Точка контроля

Глава 15. Искусство врачевания

9 декабря

Список на сто двадцать шесть тысяч зарегистрированных Иллинойсских вампиров Кира обнаружила утром, после обычного короткого душа и смены повязки заглянув в рабочую почту. Джо Бирна в нем предсказуемо не было. Не то чтобы Кира сильно рассчитывала на его присутствие, но теоретически такой шанс был и сопровождался надеждой узнать хотя бы адрес регистрации. Увы, информация в документах оставляла желать много большего.

Список содержал имя вампира, дату регистрации и код округа, эту регистрацию осуществившего. Отсутствовали первичные данные (после переливания новенькие вампиры нередко меняли и имя), даты рождений, родственные связи, город проживания. Многие не имели даты смены статуса, что могло бы выглядеть отсылкой к временам “до принятия поправки”, делая две трети вампиров штата старичками, но Кира, знала, что по меркам США старичком считается даже Сол, заимевший клыки в пятидесятых годах двадцатого века. По-настоящему старые вампиры в Штатах были скорее исключением, чем правилом, и в большинстве случаев предпочитали указывать если не дату, то хотя бы век смены статуса. К подобной открытости обязывал и пресловутый билль Бриджа-Сентера и социальное одобрение позиции “нет ничего особенного в том, что мне сто лет”. Пустая графа в списке на сорок страниц говорила не о дефиците информации. Она прозрачно намекала на нежелание властей штата сотрудничать.

Не привыкшая к ручной обработке таких объемов данных, лишенная доступа к пограничным, полицейским и медицинским реестрам, Кира загрустила. Заглянула в Википедию, собирая информацию о штате. Повеселилась, узнав, что количество русских почти полностью совпадает с количеством вампиров в Иллинойсе. Заказала в номер завтрак, три больших кофе, походя пожаловалась Арине на кипу бумажной работы и принялась за нее.

Первым делом сверив имена в паспортах из контейнера с именами в списке вампиров она загрустила сильнее. Одних только Карлосов Риверо и Роджеров Вильямсов (бразильские и канадские паспорта лидировали по совпадениям) оказалось восемь. Количество Джонатанов, Джошуа и Джонов Миллеров перевалило за чёртову дюжину. Все они имели дату регистрации в штате задолго до обнаружения Кирой коробки с паспортами. Такая предусмотрительность походила на подготовку запасного плана по смене личности, если предыдущая окажется скомпрометирована или засвечена в криминальной хронике. Криминала в деятельности Гейба Деверо, числящегося среди Иллинойсских вампиров, хватало.

Кира залезла на сайт Криминал Рекордс Файндер, неизменно бесивший Рейфа. Его создатели, ловко прикрываясь законом об доступности информации, вели одну из самых широких баз правонарушений, сделав ее открытой для любознательных граждан. Со времен ее работы в Нью-Йоркском отделении база заметно расширилась и теперь охватывала восемь штатов. Ни в одном из них Гейб Деверо ни разу не нарушил даже правила дорожного движения, что можно было бы принять за совпадение, но в совпадения таких масштабов Кира не верила. Вывод напрашивался сам собой. Нетипично старый для США вампир имел еще одно удостоверение личности и перемещался по штатам, не оставляя цифровых следов. Увы, эта информация ни на шаг не приближала ее к другому вампиру, присвоившему документы Джо Бирна. Реальный Джо, с высокой долей вероятности, покинул этот суетный мир, уступив место более умному и ловкому.

Пытаясь сократить область поиска, Кира погрузилась в увлекательный мир округов Иллинойса и распределения между ними обязанностей по регистрации новых вампиров. Внушительная часть этой нелегкой ноши лежала, предсказуемо, на округе Кук; второй по величине центр регистрации находился в округе Уилл. Однако, как ни странно, наибольшее число вампиров регистрировалось в округе Маклейн, где располагалась столица штата — Спрингфилд. Кира связала бы это с новостями про обновление центров регистрации, переводом их на новую электронную систему и две интегрированные с социальным и медицинским страхованием платформы (было даже приложение для смартфона), но все тоже самое имелось и в Чикаго.

Цифровизация шагала по миру выборочно, в основном посещая большие города и редко заглядывая в глубинку. Выписывая адреса клыкастых Миллеров и Вильямсов, живущих в Чикаго и окрестностях, Кира содрогалась, представляла себе продолжение поиска по мелким городкам вроде Антиока, где круговая порука в разы повышала сложность квеста.

Вспомнился Нейт, медик из бригады скорой помощи, и Салли Белл, хозяйка пансиона. Кира поискала ее в списках и обнаружила удивительное. У крепкой, как молодой огурчик, бабки имелось аж шесть симбионтов прямой инициации, что в некоторой мере объясняло ее бодрость. Шесть вампиров в прямой кровной связи с успехом могли заменить не только чашечку кофе, но и заряженный пауэрбанк. Для США прямые инициации были редкостью. Однако вампиры старого разлива почти всегда предпочитали этот способ перехода, привлекая медицинский персонал разве что для установки капельниц. Нейт удачно подходил на эту роль. Саломея Белл зарегистрировалась в округе Лейк в лохматом две тысячи третьем году, практически сразу после принятия поправки, и была, вероятно, одной из самых давних обитательниц Иллинойса, не считая официального представителя штата.

Спустя два часа, триста вкладок в браузере и пять страниц блокнота, исписанных неровным почерком, в ее уставшую голову вползла пораженческая мысль привлечь к обработке данных Рейфа. Идея пахла керосином и множеством дополнительных вопросов. В то же время Кира понимала, что одиночный поиск займет неделю. Уставившись в окно, она задавала себе вопрос, как объяснить задачу Рейфу минимально посвящая его в подробности, и сможет ли отстраненный федерал получить нужные сведения. Задумавшись, она машинально чертила на стекле линии, не замечая, что выводит арабские буквы.

— Чертов неуловимый Джо, — буркнула она с досадой, обнаружив это.

Вытерла со стекла следы пальцев краем футболки. Попробовала было сделать короткую разминку, но общее состояние к физическим упражнениям не располагало. Мышцы ныли. Рана на плече напоминала о себе, вспыхивая тупой болью при резких движениях. Ожог внешне сгладился, но прикосновения ткани к нему вызывали неприятное ощущение. Противнее всего была постоянная ноющая боль под поясницей и частые посещения туалета. Прогулявшись туда в очередной раз, она порылась в сумке с вещами, в поисках банки с лекарством, которую ей выдала Оливия Нельсон. Запивая таблетку остывшим кофе, Кира в который раз с теплой благодарностью подумала о федеральном докторе. С федералов мысли нехотя переползли на маршалов. Всесторонне рассмотрев идею привлечь к актуализации списка Холла, Кира отказалась от нее. Отвечать на вопросы смекалистого экс-баскетболиста хотелось еще меньше, чем на вопросы Рейфа.

