Только в смерти

I

Голос идет из ниоткуда. Он не выдает ни источника, ни происхождения. Это только шепот, сухое шипение, которое кажется таким же старым, как и сам дом. Он звучит, как будто был заглушен на очень долгое время, и только теперь вспоминает, как говорить.

Откуда он идет? Он в каменной кладке строения? Он впечатан в сам материал дома? Потревожил ли его контакт, разбудил ли его, заставил ли проигрываться подобно старой записи? Или он попадает в вокс откуда-то еще? Прошлое? Настоящее? Будущее? Чье будущее?

Это статичный шепот, лепечущее эхо на границе частоты. Он исчезает, и возвращается, и снова исчезает, неравномерно. Он исчезает и появляется, совпадая по времени с пульсацией освещения дома. Он пульсирует с каким-то медленным, дыхательным ритмом, пульсом Хинцерхауса.

Это слова, или просто звуки? Если это слова, то о чем они? С кем они говорят? Говорит ли голос ложь или какую-нибудь ужасную, жизненноважную правду?

Частота переключается, переходя от канала к каналу в стоне шума и обрывков сообщения. Рука протягивается к подстроечному диску и…

II

...выключает его.

Белтайн опустил гарнитуру и отодвинулся от передатчика вокса. Он сглотнул.

— Какого феса? — прошептал он. Он снова наклонился вперед и включил передатчик. Он приложил чашечку наушника к правому уху и вслушивался, пока крутил диск.

— Алло? Кто это? Кто использует этот канал?

Ничего. Только плоская статика и дикий шум.

— Что-то неправильно? — спросил Гаунт, хлопая Белтайна по плечу.

Белтайн подпрыгнул от испуга.

— Извини, — сказал Гаунт, искренне удивленный реакцией своего адъютанта. — Успокойся, Бел. Что тебя так напугало?

Белтайн выдохнул. — Сэр, все нормально. Ничего. Просто… проблема.

— Какого сорта проблема?

Белтайн пожал плечами. — Ничего, серьезно, сэр. Просто плохой воздух. Я получаю «призрак» на частоте Эликона.

— Какого сорта «призрак»? — давил Гаунт.

— Голос, сэр. Он появляется и исчезает. Он молит… просит помощи.

— Откуда он?

— Ни расположения, ни кода. Я думаю, что это эхо вокса.

— Эхо вокса?

— Такое происходит, время от времени, сэр. Старый сигнал, отразившийся от чего-то. — Гаунт задумался. — Старый или нет, о чем в нем говорится?

Белтайн тяжело вздохнул. — Он продолжает повторять «Мы последние остались в живых?» С вариациями. Он продолжает повторять это.

— Это не Эликон?

— Нет, сэр. Я получаю сигнал Эликона, перекрывающий это. Это на заднем фоне. Мне пришлось настроить вокс опять на низкие частоты, чтобы нормально услышать это.

Гаунт нахмурился. — Ладно, продолжай, и дай мне знать, что найдешь. А прямо сейчас у меня запланированная связь с Вон Войтцем.

— Я все подготовлю, сэр. В вашем офисе.

Гаунт побрел прочь в главный зал, пока Белтайн начал подстраивать шкалы и ручки на передатчике.

Настроение везде было мрачным. Это был плохой день, и Гаунт проклинал себя за то, что пропустил самую худшую его часть. У ворот сорок человек погибли, согласно докладу Аркуды, и двенадцать ранены, включая Харка. Полк был на красном уровне тревоги.

Варл ждал его у двери его комнаты. Сержант отдал честь Гаунту, когда тот подошел.

— Наилучшие пожелания от Майора Роуна, сэр, — сказал Варл. — Он просит вашего немедленного присутствия непосредственно в верхнем восточном двенадцатом.

— Передай ему, что я буду там через тридцать минут, Варл, — сказал Гаунт. — Я вот только что вернулся. У меня тут куча всего, с чем нужно разобраться, и у меня связь с генералом. — Варл кивнул. — Я передам ему, сэр. Хотя, это важно. Он хотел, чтобы я убедился в том, что вы поняли это.

— Считай, что я осведомлен, — сказал Гаунт. — Верхний восточный двенадцатый? У вас там была заварушка, так ведь?

— Выпилили попытку вторжения, — сказал Варл. — Мы полагаем, что поняли, как они попадают внутрь.

