Титан

На склоне лет

Кондиви.

Теперь Микеланджело, богатое воображение которого заставляет его каждый день создавать новые произведения, делает из мрамора для своего удовольствия группу, состоящую из четырех фигур выше человеческого роста…

Вазари.

Многих трудов стоило это произведение, редкостное и тем, что… оно высечено из одной глыбы. К, несчастью, оно осталось, как будет сказано ниже, неоконченным, хотя Микельаньоло предполагал, что у подножия того алтаря, где он поставил эту скульптуру, будет его могила.

…Очень часто вставал он ночью, страдая бессонницей, и брался за резец, сделав себе картонный шлем, в макушку которого вставлялась зажженная свеча, освещавшая его работу, так что руки оставались свободными.

…Однажды поздно вечером Юлий III послал Вазари за рисунком к Микельаньоло, который работал тогда над разбитой им впоследствии мраморной группой «Пьета«…Микельаньоло оторвался от работы, взял в руку светильник… послал Урбино наверх за рисунком… и в это время Вазари бросил взгляд на ногу Христа, которую по-новому переделывал Микельаньоло. Но, не желая, чтобы Вазари видел его работу, он выпустил светильник из рук, и все погрузилось в темноту. Тогда он велел Урбино принести свет и, выйдя из-за перегородки, сказал: так стар, что смерть часто хватает меня за плащ и зовет с собой; настанет день, и я упаду, как этот светильник, и погаснет свет жизни».

…Глубокий старик, он пережил на 45 лет своего старшего современника Леонардо и на 44 года младшего собрата Рафаэля. Один за другим умирали его близкие, его друзья, его сверстники, а он продолжал жить. Продолжал жить в мире, который радикально изменил свое лицо и который с каждым годом становился ему все более далеким и чуждым. Эпоха Возрождения безвозвратно ушла в прошлое. Наступили новые времена, к власти пришли совсем новые люди, по своему образу мышления глубоко враждебные светской культуре Возрождения… Перешедшая в контрнаступление католическая церковь выдвинула людей нового склада — кичившихся своей принципиальностью фанатиков, холодных и безжалостных, требовавших слепой веры в авторитеты и абсолютного повиновения церковным властям.

Живя в переломную эпоху, Микеланджело мог наблюдать на каждом шагу процесс перерождения скромного ренессансного мастера в самодовольного придворного художника, быстро усваивавшего патрицианские замашки и привычки… В той или иной мере в него оказались вовлеченными все художники, кроме одного. Кроме Микеланджело. Убежденный республиканец, он не хотел жертвовать демократическими идеалами своих молодых лет. В годы самой черной политической реакции Микеланджело оставался «совестью Италии», и никогда эти гражданские чувства в нем не угасали.

…Единственной темой, которая волновала творческую мысль Микеланджело-скульптора на последнем этапе его деятельности, была тема «Положения во гроб» — тема гибели героя, тема смерти и ее преодоления силой человеческого духа.

Одним из высших достижений в области статуарной группы как самого Микеланджело, так и всей европейской скульптуры можно считать «Положение во гроб» во флорентийском соборе. Именно в этом произведении Микеланджело проявляется с наибольшей яркостью его стремление к максимальному пластическому единству группы, но на почве глубокой духовной выразительности. При всем пластическом богатстве и многотонности группа замкнута в суровые, компактные граниты каменной глыбы; все движения фигур объединены стремлением охватить, поддержать бессильное тело Христа; сбившийся клубок тел выражает безвыходное отчаяние, крушение всех надежд.

Вместе с тем для того, чтобы достигнуть наивысшей пластической концентрации и связанной с ней глубины трагической экспрессии, Микеланджело применяет ряд новых, не знакомых предшествующему искусству приемов. Один из них — умолчание: в осуществленной Микеланджело композиции нет места ни для ног Марии, ни для левой ноги Христа — тем убедительнее кажется нам бессилие тела Христа, тем выразительнее звучит «монолог» его левой ноги. А для того чтобы еще сильнее выдвинуть этот главный мотив, основной стержень группы, Микеланджело применяет другой прием: он несколько искажает реальные масштабы и пропорции фигур, увеличивая их от краев к центру и снизу вверх.

Тонкое, ломкое тело Христа, необычайно вытянутое по своим пропорциям, имеет в себе много готического и совершенно непохоже на излюбленный мастером канон. С замечательным искусством воплощена в нем идея жертвенности. Тело бессильно сползает вниз, и все попытки удержать его кажутся безнадежными.

