Точка контроля

Глава 6. Сыны Отечества

5 декабря

Звонок раздался в восьмом часу утра и мысленно Кира обозвала абонента плодом противоестественной любви жаворонка и дятла, но вызов приняла.

— Что?

— Запиши адрес: Н-Карпентер-Стрит, 83, — велел Рейф, традиционно пропустив все вежливости и не обратив внимания на рычащую нежность в голосе.

Неласково упомянув его предков, Кира отыскала на тумбочке у кровати карандаш и выполнила распоряжение.

— Что там?

— Соццентр. Перезвоню позже.

С минуту она молча пялилась на ковер, прежде чем до нее дошло, что она слушает гудки отбоя. Лаконичность Рейфа временами раздражала не меньше Арининой привычки обрывать разговор без прощаний, но отложив все уточнения на потом, Кира снова улеглась поудобнее и быстро уснула.

Пробуждение принесло осознание, что самый ценный подарок от Рейфа — банка анальгетика, которую она прихватила из бардачка. Ломило затылок, ныла бровь, корпус заливало жаром при каждом неловком движении. Чувствуя себя разобранным конструктором, она кое-как поднялась и, отыскав в кармане куртки банку, проглотила сразу две таблетки не запивая. Организм настойчиво просил проваляться пару дней в постели, что было логично, с учетом требования агента Камеро сидеть спокойно, а не заниматься самодеятельностью, и угрозы быть запертой, хоть последнее и было продиктовано личным в значительно большей степени, чем профессиональным. Однако перспектива бездействовать вызывала тоску. Хотелось, не дожидаясь Рейфа, посетить соццентр и побеседовать с местными ветеранами. Стоя в позе аиста, разбитого радикулитом, Кира представила, как скажет об этом, и поморщилась. Агент Камеро был не из тех, кто легко соглашается с чужими решениями, если они не совпадают с его собственными.

Добравшись до ванной, она поглядела на себя в зеркало и пришла к выводу, что в таком виде появляться пред светлыми очами федерала не стоит. Включила воду и долго млела под горячим душем, смывая зимний холод и тревогу, ставшую в последние дни постоянным спутником.

После чашки кофе Кира, вопреки ожиданиям, заметно приободрилась, да и ребра ныли вполне терпимо для небольшой прогулки. Аккуратно замазав следы вчерашнего приключения, она спустилась вниз позавтракать и обнаружила, что в ресторане пересменка. Бар в лобби мог побаловать ее сэндвичами в упаковке и замороженным фастфудом. Иржи, его всегда горячие супы, свежий хлеб с сирене и кашкавал пане вспомнились с особенной нежностью. Блуждая взглядом по витрине, она мечтала о кюфте, баничках с сирене и спанак и прекрасном чае с чабрецом и мятой, которые супруга Иржи выращивала на подоконниках. На мысли о рагу из патладжани пришлось прервать гастрономические фантазии из-за риска захлебнуться слюной, и вернуться в сероватый чикагский полдень для решения насущной проблемы пропитания.

Ближайший к отелю торговый центр поразил ее разделением туалетов на женский, мужской и вампирский. Восхитившись этим проявлением неприкрытого расизма, Кира сделала фото и немедленно поделилась со всеми заинтересованными по обе стороны океана.

Арина пошутила про третий пол, размножение клыками и поинтересовалась, какая часть расследования проходит в торговом центре. Пришлось рассказать про бесславный конец куртки цвета индиго и вынужденную необходимость покупки новой. Потом терпеливо выслушать иронию на тему мрачной палитры и шутливое распоряжение без согласования с ней больше ничего не покупать.

Сол вяло пробормотал про разницу во времени и необходимость сна, вызвав недоумение. Погуглив, Кира обнаружила, что в Вегасе действительно разгорается день, приличные вампиры отошли ко сну, и отстала.

Стефка, пресс-секретарь болгарской части Ассамблеи, обложила американцев с ног до головы, после чего живо заинтересовалась внутренним убранством туалета для вампиров. Не переставая при этом желать передовому обществу сифилиса и почечных колик.

Толкнув дверь в инклюзивность, тоже слегка заинтригованная, Кира застала сцену совершенно неожиданную — полуголый мужчина, склонившись над раковиной мыл подмышки. В ответ на ее появление скорчил недовольную мину, но прерваться не пожелал. Пока Кира осмысливала сцену, насмешливо высказалась Стефка, наблюдающая ее по видео связи. Купальщик дернулся, резко и стремительно, почти не уступив по скорости реакций вампиру. Кира узнала движение на завершающей стадии щелчка предохранителя.

— Телефон, — потребовал он с заметным русским акцентом.

— Мужик, я без претензий, — перешла Кира на родной язык, отключая звонок.

— Мобилу убрала, молча вышла, про меня забыла. Все поняла?

Кира кивнула и покинула помещение.

В крови звенел адреналин и странная радость от узнавания своего посреди спокойной респектабельности, давно ставшей нормой. Вспомнились времена, когда она действовала и реагировала так же. Кира шумно выдохнула. Возле соседней двери терся среднего роста, среднего вида, среднего достатка мужчина, со свинцовым взглядом бульдога. Кира опознала в нем недавний хвост от Лероя и подумала, не стоит ли поздороваться.

