Точка контроля

Глава 12. Игра в наперстки

5 декабря, ночь

Контейнерный склад производил впечатление декорации для съемок урбанистического триллера. Большая часть контейнеров темнела в глубине зловещей железной массой. Ближайшие к дороге линии подсвечивались фонарями на заборе, по периметру которого была натянута колючая проволока. Между рядами красных и синих контейнеров катались погрузочные машины, игрушечные на фоне стальных гигантов. Из закрытой машины рабочие процессы круглосуточного склада выглядели немым кино. Ловкие, выверено-точные движения техники, под мерцание габаритных огней исполняли затейливый танец разгрузки-погрузки. Вперед, поворот, подъем, поворот, назад — танцевала желтая машинка. Тяжело двигался грузный кран, поворачивая башню то влево, то вправо, будто искал в толпе маленьких машинок-погрузчиков своих расшалившихся детишек.

— Людно, — скупо прокомментировал купальщик, наблюдая за работой склада.

Очередь из трейлеров на выезд перекрывала часть обзора, но и отсюда Кира видела охранников и камеры на столбах, фиксирующие машину на въезде. Пришлось с досадой признать, что она ожидала чего-то менее контролируемого.

— Поищем черный ход?

— Площадь слишком большая, — Кира двигала пальцем по экрану телефона изучая карту склада. — Вампиров много. В ночную смену их тут дофига трудится.

— И жрет.

— Не угадал. При физических нагрузках в крови недостаток кислорода возникает, и молочная кислота в мышцах копится.

— Не вкусно? — насмешливо спросил ее спутник.

— Пресно и плохо насыщает.

— Ты, я смотрю, шаришь.

— Угадал. Поехали через главные ворота.

— Засветимся.

— Мы ничего незаконного не делаем. Прикинься паинькой и все будет в тип-топ.

— Себе свой совет посоветуй, — хмыкнул купальщик встраиваясь в ряд машин на въезд.

— Зря ты, я добрая отзывчивая девочка.

— С волыной в кармане.

— Добрым словом и пистолетом можно добиться большего.

— А ты чего тут добиться хочешь?

— Да так, — пожала Кира плечами. — Осмотреться, понюхать ветер.

— Отсюда чую, что пахнет проблемами.

— Пахнет освежителем воздуха с каким-то мерзким, приторным ароматом, — не согласилась Кира. — Не пойму только откуда. — Она внимательно осмотрела чистенький салон тойоты, которую одолжила в Антиоке на одной из парковок.

— Заведи свою машину, будет пахнуть как тебе нравится, — усмехнулся купальщик.

— Себе свой совет посоветуй.

Он хихикнул. Хрипло и сдавленно, стесняясь искренне веселиться. Кира невольно задумалась о том, как они похожи, и насколько при этом разные. Тончайшая паутинка доверия, хрупкая и ломкая, рассыпающаяся от любых неосторожных движений или слов, связала их и пустила по волне событий, как большой ребенок маленький бумажный кораблик по весеннему ручью. Ее собственный ручей давно превратился в полноводную реку, несущую вперед время и жизнь. Искоса глядя на напряженные руки спутника, Кира думала, что в его попытках выглядеть непринужденно заметна игра, о том, как сильно была заметна когда-то ее игра, и о том, как легко Арина преодолевала все барьеры, которые она выстраивала в попытках отстранения…

Пловдив, 2002 год

…Скатерть на столе серебрилась тонким узором на темно-синем фоне. Кира нашла это сочетание практичным и элегантным. Серебристый узор легко мог превратиться в пестрый, если на скатерть прольётся вино или что-нибудь другое. Шитье было интересным: две нити переплетались и распадались на линии, вырисовывая округлые вензеля на темном полотне, и, водя по ним пальцами, Кира подумала, что это похоже на следы звезд, упавших с ночного неба. Поэтичность собственного сравнения вызвала презрительную усмешку.

В стеклянной пиале мерцала чайная свечка. В унисон со свечой мерцали тяжелые латунные приборы в количестве восьми штук, белые тарелки с ажурным краем, четыре бокала из голубоватого стекла, такого тонкого, что казалось, оно лопнет от прикосновения. Венчала великолепие идеальной сервировки пепельница, сверкающая, как маленький бриллиант. Кира невольно задумалась, сколько времени занимает полировка этих стекляшек до такого блеска.

Шевельнулся за спиной воздух, принося едва уловимый аромат чего-то давнего, почти забытого, но очень желанного. Бесшумно на столе возникли две бутылки из темного стекла, над третьей колдовала миловидная девушка. Пока Кира пыталась уследить за ее руками, раздался тихий хлопок, и пробка покинула узкое горлышко.

— От пафоса зубы ломит, — Кира нервно побарабанила пальцами по столу, рассматривая узор.

Арина негромко рассмеялась, и это был очень уместный, ласкающий слух звук. Расстегнула пуговицу жакета, расслабленно откинулась на спинку высокого стула. Официантка улыбнулась, сверкнув клыками, наполнила бокал светлым, почти прозрачным вином и удалилась.

— Попробуй.

Кира взяла бокал и, сделав большой глоток, уставилась на Арину.

— Нравится? — поинтересовалась вампирша.

Глаза ее весело смеялись, но губы улыбка едва тронула.

— Вино как вино, — пожала плечами Кира.

— Молодой мускат, урожай этого года, — сообщила Арина, пригубив из своего бокала.

Неуловимым движением поставила рядом стакан с водой. Наполнила второй бокал из другой бутылки. Густо бордовая жидкость оставила на краю стекла каплю, и Кира завороженно следила, как она сползает вниз.

— Это Изабелла, урожай две тысячи первого.

Кира покосилась на бутылку белого.

— Первая еще не кончилась.

— Попробуй, может, это тебе больше понравится.

Кира снова пожала плечами и потянулась к бокалу.

— Лучше сначала выпить воды, — остановила ее руку Арина. — Чтобы вкусы не смешивались.

— Какие тонкости, — фыркнула Кира, одним глотком ополовинив стакан с водой.

Арина вздохнула. Неожиданно шумно и очень по-человечески.

— Так жаль, — она покрутила свой бокал пальцами. — Мне интересны вкусы и оттенки вина, но я давно их не чувствую. Ты чувствуешь, но тебе совсем не интересно.