Выбирая из двух зол, она еще раз проверила почту, надеясь, что у Доминика проснется совесть, и констатировала, что французский клык совести лишен. Не то чтобы это были свежие новости, она отлично помнила его привычку давать минимум полезной информации…

Чикаго, 2001 год

… Возле стены стояло черное кожаное кресло, перед ним огромный черный стол, гладкий настолько, что заметно было любую пылинку, посмей она нарушить чистоту своим появлением. В кресле сидело живое обаяние, по прихоти Творца заключенное в мужчине, поражающем одновременно все эротические железы. Черный шелк рубашки сливался со спинкой кресла, и вампир, казалось, был влит в него, как драгоценный камень вплавлен в оправу. Выглядел он молодо, немногим старше двадцати пяти, но Кире хорошо знала, сколь обманчива бывает внешность. Ей было известно, что Доминик пользуется своеобразным влиянием среди чикагских вампиров. И тех, кто едва разменял третий десяток, и тех, кто застал Великий пожар. Большого уважения у последних он, может, и не вызывал, но заслуги его признавали. Он удачно вписался в человеческое общество и теперь тянул в него вампиров, чем повышал свою ценность для обеих сторон. Клыки получали еду и работу, городские власти теряли головную боль со случаями безработицы среди обращенных старой и новой выделки.

— Bonsoir, — терпкий баритон идеально подходил к внешнему образу.

Вампир поднялся из кресла и за какую-то секунду оказался с другой стороны стола. Кира обескураженно моргнула и мгновенно утонула в синеве его глаз. Радужка замерцала, крошечные капельки цвета пришли в движение, заполняя собой зрачок. Длилось это недолго, глаза вернулись в норму незаметно, словно и не было никаких перемен.

— Доминик Лерой, — представился он, словно только что поведал ей бесценный секрет.

— Кира.

Она протянула руку, но он лишь слегка пожал кончики пальцев и указал на диванчик напротив стола. Кира неженственно плюхнулась на него и обежала взглядом обстановку кабинета, самым буквальным образом оправдывающую название бара. Черный ковер устилал пол, резко контрастируя с белыми стенами. На стене за столом висели три пейзажа в стиле импрессионистов. Сценки из жизни прованса девятнадцатого века — лавандовые поля, речки, лодочки, дамы с ажурными зонтиками — выбивались из монохромного интерьера. Взгляд скользнул выше и уперся в черный потолок, глянцевой поверхностью отражавший кабинет.

— Стильно.

— Merci, Kira. — Улыбка вампира стала лукавой. — Вы, вероятно, слышали о некотором напряжении в отношении вампирской общины?

— Видела в новостях, что радикалы раскрасили машину. Ваша?

— Да, — сказал он как-то устало. — Это очередное недоразумение, но вандализм часто идет рука об руку с более грубыми действиями, и я заинтересован в консультанте по сложным ситуациям. Насколько мне известно, вы занимаетесь оказанием таких услуг.

Фраза прозвучала двусмысленно, но Кира восхитила дипломатичностью формулировки. На ее памяти это был первый клиент, сумевший уложить все ее сомнительные делишки в два исключительно законных предложения.

— И с чем предстоит иметь дело в этом качестве?

— С недобросовестным социальным давлением. Необходимо разработать стратегию взаимодействия, которая позволит избежать конфликтных ситуаций и нивелировать последствия агрессивных действий радикальных объединений. Полиция без энтузиазма относится к заявлениям от вампиров, — с драматической ноткой в голосе сказал Доминик. — Наш статус, к сожалению, не гарантирует все гражданские права, обещанные Конституцией. К тому же некоторые мои соплеменники не разделяют мирную позицию в отношении людей, — он сказал это огорченно, словно говорил о непослушном подростке, который нарывается на оплеуху, но бить его нельзя. — С моей стороны было бы неэтично открыто упрекать их в этом, политика человеческих профсоюзов весьма жестко ограничивает возможности вампиров.

Кира помолчала. Она искренне считала, что договариваться проще с мертвыми, по причине отсутствия у них возможности возражать, но дипломатичность нанимателя наводила на мысли, что это не его формат, и она постаралась презентовать себя поизящнее:

— У меня нетипичный способ ведения переговоров.

— Да, я слышал вы специализируетесь на силовых методах. Полагаю, в случае обострения напряженности вы сумеете отстоять мою позицию за вознаграждение в двадцать тысяч, — сказал он так, словно его общество само по себе было бесценным даром.

Кира фыркнула.

— Тридцать. Если эти “недоразумения” продолжатся, придется вести переговоры с применением свинцовых аргументов. Поэтому меня интересует… — она задумалась, как бы вежливо назвать свои методы, да так и зависла с приоткрытым ртом.

Доминик поглядел на нее со смесью иронии и понимания.

— Степень готовности широко трактовать рамки текущего законодательства страны?

— Да, именно. — Ей очень хотелось аплодировать такой постановке, но ситуация не располагала.

— Поверьте, Кира, я заинтересован в мире и согласии между сторонами.

— А это реально?

— Надеюсь, ваши аргументы окажутся достаточно убедительными, — он усмехнулся, несколько секунд рассматривал ее, будто мерки для одежды снимал. — Если ради достижения цели вам придется проявить большую лояльность к тем, кто пока не является обычным гражданином страны, в связи с чем изменить приоритеты законопослушности, я буду последним, кто вас осудит. И вам необходимо будет подписать NDA, поскольку информация, полученная в ходе работы, безусловно, является конфиденциальной.

Кира насупилась. Вампир нравился ей и не нравился одновременно. Он старательно избегал упоминаний о каких-либо незаконных деяниях, выражался красиво и деликатно. Беседа с ним вынуждала шевелить мозгами сверх необходимого, разгадывать ребусы, и это раздражало, но его умение гладко формулировать было выше всяких похвал…

… Дом на углу Н-Октавия-авеню и Тои-авеню из общего ряда не выделялся, разве что был чуть ниже и чуть шире прочих, как будто присел на корточки, затаившись. Перед окном пронзала небо острой верхушкой ель, разлапистая, присыпанная снегом. Нижние ветки отсутствовали, а места спила были аккуратно залиты варом. Кира попыталась представить Рейфа, ухаживающего за деревом на лужайке, но фантазия подвела. Образ рисовался мрачно-зловещий, в духе фильмов ужасов, а ель в ее воображении вместо смолы сочилась чем-то темным, подозрительно похожим на кровь. Лужайка, тем не менее, была ухоженной. Дорожка почищена от снега, среди сумрачно-сизых туй прятался рождественский олень и два маленьких ангелочка. Перила вдоль ступеней обвивала гирлянда. Поднимаясь с них по водостоку, оплетала лианой фасад дома и, чуть не дотянув до противоположного края, свисала кончиком прямо перед окном. Вечером композиция наверняка выглядела очень мило, домашне, празднично. В голове сами собой завелись пластинки с романтичным “Last Christmas” и бессмертным хитом шведов “Happy New Year”. Кира встряхнулась, поправила съехавшую с плеча сумку. Выбор Лоры. Дорогая, модная, неудобная. Подходящая Кире значительно меньше, чем весь нынешний облик, впечатливший Доминика до сомнительного комплимента ее стилю.

Из опасений опять вляпаться в очередную красочную историю, для визита к Рейфу она принарядилась, изменив куртке с белым пальто. От тяжелых зимних ботинок тоже пришлось отказаться в пользу замшевых сапог на низком, удобном каблуке. Сапоги по цепочке потянули за собой теплое, вязаное платье, по счастью, незаметное, а потому не слишком диссонирующее своей простотой с дизайнерским пальтишком а-ля ретро.