— Там уборка, — пояснила в ответ на вопросительный взгляд.

Отступила ещё на несколько шагов, искренне надеясь, что хвостик сообразительный и убеждаться лично не полезет. Мужик сделался средним ещё на пару градусов, равнодушно кивнул и даже изобразил нетерпение, поглядывая на дверь женского туалета. Кира удалилась в сторону фуд-корта, где, добыв пиццу и кофе, ответила на десяток сообщений. Из Болгарии живо интересовались итогами встречи братьев-славян. Ещё раз перемыли кости американцам, обсудили подростковый максимализм, застарелые европейские обидки, дрянную погоду в обоих городах и цвет маникюра Арины. Он был нежно-сиреневый.

Потом подруга сослалась на необходимость лично встретить Уну, приехавшую на открытие выставки малых голландцев вместе с экспонатами, и Кира вернула бумеранг подколок, проехавшись по теме заклятой дружбы двух вампирш, базировавшейся, в первую очередь, на искусстве доводить мужиков до лопающихся яиц. Арина сладко посмеялась, посоветовав Кире найти любовника на вечер и попрактиковаться в том же. Напоследок велела лайкнуть все фото в официальном Инстаграме и отключилась.

Допивая кофе, бледный как сегодняшний день, Кира снова испытала сильный прилив адреналина и через мгновение поняла почему. Спину буравил тяжёлый взгляд, опасный, как дуло, прижатое к затылку. Заставив себя не дергаться, она сидела, уставившись в тарелку с пиццей. Опыт выживания, приобретенный за долгие годы, говорил, что сейчас лучше прикинуться стулом, и Кира тщательно им прикинулась. Через минуту ощущение потускнело, в поле зрения появился купальщик. Прошел мимо, мазнув по ней взглядом. Остановился неподалеку, придвинул к себе оставленный кем-то поднос с объедками. За соседними столиками презрительно фыркнули две разряженные девицы. Молодая мамаша с коляской демонстративно отвернулась.

Кира смотрела вокруг рассеянным взглядом, стараясь не выдать своего наблюдения, и кожей ощущала нарастающее напряжение. Объемная спортивная сумка купальщика, по ее прикидкам, могла вместить приличный арсенал. Явно голодный и уставший, он, как загнанный зверь, зыркал по сторонам. Остатки бургера доедал левой рукой. Правая скрывалась в недрах куртки.

Окинув взглядом пространство фуд-корта, Кира оценила свои шансы на виток и сочла их ничтожными. Скопление людей в одном месте было слишком плотным. Количество жизней, судеб, возможных развитий событий не поддастся контролю, а риск разорвать собственную аорту при этом будет велик.

За соседним столом рассмеялась компания подростков. Едко, глумливо, как стая гиен, увидевшая раненного ягуара. Кто-то из них достал телефон и начал съемку. Мужик натянулся тетивой. Нарастающая опасность посвистывала в воздухе. Кира взяла свой поднос и подошла к столу, за которым он сидел, будто случайно закрывая плечом камеру телефона. Молча поставила еду на столик и, перехватив взгляд, чуть покачала головой, ни на что особо не надеясь. Шансов остановить его, реши он открыть огонь, у нее было не больше, чем выжить в повороте. Как ни странно, ее молчаливая просьба возымела эффект — мужик едва заметно кивнул. Так же молча она отошла в сторону, топчась перед компанией подростков и украдкой показала им кулак. Выслушивать мнение о себе не стала, сочла за благо покинуть арену. Меньше все хотелось посвятить день общению с полицией. Опять.

В «Ланчи у Джима» на углу Норт-Карпентер Стрит и Вашингтон-бульвар воняло горелым луком и скандалом, отполыхавшим буквально за минуту до ее прихода. В дверях, все еще тяжело дыша, стоял бородач весьма внушительных габаритов и мрачно смотрел в дождливую улицу. По ней резво уматывал, роняя пакетики с сахаром, тощий длинноногий парень.

— Совсем охренело вампирье! — возмущенно сообщил Кире бородач, когда она, с трудом протиснувшись мимо, вошла в заведение.

— Это не вампир, — автоматически опровергла она версию, кивнув на сумрачное, но все-таки дневное небо.

— Да щас! — не согласился с ней бородач.

Вернулся за прилавок и ловко сунул под него обрез, которым, очевидно, только что убедил несостоявшегося грабителя сменить маршрут.

— Эти клыкастые уроды днем тоже могут. Натянут капюшон пониже и на дело. Только старину Джима не так-то просто ограбить! — Он погладил себя по бороде. — И ты не бойся, они днем вялые, навредить не могут.