— Серьезно? — засомневался Гаунт. — Слушай, мне нужно сделать этот звонок. Я буду с вами так скоро, как смогу. — Варл снова отдал честь и заспешил прочь.

Гаунт вошел в свой офис. Признаков Эзры не было. Место было пустым и холодным. Лампы мягко тускнели и снова плавно разгорались. Гаунт желал всеми фибрами души, чтобы они прекратили это делать.

Он сел за стол. Он мог слышать, как стонет от боли человек дальше по залу, один из раненых в полевой станции.

Гаунт увидел, как заморгал красный огонек на воксе на столе. Он встал, подошел к двери офиса и закрыл ее, отрезав звуки криков. Затем он вернулся к столу, сел, и надел гарнитуру. Он нажал кнопку связи.

— Сэр, генерал на связи, — сказал Белтайн, искаженным голосом.

— Спасибо. Переключи его, — сказал Гаунт в хромированный микрофон, держа его у рта.

— Прием, Эликон, прием, Эликон? Да, сэр, это Гаунт. Да, я могу слышать вас совершенно четко…

III

— С ним все будет в порядке? — спросил Ладд.

Дорден поднял взгляд на молодого комиссара и ободряюще улыбнулся. Улыбка обозначила морщины вокруг глаз старого доктора. — Конечно, — сказал Дорден.

Рядовой Твензет лежал на койке между ними, раздетый до торса, с перевязанными ребрами. Дорден сделал Твензету укол чего-то, и солдат был вялым и улыбался.

— Спасибо, друг, — сказал он Ладду.

— Все нормально.

— Тем не менее, спасибо, что присматривал за мной. Спасибо. Ты в порядке, так ведь?

— Пара дней постельного режима, и Мистер Твензет будет вертикальным, как дождь, — сказал Дорден Ладду. — Тем временем, я буду держать его под препаратами и обезболивающими.

— Эта штука великолепна, — сказал Твензет. — Я себя великолепно чувствую. Ты должен попробовать это, друг.

— Это не развлечение, Твензет, — сказал Дорден. — Будем надеяться, что Мистер Ладд не окажется в ситуации, при которой ему понадобится попробовать это.

— Конечно, нет, конечно, нет, — кивнул Твензет. — В любом случае, спасибо. Спасибо, друг. Ты молодец.

— Я оставил твое оружие на складе, — сказал Ладд Белладонцу. — Ты можешь забрать его, когда тебя выпишут.

— Нет, нет, возьми его, — настаивал Твензет. — Пожалуйста, друг, оставь себе. Тебе, скорее всего, понадобится останавливающая сила, чтобы мы увиделись после.

Ладд улыбнулся, надеясь, что улыбка введет в заблуждение.

— Хотя, мне не нужно называть друг, так ведь? — внезапно озабоченно проговорит Твензет. — Прости, прости, я не хотел выказать неуважение. Ты из Комиссариата и все такое. Штуковина, которую мне дал Док, сделала меня слабым и улыбчивым. Мне нужно выказывать тебе должное уважение. Трон, я надеюсь, что ты не отправишь меня под арест за то, что я слишком бесцеремонный.

— Твензет, — сказал Ладд, — отдохни. Я навещу тебя позже, ладно?

— Было бы неплохо, друг. Я имею в виду, сэр. Я имею в виду...

— Нахум. Меня зовут Нахум.

— Да? Да? А меня Зак. Как лазерный заряд, говорил мне мой старый отец. Зак. Как лазерный заряд.

— Я слышал, что люди в твоем отделении зовут тебя Твинзи, — сказал Ладд.

Твензет нахмурился. — Зак, — сказал он. — Я чертовски ненавижу, когда они называют меня Твинзи.

— Значит, Зак. Поправляйся. Я навещу тебя позже.

Ладд пошел от койки Твензета. Полевая станция была загружена. Больше дюжины людей лежали на импровизированных койках, и все они, за исключением Зака Твензета, были жертвами боя у сторожки. Дорден ушел, чтобы помочь человеку, который кричал и трясся от боли. Человек потерял ногу. Культя дергалась из стороны в сторону, как будто пытаясь положить ногу, которой больше не было.

Ладд отвернулся.

Он увидел Харка.

Массивный комиссар лежал на животе в дальнем углу комнаты. Он был раздет до нижнего белья, и Анна Керт прикладывала влажные бинты к ожогам на его спине и ногах. Его плоть была неестественно бледной. Ладд подошел к его койке.

— Не загораживай мне свет, — сказала ему Керт. Ладд отошел в сторону.