Кира уязвленно насупилась. Поглядела на Арину, готовая спорить с предстоящей оценкой собственного несовершенства, но вампирша молчала, рассматривая игру света в бокале. Не дождавшись продолжения, Кира взяла бокал с красным и попробовала.

— Сироп, — поморщившись, она запила сладость водой.

— Первое вкуснее? — отстраненно спросила Арина.

— Кислое.

Арина поднесла бокал к лицу и проводила им у носа.

— Молодой мускат ароматный. Пахнет сладостью, солнцем, летом, с лёгким пряным шлейфом. С возрастом темнеет и становится тише.

— Наверное, — Кира пожала плечами и налила себе ещё.

Из интереса понюхала. Обоняние кольнул запах алкоголя. Никакой описанной Ариной лирики она не уловила, но из вежливости принюхалась ещё раз. Арина тихонько хмыкнула. Пригубила вина и долго смаковала крошечный глоток во рту. Чувствуя себя глупо, Кира тоже сделала глоток.

— Зачем ты его пьешь, если вкус не понравился? — спросила Арина так, словно знала ответ или предполагала его.

— Я не ради вкуса пью.

— А ради чего?

Вид ее, задумчивый, почти философский, не наводил на мысли о лекции о здоровом образе жизни, пользе утренних пробежек и умеренности в вине. Кира прищурилась, выискивая признаки, какие частенько бывали в лицах тех, кто мнил себя ее воспитателем, и не нашла. Арина словно рассуждала о погоде или движении звезд. Порицания, пренебрежения или осуждения в ее словах не было.

— Снимаю стресс, — озвучила Кира привычную отговорку.

— Ты устала? — спросила вампирша и не дожидаясь ответа продолжила: — Возьми отпуск, если нужно. Чем ты сейчас занимаешься?

— Работой.

— Я спрашиваю, как ты отдыхаешь, — Арина улыбнулась уголками губ.

— Сплю, — буркнула Кира. — Могу выпить где-нибудь, если гулять пойду.

— С друзьями?

— Одна. Мне не нравится компания.

— Что тебе нравится?

— Когда мне не задают дурацких вопросов, — огрызнулась Кира, испытывая прилив раздражения.

Арина улыбнулась с пониманием.

— Думаю, ты не любишь восточную кухню, — в тоне мелькнула лёгкая ирония. — Как на счёт Средиземноморской? Здесь отлично готовят ризотто.

Кира тяжело вздохнула.

— Слушай, ты очень милая, но я не люблю болтать о себе с нанимателями.

— Представь, что мы подруги.

Колючий тон Арину явно не смущал. Она помахала рукой кому-то в глубине зала и вновь повернулась к Кире. Окинула взглядом темную футболку и рубашку в черную клетку, подперла подбородок кулачком и уставилась каким-то пытливо раздевающим взглядом.

— Что? — ощетинились Кира, залпом допивая вино.

— Образ, — ответила Арина. — Темная одежда, нет украшений, макияжа, маникюра. Ты похожа на гематит.

Кира скрипнула зубами. Досада поднималась внутри кислой волной, и вид вампирши напротив — стильное бирюзовое платье, изящные серьги, кулон из крупного аметиста на груди — усугублял неприятное ощущение. Она поспешила запить его глотком вина.

— Бить морды удобнее в свободной, немаркой одежде, — процедила пояснение. — Побрякушки можно потерять. Это лишний след, да и глупо наряжаться на работу.

— Сейчас ты не на работе, — Арина улыбнулась. — Ты любишь живопись? Я да. У меня есть небольшая галерея в Старом городе. Проводишь меня после ужина? Если не захочешь остаться, вернешься домой.

Кира проглотила вопрос, кто кем будет ужинать. Попыталась выдавить что-нибудь вежливое, но под проницательным взглядом Арины сдалась и молча кивнула…

… Широкий пролет разрезал склад, освещенной линией уходя далеко вперед, к противоположному краю. От него, как от центральной артерии, разбегались параллельные и перпендикулярные вены пролетов поуже. Логистической составляющей работы склада Кира осталась довольна. Заявившись на дебаркадер с милой улыбкой и мятыми инвойсами, она рассчитывала если не на личное обаяние, то на эффект образа девочки-дурочки, потерявшейся в сложном мире больших железяк. С дебаркадера ее послали было в приемную для посетителей, находившуюся в полумиле от въезда, но какой-то парнишка-вампир, отставив в сторону банку с колой, вызвался нарисовать маршрут до нужного контейнера на инвойсе. Кира заверила, что топографическим кретинизмом не страдает и с картой справится. Кивала при этом так старательно, что загипнотизировала парня покачиванием серег-звездочек в ушах. Мальчишка был явно свежеперелитый, им присуще было залипать на однотипных действиях. Кира предполагала, что именно это послужило источником для легенды о том, что остановить вампира можно рассыпав перед ним зернышки. Многие новые вампиры в центрах смены статуса действительно могли часами перебирать гречку и пшено или смотреть на работу клепсидры. Существовала даже монотонная терапия. Для тех, у кого обращение пошло не по положительному сценарию “перелился и ушел”, а застопорилось на каком-то из завершающих этапов. Кира относилась к такой возне скептически, считая, что суета вокруг неудачных экземпляров рушит принцип естественного отбора. Вампиры старой закалки ее позицию разделяли. Кое-кто из них порой предавался воспоминаниям о юности, и в такие минуты Кира прикидывалась деталью интерьера — старики не любили вспоминать истории о собственном обращении в присутствии молодежи. Чем больше этих историй она узнавала, тем лучше понимала, почему тема считается интимной и не подлежит публичному обсуждению. Большинство доренессансных обращений носили летальный характер, как и предшествующие им события. Выживали единицы. В девяти случаях из десяти новорожденные вампиры обеими жизнями были обязаны инициирующему вампиру, что, конечно, формировало крепкую эмоциональную связь. Физическая симбионика лишь дополняла ее. Арина вспоминала о своем переходе в двух словах, которые звучали как “умирала в родах”, и после впадала в черную меланхолию. Могла неделями мучить разговорами о детях, способах вампирского размножения и перебором воспоминаний о временах такой седой древности, что Кира внутренне ежилась, осознавая возраст той, которую привыкла считать подругой.