Постучав, Кира поймала свое отражение в стеклах двери. Ее улыбка выглядела насмешливой, словно она замышляет скабрезную шалость так, чтобы сам факт был известен, а способ устранения последствий неочевиден. Вроде типично кошачьего приема нагадить где-нибудь в неположенном и труднодоступном месте. Открывать, впрочем, не спешили, и у нее нашлось время попрактиковаться в выражении любезности. Через десять минут стало прохладно. Она подняла меховой воротничок, в тщетной попытке спрятать в него не только подбородок, но и уши. Для протокола повернула ручку двери, обнаружила, что закрыто. Временно безработный федерал либо не настроен был принимать гостей, либо не слышал ее.

Спустившись с крыльца, Кира обошла дом. Забор вокруг бэк-ярда отсутствовал. Его заменяла живая изгородь из таких же темно-сизых туй, что и у крылечка. Каблуки постукивали по чищеной дорожке. Звуки, отражаясь от стен стоящих очень близко домов, множились, наполняя узкий проулочек топотом. Ветер гулял, забираясь под платье, щупал коленки холодом и трепал волосы.

Возвращаться в отель несолоно хлебавши не хотелось. Кира потратила слишком много времени на торговлю с самой собой в решении вопроса, стоит ли вмешивать Рейфа в анализ списка. Огибая домик с другой стороны, она вслух задавалась вопросом, почему он не берет трубку, и сама же отвечала — очередная потеря телефона в витках закономерно привела и к очередной смене номера, а незнакомые номера Рейф частенько игнорировал.

У дома напротив энергичная шатенка гренадерского телосложения разгружала семейный минивэн, забитый пакетами из Костко, двумя детишками лет пяти-шести и целой батареей игрушек. Пожелала Кире приятного дня, одарив улыбкой чуть менее искусственной, чем пластиковый полицейский в руках у мальчика. Кира кивнула мимоходом, подумав, что, если в таких ситуациях людей заменить на улыбчивых андроидов, разница будет не слишком заметна. Механические приветствия, лишенные личного, обеспечивающие минимальную иллюзию коммуникации, окончательно снимут с тревожных трулоголиков и нервных аутистов необходимость взаимодействия с внешним миром. Общительные экстраверты вроде Арины, Кира была в этом уверена, способны наладить дружбу и с андроидом. Она с улыбкой вспомнила Кешу, робот-пылесос живущий у нее дома, под шторой, в которой он частенько путался.

Искомый федерал курил у задней двери, и пялился в пространство. Кира остановилась рядом и некоторое время просто стояла, как памятник собственной настойчивости, все больше замерзая на ветру. Рейф соизволил заметить ее, когда она нетерпеливо перестукнула каблуками и поздоровалась. Мазнул равнодушным взглядом и сухо поинтересовался чем может помочь.

— Дожили, — саркастически буркнула она, теряя всю напускную любезность. — Ты, может, еще и по-английски не понимаешь?

— Не понял? — тут же согласился Рейф и присмотрелся к гостье внимательнее.

Его лицо быстро сменило несколько выражений. Кира еще расшифровывала второе, когда всему спектру уступила место знаменитая хмурая подозрительность агента Камеро.

— Как узнала мой адрес? — вместо приветствия сурово спросил он.

— В телефонном справочнике.

— Его нет в телефонном справочнике.

— В твиттере Клэр была фотка дома.

— Зачем лазила в твиттер моей дочери?

— Может, я зайду или мы все соседям расскажем?

Рейф затушил окурок в жестяной банке из-под фасоли, толкнул створку двери и едва заметно кивнул. Радушие приема впечатляло, но Кира подавила комментарий.

Войдя она оказалась на кухне. Здесь царил порядок и почти неприличная чистота, несвойственная кухне, которой хоть иногда пользуются по назначению. Оглядевшись, Кира заметила стопку упаковок от китайской еды, сложенные коробки от пиццы, перетянутые плотной бечевкой. Дальше вдоль стены стояли бумажные пакеты, полные одежды.

— Клэр фанатка переработки, — пояснил Рейф проследив за ее взглядом. — Сдает все, что я не успел выкинуть.

— Мило.

Кира скользила взглядом по подписанным пакетам и дальше, по столовой и гостиной, к лестнице на второй этаж. Чисто, аккуратно, все на своих местах. Маниакальная страсть к стерильности со смертью супруги уступила место привычке к порядку, но легкий, почти неуловимый фон присутствия Клары чувствовался. Она будто приглядывала, не слишком ли давно протирали пыль, с рамок фотографий, стоящих на полке. Достаточно ли чист коврик у двери, не уронила ли рождественская елка иглы в неположенном месте.

Кира сняла пальто и, повинуясь внутреннему импульсу, оставить автограф в жизни бывшего любовника, небрежно бросила на спинку одного из стульев. За столом их было шесть, один отодвинут и возле него стоял стакан с желтыми потеками на стенках. Рейф покосился на пальто, на Киру, на стакан. Отвернулся. Звякнуло стекло, булькнула жидкость, через минуту он поставил перед ней стакан апельсинового сока и долил себе.

— Кофе нет, — сообщил недовольно взглянув на кофеварку. — Клэр вторую неделю собирается сдать ее. В ремонт.

— Я уж подумала, на переработку, — усмехнулась Кира, пригубив сока.

Он фыркнул, обернулся на секунду взглянуть на пакеты, но, повернувшись к ней, вновь вид имел серьезный и внимательный.

— С чем пришла?

— Эшли сказала, тебя отстранили.

Рейф хмыкнул.

— Понятно, кто ее в нокаут отправил.

— Не трогала я ее, — поморщилась Кира, вспомнив последнюю встречу с бывшим маршалом.

— Она в госпитале, между прочим, в искусственной коме.

— Она в естественном криптобиозе, потому что дура без тормозов.

— Кто бы говорил.

— Ну, я-то здесь сижу, — Кира пожала плечами. — Ты в курсе, что она перелилась из-за тебя?

— Не понял.

— Овампирилась, чтобы не стареть, потому что ты молоденьких любишь.

— Это тупое дермо тебе Холл сказал? — злобно рыкнул Рейф.

— Подсмотрела в ее воспоминаниях, пока она в моей голове рылась.

Рейф сверлил Киру взглядом и мрачнел. Привычная показательная хмурость стекала с него, заменяясь свинцовой тяжестью понимания, и превращала в старика. Кира пожалела, что сказала ему правду.

— Господи, какая же дура! — В сердцах выругался он, вскакивая. — Идиотка! Всю жизнь под откос пустила из-за глупости!

— Люди часто так делают.

— Она теперь вампир! — бросил Рейф со сложной смесью негодования, досады и сочувствия.

Кира вздохнула. Покрутила руками стакан апельсинового сока и подумала, что для направления, куда свернул разговор, в нем не хватает компонентов.

— У тебя водка есть?

— В полдень?

— Я алкоголичка с вековым стажем. Как думаешь, волнуют меня правила морали пилотного общества?

— Какого общества? — Рейф прекратил метаться по кухне и уставился на нее через прищур.

— Ну, молодого. И лицемерного.