Харк казался полубессознательным. Без одежды, его аугметика была отчетливо видна. Ладд слегка отпрянул при виде этого, массивной черной и стальной арматуры конечности, которая была воткнута в плечо Харка. Обнаженные сервоузлы урчали и стонали, когда искусственная рука сжималась и разжималась. Ладд всегда хотел узнать, как Харк потерял свою руку. У него никогда не хватало смелости спросить.

— Как он? — тихо спросил он.

— А как он выглядит? — ответила Керт, занятая.

— Не хорошо, — сказал Ладд. — Я спрашивал о конкретном медицинском прогнозе. — Керт подняла взгляд на него. Ее глаза были жесткими. — В него попали из огнемета. Тридцать процентов кожи обожжено на спине и ногах. Ему очень больно. Я надеюсь, что мы сможем спасти плоть без необходимости пересадки.

— Потому что?

— Потому что я не могу осуществить пересадку здесь, с нашим оборудованием. Если окажется так, что Виктору понадобится пересадка, нам будет нужно переправить его в Эликон, или он умрет. Как тебе такой прогноз?

— Отличный, — ответил Ладд. — Могу ли я отметить, что ваш врачебный такт оставляет желать лучшего, доктор?

— Да пофиг, — сказала Керт, возвращаясь к бинтам.

— Один момент, — простонал Харк. — «Он» слышит, что вы говорите.

— Сэр?

Харк махнул Ладду подойти. — Ладд?

— Да, сэр?

Харк дал Ладду пощечину.

— Во-первых, доктор делает все, что может, так что не надоедай ей.

— Понял, сэр, — ответил Ладд, потирая щеку.

— Ладд?

Ладд снова наклонился ближе. Харк отвесил пощечину второй раз.

— Ради феса, не заводи дружбу с солдатами. Не сближайся с такими, как Твензет. Он рядовой, а ты – Комиссариат. Ты не смешиваешься с ними. Не делай из него своего нового лучшего друга. Ты должен поддерживать разделение полномочий.

— Да, сэр. Я не хотел. Я имею в виду, я только...

Харк снова ударил его по лицу.

— Я слышал тебя. Обращение по имени. Он солдат, а ты хребет боевого духа подразделения. Он не твой друг. Никто из них тебе не друг. Они – солдаты, а ты – их комиссар. Они должны абсолютно уважать тебя.

— Я… понимаю, сэр.

— Я нет, — сказала Керт, открывая упаковку еще одного бинта. — Почему парень не может заводить друзей? Дружба, товарищество, это узы среди вашей компании, так ведь?

— Моей компании? — тихо рассмеялся Харк. — Ты в Гвардии так долго, Анна, а ты все еще не поняла.

— Просвети меня, — ответила она.

— Нахум – комиссар. Ему нужен абсолютный и полный авторитет. Ему нужно быть фигурой из страха и силы для солдат. Он не может позволить себе роскоши дружбы.

— Вообще-то, сэр, — произнес Ладд, — я, всего лишь, младший комиссар, значит – ай! — Харк снова отвесил ему пощечину.

— Ладд, — сказал Харк, — я что выгляжу так, как будто я куда-то быстро свалю? Керт латает мою задницу бинтами, и есть шанс, что я умру.

— Погодите-ка! — запротестовала Керт.

— Замолчи, Анна. Я выведен из игры, Нахум. Полк без действующего политического офицера. Этот твой звездный час, парень. Повышение в должности, вступает незамедлительно. Ты, с настоящего момента, комиссар Призраков, Ладд. Ты держишь их в тонусе. Я не могу это делать с больничной койки.

— Ох, — произнес Ладд.

— Я рассчитываю на тебя. Не облажайся.

— Не облажаюсь, сэр.

— Лучше, чтобы это было так.

Керт сорвала покрытые кровью перчатки и бросила их в поддон, который заберет Лесп. — Я закончила, — заявила она. — Я вернусь через четыре часа, чтобы сменить бинты. — Она посмотрела на Ладда. — Поздравляю с повышением, комиссар. Я надеюсь, что вы справитесь с ответственностью. — Она бесцеремонно воткнула шприц с болеутоляющим в левую ягодицу Харка. — Это поможет тебе уснуть.

— Ой, — произнес Харк.

— Вы же хорошо позаботитесь о нем, так ведь? — спросил Ладд Керт, когда она уходила. Керт посмотрела назад на Ладда сузившимися глазами, которые говорили: ты намекаешь на то, что я не забочусь хорошо обо всех своих подопечных?

