Дадим ей задание тайно следить за Лидией. Память у Лены феноменальная. Быть может, мы получим какие-то интересные сведения…

— Пусть будет так, — согласился Никита Степанович.

Он думал о том, как все это неприятно. Но когда-то ведь надо кончать, решительно действовать против тех, кто является врагом, для кого детский дом, дети лишь пешки в крупной игре.

Никита Степанович, чрезвычайно добрый по натуре, где-то в глубине души еще сомневался, что Лидия, молодая женщина, врач, так искусно маскируется, что она хитрый и опасный враг, фашистская разведчица. И что по ее вине погибли дети — Володя, Саша, Вася, погибла Рыжеволова, была повешена вся семья Сташенко…

Казалось невероятным, что женщина способна на такое, могла после свершенного спокойно спать, острить и усмехаться.

— Нет, нет! Надо, надо проверить, — еще и еще раз твердил Никита Степанович.

Потом у Павла был разговор с Лидией.

Она пришла к нему, как всегда, с усмешкой на лице.

— Ну, что я говорила? — сказала Лидия. — Никто, кроме меня, лекарств достать не может…

— Да. В этом с тобой никто не сравнится, — согласился Павел.

— Теперь ты меня отпустишь?

— Не хотел бы, но отпущу…

— Почему, не хотел бы?

— Все-таки опасно…

— Будь уверен, — не для менял.

— Но тебе нужно пойти к моему отцу и с ним договориться…

— А как посмотрит на это он? А? Ведь он тоже давно считает меня чем-то даже большим, чем чужой… И это за все, что я сделала для детского дома! Такая неблагодарность! В конце концов я ведь случайно попала в оккупацию… Подвергаю жизнь опасности. И все ради детей…

— Помню, ты как-то сама сказала, что настанет время, когда каждому воздастся по заслугам…

Лидия взглянула Павлу в глаза:

— Странно говоришь со мной, будто на что-то намекаешь…

— Ты сама-то не боишься идти? — спросил Павел.

— Нет, — Лидия решительно покачала головой.

— Тогда иди. И счастливо… Я надеюсь на чудо…

Последние слова Павел произнес совсем тихо.

— На что, на что? — переспросила Лидия.

— На успех, конечно, — повторял Павел громко и попытался улыбнуться. — Иди к отцу…

Когда Лидия пришла к Никите Степановичу, он сказал тихо и ласково:

— Присядем, Лидуша… Знаешь, время теперь такое; не ровен час со мной ли, с тобой ли что-нибудь случится… Поэтому давай поговорим…

Лидия села, протянула Никите Степановичу сигареты.

— Немецкие? — спросил он.

— Советских нет, не подбросили еще партизаны, — усмехнулась Лидия.

Закурили.

— Расскажи о себе, — попросил вдруг Никита Степанович. — Вроде бы столько рядом живем, а я о тебе ничего не знаю…

— А что обо мне знать? Родилась здесь. До революции ничего не помню — два годика было… Потом меня увезли…

— Куда?

— Это похоже на допрос! — усмехнулась Лидия. — Не помню… Вы бы лучше у Натальи спросили. Она старшая у нас…

— Никого я спрашивать не буду. Просто замечаю, что вы с Павлом дружите. Он один у меня, я у него один…

— Что вас еще волнует? Не шпионка ли я? — дерзко опросила Лидия, глядя прямо в глаза Тишкову.

— Зачем ты так шутишь… — Никита Степанович решил, что зашел слишком далеко. Надо было как-то успокоить Лидию. — Так вот, наблюдаю я за вами с Павлом… Что-то вроде симпатии есть между вами… Пройдет время, вдруг родственниками станем, а я о тебе ничего не знаю…

— Ошибаетесь… Павел меня больше не интересует… Да и я его…

Наглость, с которой говорила Лидия, сбила Никиту Степановича с толку.

— Хватит этих разговоров, надо идти в Верино, — продолжала Лидия. — Лекарства на исходе… И соли я достану…

— Пойдешь…

— Когда?

— Да хоть сейчас…

Теперь Лидия насторожилась. Тоже сбитая с толку, она проговорила:

— Я пойду…

— Желаю успеха…

Как и договорились, вслед за Лидией пошла Лена Копытова, одетая в старенькое и рваное.