Здесь мотив «Умирающего раба» получает свое дальнейшее развитие, но уже на основе совсем иного понимания человеческого образа. В окружающих Христа фигурах художник передал разные оттенки отчаяния и скорби. Особенно выразительна Мария, прижавшаяся щекой к бессильно поникшей голове Христа. Ее глаза закрыты, в последний раз прощается она со своим сыном. Полон подлинного трагизма также образ Иосифа Аримафейского — идеальный автопортрет художника.

Макиавелли.

Между тем, как живут и как надлежало бы жить, имеется такая разница, что тот, кто из-за долженствующего произойти упускает из виду действительно происходящее, — тот скорее уготовляет свою погибель, нежели свое спасение, ибо человек, который захотел бы во всем следовать лишь одному добру, неминуемо погиб бы среди стольких порочных людей.

Гвиччардини.

Величайшая сила — это память о чести, потому что, кто помнит о ней, не боится опасностей и никогда не сделает подлости; знайте это твердо.

Рабле.

Люди свободные, благородные, образованные, живущие в приличном обществе, уже от природы обладают инстинктом и побуждением, которые толкают их на добродетельные поступки и отвлекают от порока: этот инстинкт называется честью.

Вазари.

Поистине появление его на свете… было… уроком всем представителям нашего искусства, чтобы по его жизни они учились образу поведения, по его творениям — как надо делаться истинно высоким мастером.

…Бывал он гневен, это правда, когда кто-нибудь его оскорблял, но никогда не прибегал к мщению, скорее он был очень терпелив, образа скромного, в речи разумен и мудр, в ответах величав, а порою изобретателен, приятен и остроумен. Мы записали много его изречений, приведем из них некоторые, так как сообщить все было бы делом долгим.

…Узнав, что Себастьяно из Венеции собирался в капелле Сан Пьетро ин Монторио изобразить монаха, сказал, что этим можно все дело испортить, и на вопрос, почему так, ответил: «Весь мир, который так велик, они испакостили, не мудрено ему испакостить капеллу, которая так мала». Один живописец великим усилием и долгими трудами создал картину, которая дала ему немалый заработок, и Микельаньоло на вопрос, что думает он об авторе, ответил: «Хотя он будет богат, но навсегда останется бедняком».

…На вопрос еще одного приятеля, каково его мнение о некоем художнике, который делал мраморные копии самых знаменитых античных статуй и хвастался, что своими имитациями он намного превзошел античных мастеров, Микельаньоло ответил: «Кто идет за другими, никогда их не обгонит…»

…Работал он для одного правителя, который каждый день менял планы и ни на одном не мог остановиться, и так сказал про него Микельаньоло своему другу: «Ум этого правителя, точно флюгер на колокольне, от всякого ветерка вертится».

Кондиви.

Микеланджело вел всегда очень умеренную жизнь, питаясь скорее по необходимости, чем из любви к еде. Особенно мало он ел, когда бывал занят какой-нибудь работой; часто он довольствовался куском хлеба, который съедал, не отрываясь от дела… Часто он говорил мне: «Асканио, несмотря на то, что я богат, я всегда жил как бедняк». Ел он мало, но и спал не больше… Микеланджело никогда не был скуп, никогда не имел желания копить деньги, довольствуясь самым необходимым, чтобы иметь возможность прилично жить; поэтому он редко соглашался исполнять просьбы богатых и знатных особ, желавших за большие деньги приобрести его произведения.

…Он раздарил много своих произведений… Он никогда не завидовал работам других, скорее по своей природной доброте, а не потому, что был о себе высокого мнения… По мнению людей, близких к искусству, он не уступает никому, Микеланджело стоит выше зависти. Сам Рафаэль д’Урбино, желавший с ним соперничать, часто говорил, что благодарит бога за то, что живет в одно время с Микеланджело, и перенял у него многое, чему его не научил ни отец, занимавшийся живописью, ни учитель Перуджино.

Его Святейшество (папа Юлий III) сожалеет о том, что по своей природной скромности, или, вернее сказать, деликатности, которую некоторые называют гордостью, Микеланджело не пользуется благосклонностью, добротой и щедростью преданного ему папы.

Кондиви.

Природа сосредоточивает всю свою силу в одном человеке, который должен служить примером, нормою в известном искусстве и занимать в нем первое место…

Микеланджело с детских лет был очень трудолюбив и к природным дарованиям присоединил ученость, которую приобрел не от других талантливых людей, а извлек из изучения самой природы, настоящего источника всех знаний.