Он долго смотрел на нее. Сначала это был взгляд-рентген, так часто вызвавший в ней раздражение, потом он сделался задумчивым и под конец молчания грустным. Он отвернулся к шкафчику над рабочим столом, извлек откуда-то из-за банок с хлопьями початую бутылку водки. Поставил на стол перед Кирой и грустно смотрел, как она наливает, а потом пьет.

— Сколько тебе лет на самом деле? — спросил с пугающей искренностью.

Чувство быстро улетучилось, но привкус ожидания честного ответа остался витать в воздухе.

— Я точно не знаю. — Кира уставилась в стакан. — Не помню жизни до Мурада.

— Кто это?

— Крымский хан, умер в конце семнадцатого века. Мне тогда лет шестнадцать было.

— Мать твою, — вздохнул федерал так, что ей стало стыдно.

— Не придавай большого значения, — попросила Кира. — Это всего лишь цифра.

Рейф молчал так долго, что она посчитала разговор оконченным. Ощущение незавершенности, впрочем, осталось. Захотелось курить. Кира покосилась на куртку Рейфа, в расчете найти там сигареты, потом на пожарную сигнализацию на потолке и уныло вздохнула.

— Знаешь, я сейчас понял, почему тебе с клыками так просто, — вышел из задумчивости Рейф.

— И почему? — спросила Кира, стараясь разбавить хмурую серьезность разговора.

— Они тоже не те, кем выглядят.

— Мы все не те, кем кажемся, — вздохнула Кира. — Я мало изменилась. Всё ещё пью водку, люблю персики и совершаю нелепые поступки. И меня по-прежнему нервирует этот твой взгляд, от которого хочется в паре доисторических преступлений признаться.

— Лучше не надо, — кисло усмехнулся Рейф, отворачиваясь к холодильнику. — Боюсь представить твой послужной список за триста лет.

— Все не так плохо, как ты нафантазировал, — она вяло улыбнулась, допив остатки отвёртки.

— Все равно не надо, мне с этим потом жить, — Рейф положил перед ней персик.

— Кстати, об этом, — с радостью ухватилась Кира за другую тему. — Я договорилась с доктором Ринальди на прием, нашла вам хороший отель и билеты на удобный рейс до Милана. Через три дня, — она вытащила из сумки пачку документов. — Клэр хватит времени вещи собрать?

— Я любил не молоденьких, — не в тему ответил Рейф странно низким голосом, обошел стол и уставился на Киру темными, грозовыми глазами. — Знал, что ты старше, чем выглядишь.

Отчётливо ощущая усиливающийся запах керосина, она молчала, придумывая шутку, чтобы хоть немного разрядить атмосферу.

— Рейф, я не…

Он смял ее губы поцелуем, одновременно злым и каким-то отчаянным. От неожиданности она растерялась и замерла. Ощущения вспорхнули встревоженными птицами. Закружились над здравым смыслом, шелестом крыльев сбивая с делового настроя в другой, вкус которого плотно ассоциировался с прежними чувствами и захватил ощущения. Поцелуй из гневного стал мягким, немного горчащим воспоминаниями с привкусом крепкого Кэмела. Кира вдруг заметила, что Рейф не только целует, но и раздевает ее.

— Ты обманщица, — пробормотал он, снимая с нее вязаное платье.

— Немножко.

— И почти наверняка преступница. — вслед за ним куда подальше отправился лифчик.

— Можешь быть уверен.

— И мы нарушаем правила, — Рейф стянул с нее белье и, посадив на стол, широко раздвинул ноги.

— Привычка.

— У тебя на все готов ответ?

— Почти.

— Это что за херня? — он указал пальцем на плечо.

— Повязка.

— Сам вижу. Откуда?

— Мы сейчас это будем обсуждать? — возмутилась Кира.

— Потом поговорим, — контрастно зловеще пообещал Рейф, опускаясь на колени.

Кира хотела возразить и даже рот для этого открыла, но вместо слов с губ сорвался сладкий стон. Тело вспыхнуло терпким огнем. Он обжег живот и бедра. Кожа стала чувствительной, прикосновения Рейфа вызвали звонкий вскрик. За ним ещё один, ещё, и вскоре они слились в одну непрерывную мелодию.

Одевались молча, про себя посмеиваясь друг над другом, и тем сбрасывая неловкость. Натянув трусы, Кира углубилась в поиски лифчика, брошенного куда-то Рейфом. Когда она наконец отыскала его, затерявшийся в одном из пакетов, федерал уже оделся и внимательным взглядом ощупывал ее.

— Раньше не спрашивал… откуда они? — сказал, нарушая затянувшееся молчание.

— Пороли, — пояснила Кира лаконично.

На мгновение стало стыдно за прожитые столетия, за следы, оставленные этой жизнью на теле, за то, что спустя столько лет она всё ещё не умеет так легко, как Арина, относиться к былым унижениям. Решительнее необходимого она застегнула крючки на белье и повернулась к Рейфу лицом

— Извини.

— Долгая жизнь не такой офигенный подарок, как кажется.

— У тебя не осталось шрама, — Рейф указал на голень, девять лет назад пробитую пулей. — И здесь, — его теплые пальцы коснулись живота, пустив по телу мурашки.

— Обычно их не остаётся. — Кира поежилась. — Это аномалия какая-то.

— Нельсон сказала, что ты вся аномальная. Она считает, что у твоей иммунной системы есть способность распознавания и уничтожения раковых клеток, иначе ты должна вся быть увешана опухолями. А ты нормальная.

— Какие романтичные признания из тебя посыпались, — усмехнулась она, надевая платье.

— Если это изучить, то…

— Следующие десятилетия я проведу в лаборатории в качестве подопытной крысы, — жёстко закончила Кира. — Все понимаю, жена, Клэр, ты привык к больницам, но я не рождена спасти людей от рака. Путь барахтаются сами.

Рейф разлил остатки сока по стаканам.

— Ты же понимаешь, что Спенсер сразу получила доступ к твоей карте. Никто из наших, допустим, болтать не станет, а за нее не поручусь.

— У нее скоро будут проблемы посерьезнее состава моей крови.

— Что раскопала?

— Контрабанду оружия и документов. Груз несколько дней назад пришел. Сейчас его наверняка уже разобрали по складам — концов не найти. Но я уверена, что это не последний такой контейнер.

Рейф выслушал ее с удивительным спокойствием, присущим ему в ситуациях крайней усталости или тогда, когда он знал о чем-то ещё, сверх рассказанного. Потягивал сок из стакана, изучал ее, будто давно не видел и теперь не узнает. Или узнает слишком хорошо. Наблюдая за ним, Кира решила, что второе.

— Интерпол завернул запрос о твоих перемещениях по Европе, сослались на дипломатический статус и отсутствие оснований. Говорят, курить косяки в Амстердаме не запрещено, как и ездить по Венгрии на арендованной машине, — сообщил он буднично. — Спенсер сменила тактику и повесила тебе хвост. Шинкс вела тебя от Чикаго до севера и потом на юго-запад, но потеряла в округе Уилл, — продолжил он задумчиво. — Рядом с Джолиет, где по невероятному совпадению расположен крупнейший грузовой хаб штата. Но ты ведь и сама это знаешь. Вместо тебя, кстати, на одном из складов нашлись три трупа, — Рейф покрутил стакан. — Ничего не хочешь мне рассказать?