Кира подумала, что ни один вампир, имеющий крупицу здравого смысла, не вылезет днем на улицу ради кассы из маленькой забегаловки, не только в капюшоне, но и в скафандре, однако спорить с бородачом не стала. Дядька явно гордился собой и умением усмирять клыкастых уродов. Читать ему лекцию о диапазонах ультрафиолета, влиянии UVA на вампирский организм и более чем печальных последствиях дневной прогулки под дождем, показалось ей лишним. Отведав яичный салат и горячей чикагской пиццы, Кира немного поболтала с хозяином о вреде вампиризма для жизни. Заодно узнала про губернатора штата Джорджа Метисона, который вместо того, чтобы загнать наглое вампирье в резервации, возится с ними, погаными педиками, и про паршивца мэра, может, и не педика, но точно вампиролюба. Впрочем, старина Джим выразился несколько резче. Обдумывая антивампирские веяния в среде предпринимателей, Кира расплатилась, в душе ужаснувшись стоимости простенького обеда, пожелала Джиму хорошего дня и откланялась.

Здание социального центра произвело на нее впечатление выставленной на витрину упаковки презервативов. Глянцевое, чистенькое, свежее, будто специально вымытое перед ее приходом. Кирпичи ровные, как солдаты на параде, блестящие хромом дверные ручки. Водостоки, направленные в каскад бочек для экономии воды, солнечные батареи подсветки фасада, не работающей в дневное время. Ни сколов, ни трещин, ни граффити. Весь вид здания буквально кричал о достатке. Разглядывая соседние дома, также облицованные кирпичом и покрытые жирным слоем матерной переписки, Кира задумалась о том, на чьи средства процветает этот сиящий ухоженностью осколок доброго самаритянства.

В середине девяностых, когда она в очередной раз покинула историческую родину, использовав запасной план притвориться мертвой, в США набирала ход огромная машина социальных институтов, финансируемая едва ли не больше, чем система здравоохранения. В тот период ночлежки для бездомных составляли достойную конкуренцию неплохим отельчикам на Восточном побережье, и долгое время Кира вовсе не задумывалась о поиске дополнительного заработка, вояжируя по ним из города в город. Позже эту практику переняли слишком многие, и к настоящему моменту фонд социального обеспечения бедствовал, как школьный театр на гастролях в болгарской глубинке.

Фойе было вылизано до стерильного. Темные полы, светлые стены, бежевые скамейки возле панорамных окон. Даже автоматы: кофейный, плазменный, в народе именуемый кровавым, и электронной очереди блестели чистотой так, словно их никогда не касалась рука посетителей. Поймав себя на желании плюнуть на пол, бросить окурок и написать матерное слово на стене, Кира прикидывала, как поудачнее совершить акт вандализма, когда за спиной раздался сухой голос:

— Я же сказал самой не ходить.

Она вздрогнула от неожиданности. Мужественно подавила желание сказать какую-нибудь резкость и попросила негромко:

— Не подкрадывайся так.

Рейф появился в поле зрения, привычно суровый, чуточку хмурый, с сигаретой в руке и окинул сканирующим взглядом. Что-то в ее виде ему то ли не понравилось, то ли насторожило — взгляд сделался пристальнее.

— Хорошо выглядишь, — изрек он с некоторым недоумением. — По какому поводу нарядилась?

— Это просто новая куртка.

— Новый макияж, новые серьги и новое колечко Тиффани, — сухо перечислил Рейф.

Кира замерла, словно кролик в свете фар, пытаясь быстро переварить появившуюся у него суперспособность на глазок определять состав случайного шоппинга.

— Клэр… — со вздохом пояснил он. — Быстро учишься разбираться, когда расшифровки списаний изучаешь еженедельно. Так что за праздник?

— Колечко для Арины, я их не люблю, а ей нравится. Мерила в магазине и не стала снимать, — Кира с изумлением поймала себя на том, что оправдывается. — И моя прежняя куртка выглядит слишком похабно для визита в такое стильное заведение, — попыталась она отшутиться.

— Добрый день, у нас не курят, — нежно пропела девушка, незаметно подкравшаяся во время разговора.

— ФБР, — буркнул Рейф, махнув удостоверением.

— Здесь не курят даже агенты ФБР, — сверкнула белоснежным оскалом вторая, столь же бесшумно возникшая напротив.

Они были похожи на символ инь-янь. Обе той степени пышности форм, которая не переходит границу плюс сайз. Обе холеные и вежливые, но не приторные. Одна белая в черном платье, другая — черная в белом. Разница, пожалуй, состояла только в одном. Белозубая улыбка второй показала крохотные клычки. Наметанный глаз специалистки службы легального контроля быстро определил работу отличного стоматолога.

— Бежим, — шепнула Кира, наблюдая, как две милейшие девушки берут их в доброжелательные клещи.

Инь просияла улыбкой.

— Не беспокойтесь, они не настоящие.

— Зачем тогда? — озвучила Кира назревший вопрос.

— Некоторым из наших посетителей приятнее, когда их встречают свои, — она снова улыбнулась.

Широко, ярко, как лампочка, полностью разоблачая себя. Перебрав в уме знакомых вампиров Кира признала, что любви так светить клыками без лишней необходимости у них нет. Впрочем, ее окружение составляли те, у кого выработалась неистребимая привычка скрывать сущность еще до объявления о вампирах не как о ночной страшилке. Она хотела было сказать, что девушке следует потренироваться изображать вампира убедительнее, но была перебита Рейфом:

— Общество ветеранов Сыны отечества.

— По какому вопросу? — несмотря на фальшивые клыки, хватка у девицы была крепкой.

— Материалы следствия.