Вазари.

…Все самое трудное ему удавалось, от природы был дан ему талант, весьма способный и предназначенный ко всем этим превосходнейшим достоинствам рисунка. Чтобы достигнуть совершенства, много лет изучал он анатомию… изучал он строение не только людей, но также и животных, в особенности лошадей, которых постоянно держал для собственного удовольствия…

…Он часто говорил, что если бы захотел быть вполне удовлетворенным своими работами, то многих из них не выставил бы, может быть, ни одной. Так возрастали его мастерство и требования к искусству, что если, начиная раскрывать фигуру, он находил в ней малейшую ошибку, то бросал ее, принимался за другой кусок мрамора, рассчитывая на лучший результат. По его собственным уверениям, в этом причина того, что он сделал так мало статуй и картин.

…Он обладал воображением чрезвычайно сильным, идея вещей приобретала над ним такую власть, что руки его не могли передать столь великих и поразительных замыслов, он часто бросал свои произведения недоконченными и даже многие из них уничтожал. Так, мне известно, что незадолго до смерти он сжег немало своих рисунков, набросков и картонов, чтобы никто не видал его упорных трудов и опытов, чтобы являлся он людям только в совершенных своих обнаружениях.

Кондиви.

Следствием его богатого воображения является еще то, что он (как и большинство людей, ведущих спокойную, созерцательную жизнь) стал очень робким человеком и только несправедливые оскорбления, наносимые ему и другим, вызывают его справедливый гнев и делают его смелее самых смелых; все же остальное он переносит с необыкновенным терпением…

…Микельаньоло посвятил себя смолоду не только скульптуре и живописи, но также и тем областям, которые либо причастны этим искусствам, либо с ними связаны; и делал он это с таким рвением, что одно время чуть ли не вовсе отошел от всякого общения с людьми, ни с кем не встречаясь, разве только с очень немногими.

…Зато он охотно поддерживал дружбу с теми, из чьих добродетельных и ученых бесед он мог извлечь какие-нибудь плоды и в которых светился хотя бы луч совершенства.

Вазари.

…Микельаньоло любил товарищей своих по искусству и поддерживал общение с ними…

Кондиви.

Он всегда хвалил произведения всех великих художников, не исключая Рафаэля, с которым, как я уже сказал выше, ему пришлось выдержать некоторую борьбу.

…Он поддерживал дружбу с людьми, которые своими дельными учеными разговорами приносили пользу ему или обладали необыкновенными талантами.

Вазари.

Также любил Микеланджело каменотеса Тополино, которому пришла в голову фантазия считать себя выдающимся скульптором, хотя талантом был он очень слаб. Много лет он посылал Микеланджело мрамор из каррарских гор и ни одной барки не нагрузил без того, чтобы не послать на ней трех, четырех фигурок собственного изделия, над которыми Микеланджело помирал со смеху.

Кондиви.

Положив столько труда на обучение своих учеников, Микеланджело никогда не брал с них платы и не хотел, чтобы об этом знали другие, желая действительно делать добро, а не иметь вид доброго человека.

Рим. 4 декабря 1555.

Микеланджело — Лионардо ди Буонаррото Симони во Флоренции.

… Сообщаю тебе, что вчера… покинул эту жизнь Франческо, по прозванию Урбино, к величайшему моему сокрушению. И оставил он меня весьма огорченным и подавленным, настолько, что мне слаще было бы умереть вместе с ним из-за любви, которую я к нему питал. И меньшего он не заслужил, ибо он сделался человеком достойным, полным верности и честности. Почему мне и кажется, что я сейчас из-за его смерти остался без жизни, и не могу найти себе покоя.

Рим. 28 марта 1557.

Микеланджело — Корнелии Коллоне, вдове Урбино.

…Предполагаю этой зимой перебраться во Флоренцию навсегда, ибо я стар и не успею больше вернуться в Рим. Я проеду через ваши края, а так как вы хотите дать мне Микельаньоло, я возьму его во Флоренцию с гораздо большей охотой, чем детей моего племянника Лионардо, преподавая ему то, чему, как я знаю, его отец хотел, чтобы он обучился.

Для Италии он был воплощением ее национального гения. Последний из оставшихся в живых мастеров высокого Возрождения, Микеланджело к концу своих дней стал его олицетворением, воплощая в себе одном целый век, исполненный славы.