— Не хочу.

— Я так и думал.

Он тяжело вздохнул. Встал, взял со стола водку, достал из холодильника вторую бутылку сока и разлил по стаканам, смешивая пропорции на глаз.

— Когда ты уехала, все сделали вид, что тебя никогда и не было. Команда осталась прежней, сработались хорошо, хоть иногда собачились. Марк всегда гасил интерес отдела внутренних расследований к нашим делам, мы были особняком. Играли по своим правилам. Диана так делать не станет и глаза на нарушения протоколов не закроет.

— Я не в команде, а тебя отстранили.

— Но не уволили. Как я буду выглядеть, взяв твои деньги на лечение Клэр?

— Нормальным человеком. Эти деньги абсолютно законные. Могу налоговую декларацию предоставить.

— Триста тысяч?

— У меня пай в небольшом бизнесе в Техасе.

Рейф потянулся за сигаретами, вытащил одну из пачки, но не прикуривал, вертел в пальцах, внезапно напомнив ей Гейба.

— Это прачечная! — не выдержала Кира его мрачного молчания. — Полотенца стирают для спа-салона!

— Я хочу тебе верить, Кира, — с убийственной серьезностью сказал Рейф. — По правде сказать, не только верить хочу, но это когда это пройдет, мне придется признать, что я федерал, который спит с убийцей.

— Я их не убивала. Там ещё был вампир с оружием. Снайпер. Я искала его. Эти три придурка просто не вовремя пришли за грузом, сам знаешь, так бывает.

— Бывает, — мрачно согласился Рейф.

— Если бы я чистила за собой свидетелей, Шинкс была бы четвертым трупом!

— Пожалуй. — Он допил коктейль и посмотрел на нее через пустой стакан. — Как, по-твоему, агент ФБР должен сейчас поступить?

— Зря я пришла, — встала Кира.

Разговор оставил тяжёлый осадок, хотелось ругаться и топать ногами, но позиция Рейфа была ей понятна. Про себя обозвав его принципиальным идиотом, она не испытала облегчения. Он был прав в рамках своих представлений о законе, порядке и правильности. И одновременно он был честным кретином внутри коррупционной схемы.

— Только, пожалуйста, не отказывайся от поездки в Милан. Если тебе так принципиально, что это мои деньги, считай, я их одолжила.

— Хорошо.

Кира испытала такое облегчение от его согласия, что едва не расплакалась.

— Видел в новостях, как ты обнималась с Лероем.

Резкая смена темы изумила.

— Я с ним не обнималась, мы просто стояли рядом, когда нас облили краской.

— Он замешан?

— Не лезть к нему, я сама разберусь.

— Ты с ним спишь?

Удивление захлестнуло бурной волной, на секунду вытеснив все другое.

— Мощно тебя разобрало с одной отвёртки!

— Хочу знать, за что попаду под суд.

— В морг! — вспылила Кира. — В морг ты попадешь, со своими принципами, идеалист чертов! Ты меня вообще слышал? В штате идет торговля оружием и паспортами военных, и не просто так из-под полы, дело поставлено на поток, а значит примазаны все! Мужик, которого я искала, въехал в Сербию, стрелял в Арину, потом инсценировал свою смерть, очень убедительно, надо сказать, и спокойно Сербию покинул. С вами даже никто возиться не станет, просто грохнут всех одним взрывом и повесят на террористов, но тебя беспокоит, с преступницей ли ты трахаешься. Можно подумать, это имеет значение!

— Для меня имеет!

— Тебе должно быть важно другое! Собственная жизнь, здоровье дочери, которая со смертью отца, прости за прагматичность, лишится и нормальной страховки. Ну, переспали мы, подумаешь новость. Я уеду, тебя восстановят и все вернется на круги своя.

Рейф шагнул к ней, обхватил поперек талии и взвалил на плечо.

— Пока ты здесь, хочу показать кое-что.

— Вид из окна спальни?

— Вроде того.

Комната, куда он ее принес, действительно была спальней. Поставив Киру на пол рядом с кроватью, Рейф выглянул в окно, просканировав задний двор внимательным взглядом, задернул шторы и отодвинул дверцу шкафа-купе. Кира, проглотила придуманную на тему эксгибиционизма шутку.

На прибитой к задней стенке шкафа пробковой доске в столбик висели десять фотографий личностей, известных ей по списку целей из конуры Гейба.

От них в разные стороны тянулись красные ниточки. К вырезкам из карт, флажкам-пинам, коротким запискам на желтых стикерах. Здесь же были выписки из полицейских протоколов с места преступления. Сухие строчки отчетов, имена тех, кто вел дела. Фотографии свидетелей, списки имён опрошенных, отчёты судмедэкспертов.

Несколько минут Кира изучала карту расследования, восхищаясь тем, какую работу проделал Рейф, сводя разрозненные факты в общую картину.

— Покажи мне место принцессы в этой схеме, — предложил он.

Кира взглянула на полку под доской. Там лежали ещё фотографии и флажки-пины в коробочке.

— Я не уверена, что она замешана напрямую. Может, ее используют как консультанта или в темную.

— Тогда склад и Антиок. И не ври, будто не помнишь, что там делала. В отчёте Шинкс написано, что ты больше двух часов провела в одном из корпусов новостроек.

Кира живо вспомнила, чем, кроме незаконного обыска, там занималась, и предпочла сменить тему.

— Скажи мне, тебя отстранение и три трупа не навели мысль оставить это дело?

— Лучше ты скажи мне, какого черта в каждом городе штата машины угоняешь, законопослушная пайщица прачечной?

— Чтоб ты спросил.

— Вот я и спросил.

— Спроси что-нибудь другое!

— Зачем ты пришла?

— Чтоб дать тебе на обеденном столе.

— Не беси меня! Ты неделю назад свалилась, как снег на голову, по уши в дерме политиков и вампиров трёх стран. В деревне ветеранов, что при твоей любви к военным выглядит настораживающе. Допустим, тогда в лесу тебе и правда нужна была помощь, но теперь-то тебе что мешает уехать?

— А ты хочешь, чтобы я уехала?

— Я не хочу, чтобы тебя убили. Ты лезешь туда, где это случится рано или поздно. Зная тебя — рано. Зачем ты пришла?

Кира шумно вздохнула, с трудом сохраняя шаткое спокойствие.

— Обещай, что уедешь вместе с Клэр.

— Да не идиот я, — закатил глаза Рейф. — Понимаю, что ты меня стараешься из страны выставить под благовидным предлогом.

— Неправда. Я хочу помочь.

— Проехали.

— Обещай.

— Вот же пиявка!

— Баран!

Рейф дёрнул ее на себя за руку с явным намерением заткнуть привычным способом, но не успел. Кира завопила, матерясь на время, кольцами хитрого змея свивающее повторения событий. Рука полыхнула болью так, что глаза заслезились от яркости впечатлений.

— Joder! (Бля!) Забыл. Прости.

Рейф отступил несколько растерянный ее внезапными слезами. Кира медленно выдыхала через рот, стравливая накопившееся напряжение и пульсирующую боль.