— Могу я взглянуть на ордер? — вплелась в беседу янь, до того пристально изучавшая кирину руку.

Рейф сделался густо мрачным. По степени тяжести его взгляд составил серьезную конкуренцию сизому, низкому небу над городом. Предчувствуя надвигающуюся грозу Кира цепко ухватила ближе стоящую янь за локоть. Сделав два шага в сторону приняла заговорщицкий вид и громким шепотом поведала историю об осквернении военных могил, притеснении вампиров, на волне вдохновений приврав об угрозах вдовам погибших и закончив недавним нападением на вампиршу. Если речь и произвела на янь впечатление, она этого не показала, однако от желания взглянуть на ордер отказалась. Предложила выпить кофе, подождать несколько минут и в компании инь процокала каблуками к стойке, где стоял компьютер.

— Зачем о деле болтаешь? — зашипел Рейф

— А зачем ты провоцируешь? — в тон спросила Кира. — Видно же, что цербер в платьице.

— Что, своих видишь издалека? — поддел Рейф, внезапно поймав веселое настроение.

— У меня одна голова.

— Что за история с нападением на вампиршу?

— Соврала, — не моргнув глазом повторила подвиг Кира.

— Ну-ну, — ухмыльнулся федерал и по виду было ясно, что не поверил ни на секунду.

Совещание инь янь долго не продлилось и закончилось ожидаемой просьбой предъявить документы. Давя недовольство Рейф ещё раз продемонстрировал удостоверение. Янь с добродушной улыбкой кобры уставилась на Киру, но увидев права заметно потускнела.

— Вы не агент бюро? — в ее голосе слышалось нечто похожее на разочарование, только было разбавлено до механического уныния.

— Внештатный переводчик, — сообщила Кира таким тоном, словно это было очевидно всем и каждому.

— С английского на английский? — нежно уточнила инь, подменив скисшую напарницу.

— С балканской группы языков, — вернула нежный оскал Кира, ловко отбирая первую скрипку у Рейфа. — Сербский, болгарский, румынский, хорватский.

— Можно взглянуть на ваш сертификат?

— Вы удивитесь, но я не ношу его с собой.

— Какова цель вашего визита?

— Материалы следствия.

— В соответствии с федеральным законом о свободе информации я имею право запросить документы.

— Вам помочь заполнить форму? — скептически поинтересовался Рейф.

— Благодарю, думаю я справлюсь. На собрания Общества можно попасть через вход «В», это с северной стороны здания. Черная дверь под козырьком. Первая встреча начнется в пятнадцать пополудни. Вы можете подождать здесь или там, — инь ослепительно улыбнулась и отчалила, следом потянулась янь.

Оказавшись на улице Кира вздохнула полной грудью и тут же обозвала себя дурой. Холодный зимний воздух обжег горло заставив ее закашляться, от чего корпус залило вспышкой горячей боли.

— Твою мать, — хрипло пробормотала она, наблюдая салют белых точек в глазах.

— Что с тобой? — спросил Рейф, прикуривая.

— Холодом подавилась.

— Ты действительно говоришь на четырех языках?

— Да так, с десяток обиходных фраз и набор универсальных ругательств, — отдышавшись, внятно ответила Кира. — Тебе не кажется, что для открытого социального центра секретарша слишком зубастая?

— Кажется, — согласился он затягиваясь. — Обычно в таких местах кто только не пасётся. Пришли, ушли, пропали без вести… всем пофигу.

— Здесь даже крысы наверняка на учёте стоят. Если они есть, конечно.

— Да, местечко приличное. Даже слишком.

— Я ради интереса узнала, сколько стоит клыки нарастить, и должна тебе сказать, что забавка не дешевая. Думаю, платят им неплохо, если милая хостес в состоянии себе это позволить, — поделилась свежей информацией Кира. — Эх, а в былые времена я в таких заведениях пончики на халяву ела.

— Ага, и вампиров досками лупила.

Кира закатила глаза.

— Ты мне сто лет будешь это припоминать?..

Нью-Йорк, 2010

Речь Холла о пользе взаимодействия маршалов и служб социальной поддержки вызывал скуку у Киры и живейший интерес у теток из социального центра в Квинсе. Они кивали, с восхищением глядя на маршала и с сочувствием на Киру. Вид она имела подходящий легенде, для соответствия которой вчера напилась. Поскольку пьянку спонсировало бюро в лице агента Камеро, нажраться совсем в слюни не получилось, но ей показалось, что начальство все равно было удивлено вместительностью маленькой восточноевропейской девочки.

Встреча анонимных алкоголиков здорово повеселила нелогичностью обязательного требования подписать бейджик. Выбирая псевдоним, она направилась к кофе-автомату, рядом с которым топтались несколько побитых жизнью мужиков. Они негромко переговаривались, вяло жевали пончики "дюжина за доллар девяносто", запивая их эспрессо, вкусом напоминающим вареные желуди.