Лена знала, что тетя Лида врач, лечит больных детей, ее подруг, друзей. Задание несколько ошеломило девочку. Но, как опытная разведчица, она не стала ни о чем расспрашивать. Значит, так надо.

За Лидией надо было наблюдать так, чтобы она ничего не подозревала.

Лене было сказано, что если Лидия ее случайно заметит, она не должна прятаться; наоборот, должна подойти к ней радостно и попросить отвести ее в детдом, так как одна она боится.

Лидия торопилась и не оборачивалась.

Так и пришли они в Верино.

Здесь Лене Копытовой удалось заметить, как патруль проверял у Лидии документы. Отходя, солдаты вскинули руки, как делают они это для нацистского приветствия.

Лидия Сова направилась прямо к зданию гестапо.

Известно, что вход туда посторонним строжайше запрещен. Каково же было удивление Лены, когда она увидела, что часовые у дверей сразу пропустили Лидию.

У Лены остались самые тяжелые воспоминания о гестапо, поэтому она решила уйти подальше. И спряталась в укромном уголочке между двумя домами, где ее не сразу могли заметить.

— Наконец-то, — обрадовался Кох, увидев Лидию.

— Ничего хорошего нет, — сказала Лидия, садясь без приглашения в кресло. — Кажется, они начинают меня серьезно подозревать… Я, правда, держусь…

Кох и Лидия заговорили по-немецки.

— Так ли ты себя вела?

— Теперь дело не в поведении… Сташенко!.. У них есть основания подозревать меня в этом…

— Ты была неосторожна?

— Просто они понимают, что, кроме меня, некому о нем донести… А этот звонок Бугайлы Тишкову был просто глуп…

— А я уж волнуюсь, — так долго не приходишь… — продолжал Кох.

— И не мог даже послать своих людей. Вдруг меня убили?.. А?

— Убить тебя не так-то легко… Это мне известно. И кроме того, сейчас у меня чрезвычайно сложное положение. Эшелон с секретным оружием прибывает двадцать восьмого и должен стоять у меня два дня!.. Конечно, это большая честь. Там, в Берлине, доверяют охрану мне. И награда обеспечена. Но внезапный разгром гарнизона в Сычовичах выбил меня из колеи…

— На тебя это не похоже… — Лидия оглядела шкафик, где за стеклом стояли бутылки. — Дай мне чего-нибудь выпить…

— Французский коньяк?

— Подходит…

Они молча выпили.

— Вот что, — заговорила Лидия, — с этими детьми в моем доме пора кончать…

— Мы не извлекли никакой пользы!..

— Угнать их всех в Германию — вот и будет польза! А взрослых, воспитателей, которых я видеть уже не могу, — пытать, пытать, пытать…

— Что толку?.. — спросил Кох.

Он налил Лидии еще рюмку.

— Рассказывай спокойнее. Ну, обрисуй мне обстановку в детском доме. Я так был занят, что совершенно отвлекся от детского дома и полностью положился на тебя. Да-да! Я не раз говорил, что ты мой самый лучший агент. Тебя я ценю больше всех!

— Как агента? Или как женщину?

Кох засмеялся.

— В последний раз офицеры, посетившие детский дом, даже не захотели взглянуть на меня…

Кох сразу насторожился.

— Что это за посещение?

Лидия пожала плечами.

— Тебе виднее…

— Я не в курсе!

— Любопытно!

Кох нахмурился.

— Когда это было?

Лидия назвала приблизительно дату. Кох полистал блокнот и вдруг откинулся на спинку кресла.

— Это были партизаны!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что перед этим погибли офицеры из Полоцка во главе с полковником Зикфридом, которые прибыли по моему вызову.

— Но почему все-таки это не могли быть другие офицеры?

— Не будь наивной! Ты прекрасно понимаешь, что своими глазами видела партизан. И даже, наверное, их командиров!

— Вот уж не подумала бы!

— А ты говоришь уничтожить детский дом! — Кох вскочил с кресла. — Подожди, я захлопну эту ловушку!.. Что еще произошло за это время?

— Уходил Павел Тишков…

— Знаю, — нетерпеливо перебил Кох. — Он ушел в партизаны.

— Нет, вернулся…

— Значит, он вернулся! Когда? После этого посещения?

— Да. После.