— Что с рукой?

— Ерунда.

— Заметно. Последний раз ты плакала, когда тебе брюхо арматурой пропороло.

Кира прикрыла глаза

— Я не плачу. Просто больно.

— Из-за ерунды?

— Господи, да что ты пристал?! — воскликнула Кира, в очередной раз признав несостоятельность дыхательной гимнастики как способа успокоения.

— Ставлю пять против одного, что это пулевая ерунда и в госпиталь ты не обращалась, — Рейф шагнул к ней решительно задирая платье. — Руки. — его тон не допускал возможности возразить, и она послушалась.

— Место уже заняло Эшли, — буркнула, с досадой смаргивая слёзы.

— Надолго?

— Будь она нормальным вампиром, вообще бы там не оказалась. Это надо феноменально посраться с симбионтом, чтоб при таком кризисе в подкормке отказали.

— А она не нормальный?

— Она перелитая неизвестно чьей кровью. Ни связи, ни обучения, ни поддержки. У вас новичков не патронируют. Все равно, что дать школьнице оружие и ждать, куда прилетит первая пуля: в нее или в кого другого.

— А у вас? — Рейф усадил ее на кровать и сам сел рядом.

— А у нас квота тридцать вампиров в квартал и четыре клиники на страну. Даже я всех новеньких в лицо знаю, что уж про Арину говорить. Ее кровь сорок процентов фонда переливания составляет.

Без платья стало прохладно. Кожу обсыпало мурашками, Кира поежилась. Теплые пальцы Рейфа, аккуратно снимающие повязку, вызывали странное ощущение заботы, смешанной с досадой.

— Так и знал, — буркнул он, увидев рану, потрогал отек вокруг. — Она воспаляется.

— Пройдет.

— Я позвоню Нельсон.

— Давай, а то нам одного федерала, терзаемого совестью мало. Холлу ещё позвони, послушаем шутки про стволы и ржавчину.

— У тебя пулевое ранение воспаляется, и не снаружи, как у всех нормальных людей, а внутри, под свеженькой кожей. Хочешь сепсис или гангрену?

— Домой хочу, — устало вздохнула Кира. — Скоро соревнования по спортивной стрельбе, я ради них три месяца в клубном тире с тренером занималась.

Рейф не просто засмеялся, он глумливо заржал, удивительно напомнив Холла. Его искренний, хоть и ехидный смех немного снял общее напряжение.

— И что тренер?

— Говорит, делаю большие успехи, — она кисло улыбнулась.

— Тебе нужен доктор и антибиотик, cariño, нравится тебе это или нет. Нельсон ты хотя бы можешь доверять…

Москва, 1994 год

— Следующий!

Над дверью вспыхнула и погасла лампочка. Из кабинета вышла светловолосая девчонка, на вид ровесница Киры. Бледная и резкая, как танцор брейк-данса, вот-вот готовая свалиться на пол больницы и забиться в припадке. Кира, вставшая, чтобы войти в кабинет, поддержала шатающийся светловолосый ковыль и с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть. Девчонка была ледяная, словно вышла не из процедурной, а из ящика в морге.

— Извините, — процедила, не разжимая губ и рвано дернулась в сторону.

Слишком быстро, почти неуловимо. Кира заметила движение только потому, что стояла близко.

— Палишься, — прошептала она чуть слышно. — У входа менты пасут.

— Вот сука, — внезапно низким контральто рыкнула блондинка, бросив злой взгляд на дверь.

— Девушка, вы идёте?! — вклинилась в их перешептывания дородная баба с краснодарским акцентом.

— Ой! — преувеличенно громко отозвалась Кира. — Вы идите вперёд меня, подружке плохо, я помогу.

— Нечего тогда под ногами мешаться, раз хилая такая. А то ишь, туда же! Героиня!

— У нее парень служит, — вяло огрызнулась Кира, шагая в обнимку с деревянной вампиршей подальше от кабинета. — В туалете окно открыто, — сказала шепотом. — Внизу охранники курят, но для тебя не проблема, да?

— Буду должна, — прошипела вампирша.

— Сочтемся.

У кабинета Кира снова столкнулась с бабой, но та уже утратила запал и, окинув презрительным взглядом, пропустила к двери.

— Можно? — Кира сунула голову в щель.

Пожилая медсестра кивнула, не отвлекаясь от своего занятия: подписывала пакеты с кровью и упаковывала в синие медицинские ящики.

— Фамилия?

— Травинская.

— Какая группа?

— Ой, я не знаю.

— Из этих что ли? — подозрительно спросила медсестра и дернула верхней губой, изображая оскал.

— Из каких? — Кира привычно изобразила дурочку.

— Садись, — фыркнула медсестра с усмешкой, ясно показавшей: за дурочку не приняли.

Кира села на коричневый стул. Тетка без церемоний взяла ее руку, мазнула по пальцу спиртовой салфеткой и мгновенным движением проколола. Кира задумалась не из этих ли сама медсестра, провернувшая всю процедуру за несколько секунд. Стремительная медицина тем временем размазала кровь из пальца по блюдцу, расчерченному синими линиями на четыре квадрата.

— Четвертая положительная у тебя, Травинская, — сообщила сестра и вновь подозрительно сощурилась. — Не ты в Семашко сдавала на днях? Фамилия знакомая.

— Нет.

— Ирина Травинская, десятое сентября, — она полистала журнал.

— Сестра, — выдала Кира отговорку, про себя матеря болтливый медперсонал московских больниц. — Я Вера. Могу документы показать.

— Обойдусь. Сколько сдавать будешь?

— А сколько надо?

— Литров сорок, — фыркнула медсестра. — Норма двести миллилитров. У тебя больше не смогу взять, астеник.

— Полторы. — предложила Кира, поняв, что деньги за превышение норматива вот-вот уплывут к кому-нибудь вроде бабы из Краснодара.

— В обморок не свалишься? — скептически спросила медсестра.

— Не, я крепкая.

— И тощая.

— Деньги нужны.

— Кому сейчас деньги-то не нужны? Ладно, давай сюда руку. Посмотрим, что с тебя можно взять, кроме анализа.

Она двигалась удивительно проворно для своих пышных форм, и через минуту Кира уже пялилась в стену, чтобы не наблюдать, как темная венозная кровь вытекает из нее в пакет. Задумываться, кому достанется этот пакет, тоже не хотелось, поэтому Кира изучала синий кафель процедурной, шкафчики со склянками и круглые железные блюда, подписанные синей краской “сан” и “исп”.

От созерцания ее отвлек мужик в белом халате, вошедший в процедурную как к себе домой и своим видом вызвав ассоциации с профессором.

— Кто у нас тут, Людмила Николаевна? — поинтересовался он вежливо.

— Четвертый плюс, Игорь Викторович.

— Это хорошо. — Доктор глянул в журнал, нахмурился. — Травинская?

— Сестра, — быстро откликнулась Кира.

— Интересно, интересно… — Доктор пялился в блюдце. — Сестра не откажется ещё одну пробирку сдать? Оплатим по тарифу.

— Не откажется, — тут же ухватилась за предложение Кира.

— Славно, славно. Людмила Николаевна, вы девушке витаминок дайте после процедуры, фолиевую и В12.