Автомат уронил пластиковую палочку для размешивания мимо стаканчика. Кира присела поднять ее, и приметила на боку автомата желтый стикер. Ловким движением опытного карманника сняла его и прочитала. Послание было лаконичным: приглашало на встречу у черного выхода через тридцать минут. Вернув стикер на место, она выпила мерзкий эспрессо и с наслаждением закусила тремя пончиками. Мужики понимающе хмыкали и прятали усмешки, Кира наслаждалась углеводным ударом по похмелью. Потом со скорбным видом слушала истории успеха “я не пил тридцать шесть дней” и истории падения “мне позвонила бывшая жена и я в тот вечер набрался”. Внесла свою лепту слезливым рассказом о разрыве с бойфрендом, завершив бенефис коллективного нытья.

Когда стали выбирать ментора, к новенькой алкоголичке подошли сразу трое мужиков в завязке с улыбками, породившими у нее мысли о пользе своевременного суицида. Кира прикидывала, как бы отделаться, когда в дверях возник вампир. Виски кольнуло легким мороком. Клыкастый гость старался скрыть свое присутствие. Скользнул вне области видимости камер на задворки социального центра, куда минутой раньше вышел пузатый клерк, нывший об алиментах и давление на сознание пропало. Окинув взглядом людей в комнате Кира поняла, что никто не заметил произошедшего или списал на привычные симптомы похмелья. Собственная чуткость, натренированная с Ариной, вызвала приступ гордости, задний двор — приступ интереса. Сославшись на нестерпимое желание покурить, Кира прошмыгнула на улицу.

Возле мусорных контейнеров вампир ужинал клерком, при этом ретиво ублажая его рукой. Ужин хлюпал и жмурился от смешанных впечатлений, явно довольный больше рукой, чем клыками. Из кармана приспущенных джинсов торчал край пятидесятидолларовой купюры. Сцена была мерзенькой, суетливой и очень жизненной. Кира даже посочувствовала обоим мужикам. Постояла, дожидаясь пока ультрафиолетовый инвалид немного насытится. Хотела сделать селфи на фоне алко-дрочеров, но движение привлекло внимание вампира. Он вскинулся, как пёс почуявший угрозу, взглянул Кире в глаза, и на нее нахлынуло ощущение липкой паники. Алиментный страдалец, тоже попавший под удар, утратил эрекцию и способность стоять, мешком осев в композицию из мусорных пакетов. В ушах зазвенело. Кира с усилием отступила во внутренний сумрак, пытаясь избавится от навязанного чувства. Голос агента Камеро — резкий, отрывистый — слышался как эхо. Вторым голосом выругался Холл — грубо и вульгарно. Этот дуэт отбросил морок. Словно что-то тяжелое, грязное шлепнулось возле ее ног, и паника разом исчезла. Очнувшись, Кира увидела, что вампир мчится к калитке в переулок, повернулась на пятках и рванула в обход, хотя бег наперегонки с вампиром не входил в список ее любимых развлечений. Даже с учётом того, что основную массу силы клыкастый вложил в ментальный удар, его скорость была заметно выше человеческой. Возле калитки Кира выдохлась так сильно, что споткнулась о доски ламината и, как серфер, проехалась по луже на одной из них. Подняла ее — и в этот момент калитка распахнулась. Миг встречи доски и вампира болезненно отозвался в руках, заставив пошатнуться. Согнувшийся пополам беглец обозвал ее нехорошим словом. Кира посоветовала быть вежливее с девушками, для убедительность огрев доской по спине. Пока она развивала мысль о том, что вежливость — это путь к успеху, и будь он умнее, не пришло бы питаться вторсырьем за дрочку, у калитки возникли маршал с федералом и удивительно единодушно спросили, какого хрена тут происходит…

Вход «В» располагался в переулке, чем окончательно настроил Рейфа на ностальгический лад. Пока федерал курил две сигареты, вслух вспоминал много забытого, в том числе о Кире. Волосы, плещущиеся на ветру — переулок был узким и сквозным, ветер гулял в нем как в трубе, посвистывал и разбрасывал мелкую влажную взвесь, — лезли в глаза, избавляя от необходимости зрительного контакта. Она молча слушала и, против здравого смысла, ловила себя на размышлениях, во что мог бы развиться их бесцельный производственный роман, если бы она не удрала обратно в Болгарию. На мысли о возможном совместном быте — почему бы нет? миллионы людей так живут — она прервала поток воспоминаний раздраженным “Так, хватит!”, обращенным больше к себе. Повинуясь этой команде, стих ветер и замолк федерал. Кира моргнула, изумленная эффектом. Подняла взгляд вверх и заметила на черном козырьке позитивные рождественские флажки. Буква “М” в надписи поздравления неловко светила клыкастой улыбкой. Красные шарики по краям, очевидно, символизировали капли крови. Кира поморщилась и потерла переносицу.

— Рождество не любишь? — спросил Рейф.

— Нет, голова побаливает. На этой встрече вампиров не будет, — сообщила она буднично, словно до этого говорили о деле. — Рано еще.

— Знаю, — Рейф мазнул взглядом по экрану телефона. — Тем лучше. Не попытаются навязать ничего лишнего.

— Вряд ли они на посиделках ветеранов предлагают подписать добровольное согласие на внушение.

— Когда это вампирам нужна была бумажка для внушения? — скептически спросил Рейф.

— Ты же умеешь это блокировать. В бюро еще при мне были тренинги по ментальной безопасности, — пожала плечами Кира.