— Ох, конечно, да, — произнес Ладд.

— Ладд?

— Сэр?

— Ты сделаешь все правильно, так ведь?

— Сделаю все, что смогу, сэр, — сказал Ладд.

Харк соскальзывал в ту же самую счастливую пустоту, в которую ушел Твензет. — Ладд? — невнятно произнес он.

— Сэр?

— Волынка.

— Что, сэр?

— Волынка. Танитская волынка. Слушай ее.

— У Танитцев нет волынок, сэр, больше нет.

— Слушай волынку, Ладд… слушай… волынка, это знак, знак…

— Сэр?

Харк отключился. Ладд встал и вышел из полевой станции. Позади него человек без ноги все еще кричал.

IV

— Прошу прощения? — сказал Далин.

— Я сказал, что мне нужен адъютант, кто-то способный, теперь, когда Фархер мертв, — сказал Мерин. — Мне нужен проницательный человек в качестве моей правой руки. Ты прочитал схемы в верхнем западном шестнадцатом вчера, сообразил, где мы.

— Сэр, я...

— Ты отказываешь мне, Далин?

— Нет, сэр.

— Это означает повышение твоей зарплаты, солдат.

— Капитан, я не поэтому колеблюсь. Я самый молодой и неопытный член вашей роты. Я скальп, по сравнению с остальными. Почему не Нескон или Харжон? Или Вэлн?

— Нескон – огнеметчик. Они все двинутые, ты знаешь это. Харжон, ему я не доверяю. Гражданский из Улья Вервун. Слишком накрахмаленная задница. Вэлн из старой школы, но… фес, в нем еще слишком много нала. Он не сырье для адъютанта, и никогда не будет, несмотря на его статус ветерана. А ты, с тобой не пропадешь. Ты умный. Я прошу тебя, Далин.

Далин пожал плечами. И моим отцом был Каффран, а моя мать – Крийд, и сделав меня адъютантом, ты добавишь себе очков в полку, правильно?

— Это, определенно, не из-за того, кем был твой отец, — сказал Мерин. — Я имею в виду, гони эту мысль прямо сейчас. Мне не важно, кем был твой фесов отец, или кем является твоя фесова мать. Я хочу, чтобы это был ты, потому что ты – лучший выбор.

— Я просто надеюсь, что это решение не выйдет боком и не укусит вас за задницу, — сказал Далин.

Мерин ухмыльнулся. — Будь уверен, что этого не произойдет, адъютант, — сказал он.

V

— Эта цель... — повторил Гаунт.

— Ибрам, помоги мне, — ответил ему вокс. — Все, чего я прошу, это присмотреть за восточным флангом.

— Бартол, пожалуйста, поймите меня. Это обреченное предприятие. Кровавый Пакт уже долбит по крепостной стене. По нам только что ударили у главных ворот. Наших главных южных ворот. — Последовала пауза. — Пожалуйста, подтверди свое последнее замечание.

— Я сказал, что нас только что атаковали с южной стороны цели. Враг окружает нас. Мы держим объект, который уже скомпрометирован. — Связь молчала еще одно долгое мгновение. Был только свист тишины в эфире.

— Вы все еще здесь? — спросил Гаунт. — Эликон, вы все еще здесь?

— Извини, Ибрам, Я консультировался с тактическими офицерами. Слушай, все идет не очень хорошо, вся эта кампания по изгнанию. Ублюдки держат фронт с угнетающим успехом. Мы прилагаем все усилия, но фронт расширяется, а они не кажутся готовыми сломаться.

— Это плохие новости, сэр, — сказал в микрофон Гаунт, — но это не та проблема, которую я вижу здесь. Разведданные, на которых вы основывали свои приказы, должно быть, были неточными или устаревшими. Восточная линия уже пронизана. Кровавый Пакт проник в горы задолго до того, как мы обезопасили объект. Я не думаю, что враг здесь уже сосредоточился большими силами, но так долго не сможет продолжаться. Неделя или две, и они сметут запад и ударят по вам сбоку, а эта крепость не будет инструментом, которая сможет остановить их, как вы рассчитывали.

— Я понимаю твое затруднительное положение, Ибрам. Если честно, я боюсь того же самого. — Гаунт не ответил. Ты отлично знал, что посылаешь нас на смерть, Бартол. Разве не так, ублюдок? Разведданные были неточными или устаревшими. Ты знал.