Медсестра посмурнела, поджала губы, но кивнула.

— Я тарелочку заберу пока. Заберу, — сказал доктор и вышел.

Витамин В12 медсестра колокола с таким видом, будто делала великое одолжение и одновременно совершала эвтаназию, но Кира мужественно стерпела и болезненный укол, и кривую морду. Получила наличные и пошла на выход. В дверях, которые безобразно качались, встретила вежливого доктора.

— Ты ж моя хорошая, — тепло улыбнулся он, подхватывая ее, оседающую на пол. — Тише, тише. Это скоро пройдет. Пройдет.

Следующие несколько недель она помнила урывками. События всплывали на поверхности сознания масляными лужами слабости, сонливости, дезориентации. В один из проблесков ясности Кира отчётливо поняла, что накрепко застряла в одной из палат Боткинской и ее натурально сосут. Самое парадоксальное было в том, что делали это не вампиры, покупающие кровь с черного хода у таких же черных доноров. Игорь Викторович действительно оказался профессором, весьма увлечённым своим делом, и Вера Травинская стала предметом пристального внимания его исследовательской группы. Мужик он был неплохой, не сумасшедший ученый, и при прочих равных Кира признавала, что они смогли бы сработаться. Проблема была в том, что Игорь Викторович срабатываться не хотел. Он хотел Нобелевскую.

Ее словарный запас пополнялся медицинскими терминами, мозг — знаниями о лейкоцитах, эритроцитах и структурных компонентах. О пределе Хейфлика, теломеразе, делении клеток. Время за окном четвертого этажа, забранном решеткой, текло вперед для всех, и только Кира застряла в нем, как бабочка в меду. Теряя силы в неравных боях с фармакологией и попытках договориться с профессором. Последнее, впрочем, имело некоторый успех. К концу октября ее стали выводить покурить, и однажды на таком перекуре к двум охранникам подвалила бойкая шлюшка. Кира тянула сигарету, отчаянно не желая возвращаться в палату, пока девица обслуживала охрану, и удивилась, когда та обратилась к ней.

— Не узнаешь?

— Звиняй, подруга, — покачала головой Кира. — Я себя-то с трудом узнаю.

— Вижу. — Девица принюхалась. — Накачали чем-то седативным и вонючим.

С опозданием Кира разглядела лежащих на земле охранников.

— Блядь. Какие обнадеживающие глюки.

— Это ненадолго. — Хрупкая блондинка взяла ее за плечи стальной хваткой. — Помогу тебе свалить, и мы в расчёте. Все поняла, Вера Травинская?

— Теперь поняла…

… Нельсон приехала после двух и не одна. Большую часть времени до ее приезда они потратили на ругань и секс, меняя порядок в зависимости от того, кто начинал пререкания. Устав от постоянной миграции платья с пола на тело и обратно, Кира нашла в вещах на переработку черные джинсы и водолазку, более-менее подходящие по размеру. Рейф к смене одежды отнесся с иронией. Поделился шуткой на тему раздевания как прелюдии, и собрался было к ней перейти, но зазвонил телефон. Бросив взгляд на экран, он мгновенно мобилизовался, возвращаясь в шкуру сурового и хмурого федерала.

— Идём, — велел строго и для верности взял за руку, выводя из спальни.

— Ещё наручники надень.

— Будешь выделываться — надену, — пообещал Рейф.

Привел ее в кухню и, жестом указав на стул, пошел открывать дверь.

— Привет, — влетел в кухню задорный голос Оливии Нельсон. — Показывай своего таинственного пациента.

Рейф посторонился, впуская в дом Нельсон и ее спутника. Кухня сразу показалась тесноватой и слишком светлой. Кира механически отметила, что свойство занимать собой все свободное пространство за маршалом сохранилось.

— Привет, Кира, — дружелюбно поздоровалась Нельсон. — Ставь на стол, — махнула она Холлу, в этот раз выполняющему роль носильщика.

Водрузив на стол два синих чемодана, он обменялся с Рейфом молчаливым, но крепким рукопожатием. Наблюдая за ними, Кира сделала неожиданное открытие — они друзья. Напряжение, прежде звеневшее между маршалом и федералом, уступило место чему-то другому и, анализируя перемену, Кира пришла к выводу, что это уважение.

— Снимай, — неласковая команда вмешалась в хоровод размышлений о других переменах в жизни бывшего любовника.

— Что?

— Трусы, блядь! — рявкнул Рейф.

Холл расхохотался. Кира окатила его гневным взглядом.

— Только попробуй пошутить, язык отрежу.

— Понял, понял, — выставил он руки ладонями вперед, но скалиться не перестал.

Нехотя стащив водолазку, Кира повесила ее на спинку стула и уставилась в окно с видом человека, не понимающего, что он здесь делает. Щелкнули замки медицинских ящиков. Нельсон встала рядом и, надев перчатки, осматривала рану.

— Официально это выезд на осмотр незаконной клиники переливания, — сказал Холл негромко. — Я припас кое-что, на случай, если Спенсер захочет проверить, так что… это что за херня?!

— Заткнись, — неласково посоветовал Рейф.

— Эй, пиявка, что за дела?

— Внутреннее воспаление, вероятно, частички одежды остались в раневом канале, — мгновенно перехватила ведущую роль Нельсон. — Ты промывала?

— Я про это, — не пожелал проявить тактичность Холл и ткнул пальцем в край шрама на плече.

— Рубцовая поверхность, — ответ Нельсон скальпелем отрезал его возмущенное любопытство. — Убери, пожалуйста, руку, занесешь инфекцию.

Тяжелая лапа маршала исчезла, но взгляд продолжал липко ползать по спине.

— Дырку протрешь, — буркнула Кира.

— Слыш, пиявка…

— Отстань от нее.

— Придется вскрывать, — снова разбила пирамиду нарастающего напряжения Нельсон. — Будет немного больно.

Запахло спиртом. Кира вяло кивнула и через секунду зашипела сквозь зубы — было действительно больно. Потом ещё. Морщась, она пыталась отвлечься от мерзкого ощущения в плече и гадала, почему в домашней, пусть и слегка стерильненькой, атмосфере кухни боль переносить сложнее, чем посреди какой-нибудь перестрелки. Память услужливо подсказывала, что дело в адреналине и том, что мозги в таких ситуациях обычно заняты попыткой выжить. На мелких проблемах вроде незначительной дырки концентрироваться некогда. Сейчас дырка вовсе не казалась незначительной. Пока Нельсон технично разбиралась с бактериями и микробами, Кира успела мысленно повторить считалочку о десяти негритятах четыре раза. Плечо продолжало болеть.

— Не буду спрашивать почему ты не обратилась к врачам, но хотя бы в аптеку можно было зайти? — упрекнула доктор, закончив работу и снимая перчатки.

— Некогда мне было по аптекам бегать.

— Хорошо, что ты мне позвонил, — сказала доктор Рейфу. — Грязная рана, халатная пациентка. Драматичное для здоровья сочетание.

Рейф отозвался коротким “спасибо, Лив“ и без паузы позвал Холла курить. По полу простучала аритмия шагов, спела хриплое соло дверь. Рядом зашуршало что-то бумажное. Потом металлически стукнуло.