— Я умею, а кассир в магазине — нет.

— Они по-старинке справляются, — улыбнулась Кира, вспомнив бородатого Джима из закусочной.

Вместо ответа Рейф скорчил гримасу, удивительно точно выражающую одновременно скепсис и беспокойство, отбросил в сторону окурок и решительно шагнул в дверь.

Фойе для ветеранов не сверкало дороговизной и новизной. Здесь царила типичная для подобных обществ атмосфера тихих посиделок бывалых алкоголиков. Пахло жженым кофе, табаком, жизненной усталостью и немного надеждой. У кофейного автомата стопкой лежали складные стулья, вдоль стены в ряд выстроились белые пластиковые столы. На одном из них высились контейнеры с горячими обедами и тихонько суетилась женщина, которую про себя Кира окрестила пончиком. На ней был смешной костюм лилового цвета с белой полосой на поясе брюк и по нижнему краю блузы, из-за чего казалось, что верхняя и нижняя части тела существуют отдельно. Пончик, при всех своих пышных габаритах, двигалась ловко и споро, раскладывая обеды по порционным лоткам и прикладывая рядом пакетики с приборами.

На дальней от входа стене висели оранжевые комбинезоны сборщиков мусора. Возле них стоял стеллаж с инвентарем. Заинтересовавшись, Кира оставила Рейфа заводить контакты с ветеранами и пошла посмотреть на мусорную программу поближе. Потыкала пальцем в огромные черные мешки, в народе именуемые “для трупов”, нахмурилась от смутного ощущения недоверия.

— Они биоразлагаемые, — прозвучал женский голос за спиной. — Мы здесь заботимся об окружающей среде.

Кира обернулась, ожидая увидеть пончик, но рядом стояла женщина, больше похожая на сотрудника рекрутингового агентства. Деловой костюм, папка с документами подмышкой, пластиковый планшет с чистыми листами в левой руке. В правой женщина вертела ручку. Не так, будто нервничала, а так, словно пыталась припомнить, ветераном какой войны может быть эта худая, молоденькая девица. Мысленно подбив свой ветеранский балланс, Кира сделала лицо попроще и поглупее.

— Вы из центрального офиса? — оформила свои догадки дама.

— Переводчик.

— Отлично! — оживилась та, обернувшись ко входу помахала рукой: — Тони! Тони, подойди пожалуйста, — и, вновь повернувшись к Кире, добавила: — Он в программе недавно, а я плохо говорю по-испански.

Высказать удивление Кира не успела — подошел Тони и переминаясь с ноги на ногу поглядел на нее исподлобья.

— Ola, — мяукнула она, не зная, что еще сказать.

— Это наш переводчик, — представила ее дама. — Расскажи ей всё, я позже подойду.

Похлопав хмурого Тони по плечу, она удалилась, цокая каблуками. Кира осталась, воодушевленная перспективой узнать «всё».

«Всё» оказалось до безобразия банальным. Уборщик центра Тони, нелегальный мигрант, получивший работу с помощью клыкастого друга, обнаружил, что кто-то обчищает автоматы с плазмой. И, разумеется, рассказал об этом другу. Тот посоветовал молчать, чтобы чего не вышло. Тони послушно молчал бы и дальше, все-таки они с другом вместе снимали квартирку, но очень скоро друг пропал, а самого Тони обвинили в воровстве. Слушая обиженные жалобы на друга, на камеры и на цыпочек в главном вестибюле, Кира скучала и умилялась. Детская наивность парнишки из Мексики плохо взялась с нелегальной миграцией. В таких мероприятиях обычно участвовали ребята покрепче духом. Когда список жалоб подошел к концу, Кира попытала счастья в своем деле и показала ему фотографию Джо Бирна, не называя имени. Тони долго и серьезно пырился на фотку, потом сказал, что однажды видел, как «этот» с Джей Би курил у задней двери, потом ушел и больше никогда не возвращался. Описание Джей Би свелось к фразе «Как другие мужики тут» и ситуации не прояснило. Заверив парня, что все в подробностях передаст Карен, Кира повторила жест с похлопыванием по плечу и сбежала к столику, за которым рекрутерша, та самая Карен, что-то увлеченно вещала.

— … достроили четвертый корпус. Конечно, Антиок небольшой городок, но вся инфраструктура есть. Пять начальных школ, одна средняя и одна старшая. Уолмарт, библиотека, три спортивных клуба, замечательный гриль-бар и итальянское кафе. В будущем месяце мэр Колин подписывает соглашение с губернатором Висконсина о предоставлении рабочих мест, так что не придется ездить на работу в Чикаго.

Лицо Рейфа, суровое и замкнутое, на секунду сделалось похожим на собственное отражение в кривом зеркале. Оно глумливо скалилось и кривило губы в презрительной усмешке. Это было настолько на него непохоже, что Кира проморгалась.

— Обо всем позаботились, — хмыкнул он вслух.

— Да, общество старается предоставить нашим ветеранам не только дом, но и помочь обустроиться на новом месте.

— Вот этот парень вам знаком? — Рейф положил поверх рекламных проспектов увеличенную фотографию Джо Бирна.