— Ибрам? Мы все еще на связи? Подтверди?

— Я все еще здесь, сэр. Каковы ваши приказы? У нас есть ваше разрешение отступить?

— Ух, отрицательно, Ибрам. Мне просто совесть не позволяет оставить восточный флаг открытым.

— Мы, всего лишь, один, маленький полк, Бартол...

— Согласен. Я пришлю кое-какую поддержку.

— Пожалуйста, подробнее.

— Не могу. Связь может быть небезопасной, а мы уже много чего сказали. Оставайтесь там, где вы есть. Считай, что ваше задание изменилось. Изучите все возможности, предоставленные Хинцерхаусом и ближайшими окрестностями, чтобы изнурить и задержать врага.

— Вы хотите, чтобы мы… заняли их?

— Насколько сможете. Я прошу этого в качестве личной услуги, Ибрам. Займите их. Задержите их.

— И вы больше ничего не можете мне сказать?

— Не по связи.

— Понял. Но мне нужны вещи, если мы тут собираемся выжить.

— Опиши вещи?

— Вода. И поддержка, как я говорил. Тяжелая поддержка.

— Я организовал сброс воды для вас ночью или завтра. Дополнительная информация будет предоставлена к тому времени.

— Хорошо. Мои люди будут благодарны за воду, по меньшей мере.

— Мне нужно идти, Ибрам. Император защити тебя. Займи ублюдков.

— Если это последнее, что я сделаю, — сказал Гаунт, но связь уже отключилась.

VI

Верхний восточный двенадцатый был холодным и продуваемым, и вонял лазерным огнем и сильным, органическим душком, который окружал Гаунта достаточно долго, чтобы опознать в нем жженую кровь.

Пока он шел по коридору, под бесполезными защитными куполами на крыше, Гаунт видел отметины от попаданий на стенах от недавней перестрелки. Ладд с Баскевилем шли с ним. Их стучащие шаги смутно отдавались эхом в коридоре под плоскими частями крыши, и с более звонким звуком, когда они проходили под куполами.

— Офицер идет! — крикнул Баскевиль.

Впереди, ожидающая команда повернулась, чтобы поприветствовать их: Роун с Варлом, Макколл и дюжина Гвардейцев.

— Значит, Бартол шлет нам самые теплые пожелания? — спросил Роун.

— Я потом тебе расскажу, — ответил Гаунт. — Что вы хотите показать мне?

— Мы определили, как враг проникает сюда и уходит, — сказал Макколл.

— Настенные панели, так ведь? — спросил Баскевиль. — Я это знал. Я знал, что это настенные панели.

— Это не настенные панели, — сказал Роун.

— Постучи по стенам, если хочешь, — предложил Макколл. Это была самая ближайшая вещь до сарказма, которую кто-нибудь когда-либо слышал от него. Не похоже на Макколла, подумал Гаунт. Совсем не похоже на него. Если уж Оан Макколл не в себе, то нам всем лучше вставить дула в рты и сказать прощай.

— Значит не стены? — спросил Гаунт. — Тогда что?

Макколл поднял глаза к куполу над ними, Ветер снаружи гнал тонкий слой пыли вокруг щелей почти, но не совсем, закрытых люков.

— Это так ужасно очевидно, что даже не смешно, — тихо сказал начальник разведчиков.

— За исключением того, что смеяться нужно, так ведь? — сказал Варл. Похоже, никто не был предрасположен смеяться. — Или нет, — угрюмо добавил Варл.

— Мне сказали, что ставни не работают, — сказал Гаунт. — Я читал доклад Мерина. Механизмы забиты пылью.

— Механизмы забиты пылью, — сказал Макколл. — Это не то же самое. Я покажу вам. Роун, подсади меня.

— Конечно, — сказал Роун не двигаясь. — Варл?

Варл вздохнул, повесил винтовку на плечо, и нагнулся, сложив руки.

Макколл поместил ногу в руки Варла и поднялся к куполу. Он потянулся над головой и толкнул ближайшую ставню. Она откинулась наружу без сопротивления. Макколл схватился, подтянулся и вылез наружу. Ставня захлопнулась назад.

— Святой Трон, — пробормотал Гаунт. — Это так фесово просто?

Роун кивнул.

— Шестерни заклинило, видите? — сказал Варл, указывая на один из механизмов в окружности купола. — Но они были отцеплены от ставней. Ставни свободны сами по себе.