— Все ясно. Он их связной… Ну, теперь снова веревочка у нас в руках. Только не так грубо будем действовать, как со Сташенко… Следить. И постарайся снова войти в доверие… Особенно к Павлу…

— Едва ли это возможно…

— Ты должна! Должна!.. — выкрикнул Кох. — Я сделал ставкой свою жизнь. Или я захвачу партизан, уничтожу их всех, или застрелюсь…

Лидия закурила. Кох подошел к ней, положил руку на плечо.

— Кстати, и твой дом… — тихо сказал он. — Помни завещание отца. Он был отличным разведчиком. Им гордились все. Сам фюрер ставил его в пример…

— Это был мой отчим…

— Вот как? — заинтересовался Кох. — Значит, Отто твой отчим?

— Да. Видишь, даже и не знаешь всего о своем агенте. Он сам послал свою жену к старику помещику Франсу Казело-Поклевскому… Сначала она у него осталась, а потом задушила старика подушками ночью… Мою мать заставил так сделать Отто… Я его ненавидела и боялась всю жизнь…

— Но он был отличный воспитатель!

— Конечно! Он постарался лишить меня всякой жалости. Сделал меня холодной и расчетливой. Научил стрелять, владеть кинжалом. Потом научил убивать… В Литве я уже убивала… У меня теперь сильная рука Я могу убить мужчину одним ударом ножа… Да-да… Так я разделалась с этим Шаровым, который пошел через линию фронта…

— Это было ошибкой! Тебе самой было бы легче выяснить их связи…

— Тогда я думала только об одном: быть помещицей в родовом имении. Когда же это сбудется?

— Еще коньяку?..

Лидия кивнула.

Кох налил.

Лидия взяла рюмку.

— Иногда я начинаю терять уверенность… Что на фронте?

Кох помолчал, потом нахмурился и ответил:

— По всем фронтам русские наступают. Мы отходим пока… Но фюрер уверяет, что это временное явление… Надо наводить порядок в тылах. То есть здесь, у нас. Удары партизан — вот причина активизации русских и их временного успеха на фронтах… Я бы мог тебе дать толстые папки с сообщениями о диверсиях… Это катастрофично!

Лидия отпила коньяк.

— Теперь ты понимаешь, что уничтожение партизан — наша первая задача! — воскликнул Кох.

— А выполнима ли она?

Кох насторожился.

— Почему такой пессимизм?

— Обыкновенное равнодушие…

— Тебя даже не трогает, что я поставил на карту свою жизнь.

— Это забавно…

— И не больше? Что ты будешь делать, если я застрелюсь?

— Найду себе шефа с более уравновешенным характером.

— Ладно. Пошутили, и хватит. Тебе понятно задание?

— Только это в последний раз. Обещай, что, если и теперь ничего не выйдет с ловушкой, вы освободите мой дом…

— Хорошо. Я обещаю!

— Слово офицера.

— Слово друга, если ты так хочешь!

Потом Лидия вышла со сверточком под мышкой из гестапо и снова попала под наблюдение. Лены Копытовой.

Никуда больше не заходя, Лидия направилась в Коровкино.

— Теперь нам надо действовать быстро и решительно, — говорил Павел отцу. — Пока фрицы уверены, что агент их цел, мы должны с ней разделаться…

— Ой ли! Не навлечет ли это беды?…

Несколько дней колебались Тишковы, но тут возвратилась Люся Соротка с сообщением из штаба бригады.

— Значит, теперь мы можем уничтожить предателя! — воскликнул Павел.

— Но она еще не поймана с поличным… Мало ли наших разведчиков работает в комендатуре, в гестапо даже… — возразил Никита Степанович. — Давайте допросим Наталью…

— Это лучше нашего сделают партизаны… — предложил Павел. — Надо послать Наталью куда-нибудь…

— Пошлем ее в деревню собирать продукты, а по дороге ее перехватят партизаны, — сказала Люся Соротка.

— Позовите Наталью, — решил Никита Степанович.

Через некоторое время вернулась Люся Соротка и сказала, что Натальи нигде нет…

Повариха рассказала, что Наталья еще с вечера ушла, заявив, что с разрешения Никиты Степановича. Так как она часто ходит в Верино, ее никто не задержал. Ей поверили.

— А где Лидия? — сразу забеспокоился Павел и выбежал в коридор.

Он постучался в дверь ее комнаты.

Лидия открыла. Она была одета. С небольшим чемоданчиком в руках.