Деловая Карен нахмурилась, разглядывая нечеткий снимок.

— Он приходил сюда раз или два. Поговорил с нашими участниками, поспрашивал про квартиры для вампиров, но в общество не вступил, в волонтерских программах не участвовал. Больше его не видела.

— Как давно это было?

— Думаю, это было в сентябре, может быть, в начале октября.

— Что-нибудь еще можете о нем рассказать?

— У него был необычный акцент.

— Имя, адрес?

— Обычно мы не запрашиваем эти данные до регистрации. Помнится, он назвался Джейк. Или Джефф. Не могу сказать точно.

Кира не втискивалась в плотный диалог между Рейфом и Карен. Молчала и с показным равнодушием блуждала взглядом по помещению, отмечая реакцию на вопросы и ответы. Большинство собравшихся остались безразличны. Легкое оживление промелькнуло на двух лицах, но быстро погасло. Один из дядек, пожилой, седой и какой-то весь в замятинах, словно скомканный лист бумаги, пригляделся внимательнее, обдумал что-то, пожевывая губами, и изрек:

— Он курил. Все время стрелял сигареты у Джей Би.

— Это кто? — тут же вцепился Рейф в новый источник информации.

— Парень из наших, — пожал плечами дядька так, словно это все объясняло. — Живет в Антиоке. Одним из первых там осел.

— Как выглядит?

— Обычно, — седой пожал плечами. — На улице встретишь — не запомнишь. Моложе вас, старше нее, — он кивнул на Киру, греющую уши рядом с федералом.

— Этот? — Рейф показал копию паспорта, привезенную ею из Сербии.

Строки с данными были предусмотрительно замазаны черной пастой. Карен бросила короткий, внимательный взгляд на лист бумаги, слегка нахмурилась, словно пыталась что-то вспомнить, но разговор не вмешалась.

— Пожалуй, похож, — сказал седой. — Только Джей Би бороду носил, еще шутил, что это его главное украшение. Мол, так он женщинам больше нравится.

По рядам потасканых жизнью мужиков пошла рябь ироничного веселья. Кто-то пошутил, кто-то посмеялся. Ощущение допроса потускнело и рассеялось. Только Карен осталась серьезной, все больше напоминая собой скальпель, уже занесенный рукой хирурга.

— Как часто он тут бывает? — спросил Рейф все еще напористо, но уже не так по осиному зло.

— Джей Би то? Редко, с тех пор как примкнул к лесорубам и работает в Твин-Лейкс, но иногда захаживает с Карен поболтать, — ухмыльнулся седой, всем своим видом намекая на эффективность бороды как способа обаяния.

Карен зашуршала бумагами в папке, намека или не заметив, или не уловив.

— Последний раз он был в конце ноября, двадцать третьего числа. Заехал поздно, обсудить льготные условия аренды для коллег из Твин-Лейкс. Выпил кофе, помог нам собрать стулья и уехал.

Ее ответ Рейфу не понравился, и Кира полностью разделяла его недоверие. Слишком много деталей в воспоминаниях о проходном событии. Карен врала и делала это с непроницаемо-деловым лицом. Профессионально. Кира бросила косой взгляд на бумаги, но ловкая рекрутерша уже вернула их в папку.

— Вы и висконсинских вампиров в деревню селите? — хмуро спросил Рейф.

— “Сыны Отечества” в основном финансируются фондом “Чистое доверие”, а его основатель различий между штатами не делает, помогая всем нуждающимся.

— Клыкастая фея-крестная, — усмехнулся Рейф с ноткой презрения.

— Мы помогаем всем нуждающимся, независимо от их статуса, — отрезала Карен. — Компания “Уолш Колман” трудоустраивает и людей, имеющих достаточную квалификацию. Апартаменты для общества выделяются в приоритетном порядке. Мы, в свою очередь, стараемся не только обустроить жилье, но и помочь адаптироваться на новом месте. Наши волонтерские…

— Я понял, — прервал Рейф типичный монолог для журналистов. — Сообщите, если Джей Би появится, — попросил, обращаясь к Карен, но визитку оставил седому и направился к выходу, уверенный, что Кира за ним последует.

Она, впрочем, задержалась, чтобы передать Карен историю Тони и в ответ на строгие, но, похоже, искренние благодарности, пообещала в главном офисе о кражах не распространяться. Мысль посетить главный офис и полюбоваться на лицо основателя фонда в момент рассказа о воровстве плазмы возникла и увлекла ее ненадолго, но, будучи честной с самой собой, Кира признала, что после собственной инициативной просьбы по-вампирски помочь минутной знакомой, тыкать в Доминика нечистоплотностью его сотрудников было бы мелко.

В свете фонарей танцевали снежинки, такие похожие и такие разные. Совсем как люди, подумалось Кире. Впрочем, в отличие от последних, зимние мушки бесшумно падали в первый и единственный полет, не утруждаясь мыслями о бытовых проблемах и жизненных сложностях. Снежинки не меняли решений, не сопротивлялись обстоятельствам, не искали другие пути. Они оседали белыми точками свершившегося, проживая краткий миг танца словно целую вечность.