Ветер пел на высоте, над контейнерами, и, завершая очередную руладу, падал вниз, пытался выхватить из рук лист с маршрутом. Бумага трепетала и заминалась. Билась в руках, напоминая непослушную волну времени, не желающую подчиняться чужой воле. Задумавшись над этим сравнением, Кира шла механически, не замечая ничего вокруг.

— Барби, за тобой хвост, — с оттенком задора сообщил купальщик, вытаскивая из мира домыслов.

— Какой, нахер, хвост?

— Да ничего такой. Жопа красивая.

— А по существу?

— Вошла в приемник, посветила ксивой, получила бумажку. Теперь идет за тобой по параллельному пролету.

— Здорово. Ты откуда все так хорошо видишь?

— Высоко сижу, далеко гляжу.

— Из твоих гляделок снять ее нельзя?

— Бинокль не стреляет, Барби. Давай ускоряться. Не нравится мне все это.

— Мне тоже, — буркнула Кира себе под нос.

Вытащила из-за ремня джинсов украденный у Гейба глок и проверила готовность к бою.

— Баба с ксивой, — сухо напомнил купальщик.

— Да знаю я, — отмахнулась Кира, убрав оружие. — Есть мысли, откуда прилипла?

— Хер ее знает. Машина модная, но гражданская, что за ксива — мне отсюда не видно.

— А ты где вообще?

— На верхнем ярусе курю.

Кира запрокинула голову до того, как осознала движение. С густо-черной высоты неба, по краю вылинявшего от света фонарей, падали одинокие снежинки…

… Время застыло в точке контроля превратившись в лед и сквозь бледно-голубоватую поверхность Кира смотрела на руки, покрытые остывающей кровью. Тьма поднималась из кристальных ледяных глубин. Нефтяно-черная, густая, поглощающая сознание и время. Смертельная необратимость…

— Ты чего застыла?

Голос купальщика, имя она так и не спросила, расколол видение, как ледяную корку.

— Задумалась

— Пиздуй пошустрее к контейнеру и давай уже валить отсюда.

— Давай, — эхом откликнулась она

Руку покалывало. Под кожей тлели угольки прошлого, еще миг назад бывшего настоящим. Время текло сквозь ладони, смешиваясь с прошедшим, былым, древним. Сунув руку в карман, Кира пошла вперед.

Дверь контейнера была закрыта на электронный замок с фингер-сканером. Кира осмотрела его и предалась греху сквернословия, обложив прогрессивное общество Сыны отечества, современные технологии и заодно погоду.

— Пальни в него, — предложил купальщик, когда она закончила высказываться.

— Чтоб весь склад сбежался посмотреть?

— Далеко бежать. Вы на самом краю нижней хорды.

— Вы?

— Ты и хвост. Она, правда, сильно влево ушарошила, пока ты на небо пялилась, теперь блуждает между железок, ищет выход.

— Вот и славненько, — пробормотала Кира, гадая, как открыть контейнер и почему этот вопрос не пришел ей голову раньше.

— Глянь в бумажки, мож, там код какой есть, — без издевки посоветовал дистанционный собеседник.

Мысленно Кира выразилась о себе и своих умственных способностях самым нелестным образом, вслух же ограничилась замечанием о том, что кофе не заменяет полноценный сон. Код от замка действительно нашелся в инвойсе, вместе с пином, позволяющим настроить замок на отпечаток пальца. Открывая, Кира смаковала мысль перенастроить замок, подложив получателям груза свинью, но понимала: это лишь злорадная фантазия. Хватит и того, что она оставила хвост, стащив документы из конуры Гейба. Сомневаться в том, что наемник помнит, как прикалывал их к доске, не приходилось, слишком уж дотошным он был.

Внутри пахло, как в затхлом подвале — пылью и холодом. Контейнер больше напоминал морг, чем огромную коробку для перевозок. Большие, средние и малые коробки стояли вдоль стен, оставляя узенький проход посередине. Освещения не было, и Кира включила фонарик на телефоне. Осмотрелась. Нижний ярус груза состоял из широких, крепко сбитых деревянных ящиков. На боку одного из них она разглядела полустертую надпись “US Army”. Вскрывать такие было нечем. Привычки носить с собой монтировку Кира не имела.

Верхний ряд картонных коробок был маркирован наклейками-стикерами. Когда-то она видела такие в супермаркетах. Листы наклеек с изображениями кухни, ванной, спальни, гостиной, шкафов, посуды и одежды продавались в отделе “все для дома” рядом с картонными коробками, катушками шпагата и пачками скотча по три доллара за шесть штук. Американская привычка скрупулезно паковать вещи в коробки Киру сильно изумляла. Ее собственный переезд из берлоги на окраине в светлую квартиру с мансардой на улице Петкова занял два часа и четыре больших пакета из Лидла. В них она запихнула свои нехитрые пожитки, ничуть не озадачившись разделением. Просто сгребла все, что посчитала нужным, смешивая и обувь, и одежду, и посуду. Тогда тематическая сортировка казалась нелепой тратой времени, хотя времени у нее было немало.

Вздохнув, она положила телефон на верхний ряд коробок, придав и без того невеселому месту совсем мрачный вид, и принялась вскрывать все подряд, недоумевая кто мог прихватить с собой переездные наклейки на военную базу в Ираке.

В четвертой по счету коробке нашлась настольная лампа в форме какающей собачки. Маленький песик старался от всей души и навалил приличную кучу, на вершине которой стыдливо торчала кнопка включения. Кира с интересом осмотрела это живодерство (в темечко псинки втыкался каркас для абажура) и отставила сторону. Вышло неловко. Одна из мелких коробок шлепнулась на пол, хрустнула и распалась на две части. Из нее веером рассыпались на пол синие паспорта. Присев на корточки, Кира перебирала документы, находя под слоем американских паспорта граждан Ирака, Канады и, внезапно, Бразилии. Все они принадлежали мужчинам от тридцати до сорока, однотипной внешности — смуглые, темноволосые, кареглазые. Коробка, в которой хранилось это богатство, не была маркирована. Кира отыскала еще несколько таких же, бестрепетно вскрыла и собрала коллекцию мужиков “восточный медовый месяц”. В сочетании с пунктом отправки груза и ящиками с оружием американской армии картина приобрела знакомый вид контрабанды, а общество “Сыны отечества” — яркую криминальную окраску. Это в некоторой степени объясняло сияющий лоск фасада и цепких секретарш, натасканных отсекать всех чрезмерно любопытных на стадии входа в здание. Оставался, впрочем, вопрос насколько в этом замешан фонд “Чистое доверие”, на деньги которого общество ветеранов перегоняло через полмира оружие и документы в коробках со скабрезными лампами.