Павел удивленно поднял брови.

— В Верино есть больная женщина. Я обещала помочь…

Павел сразу понял, что «сестры» решили бежать.

— Хорошо. Я только скажу об этом отцу…

Павел поднялся наверх.

— Она собирается уходить…

— Ее встретит военный патруль, переодетые партизаны Скоблева… — предложила Соротка.

— Успеешь? — спросил Тишков Люсю.

— Бегу сейчас. А вы ее чуток задержите…

Люся Соротка сразу ушла.

Никита Степанович пошел к Лидии.

— Что это за женщина, которой ты собираешься помочь?

— Я познакомилась с ней в Верино. Одинокая, больная…

— Что с ней?

— У нее больное сердце…

Лидия отвечала не так уверенно, как обычно.

Никита Степанович задал еще несколько вопросов, потом согласился:

— Ну что же, больной, конечно, надо помочь…

Группу партизан, которых Лидия Сова не знала в лицо, подобрал Скоблев. Четверо переоделись в военную форму, а двое — полицаями.

Не успели партизаны занять посты, как на дороге появилась Лидия.

Командир отряда Скоблев и Люся Соротка, замаскировавшись на возвышенности в кустах, наблюдали за встречей.

Лидия заметила идущую ей навстречу группу военных, но никакого беспокойства не проявила и даже не замедлила шаг.

Первый «полицай» поднял руку, останавливая ее.

— Куда и зачем идете? — спросил он.

— Я врач, иду в Верино, — ответила Лидия.

— У вас есть документы?

Лидия достала удостоверение. На нем стояла гербовая печать гестапо и подпись Коха.

В удостоверении говорилось, что предъявитель сего Вера Максимова выполняет специальное задание гестапо и местные власти должны ей оказывать всяческое содействие.

— Что у вас еще в сумочке?

— Это не ваше дело! — грубо ответила Лидия.

— Вы партизанка! А ваше удостоверение — фальшивка! — крикнул «полицай» и выхватил из ее рук сумочку.

Он вынул листок бумаги, на котором прочитал фамилии: «Тишков Павел, Тишков Никита Степанович, Люся Соротка…»

— Это ваши знакомые?

— Да, этих людей я знаю…

— Вы партизанка, а эти люди — связные…

— Можете отвести меня в Верино или в Полоцк и тогда узнаете, какая я партизанка, — дерзко ответила Лидия и вырвала сумочку из рук «полицая».

Она достала удостоверение секретной службы СС со своей фотографией.

— Это вы видите?

Патрулю ничего не оставалось, как вытянуться перед ней. Лидия закрыла сумочку и пошла дальше.

— Все ясно, — сказал Скоблев. — Она — шпионка… Люся, надо выследить, куда она пойдет… Пока брать ее не будем.

— Конечно, она пойдет к своей «сестре». Та еще вчера сбежала…

— Ты за ней будешь следить, — приказал Скоблев Люсе.

— Хорошо.

— Николаев пойдет вдоль дороги лесом. В случае необходимости он тебе поможет, так как будет держать тебя все время в поле зрения.

Лидия неожиданно свернула с дороги, ведущей в Верино, и пошла на Полоцк. Пройдя километров десять, она направилась к населенному пункту Лески, где всегда было много гитлеровских солдат и офицеров, так как там находился один из заготовительных пунктов.

Николаеву продвигаться дальше было трудно, и он подал знак Люсе Соротке, чтобы она подошла к нему.

— Идти нам дальше опасно, — сказал Николаев.

— Что же делать? Нельзя же ее упустить…

— А мы ее не упустим. Тут только одна дорога. Последим до сумерек, не пойдет ли она обратно. Если она останется в Лесках, то здесь неподалеку есть надежные люди. Они часто ходят в Лески, работают на скотобойне и никаких подозрений у фрицев вызвать не смогут. Мы им поручим выяснить, где прячутся «сестры», и схватить их.

До самых сумерек ни одна из «сестер» на дороге не появилась.

Люся Соротка осталась в засаде, а Николаев отправился к своим знакомым.

Это были трое мужчин, жившие в лесной сторожке. Они сообщали партизанам нужные сведения и всегда готовы были выполнить задание посерьезнее, о чем неоднократно просили.

Николаев постарался вкратце обрисовать им суть дела.

— Надо их незаметно схватить!

