Только в смерти

I

Было рано, очень рано. Дом был холодным, а освещение казалось особенно тусклым. Снаружи мурлыкал ветер.

Старая дама в черном кружевном одеянии, с причудливым, мясистым лицом, снова ошивалась рядом. Маггс мог слышать ее шаги, и чувствовать холод от нее.

Трон, как она хотела, чтобы они умерли, все они. Это была ее работа. Когда он закрывал глаза, он мог видеть ее лицо, лицо, которое больше не было лицом.

Маггса послали, чтобы отсидеть предрассветные часы в каземате на верхнем западном пятнадцатом. Сначала команда из шести человек по очереди несла караул у ставней, пока остальные отдыхали, но снаружи не было ничего, кроме пыли, поэтому они отказались от этого. Они закрыли ставни и установили растяжки, чтобы узнать, если кто-нибудь попытается застать их врасплох снаружи.

Звук шагов катился по тихому коридору позади них. Медленные, шаркающие шаги. Маггс поднял взгляд, поднимая оружие.

— Что такое? — спросил его Гански.

— Ничего, — сказал Маггс. Он больше не слышал шаги. Он встал и проверил растяжки.

— Сколько время? — спросил он.

— Пять двадцать два, — сказал Лизарре, сонно проверяя свой хронометр.

Маггс спустился в коридор и огляделся. Ничего, никаких признаков кого-либо.

Это, на самом деле, было хорошо. Он очень, очень не хотел встретиться лицом к лицу с ней.

II

Баскевиль проснулся и перевернулся со стоном. Пол под его скаткой был твердым и непрощающим.

Он вспомнил, где он был.

Баскевиль сел. Он понял, что его разбудило: шум. Он не был уверен, был ли шум в его сне или реальным.

Он встал и вышел из комнаты-казармы. Несколько Призраков заворчали во сне, когда он выбирался наружу. В комнате было еще шестьдесят человек, и он знал, что им нужен был весь отдых, который они могли получить.

В зале, он припал к коричневой глянцевой стене и вытащил флягу для воды. Вода, которую занесли через ворота во время неудачной выгрузки предыдущим днем, была тщательно распределена. У нее был превосходный вкус, но в его фляге ее уже оставалось весьма мало. Еще одна порцию собирались раздать во время завтрака. Никому не удалось найти основную часть груза, или иллюзорный внутренний двор, где он лежал. Гаунт уже направил запрос на дополнительный груз в Эликон, сообщение, на которое не ответили.

Свет настенных фонарей медленно затухал. Казалось, что им потребуется много времени, чтобы снова разгореться.

Баскевиль смотрел на них с притягательностью. Тускление и разгорание становилось медленнее ночью, как будто дом дышал намного медленнее, потому что спал.

Что-то не спало. Он услышал шум и понял, что это был тот же самый шум, который разбудил его.

Он вслушался и услышал, очень далекий, царапающий звук: мягкий, влажный, скользящий звук, идущий из глубин земли.

Он был все еще там внизу, демон-червь. Он был все еще там внизу, и сопел, пытаясь учуять его запах.

III

— Мы... — начала говорить связь, а затем слова затерялись в вопле шума из вокса.

Белтайн подстроил шкалы, наушники были прижаты к его потной голове. — Повтори, отправитель? — Статика. Плавающее жужжание.

Белтайн терпеливо попытался снова. — Эликон, Эликон, это Дерево Нала, это Дерево Нала. Запрашиваю ответ на предыдущий запрос касательно следующей доставки воды, прием? — Снова статика. Когда пыль поднималась ночью, она заглушала вокс.

Белтайн откинулся и снял наушники. Было пять двадцать три. Он пообещал Гаунту, что рано встанет и проверит вокс.

Большой главный зал был пуст и тих. Он мог слышать только шаги часовых, передвигающихся на одном из этажей сверху. Мягкие, шаркающие шаги. Бедный ублюдок устал, подумал Белтайн. Мы все устали.

— Адъютант?