— Арби… к… ее… сти, — скрипнула в ухе дешевенькая рация.

— Что?

— Али!

— Баба?

Кира сделала широкий шаг к выходу из контейнера, выходя из стального экрана, чтобы улучшить связь, и застыла. По пролету бодро маршировали четверо крепких мужиков, вроде тех, чьи фото она только что видела в паспортах. Двое в военной форме, двое в гражданском, но их с головой выдавала выправка и походка. Они шли, чеканя шаг и переговариваясь. Ветер трепал обрывки фраз, шлепая их о стенки контейнеров как блины на сковородку.

— … Карен не надумала еще статус менять?

— Ждет.

— Пока сиськи обвиснут?

По пролету раскатился глумливый смех. Киру передернуло. Солдатня, хотя эти больше походили на офицеров, всколыхнула мрачное прошлое…

… Удар опрокинул ее на спину. Пропахшее потом и кровью тело прижало к земле. Тщетно она била по доспеху, слишком тяжел был противник. Низ живота и бедра обожгло острой, злой болью…

— Чо встала как на параде? — рявкнул в ухо купальщик. — Съебывай!

Кира очнулась резко и сразу же схватилась за оружие.

— Куда, блядь?

Вопрос был риторический. Контейнеры стояли почти вплотную, примыкая стенками друг к другу, протиснуться между ними было проблематично даже щуплой Кире. Запрокинув голову, она смотрела на чернильное небо, расчерченное лучами прожекторов на центральном пролете. Гулко отдавались эхом шаги, постепенно замедляющиеся. Умолк солдатский треп. Навалилась настороженная тишина. Глок медленно согревался в руке.

— Merhaba (Здравствуйте), — само собой сорвалось с языка.

— Merhaba (Здравствуйте), — отозвался мужик в штатском, выступая вперед.

Кира взглянула ему в лицо. Серьезное, сосредоточенное, знакомое. Сознание повело. Собственные мысли потускнели и отступили в тень, оставаясь трезвыми, но блеклыми. На периферии, как дымок от костра, вилось желание выполнять приказы, без привкуса давления, скорее, подчиняясь старшему по званию. Оно было чуждым, не свойственным ей, но, казалось, приходило изнутри как собственное. Кира пялилась в глаза вампиру, тонко втиснувшему ей в разум уважение к себе, и ждала вопросов, хотя хотела задавать их сама.

— Кто такая? — спросил он по-английски.

— Переводчик из центрального офиса.

— Кто послал? Зачем?

— Сама пришла. Поговорить.

С опозданием она узнала стрелка, по документам погибшего в Сербии неделю назад. Борода делала его одновременно брутальнее и мягче, превращая из строгого военного в располагающего. Пришлось согласиться с характеристикой мужичка из общества — борода как средство обаяния в этом конкретном случае работала отлично.

Вопросы гнездились в голове и толпились на языке, но Кира молчала, соображая, с чего лучше начать. Вампир тем временем рассматривал контейнер за ее спиной и хмурился. Пистолет, который она держала в руке, интересовал его мало.

— Говори, — разрешил он, чуть отпустив поводок внушения, но не убрав его полностью. Оружия не достал, полагался на силу или спутников. Кира прикинула свои шансы и сочла их прожиточными. Без давления думалось легче и быстрей, и она начала с очевидного — подтверждения личности.

— Джо Бирн?

Виски сдавило секундной болью и сразу же отпустило. Внутри блестящей лужей разливалось поглощающее, слепое доверие к мужчине напротив. Хотелось виновато улыбнуться, извиниться, накинуть платок и уйти на женскую половину. Мысли вертелись вокруг ужина, подносов с халвой и лукумом, сахарных фруктов. Вампир улыбнулся покровительственно. Лицо подернулось дымкой, смешиваясь в несколько разных. Путая внимание, обманывая воспоминания. Спроси ее, как выглядел вампир, — не сможет описать. Кира нахмурилась, ловя ускользающий образ. В улыбке почему-то не видно было клыков, а синие глаза светились легкой насмешкой. На вампире было лицо Мурада. Воспоминания обожгли нутро ядом. Метафизическим пинком она вытолкнула чужое из своего сознания. Удивилась, как быстро эта ушлая тварь докопалась до самого больного, и тут же отвесила себе мысленный подзатыльник — она сама указала направление, поздоровавшись на турецком. Двое вояк в форме вытянувшись в струнку, стояли истуканами, ожидая приказов, а вот мужик в штатском попятился, явно попав в поле внушения. Тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Джей Би, полегче.

— Отойди дальше, — не сводя с нее глаз велел вампир. — Девочка непростая. В чужих вещах роется. Вопросы задает нехорошие.

— Стреляет метко, — вставила Кира.

— На тот свет торопится?

— Полегче, Джей Би, — передразнила она. — Я хочу только поговорить. Без свидетелей.

— Оружие зачем?

— Добрым словом и пистолетом можно добиться большего, — Кира натянуто улыбнулась

Напряжение вилось в воздухе, поднимаясь все выше и заполняя собой пространство, словно в наволочку ночи вбивали подушку недоверия большего размера.

— Смелая, — в голосе мелькнуло нечто, похожее на одобрение.

Он кивнул на контейнер и стремительно двинулся вперед. Кира отступила в стальную коробку, вскинув руку с глоком. Вампир замер в трех шагах от нее, глядя в глаза. Его сила текла в сознание и рассеивалась сизым дымом, теряя власть над ее разумом. Кира швыряла в него одно воспоминание за другим, пока у него не иссяк запал для давления.

— Умелая, — констатировал вампир с недовольством. — Говори, — в этот раз слова прозвучали не разрешением, скорее согласием.

— Выстрел в Арину Болгарскую. Ниш, Сербия, двадцать седьмое ноября. Кто заказчик?

— Не мое дело.

— Кто координатор?

— Не твое дело.

— Профессиональная солидарность? — едко спросила Кира.

Вампир пожал плечами. Придвинулся самую малость, но она заметила.

— Стоять! Заказ оплачен? Когда? Кем?

— Не исполнен — не оплачен.

— За идею работаешь? — прошипел Кира. — Или Аллах велит в своих стрелять?