— Все? — спросил Баскевиль.

— Нет, — ответил Варл. — Ничего такого, и не на каждом куполе, но все равно несколько в этом коридоре. И, возможно, в других укрепленных коридорах тоже.

— Отряды уже проверяют, — сказал Роун.

— Они систематически бывали тут и освобождали шестерни, чтобы предоставить себе точки входа и выхода? — спросил Гаунт, с расширившимися глазами от осознания.

— Должно быть они приходили сюда неделями, может быть, месяцами, — сказал Варл. — Возились с механизмами, высматривали.

— Я единственный, кто беспокоится о том, что они должны были «высмотреть» здесь? — спросил Баскевиль.

— Нет, — сказал Гаунт. Он покачал головой. — Это место похоже на решето. Решето будет легче защищать. Трон Земли, а я думал, что это уже плохая работа. Как, фес его, Бартол Вон фесов Войтц ожидает, что мы...

— Ожидает, что мы что? — спросил Роун.

— Забудь. Как вы обнаружили это?

— В качестве последствий от нашего недавнего столкновения с Кровавым Пактом здесь, — сказал Роун.

— Ох, скажи человеку правду! — фыркнул Варл. Роун уставился на Варла. — Эзра Ночь нашел это, — сказал Варл Гаунту.

— Эзра?

— Ага, — сказал Роун. — Он увидел призраков в своих трусах и пришел сюда. Мы пошли за ним.

— Я пошел за ним, — тихо сказал Ладд. Никто не обратил особого внимания.

— Я думаю, что Эз услышал что-то, — сказал Варл. — Ну, знаете, это пятое чувство лунатиков.

— Пятое, Варл? У тебя сколько чувств? — спросил Гаунт.

— Ой, я имел в виду, шестое, да?

— Я фесово надеюсь на это, — сказал Роун.

— В любом случае, нас застали врасплох, — продолжил Варл. — Кровавый Пакт вокруг нас, как камуфляжная сеть. Потом Эз просто свалился из ниоткуда как… ну, как Нихтгейнец, на самом деле. Пригвоздил их задницы из своего рейнбоу к стене.

— Он вышел через ставню? — спросил Гаунт.

— Он догадался, — неохотно признал Роун. — Он вернулся так же, как они. Организовал засаду на их засаду.

Гаунт улыбнулся. Рядом с ним Ладд вышел вперед, смотря на купол. — Значит так? — спросил он. — Я все пытался понять, откуда появился Эзра. — Он посмотрел на Гаунта. — Если они были здесь, Кровавый Пакт, я имею в виду, — начал он, — если они были здесь все время, почему они не заняли это место?

— Чего? — насмешливо спросил Роун.

— Почему они не заняли это место? — спросил Ладд, повернувшись к майору. — У них было все время мира. Почему они не окопались тут? Мы должны были пройти ущелье три дня назад и найти Хинцерхаус полностью защищенным.

— Я не знаю.

— У Ладда интересная мысль, — сказал Гаунт.

— Может быть, они хотят поиграть с нами? — предположил Варл.

— Может быть, здесь есть что-то, что им не нравится, — сказал Баскевиль. — Может быть, здесь что-то, чего они боятся.

— Это просто херня, — сказал Роун. Баскевиль пожал плечами.

— Если здесь что-то, чего боится Кровавый Пакт, — сказал Варл, — тогда мы в полном фесе. — Гаунт поднял взгляд на купол. — Я хочу посмотреть. Я хочу посмотреть, куда ушел Макколл.

— Я не думаю... — начал Ладд.

— Это был приказ, а не праздная мысль.

Роун щелкнул микробусину. — Макколл? Босс хочет сам все посмотреть.

— Я ожидал, что он захочет, — протрещал в ответ вокс. — Хорошо. Здесь чисто. Очки, никаких шляп.

Гаунт снял фуражку и отдал ее Ладду. Он надел очки в медной оправе, которые ему дал Баскевиль.

— Роун? Подсади меня, — сказал он.

— Конечно, — сказал Роун. — Варл?

Варл вздохнул, снова повесил винтовку на плечо, и наклонился, сомкнув руки.

— Майор Роун, — сказал Гаунт. — Подсади меня.

Варл выпрямился, сдерживая ухмылку. Со злостью в глазах, Роун нагнулся и сложил руки.

— Спасибо, Эли, — сказал Гаунт и поднялся.

VII

Ставня закрылась, и Гаунт исчез. Стоя под куполом, смотря наверх, они ждали.