Белтайн огляделся и увидел бредущего Далина, зевающего. Далин держал кипу карт в руке.

— Что ты здесь делаешь?

— Не спится, — сказал Далин, садясь рядом с Белтайном. — Думал над картами всю ночь.

— Ох, нет, — сказал Белтайн. Разочарование от предыдущей ночи почти довело Белтайна до белого каления. С Далином, Бонином и еще несколькими другими наиболее образованными адъютантами и следопытами, он собрал все карты Хинцерхауса, которые предоставили полку, и прошлись по ним линия за линией, высматривая сказочный внутренний двор. Так они начали называть его. Сказочный внутренний двор. Настоящий абсурд карт быстро стал видимым. Ни одна из них не совпадала.

Некоторые выглядели, как планы совершенно другого крепостного комплекса. Белтайн задумывался, в какой фес играли Тактики. Как они могли выпустить дюжину различных схем одного и того объекта? Разве они этого не заметили?

Команда Белтайна работала над этим часами, иногда ходя по залу, чтобы бродить бесцельно по бесполезным кругам. Макколл присоединялся к ним, пытаясь применить невыразимое Танитское ориентирование к делу. Они знали, где должен был быть сказочный внутренний двор. Они знали, где он должен быть, из-за описания, которое им предоставили разведчики, которые побывали на хребте двумя днями ранее. Но они просто не могли найти сказочный фесов внутренний двор, или любой признак коридора или ответвления, которые могли привести к нему.

Сон, в конце концов, одолел их, и они сдались. — Вода никуда не денется, — стоически говорил Макколл. — Отдохнем немного.

Белтайн был особенно обезоружен поведением Макколла. Он осознавал, что главный разведчик просто ненавидел быть бесполезным, и с каких это пор Макколл не мог найти что-то? Все было похоже на то, как будто дом умышленно прятал внутренний двор от них.

Это, конечно, было верхом абсурда, потому что, если поверить в это, то нужно было поверить и в то, что дом был каким-то образом… живым.

Далин разложил несколько карт на столе рядом с воксом Белтайна. — У меня идея, — сказал он. — Что если они все правильные?

— Чего? Тебе нужно поспать, парень.

— Нет, нет, послушайте. Что если они все правильные? Я имею в виду, что если в них есть некоторые точные части, так же как на них всех есть некорректные. Нам нужно смотреть на части, которые согласуются, и это будет согласовываться с планировкой этого места.

— Мы это пробовали, — сказал Белтайн. — Помнишь? — Он был не в настроении для всего этого. Парень очень пытался убедить, и Белтайн пытался отдать ему должное за это, по меньшей мере, но Далин тратил его время.

— Послушайте меня, — настаивал Далин. — Это не давало мне уснуть. Не важно, насколько дико разнятся карты, у них есть определенные черты. Карта Гаунта показывает главный зал и коридоры тут, как и у Роуна. На картах Харка они тоже есть, но нет нижнего зала или галерей здесь. На карте Колеа есть галереи, которые не отмечены на любых других картах. На всех них есть колодец, а на шести из них силовая комната, хотя...

— Ты был занят.

— Спасибо. На карте Даура силовая комната не на том этаже, но это единственная карта, на которой есть территория, где может быть внутренний двор.

— Сказочный внутренний двор. Далин, мы выяснили, что карта Даура самая безумная из всех, прошлой ночью. Кроме пары деталей, она могла быть придумана с таким же успехом. Она может быть совершенно другим фесовым объектом.

— Ага, я знаю, но что если они все правильные?

Белтайн вздохнул. — Ты все продолжаешь говорить это. Что ты имеешь в виду?

— Насколько это место старое?

— Я не знаю.

— Но старое, так? Очень старое?

— Ага, — уступил Белтайн.

— Возможно, его изменяли, переделывали и перестраивали множество раз. Просто предположите, что эти планы были точными… когда их нарисовали.

— Я ду… Что?