— Аллаху Алим (Аллах знает лучше)

Он шевельнулся, будто стряхивал воду, и опять оказался ближе. Вынуждал или отступать в контейнер, или оказаться лицом к лицу с вампиром в силе, достаточной, чтобы смять, пусть и не сразу, ее сопротивление. Стрелять в источник информации не хотелось, блевать после внушения — тоже.

— Скажи, кто посредник, и разойдемся по-хорошему.

Вместо ответа он сократил расстояние еще на миллиметр.

— ФБР! Всем оставаться на местах! — скомандовал звонкий, хорошо поставленный женский голос

Вампир по имени Джей Би рванулся вперед, опрокидывая Киру на пол контейнера. Падая, она спустила курок и здорово приложилась затылком. В голове зазвенело так, будто кто-то ударил в гонг прямо внутри нее и теперь звук мечется в поисках выхода, но уши заткнули ватой. Кира едва успела вдохнуть, прежде чем грохнул второй выстрел. На него ответили бодрой очередью с внешней стороны, украсив стену кривой линией дыр. Джей Би заметался тенью по контейнеру и через несколько мгновений уже мчался в тьму ночи, оставляя за собой кровавый след. Телефон валялся на полу с включенным фонариком, и в этом резком белом свете Кира увидела пятно крови на новой куртке. Чувствуя себя героиней трагикомедии, она втиснулась во внутренний угол между дверью и стеной.

Вокруг стреляли и орали. Агентша требовала не двигаться, оппоненты отвечали огнем и ругательствами. Дверь содрогнулась от выстрела, вспыхнула тупая боль в плече. Прикинув калибр, способный пробить десятимиллиметровую сталь Кира загрустила. В ее обойме оставалось двадцать одна пуля. Не с таким запасом выходить против троих стрелков, даже с учетом федералки, с которой они гипотетически были на одной стороне.

Над контейнером шла перестрелка. Пули попадали в потолок, пробивая его и застревая в коробках. Присев на корточки, Кира выглянула из-за двери. Слева послышался шорох, заскрипели под подошвой гильзы. Она не стала терять время на размышления и трижды выстрелила на звук. В следующее мгновение на нее сверху рухнула тяжелая туша, прижав к полу. На шее сжались ледяные пальцы. Кулак впечатался под ребра, но почему-то было почти не больно. Освободиться от захвата она не могла, слишком превосходил ее вес противника, оставалось вертеться под ним разъяренной гюрзой, пиная куда придется. В какой-то момент под руку попался шнур от лампы. Кира дернула его на себя. Хрустнула и осыпалась керамическая собачка. Мелкие осколки посекли нападающему щеку, один впился в бровь. Кире на губы плеснуло кровью, и она с отвращением сплюнула. Мужик дернулся, ослабив хватку. Этого ей хватило, чтобы извернуться для выстрела. Некстати пришла мысль, что придется покупать новую куртку. Нынешняя была беспощадно залита кровью. Спихнув с себя тело в военной форме, Кира поднялась. В дверном проеме стоял незнакомый вампир. Вид у него был пугающий: нижняя половина лица и грудь залиты кровью, глаза затянуты густой чернотой. Он оскалился и рванулся к ней. Кира спустила курок, чувствуя движение пальцем, но почти не слыша звука. Следом сухо щелкнул чужой выстрел. Вампир замер, заторможенный двумя пулями — в грудь и в спину. Несколько раз хлопнул ртом, как будто кричал беззвучно, и мешком осел на землю, открывая обзор. Напротив нее стояла агентша с оружием в руках и ошалело оглядывалась. Пятачок перед контейнером, на котором развернулось побоище, окутало ночное безмолвие. С минуту Кира слышала только свое дыхание, стук сердца и тонкий стон стали над головой, потом кто-то сдавленно захрипел, и это сломало густую тишину. Множество звуков навалилось на слух и смяло его. Завыли полицейские сирены, но вскоре Кира перестала различать их, слыша лишь общую какофонию, болезненно бившую в своды черепа.

В мелких лужицах на дороге отражались полицейские мигалки. Синий-красный, синий-красный. Некоторое время Кира бесцельно наблюдала за сменами цветов, потом стала считать удары сердца между ними. Выходило по два. Сердце частило, хотя адреналиновый прилив уже схлынул. Его заменила усталость и ноющая боль в пояснице. Левая рука слегка пульсировала в плече, отвлекая от счета. Кира вяло размышляла о необходимости посещения аптеки, продающей антибиотики без рецептов и наполненных неудобствами ближайших днях.

Синий — красный. Между сменами цвета вклинивался гневный рев агента Камеро.

— Какого дьявола, мать твою…

Синий — красный.

— … три трупа!

Синий — красный.

— … без разрешения на оружие! О чем ты, мать твою, думала?!

Синий — красный. Синий. Красного Кира уже не увидела — обзор закрыл торс агента Камеро. Механически она отметила черную водолазку, толстый кожаный ремень с массивной пряжкой, значок, край кобуры на поясе.

— Я с тобой разговариваю!

Она подняла взгляд, чтобы увидеть яростную гримасу на лице Рейфа, довершающую картину “тим-лид распекает стажера за оплошность”.

Неподалеку, с видом задумчивым и мрачным, курил Холл, наблюдая, как в фургончик коронера грузят тела в черных мешках. Казалось, его не интересует разворачивающийся рядом скандал, но Кира была уверена, что это равнодушие напускное. Представители полиции округа, первыми явившиеся к месту перестрелки, притворяться равнодушными не стали. С жадным вниманием следили за развитием сцены и разве что на телефоны не снимали. Помятый вид Киры, которую при встрече они сочли полезным упаковать в наручники, соответствовал образу провинившейся стажерки. Массивная фигура Рейфа, нависающая над ней — образу требовательного начальника.

— Ты на меня орешь, — устало констатировал Кира.

— Надо похвалить за сраный бардак, который вы с Шинкс тут устроили? — зашел на второй круг Рейф.

Кира пожала плечами. Вступать в полемику не было ни сил, ни желания. Причина столь бурного негодования федерала была вполне очевидна и понятна. Более того — Кира разделяла эту позицию. Окажись она на месте Рейфа, тоже орала бы на виновников торжества. Обидное в текущем эпизоде было то, что зачинщиком перестрелки в кои то веки оказалась не она, а агентша ФБР, в корне неверно оценившая ситуацию. Самым паршивым была даже не дырка в плече, а то, что чертов сербский снайпер сделал ноги с места перестрелки. Кира с тоской посмотрела в сторону железной дороги. Шансы поймать вампира в форсаже ночью, пусть и раненного, стремились к отрицательным значениям.