Все трое изъявили желание помочь.

Пошли к засаде, где сидела Люся Соротка. Она постаралась как можно подробнее описать внешность обеих «сестер».

— Конечно, дело трудное, — сказал старший. — Но постараемся расспросить местных жителей. Может быть, кто-нибудь и подскажет…

Николаев и Люся Соротка ушли ночевать в лесную сторожку.

«Сестер» удалось обнаружить только на следующий день. Они скрывались в небольшом доме у какой-то старухи.

Так сказали люди, которые видели, как они входили в дом.

Разведчики сразу же направились туда. И действительно застали старуху и двух женщин. Лидия сразу обратилась к ним:

— Что вам нужно?

Разведчики не признали в ней ту, которую искали. Она переоделась и ловко изменила внешность, выкрасив волосы в черный цвет.

А вот Наталью они признали сразу.

— Кто вы такая? — обратился старший к Лидии.

— Я ее дочь, — кивнула Лидия в сторону старухи.

— Здесь должна быть еще одна женщина — Лидия Сова, она же Вера Максимова…

— Таких у нас нет, — ответили женщины.

— Ваши документы, — потребовал разведчик.

Лидия достала документ на имя Клавдии Степановой, работающей в фашистском госпитале в Полоцке. Разведчики решили, что она действительно дочь этой старухи, и, захватив с собой Наталью, ушли.

Так была арестована Наталья Сова, а Лидии удалось ускользнуть.

Наталью доставили в штаб партизанского отряда Скоблева. Ожидая «сестер», здесь уже находился Павел, который больше других знал Лидию. Он очень огорчился, узнав, что Лидии удалось бежать.

Поймать ее можно было только после допроса Натальи, которая должна была знать, где теперь скрывается Лидия.

Сначала Наталья пыталась отрицать все, говорила всякий вздор, но, увидев перед собой Павла, сразу утихла.

— Где ваша сестра? — спросил ее Павел.

— О ком вы? — удивилась Наталья.

— Не притворяйтесь! — рассердился Павел. — Прекрасно знаете, что Лидия Сова…

— Она мне не сестра…

— Может быть, и вы вовсе не Наталья Сова, хотя и работаете в детдоме чуть ли не со дня его основания?…

— Нет. Я Наталья… по мужу Струкова. После ареста мужа я развелась с ним. И снова взяла свою девичью фамилию — Сова.

— Кто был вашим отцом?

— Отто…

— Это вам сказала мать?

— Да. Она так сказала…

— Почему вы стали предательницей?

— Я никогда не думала, что так случится…

— Расскажите подробней.

— Перед самой войной пришла эта Лидия… Она явилась к Бугайле. Он уже тогда был завербован Кохом. Бугайла вызвал меня. Там я и встретилась со своей «сестрой». Она мне показала документы на имя Лидии Совы. Потом сказала, что она на самом деле дочь Казело-Поклевского, а Отто был ее отчимом.

— Вот оно что! — воскликнул Павел.

— Она сказала, что училась в специальной германской разведывательной школе, где их готовили для шпионажа в Советском Союзе… Потом потребовала, чтобы я помогала ей. Иначе грозилась донести на меня, пугала тюрьмой и Сибирью… Мне стало страшно. И помогать ей не хотелось, и Сибири очень уж боялась… И Бугайла грозил расправиться, если не стану помогать… Вот я и согласилась…

— В каком году это было?

— В сороковом…

— Что вам поручили?

— Подслушивать, о чем рассказывают детям военные, когда посещают наш детдом, и все запоминать. Какие у нас есть самолеты, какие танки… Все-все… Дети, сами знаете, задавали много всяких вопросов. Военные подробно отвечали. Иногда даже и про границу рассказывали. Я все слушала, затем передавала Лидии и Бугайле…

— В чем состояла ваша задача после начала войны?

— Я должна была оставаться в детском доме, в поместье Казело-Поклевских. У меня была специальная охранная бумага, чтобы гитлеровцы случайно или нарочно не разгромили дом. Я ее предъявляла, когда к дому приходили воинские части…

— Как они относились к этой бумаге?

— С большим уважением.

— Что вы делали потом, когда мы вернулись в дом из неудавшейся эвакуации?

— Лидия приказала мне подслушивать разговоры детей. Все, что касается связи с партизанами, и тех, кто помогает детям продуктами, и докладывать ей…

— Вы ходили в Верино. К кому?