— Значит, я так понимаю, вы действующий комиссар, пока Харк ранен и все такое, — сказал Баскевиль Ладду.

— Ух, да, точно, Майор Баскевиль.

Последовала долгая тишина.

— Это будет нелегко, — сказал Баскевиль.

— Нет, сэр, — ответил Ладд.

Подул ветер.

— Так что, эм, лучше вам, люди, начать вести себя хорошо, — добавил Ладд.

Варл начал дергаться, как будто испытывал приступ кашля или чесотки. Потребовалось десять секунд до того, как дергание превратилось в хихиканье.

— Простите, — сказал Варл. — Простите! Я просто...

Хихиканье превратилось в смех. Гвардейцы рядом с Варлом тоже начали смеяться.

— Хотите, чтобы я пристрелил их, — любезно осведомился Роун у Ладда, — ради поддержания дисциплины?

— В этом нет необходимости, — сказал Ладд, и отвернулся.

VIII

Если и была вечность на дурном булыжнике Яго, ее можно было увидеть отсюда.

Гаунт поднялся на ноги. Ветер, как будто ожидая его приход, стих до шепота. Пыль осела. На западе, по ту сторону хребта Банзи Алтидс, поднималась луна. Небо было грязно желтым, цвета влажного торфа. Облака собрались на севере, низкие и скученные, напоминающие меренгу. Внизу под обширной скалой горы, полотно белого тумана покрывало ландшафт.

Было холодно. Гаунт двинулся, и его нога сбросила вниз камешки, которые полетели далеко вниз в покрывало из пыли.

— Смотрите, куда наступаете, — сказал Макколл, появившись рядом с Гаунтом и положив свою руку на его.

— Если вы хотите увидеть это, делаете по-моему.

— Понял.

За предыдущую экскурсию за ставни, Макколл закрепил сеть кабелей вокруг купола. Он прикрепил страховку к поясу Гаунта. Макколл сам зацепился за одну.

— Далеко падать, — сказал он.

— Да, в самом деле.

Они мгновение стояли и смотрели за каньон рядом с горным хребтом на пыльную пустошь.

— Вы должны признать, что у них есть яйца, — сказал Макколл.

— Да, — сказал Гаунт.

— Мы нашли доказательства инструментов для восхождения, кое-какое закрепленное оборудование, но, по всей видимости, они забирались сюда в основном на силе.

— Ясно.

— Должно быть, это из-за какой-то безобразной силы торса.

— Определенно.

Высота была огромной, а скала была отвесной. Гаунт посмотрел вниз. Расстояние было огромным и вызывающим головокружение. Всего лишь несколько часов назад, он был у основания с этой стороны, прижатый огнем вместе с Макколлом и Колеа. Он вспомнил, как смотрел наверх. Если бы он пытался взять Хинцерхаус с севера, последним делом он бы предложил своим людям забираться по отвесным скалам. Он не ожидал, что они даже задумаются об этом, не говоря уже о том, чтобы попробовать. Упорство Кровавого Пакта было отдельной темой. У них не было страха, или пределов выносливости.

Так как же нам их остановить? Или даже задержать?

Он посмотрел направо. Вершина острого хребта изгибалась, слегка на север, а затем наклонялась к северо-западу. На всем протяжении она была усеяна куполообразными башенками и казематами, железными куполами и ящиками, которые уходили вдаль, по меньшей мере, на два километра. Снаружи купола, подобные тому, у которого они находились, были матовыми и шероховатыми от шлифующего воздействия ветра и песка.

Гаунт посмотрел налево. Там, хребет перерастал в пик. Купола и казематы поднимались на пик, и спускались с него с другой стороны. На вершине он увидел ветровой загон, медный купол, вершину Хинцерхауса. Ветровой загон венчал сломанный металлический шпиль. Гордый флаг или знамя когда-то развевались там, подумал Гаунт.

— Тебе не нравится это место, так ведь? — спросил Гаунт Макколла.

Макколл вздохнул. — Совсем нет. Я, честно говоря, не могу припомнить другое место, которое хотел бы меньше защищать. Есть тут что-то.

— И это что-то нервирует тебя?

— Вы заметили? Да, это чертово место нервирует меня, и я не понимаю почему. Никогда не был в месте, которое треплет мне нервы, как это. Никогда не думал, что я из тех парней, которых могут напугать привидения. А теперь я чувствую их, и это заставляет меня сомневаться в себе.