— Ты меня слушаешь?! — вонзился в уши голос Рейфа.

— Нет. А надо?

Холл хмыкнул, подтвердив версию, что задумчивым он только притворяется.

— Тебя могли убить, — сообщил Рейф со звонким негодованием, но под этим слышалась другая эмоция. — ¿Te das cuenta de eso, idiota? (Ты это понимаешь, идиотка?)

Повышение квалификации с дуры до идиотки Кира оценила, как скверный признак. Рейф злился даже больше, чем показывал, и причина его беспокойства едва ли крылась исключительно в куче рабочего дерьма. По всем правилам федерального расследования, сейчас ее должны были бы отобрать у полицейских, мысленно уже выписавших себе премию за поимку опасной преступницы, доставить в отделение ФБР и пилить уже там. Однако Рейф предпочел разораться сразу, вне уютной атмосферы допросной комнаты, и Кира догадывалась, что истинная причина задержки — принцесса Диана. Объяснять случившееся Спенсер было сложнее, чем препираться с полицейскими округа Уилл.

— Не убили же, — Кира снова пожала плечом и поморщилась.

Рана пульсировала и ныла. Кира мысленно пожелала подстрелившему ее вампиру сожрать какого-нибудь больного гепатитом нарика и заработать глистов. Рейф выругался, потом еще раз. Вытащил из куртки сигареты, прикурил и бросив Холлу скупое “Присмотри”, отошел к машине коронера. Шинкс, беседующая с сотрудниками склада, заметив смену позиций, быстро свернулась и тоже пошла к машине коронера.

Кира уставилась на склад, считая, как много времени у нее будет после изъятия содержимого контейнера. Коробка с паспортами сбежала вместе с Джей Би, лишив и ее, и федералов козырной карты. С одной стороны, это было хорошо. Несколько дней в ФБР потратят на установление личностей, поиски родственников и восстановление хронологии событий. Она рассчитывала этот же путь проделать быстрее, явившись к владельцу фонда-спонсора общества Сыны отечества. С другой — Джей Би доберется до Чикаго раньше нее, застрявшей в протокольных процессах, и к утру может сыграть на опережение.

— Что, Пиявка, опять облажалась? — беззлобно спросил Холл, протягивая ей раскрытую пачку.

— Вроде того, — вздохнула Кира.

Взяла сигарету, под весёленький звон наручников и усмешку Холла прикурила. Прислонилась задницей к крылу полицейского Шевроле. От машин коронера несся злобный рык: “ О чем ты, мать твою, думала?!”

— Он в последнее время нервный, — сказал Холл без сарказма. — Спенсер давит, Клэр болеет.

— Знаю.

— Откуда? Эш бы не сболтнула.

Кира пожала плечами и скривилась. Плечо ныло.

— Я тут почитал о тебе.

— Надо же, ты грамотный.

Холл фыркнул.

— Даже считать умею. Эти выдумки годятся для журналов и репортёров, а я-то тебя знаю. Ты вся стоишь из выдумки. Одна большая маленькая ложь. Но если я в чем и уверен после работы с тобой, так это в том, что Камеро ты не подставишь. А влезла ты в большое дерьмо. Настолько большое, что в консульство сбежала от его вопросов.

Кира посмурнела. Сменила позу, изогнувшись, чтоб разгрузить плечо. Боль в нем тускло тикала, словно часы с севшей батарейкой ещё пытались двигать стрелки, но сил уже не хватало.

— Сильно задело? — спросил Холл с будничной интонацией.

— Переживу.

— Ты всех нас переживешь, пиявка, — он распрямился и сразу стал очень высоким.

Кира посмотрела на него, задрав голову вверх, и неожиданно для себя поняла, как вышло, что они не стали друзьями. Маршал был опасно проницательным.

— Холл… — Она помолчала. — Если я дам тебе то, что поможет расследованию, сделаешь так, чтобы Рейфа отстранили?

Некоторое время висело молчание, прерываемое обрывками разговоров вокруг. Стучали тележки, шуршала полицейская рация, хлопали двери. Скрипел дорожный знак у поворота на склад, роняя проржавевшие капли, словно слезы старости. Кира несколько минут смотрела на него, чувствуя внимательный, плотный взгляд маршала. Не давящий, но не отпускающий. Как магнитный браслет, вроде тех, что она катала в машине. Не мешает, но и за разрешенный периметр не выпустит.

— Зачем?

— Нужно.

— Сделаю, — уронил Холл скупо. — Но ему это не понравится.

— Ему так будет лучше.

— Ладно. Что у тебя?

— В контейнере среди вещей — ящики с оружием и документами погибших военных. Документам приделал ноги получатель груза. Он ранен, но на вампире быстро заживет, так что вам эта информация ничем не поможет. Пробивать стволы тоже бесполезно. По бумагам они, скорее всего, до сих пор числятся в арсенале на какой-нибудь базе. Перевозку организовало и оплатило иллинойсское общество поддержки ветеранов. В контейнере, по бумагам — вещи погибших в Ираке солдат, по — факту оружие. Вывод напрашивается сам собой.

— Контрабанда. Что по трупам?

— Один мой, второго мы с Шинкс сделали вместе.

— Вампир? Его нет в базе. Тебя, кстати, в ней тоже нет.

— Я гражданка Болгарии, с чего бы мне быть в реестрах США?

— Ты вообще-то в США находишься.

— Жалею об этом каждый день. — Она глубоко затянулась.

— Что так? У Камеро ствол заржавел?

Кира выпрямилась и уставилась на маршала снизу вверх.

— Ты никогда не думал, что я из команды ушла из-за твоих идиотских шуток?

— Нет. Я думал, что ты сбежала как последняя дура. Он ведь заявление о переводе на стол Дугласу положил, хотел все по правилам сделать, — сказал Холл, краем глаза отслеживая передвижения Рейфа.

— И что Дуглас? — Из глубины удивления вопрос прозвучал как-то тускло.

— Сказал, что он кретин, и нехрен гробить семью из-за рабочей интрижки.

— Умный мужик.