— Только к Коху…

— Кого вы предали?

— Это Лидия, а не я… Да-да, она мне рассказывала, что убила нашего директора Шарова. И грозилась расправиться со мной, если я не буду выполнять ее заданий…

— Кого вы предали? — повторил вопрос Павел.

Наталья замялась, опустила голову.

— Отвечайте, — настаивал Павел.

— Я докладывала обо всем, что слышала от детей…

— Значит, и Сташенко?..

Наталья кивнула.

— И Рыжеволова, и Володя Маленький, и Вася Попов, и Саша?..

Павел не мог продолжать, от негодования у него перехватило горло.

— Почему вы бежали?

— Лидия сказала, что не верит больше в силу Коха. Что рано или поздно партизаны придут в детский дом. Что о нашем предательстве уже догадываются…

— Сообразила верно, — подтвердил Павел. — Где сейчас Лидия?..

— Не знаю, — соврала Наталья.

— Если вы будете говорить правду, это может облегчить вашу участь…

Наталья долго молчала. Потом сказала:

— За нами должна прийти машина из Полоцка. В Петушках мы хотели ее ждать.

— Когда? — спросил Павел.

— Это будет послезавтра в два часа дня.

— Если вы нам поможете поймать Лидию, — ваша участь намного будет легче, — повторил Скоблев.

— Как я помогу?

— Это мы вам скажем завтра…

Наталью увели.

Партизаны собрались вокруг карты.

Отыскали населенный пункт Петушки. Он находился у дороги в Полоцк. К поселку примыкал небольшой холм, поросший кустарником. Здесь было удобно устроить засаду.

— Взять живой! — решил Павел.

— Разумеется! — подхватил Скоблев. — Не упускать же эту птицу! У нее в руках много связей…

План разработали такой: Наталья пойдет вдоль шоссе и остановится в назначенном месте. Если Лидия окажется не одна, Наталья должна будет отозвать ее в сторону. Когда они отойдут на порядочное расстояние, Наталья должна схватить Лидию за руки, а партизаны будут громить охрану. На помощь Наталье немедленно прибегут Павел и Николаев.

Утром сообщили об этом плане Наталье.

Она долго думала. Потом сказала:

— Боюсь. Она сильная. Еще убьет меня.

— Сумейте постоять за себя, раз сумели стать предательницей, — сурово произнес Скоблев.

— Хорошо. Я согласна, — решилась Наталья. — Только дайте мне оружие…

— Никакого оружия! Это может вызвать подозрение у Лидии. Ее надо взять живой.

Наталья закусила губу:

— Ладно. Согласна я.

Для этой операции Скоблев отобрал самых лучших своих партизан-разведчиков. С ночи залегли в засаде.

Наталью выпустили на дорогу только тогда, когда до встречи оставалось несколько минут… Она прохаживалась вдоль шоссе туда и обратно в районе пригорка, где залегли партизаны.

Прошло минут двадцать. Вдали показалась машина. Она шла на Полоцк.

Это была открытая военная машина. В ней находились фашистские автоматчики. Между ними сидела женщина. Это была Лидия.

Машина затормозила, проехав мимо Натальи метров двадцать.

Наталья помахала Лидии рукой. Та не вылезала. Тогда Наталья побежала к машине. Видно было, что Наталья что-то быстро говорила Лидии. Потом Наталья показала в сторону холма, где прятались партизаны…

— И снова предала, гадина!.. — прошептал Скоблев.

Партизаны видели, как Наталью втащили в кузов. Машина тронулась. И тут меткий партизанский выстрел сразил шофера. Машина снова стала, а Лидия быстро перебралась на место шофера. Автоматчики открыли беспорядочный огонь. Появиться на шоссе было опасно.

Лидии удалось вытолкнуть труп шофера из кабины. Мотор взревел. Машина понеслась вперед.

Там, впереди, в засаде, сидели Павел и Николаев. Они должны были схватить Лидию.

Павел выскочил на дорогу и бросил в мчавшуюся на него машину связку гранат. Сам успел отпрыгнуть в кювет.

Раздался оглушительный взрыв.

Обломки, облако черного дыма, куски асфальта, трупы.

Вот и все, что осталось от предателей-«сестер», от тайного агента Коха, от фашистских солдат.