Далин оскалился. — Может быть, каждая карта отражает план этого места на то время, когда она была составлена. Может быть эта... — Далин вытащил случайную карту. — Может быть этой двести лет, а этой пятьсот. Кто знает? В любом случае, ни на одной нет текущего состояния вещей, только то, как все выглядело тогда, когда отдельные карты были нарисованы.

Белтайн замешкался. — Это не самая безумная вещь, которую я когда-либо слышал, — начал он.

— Ага, но Далин дело говорит, — сказал Макколл.

Белтайн с Далином вздрогнули. Они не слышали, как он подошел.

— Фес, ты напугал меня! — пожаловался Белтайн.

Макколл кивнул. — Хорошо. Я еще не полностью растерял навык. — Он сел с ними. Его лицо было вытянутым и бледным, как будто сон ускользал от него месяцами. Он потянулся и взял несколько схем у Далина.

— Значит, ты предполагаешь, что эти карты были сделаны в различное время, в различные периоды? Галерею на этом плане, скажем, должно быть построили после того, как нарисовали вот этот вот план? — Далин кивнул — Именно об этом я и думал. Части были построены, или разрушены и заблокированы. Комнаты добавляли или изменяли. Плюс, конечно, могли быть и просто случайные ошибки. Вот эти нарисованы от руки.

— Это хорошая идея, — сказал Макколл.

— Парень умный, — сказал Белтайн.

— Походит на своего отца, — сказал Макколл.

— Это все еще не объясняет, почему их нам выдали, — сказал Далин.

Белтайн пожал плечами. — Ошибка архива? Тактики запросили карты Хинцерхауса для нас, и кто-то нажал не на ту кнопку, так что мы получили историю этого места в виде планов, а не дюжину копий самой последней версии.

Макколл кивнул. — В этом есть смысл – актуальный, практичный, здравый смысл. Фес, я рад, что что-то в этом склепе начинает иметь смысл.

— Не говори - склеп, — сказал Белтайн.

— Прости.

— Значит… мы можем использовать это? — спросил Далин. — Я имею в виду, есть практическое приложение для этого?

— Ага, — сказал Макколл. — Далин, иди разбуди Бонина, и скажи ему собрать отряд разведчиков. — Далин замешкался. — Разбудить Бонина?

— Точно.

Далин сглотнул. Мысль о том, чтобы попытаться вырвать Танитского разведчика из сна, казалась отчасти суицидальной.

— Ладно, я это сделаю, — сказал Макколл. Он встал. — Встретимся в западном четвертом в пять. Захвати карты. — Он покинул комнату. Белтайн посмотрел на Далина. — Ты хорошо справился, Далин. Макколл впечатлен.

— Разве? Он не показал этого.

— Ты шутишь? Это было практически так близко к тому, чтобы шеф начал улюлюкать и хлопать тебя по спине. Попомни мои слова, ты произвел хорошее впечатление.

Далин оскалился.

Белтайн поднялся. — Ладно, пошли. Забери карты. — Далин начал собирать сложенные листы бумаги. Белтайн повернулся, чтобы проверить свой передатчик. Он увидел, что одна из стрелок подскакивает. Он надел наушники, подстраивая.

— Что такое? — спросил Далин.

— Наконец-то что-то есть. Сигнал, — сказал Белтайн, подстраивая шкалу. Он прислушался.

— Мы последние остались в живых? — прошептал голос ему в ухо.

Белтайн застыл.

— Кто вы, отправитель? Кто вы?

— Да? Мы последние остались в живых?

— Ответьте! Пожалуйста, ответьте!

Голос затих. Белтайн снял наушники.

— Есть что-нибудь? — спросил Далин.

— Нет, — сказал Белтайн. — Ничего важного.

IV

034TH смотрела ему в лицо, в уродливое лицо. Меррт поднялся, сжав свою винтовку.

Было рано, пять двадцать пять. Дом был тих, как кладбище, но в воздухе что-то было. Меррт нутром чувствовал смутные проблески старых боевых навыков, которыми он когда-то так гордился. Всего лишь привкус того потерянного инстинкта заставлял его сердце петь.