— Да уж, не дурак. Что по списку?

— Глухо все по списку, — вздохнула Кира с трудом переваривая новую, но безнадежно опоздавшую во времени информацию. — Заказные убийства не отследить.

— Это я и сам знаю, но ты знаешь больше, чем говоришь. Дай что-нибудь.

— Совет дам, — хмуро буркнула Кира, отбросив окурок в лужу. — Сливайся нахрен из этого расследования, бери свою дуру-напарницу и валите куда-нибудь в Канзас, растить кукурузу.

— Из меня хреновый фермер.

— Труп из тебя тоже будет хреновый. Гроб придется заказывать неформатный. Это дорого.

Холл долго молчал. Изучал ее, словно искал что-то под кожей. Что-то такое, что она когда-то давно от него спрятала и забыла, но он помнил и хотел найти.

— Сколько тебе лет, девочка-ложь?

— Много.

— Я умею считать.

Маршал скривился в насмешливой улыбке, но Кира видела, что он серьёзен и паяцем прикидывается по привычке. Цена информации, которую он хотел получить, не была высока, однако сказывалась застарелая паранойя и привычка скрывать прошлые жизни. Притворяться кем-то другим, хоть прежние черты и пробивали новые шаблоны.

— Погугли Бахчисарайский мир, — сказала Кира нехотя вспоминая горькую юность. — Оттуда и посчитаешь.

Холл потемнел. С минуту Кира гадала может ли густо-черное лицо маршала стать еще темнее или это игра света и уставшего сознания. Потом — мог ли он знать историю Крымского полуострова достаточно хорошо, чтобы помнить год подписания Бахчисарайского мира, и как теперь распорядится этой информацией.

— Ясно, — изрек Холл так и не заглянув в поисковик.

— Что ясно? — бухнул Рейф, появляясь из-за спины маршала.

— Что ты в этой пиявке нашел, — вернулся Холл в образ глумливой скотины.

— Пошел ты, — отмахнулся Рейф скорее привычно, чем яростно.

Легко подвинул его — высокого и широкого — и одарив Киру хмурым взглядом велел:

— Руки.

Она протянула руки запястьями вверх.

— Поедешь с нами в бюро, — безапелляционно заявил Рейф, снимая с нее наручники.

— Не хочу.

— Да мне плевать чего ты хочешь — рявкнул он, дергая ее на себя за левую руку.

Плечо полыхнуло болью. Кира зашипела и вывернулась, сквозь зубы обложив федерала испанским матом. Тело словно ждало этого рывка, этой последней мелочи, которая сломает выстроенную пирамиду выдержки, превратив ее из собранной наемницы в мятую салфетку. Усталость, недосып и разочарование вели партию, аккомпанировала им боль в плече и пояснице. Калейдоскоп мерзких ощущений полировало давящее чувство в мочевом пузыре, порождающее желание бросить все и поискать туалет.

— Почему не сказала, что ранена?! — разъярился Рейф пуще прежнего.

— Потому что ты орешь не затыкаясь!

— Дай посмотрю.

— Отвали, — Кира прислонилась лбом к холодному металлу машины.

В голове гудело. Стычка с вампиром не прошла бесследно. Хотелось тишины, темноты и покоя. Не сразу она заметила окутавшее ее молчание и удивилась. Через мгновение пауза получила объяснение. В ее руках трепетала волна времени. Как птичка билась в ладони, не вырываясь, но просясь на волю. Подушечки закололо, как всякий раз, когда Кира хватала краешек последней секунды неосознанно. Ощущение нарастало, набирало силу, горело под кожей бенгальским огнем. Бросило в жар. В кровь хлынул адреналин. Кира шумно выдохнула, отпуская время на свободу. События навалились на сознание, словно до этого долго толпились за дверью — сразу все. Звон стали, мат, крики. Хлесткий запах крови. Падение. Выстрел. Темнота.

Волна времени безмолвно колыхалась вокруг. Кире казалось она парит в его густой мгле, невесомая и бесплотная. Одновременно во всех временах — тех, что помнила и тех, что еще не знала. Попытка отыскать границы своего тела принесла ощущение холода. В ответ на мысленный импульс пошевелить рукой плечо отозвалось болью. Она рассыпалась колючими бусинами по всей руке. Некоторые из них закатились под ногти. Кира поморщилась, ощущение было отвратительным. И очень-очень реальным. Она с трудом разлепила веки. Мгла перестала быть повсюду. Тишина времени стала плоской, истончилась в дымок несбывшегося и растаяла в седом небе, проколотом точками звезд. На щеку опустилась чья-то тяжелая лапа и знакомый голос скомандовал:

— Барби, подъем! Надо валить! Потом позагораешь.

На мгновение дырявое небо заслонило лицо, потом картинка мира совершила кувырок, принимая вертикальную развертку. Куртка отчаянно всхлипнула треском ниток. Ватное тело повиновалось плохо. Кира чувствовала себя новорожденным теленком, которому заботливый фермер помогает делать первые шаги. Купальщик, впрочем, особой заботой не блистал, волок ее за собой, не беспокоясь о комфорте. Через некоторое время до одурманенного витками сознания дошло сразу несколько странностей.

— Какое время? — хрипло спросила она.

— Хуевое, — буркнул он через рваные вдохи.

— Ты как тут?

— Гулял, блядь! Мимо проходил, смотрю телка бесхозная лежит. Дай, думаю, подберу, вдруг живая?

— Не ори, — тускло попросила Кира. — Какое время?

— Время валить.

— А в цифрах?

— Вот же доебалась! — Купальщик остановился и прислонил ее к стенке одного из контейнеров, как бревно.

Картинка перед глазами несколько секунд не желала собираться во внятную реальность, потом схлопнулась сразу вся. Купальщик, винтовка за его плечом, дальше по пролету — три тела. Кира взглянула на руки.

— Четыре сорок три, — хлестко сообщил купальщик и шагнул к ней.

— Где пистолет? На нем пальцы мои остались, — такая длинная фраза далась с трудом — язык прилипал к нёбу и не слушался.

— Забрал, не ссы. Все или еще поболтаем?

— Все, — Кира оттолкнулась от контейнера здоровой рукой.

Ее невольный подельник подставил ей плечо и бодрой рысцой двинул по пролету, удаляясь от освещенной части.

— Куда мы?