— Я понимаю.

Макколл посмотрел на Гаунта. — Я чувствую себя сентиментальным и не в форме. Я продолжаю задумываться и вздрагивать от теней. Я ненавижу это. Я не могу доверять себе. Это место делает из меня дурака. А дураки умирают быстрее, чем остальные.

Гаунт кивнул. — Если это поможет, такое не только у тебя. Все чувствуют это. Ну, за исключением Роуна, может быть, потому что он вообще ничего не чувствует.

Макколл улыбнулся.

— Есть что-то в Хинцерхаусе, — продолжил Гаунт, — и это играет на наших нервах. Нам нужно просто научиться игнорировать это. Это, всего лишь, старая крепость в жопе небытия.

— Возможно, — сказал Макколл. — Я просто хочу стряхнуть ощущение, что никто из нас не выберется отсюда живым.

— Будет ли для тебя проблемой знать, что у точно такое же ощущение, Оан?

— Будет, сэр, так что лучше не говорите мне.

IX

Они услышали крик, похожий на крик птицы, и Гаунт на мгновение подумал, что обитатели ветрового загона вернулись.

Но это был человеческий голос, принесенный ветром. Три фигуры появились рядом с куполом в сотне метров к западу от них.

Гаунт прищурился. — Наши?

— Ага, — сказал Макколл. — Я послал людей обыскать линию хребта, чтобы срезать любые веревки, оставленные Кровавым Пактом.

Они отцепились от страховки и направились вдоль естественного бастиона горы к остальным. Гаунт чувствовал облегчение каждый раз, когда они доходили до очередного купола или каземата, где он мог остановиться и отдышаться мгновение. Тревожный спуск к отдаленным облакам напомнил ему Фантин, и вид внизу на Скальд. Несмотря на холод, он начал потеть. У него не было никакого желания находиться здесь, особенно непривязанным, когда снова поднимется ветер.

Долгие пять минут сосредоточенных усилий привели их к остальным. Разведчики Каобер и Жажжо приветственно кивнули, когда Макколл с Гаунтом присоединились к ним. Эзра ап Нихт тихо ждал позади них.

— Много нашли? — спросил Гаунт.

Жажжо указал на запад. — Целую сеть веревочных лестниц и страховок, примерно в полукилометре в ту сторону. Бонин с Хвланом остались, чтобы перерезать их.

— Остается вопрос, что нам делать с укреплениями? Спросил Каобер. — Я имею в виду, они слабое место, пока мы не займем их.

— Мы можем попробовать заблокировать их, — предложил Жажжо.

— Мы займем их, — сказал Гаунт. — Если это место – крепость, тогда давайте займем ее должным образом. Приведем людей в эти укрепления. Если враг приползет здесь, его будет ждать сюрприз. — Гаунт посмотрел на Эзру. Партизан, в солнечных очках, которые Варл дал ему давным-давно, смотрел на злобную желтую луну.

— Это была хорошая работа, — сказал Гаунт.

— Соуле?

— Хорошая работа, про эти ставни. И я думаю, что огневая команда Роуна тоже тебе обязана.

Эзра слегка пожал плечами.

— Там было кое-что еще, сэр, — сказал Каобер. Он повел их вокруг отполированной наружной части купола к южной стороне горы. Они были над тем, что Гаунт думал, было передней часть Хинцерхауса. Там был узкий проход, который вел к воротам, хотя ворота было трудно разглядеть на таком расстоянии. Прямо под ними поднимались из крутого лика горы основные части Хинцерхауса: секции старых черепичных крыш, верхушки казематов, встроенных в скалы, и маленькие башни.

— Там, сэр, — сказал Каобер, указывая. Гаунт мог что-то видеть далеко внизу склона, в нижней части южной стороны дома. Это выглядело, как большая, квадратная крыша, окруженная другими крышами, покрытыми красной черепицей, по обе стороны, и горой на двух других сторонах.

— Видите? — спросил Каобер.

Гаунт вытащил бинокль и подстроил его. Это была совсем не квадратная крыша. Это был мощеный внутренний двор, открытый небу.

Гаунт опустил бинокль. — Кто-нибудь уже докладывал, что нашел внутренний двор?

— Нет, — ответил Макколл.

— Значит, есть внутренний двор в центре нижних южных уровней, а мы об этом не знаем? — Гаунт сделал паузу. — Это означает, что в этом проклятом месте все еще есть части, которые мы еще не нашли.