— На вид ране неделя, сколько на самом деле? — спросила доктор, когда они остались одни.

— Четвертый день, — глухо ответила Кира.

— Потрясающе! Никогда к этому не привыкну.

— И не надо.

— Неужели тебе не хочется исследовать свои возможности?

— Нет. Мне хочется, чтобы доктора о моем существовании не знали.

— Ты иногда как средневековая, — усмехнулась Нельсон. — Боишься того, в чем не разбираешься. Это потому, что привыкла все контролировать.

Кира подумала, что это, скорее, потому, что ей очень не хочется лишить мир доброй и чуткой Оливии Нельсон, что неизбежно придется сделать, если врачебный интерес перешагнет тот внутренний рубеж, который установила для себя Кира после недолгого общения с Игорем Викторовичем.

— Могу я взять у тебя кровь на анализ? Вне протокола.

Кира закрыла глаза.

— Нельсон, не надо, пожалуйста.

— Я просто хочу понять природу явления. Обычно твой организм справлялся с воспалениями быстро и эффективно, не всегда даже лекарства требовались. Сейчас что-то не так.

— Ты же сказала — грязь попала.

— Это самое очевидное объяснение. И оно, скорее всего, неверное. У тебя регенеративная схема нетипичная. По скорости на вампирскую похожа, но у них соблюдается человеческий принцип ранозаживления. Здесь же сначала восстановились последние в цепочке клетки. Как у ящерицы — с кончика хвоста.

— Давай будем считать, что я ящерица.

— Давай, — легко согласилась Нельсон. — Но учти, ни один доктор, хоть раз тебя лечивший, не поверит в объяснение твоей теломерной аномалии, которое написано на официальном сайте Ассамблеи. Вампирские мутации в Европе изучены лучше, чем у нас, но таких эффектов они не дают, иначе никто бы переливаться не стал.

Кира мысленно прокляла современные технологии и с нежностью вспомнила времена столетней давности, когда пересечение границы или сжигание документов легко могло стереть прошлое, давая замечательную возможность испортить репутацию новой личности с чистого листа.

— Какие вы все внимательные, умные и грамотные.

Хлопок двери отвлек ее от мрачных размышлений, не стоит ли хакнуть портал Ассамблеи, лишив любознательных американских специалистов доступа к информации о Кире Колевой. По официальной версии, являющейся несколько раз праправнучкой Арины Болгарской через ее вампирского потомка Йордана Вълчева.

— Что у вас?

— С этим закончили, — доложила доктор. — Что-нибудь ещё беспокоит?

— Повышенное внимание.

— А кроме?

— Отсутствие доступа к федеральной базе.

— Кира, — рыкнул Рейф.

— Ну что?! У меня список вампиров на сорок страниц, а найти мне надо одного! Из отличительных примет — знание арабского и сура на полспины.

— Ты знаешь арабский?

— Нет. То есть да, но нет… Сура! Можно попробовать поискать татуировщиков, кто специализируется на текстах из Корана. Хотя… ему за сотню, может, он ее полвека назад сделал…. И как прошерстить все тату-салоны в Чикаго? Да и кто сказал, что он делал ее тут, а не в сраном Висконсине? Да еб твою мать! Как же тебя вычислить, меткая тварь!

— Эй, пиявка! — Холл щелкнул перед носом черными пальцами. — Кончай тараторить и говори по-английски. Что за вампир арабский?

— Я его потеряла в темноте. Шустрая сволочь.

— Его пуля? — Рейф указал на плечо.

— Нет, кто-то из трёх других.

— При них оружия не нашли.

— Ой, а надо было вам оставить? — Кира изобразила удивление.

— Твою мать! Ты можешь хоть раз пойти куда-нибудь и не нарушить закон?!

— Я сходила в торговый центр!

— И угнала машину!

— Мне надо было съездить в Антиок.

— Чтоб угнать вторую.

— Не хочется вас перебивать, шоу очень увлекательное, — усмехнулась Нельсон. — Но мне нужно задать пациентке два вопроса. Первый — как ты предохраняешься?

Кира застыла с открытым ртом глядя на доктора так, словно у нее выросла вторая голова. Она смотрела бы и дальше, но сдавленно хрюкнул смехом Холл, возвращая с орбиты потрясения.

— Бесплодием, — отрезала Кира.

— Извини, мне жаль, — Нельсон мгновенно сделалась деликатной. — Второй вопрос — кровь вампира могла попасть в твою?

Кира ненадолго задумалась, перебирая в памяти варианты событий и путаясь в их последовательности.

— Теоретически, да, но прямой контакт был очень короткий. — Она вспомнила как упавший сверху вампир заливал кровью новую куртку. — Ну, может, что и попало.

— В открытую рану? — придирчиво уточнила доктор.

— И немного на губы. Недостаточно, чтобы вызвать лихорадку. Ну, что там эти две капли?

— Эти две капли означают, что в твой организм двумя путями попал катализатор вируса, и если у тебя сильный V-ген, воспаление может означать начало…

— Hostia puta! — яростно выругался Рейф.

Смачно пахнуло керосином. Глядя в его багровеющее лицо, Кира внезапно посочувствовала арабскому вампиру, если федерал доберется до него первым.

— Две капли это полная фигня. Чтобы возник значимый эффект вампирской крови надо не меньше литра выхлебать, я уж не говорю про катализацию перехода.

— Верно, но ты не учитываешь свои травмы, общее состояние организма, воспаление придатков, кстати, как оно? Возраст вампира — тоже важный фактор, чем старше…

— Док, стоп! Ни один американский молокосос не сможет превзойти V-ген Арины которого в моем организме плавает достаточно, чтобы быть доминирующим.

— То есть в биографии всё-таки правда написана? У вас общий родственник и ты носитель активного гена, но спящего вируса?

— Да, — Кира подумала, что давно не врала друзьям с таким честным видом.

Стыдно не было. Такое объяснение устраивало всех и, самое главное, снимало с нее необходимость на ходу придумывать правдоподобную ложь.

— Потрясающе! — глаза Нельсон сияли. — Можно вопрос? Бесплодие подтверждено медицински?

— Более чем.

— Значит, гибрид стерилен, — пробормотала она и с хищным интересом поглядела на кирины вены. — А как давно ты…

— Нельсон!

— Жадина! — возмутилась доктор, но расспросы прекратила. — У тебя остались лекарства, которые я дала?

— Да.

— Хорошо. Увеличь дозу до трех таблеток в день. Обезболивающие нужны?

Кира кивнула, подумав, что неизвестно как будут развиваться ее поиски и к чему приведут. Нельсон тоже кивнула, с пониманием и лёгким осуждением, но банку анальгетика вручила.

— Так, теперь я должна подготовить материалы для отчета по вызову. Джим давай свою заначку и идите все в другую комнату, не мешайте мне.

Холл вытащил из холодильника объемную сумку и поставил на стол рядом с доктором. Кира снова нырнула в глубину удивления тем, как дружно и продуманно команда нарушает протоколы и правила.

— И вот эти люди меня…

— Заткнись, — оборвал ее Рейф. — Идём. Поговорим, — тон его обещал скорее пытки, чем беседы, но Кира все равно пошла.