— Ты, когда упала, думал, завалили. Собирался ноги делать этим путем, тут ближе к всего от забора к дороге. Подхожу — три жмура, а ты дышишь.

— Прикольно, — язык отказывался вертеться и ощущался разбухшим.

— Оборжаться.

— Откуда у тебя «арка» взя…? — последним слово Кира подавилаь и хрипло кашлянула.

— У жмура забрал, ему теперь не надо.

— А хвост где?

— Барби! — рыкнул купальщик ей в темечко. — Ты заебала вопросами.

— Меня вообще-то Кира зовут.

— Здорово.

— Где баба? Она федеральная, проблемы будут.

Вместо ответа он остановился и неласково встряхнул ее. Глянул в глаза и даже сквозь типичную для него хмурую, настороженую мину проступило замешательство.

— Ты бухая что ли? Какой хвост? Какая баба?

Несколько мгновений Кира туго осмысливала вопросы, пытаясь отделаться от зудящего чувства в пальцах, и не находила в себе сил на понимание.

— Труп тот, что у двери, сколько в нем пуль?

— Бля, ты совсем ебнутая? Некогда мне было дырки в твоих жмуриках считать!

— А чего мы так торопимся?

— А ты очень хочешь с ментами о трупах попиздить? — он отступил на шаг.

Налетевший порыв ветра выдернул из-под воротника волосы и растрепал их. Бросил в лицо. Кира инстинктивно зажмурилась и тряхнула головой, отбрасывая пряди назад. В голове медленно текли мысли.

— ФБР! Замрите! — звонкий голос накинул на них петлю удивления.

Кира покосилась в сторону, откуда прилетел приказ. Агент Шинкс стояла над одним из тел возле злосчастного контейнера и держала на прицеле купальщика. Картина отдавала детективным сериалом с предсказуемыми сюжетными поворотами. Мысль внести в нее разнообразие не блистала оригинальностью. Положа руку на сердце Кира даже здравой ее назвать не могла, но желания торговаться с самой собой за здравый смысл не было. Подхватив край волны пальцами, она дернула его на себя, закладывая еще один виток. Точки брызнули в стороны как искры бенгальского огня, рассыпаясь пестрым снопом. Мир подернулся золотистой дымкой. Картинка пошла рябью, словно фотографию события опускали под воду быстрой речки. Пальцы закололо и вскоре обожгло болью. Захотелось отбросить время в сторону, но Кира упрямо тянула дальше. В глазах на мгновение потемнело. Пора было отпускать, дать себе передышку. Запястье заныло, словно там действительно расплывался ожог от браслета, как бывало, когда она перетягивала время, наплевав на осторожность. Золото реагировало на эти манипуляции очень активно. Кира не знала, почему. Сейчас талисман был у Арины, а кожа на запястье все равно наливалась волдырем. Очень медленно, нехотя. Как будто событие доходило до нее через несколько слоев, зарождаясь где-то вне точки контроля и догоняя поворот с большим опозданием. Болело, впрочем, как обычно.

Кира отбросила волну с обидой на время, обманувшее ее, поранив тогда, когда не должно. На левой ладони вспухли кровью тонкие, как от бумаги, порезы. Саднило горло. Невыносимо хотелось пить. Лечь. Спать. Усталость пыльным мешком бухнулась на плечи. Кира мрачно признала, что эти сутки оказались слишком длинными.

Свет софитов на центральной аллее полосовал черное небо. Бесшумно летели вниз белые мушки. Вдалеке слышались отзвуки трудовой жизни погрузчиков. Неподалеку лежали три тела, покрытые тонким снежным кружевом.

— Твою ж мать, — хрипло выругалась Кира.

Осмотрела себя, увидела разводы крови на куртке и добавила к первой реплике несколько прилагательных и пару глаголов. Суть пассажа осталась неизменной, но заиграла новыми, противоестественными красками. Продолжая ругаться Кира пошла обратно к контейнеру.

Дверь была закрыта. Инвойса при себе не осталось и код из шести цифр ей удалось вспомнить не сразу. Впрочем, вокруг царила мертвая тишина и вечный покой. Трупы быстро конечели, наверстывая упущенное время, и повторному взлому не мешали.

С пятой попытки удалось подобрать правильный порядок, дверь открылась. Кира сунула руку за телефоном. Задний карман был пуст. Чувствуя нарастающий запах керосина, она обшарила все остальные карманы и поняла, что телефон потерялся на каком-то из витков. Свирепый мат заполнил все то место в контейнере, которое еще не было забито скарбом. Выражая свое негодование Кира отпинала ногами несколько коробок. Выпала и разбилась несчастная собачка с абажуром в голове. В гневе Кира растоптала и его, тяжелой подошвой мартинсов размолов лампочку в крошево.

— Енотик, ты тут? — глухо поинтересовалась она, отдышавшись после приступа ярости.

Ответом была тишина.

— Вот же блядская конина, — она ругалась, докапываясь до коробок с паспортами. — Ладно, — зловеще пообещала, скорее самой себе, подхватывая добычу подмышку. — Это я с собой возьму. Посмотрим, кто забегает.

Пинком захлопнув дверь, она прислонилась к стали спиной, борясь с нарастающим головокружением. От частых поворотов тошнило, ныла спина и ожог. Отчетливо болело плечо, задетое пулей в первой линии событий. Проклятый контейнер при этом остался цел. В двери, через которую ее ранило, не виднелось даже следа от отверстия. Впрочем, три безмолвных тела на дороге подтверждали, что прошлое действительно происходило. Смерть не поддавалась играм в напёрстки, оставаясь неизменной во всех витках.

Старательно подавляя гнев и тошноту, Кира обыскала тела. У мужика в штатском при себе имелся тяжелый “Дезерт игл”. Проверять теорию соотношения размера оружия и члена Кира не стала, присвоив себе и ствол, и документы, и наличность всех троих. Жетонов у людей в военной форме не оказалось. Винтовки тоже, однако с этим пунктом вопросов не возникало. Арка сгинула в том витке, из которого не вышел и купальщик. По косвенным признакам и мерзейшему самочувствию Кира сделала вывод, что каждый последующий виток опять получался длиннее. Покручивая в тяжелой голове мысль, почему военные без жетонов и военные ли они в таком случае, она поковыляла к забору. Очень хотелось лечь в горячую ванну, съесть пачку анальгетика и уснуть на пару суток.