Кира видела миллионы таких танцев. Она стояла, опираясь на широкий парапет набережной, и смотрела, как тают белые точки, опускаясь на темную поверхность воды. Растворяются в ней, сливаясь с рекой, становясь и прошлым, и настоящим, и будущим. Это было похоже на ее ощущение от времени. Миг прикосновения к водной глади, крохотная точка контроля, крещендо истории одной жизни за миг до последнего аккорда, до исчезновения в толще воды. Секунда до необратимости. Пальцы кольнуло. Кира поглядела на руки, словно ожидала увидеть на них объяснения, но ощущение было мимолетным, едва коснувшись исчезло.

С реки тянуло холодным сквозняком. Его тонкие щупальца пытались забраться под подол пальто, хватали за коленки, не закрытые платьем; как неумелый любовник, трогали бедра.

На парапете покрывался снежным налетом бумажный пакет, смятый по форме бутылки и два пластиковых стаканчика, которые ей деликатно предложил продавец в магазинчике, где она покупала бутылку. Он же выдал пакет и предложил направление для прогулки, выразительно подчеркнув интонацией «безлюдность» этой части парка. Кира в тот момент подумала, что жизнь среди вампиров сказалась на ней сильнее, чем она считает, если случайный продавец принял ее за одного из них.

Порыв ветра растрепал волосы. Она небрежно заправила длинные пряди за уши. Покрутила в руках один стаканчик. Поглядела на него внимательно, словно он мог иметь ответы на ее вопросы. Поставила на парапет и уставилась на реку. Огни фонарей отражались в неровной поверхности, дробились на мелкие отблески и утекали дальше, в темноту заснеженного парка.

…Кира слушает шепот воды. Ласковый, манящий, обещающий. Вода серебрится в сумрачном свете прошлого и пахнет временем. Тянет к пальцам тонкие, зеленоватые нити. Ласкает руки. Вода хитра. Она прячет грубый, скользкий камень. Он кажется цветным стеклышком, лежащим в полумраке глубины. Это стеклышко события, Кира узнает его. Оно уже случилось, но еще не стало прошедшим, замерло, как хищник в засаде. Ожидает. Волна лижет руки соленым языком, искушает, соблазняет. Миг прикосновения. Нити опутали пальцы, обжигая покалыванием. Воздух вспыхнул, оглушил алым запахом. Острым, знакомым, злым. Светлое стеклышко в руках скалится кривой улыбкой. Алый душит. Проникает в мысли, растворяется там и оседает на сознании ржавыми хлопьями. Воды больше нет. Пахнет яблоками и смертью…

… Реальность навалилась внезапно и тяжело. Грудь сдавило, дышать и шевелиться стало трудно. Руки онемели. Верхняя губа была влажной и облизнув ее, Кира ощутила вкус крови. В кармане куртки надрывался телефон, заливая действительно безлюдный парк звонкими нотами Времен года Вивальди. На мысли о сезоне она споткнулась и вдруг поняла, что не знает, какое сейчас время. Разлепила стиснувшие парапет пальцы и охнула. Ладони, покрытые множеством мелких порезов, сочились кровью и вызывали странное чувство. Словно боль, желающая проложить себе дорожку в сознание, была подавлена чем-то более сильным. Эта сила зарождалась очень далеко, но была так велика, что почти не имели значения место и время.

Телефон замолк. На мгновение наступила напряженная тишина, присыпанная пушистым снегом, будто природа пыталась маскировать свежую смерть чем-то привлекательным. В виски ударило шумом морского прибоя и далекими криками чаек, вытесняя зиму, раскрылся аромат цветущей сирени. Объективная реальность застонала под путаницей чувств, усугубленной всплеском активной сенсоконнектики. Снова запел телефон.

Расшевелить пальцы вышло не сразу. Скрипки почти закончили, когда Кире удалось, наконец, вытащить аппарат из кармана и принять вызов.

— Ты что делаешь? — вонзился в сознание острый голос Арины.

— Гуляю, — глухо ответила Кира.

— По гробницам прошлого? — В тоне подруги звенело слишком много эмоций, чтобы разделить клубок на отдельные.

— Я задумалась и как-то увлеклась.

— Не увлекайся.

— И не думать? — вяло пошутила Кира, охваченная апатичностью после сенсорной перегрузки.

— Думай. Прежде, чем делаешь.

— Прости, котенце. Я случайно.

— Не верю я в такие случайности, — пробормотала Арина и сразу же отправила в глубокое удивление вопросом: — В какой цвет ногти красить?

Кира открыла рот и подавилась холодным воздухом.

— Ты хоть паузы делай перед такими сюжетными поворотами, — она слизнула налипшие на губы снежинки.

— Зачем? Ты почти всегда успеваешь вовремя среагировать. Красный или черный?

— Смотря что наденешь.

— Маленькое белое платье.

— С красным будет выглядеть как попсовая вампирская пошлятина.

— Знаю.

— Зачем тогда спрашиваешь?

— Значит, черный, — резюмировала Арина. — Не забудь лайкнуть фото в аккаунте галереи. Стефка к утру все выложит.

В тишину ночи капали гудки отбоя. С неба, танцуя на ветру, падали снежинки. Текла вперед река времени.