Он не спал много часов, уставившись на трафаретную надпись 034TH в полутьме казармы.

Он вышел в зал и ждал. Фигура показалась из теней слева от него, двигаясь с мягким, почти неслышимым шарканьем.

Это был Нихтгейнец. Он приблизился, его рейнбоу был у него в руках. Эзра посмотрел на Меррта сквозь солнечные очки.

— Ты тоже, а? — спросил Меррт.

Эзра кивнул.

— Гн… гн… гн… пошли, — прошептал Меррт. Эзра снова кивнул, но Меррт, на самом деле, говорил своему оружие.

V

Брагг сидел с ним час или два в середине ночи, прямо как он всегда и делал, когда они были в ночном карауле.

Брагг ничего не говорил, а Ларкин не говорил с ним. Ларкин даже не смотрел на него.

Ларкин просто сидел в наблюдательном пункте шесть, смотря на то, как ветер дергал ставни, обеспокоенный присутствием позади него. Его спина покрылась холодным потом. Он мог слышать, как Бэнда храпит в углу комнаты, и свой учащенный пульс, вместе с третьим звуком дыхания, медленным и спокойным, расслабленным.

Брагг. Определенно, безошибочно, Брагг. Ларкин узнал его запах, сакра в его поту, особенный запах его тела. Прошло очень много времени, когда он видел своего дорогого друга последний раз, часть него хотела повернуться и поприветствовать его, обнять его и спросить, где он был все это время.

Но Ларкин знал, где был Брагг, и он не осмеливался поворачиваться из страха того, что он может увидеть. Брагг был мертв с Фантинской операции, убит крысиным ублюдком, которого Ларкин, в конце концов, прикончил из своего лонг-лаза на Херодоре. Брагг просто не мог быть здесь, позади него, в наблюдательном пункте. Он не мог быть. Это было против всех разумных законов, но Ларкин, все равно, мог чуять его и слышать его дыхание.

Ларкин скучал по своему старому другу все эти годы больше, чем мог признаться. Сама мысль встретить его снова была чудесной.

Но не так. Но не так, пожалуйста, Трон, нет.

Не так.

Прямо перед пятью часами, Ларкин услышал, как Брагг поднялся на ноги с ворчанием и ушел. Ларкин еще немного подождал, а затем медленно повернулся. Там была Бэнда, спящая у углу. И никого больше.

Ларкин встал и размял ноги. Он сидел слишком долго, прикованный страхом.

Он увидел бутылку. Она стояла на грязном полу каземата в нескольких метрах от него. Он дохромал до нее, поднял и откупорил.

Сакра. Сладкая и чудесная, самая лучшая. Ни один фес в полку не делал такую отличную сакру годами. Ларкин понял, что это было: подарок.

— Спасибо, — сказал он и сделал глоток.

Черт возьми, она была хороша.

Бэнда проснулась и посмотрела на него. — Что происходит? — пробормотала она.

— Это твое? — спросил Ларкин, показывая ей бутылку.

— Нет.

— Я так и не думал. Спи дальше.

Она так и сделала. Она напилась и страдала от похмелья. Она снова начала храпеть. Ларкин сделал еще один маленький глоток, затем закупорил бутылку и положил ее в ранец. Он снова сел.

Он проверил свой хронометр. Пять двадцать шесть.

Кто-то заглянул в каземат позади него и крикнул, — Приготовиться! — Ларкин обернулся. Там никого не было, но он узнал голос.

Липкий страх пополз по его спине. За всю свою жизнь он знал только одного человека, который был веселым и бодрствующим в пять двадцать шесть утра; одного человека, который совершал обход, расставлял дозоры и проверял караульных; одного человека, которому принадлежал голос.

И этого человека звали Колм Корбек.

VI

— Прошло… прошло пять минут с тех пор, как вы спрашивали в последний раз, — ответил Ладд. — Сейчас пять двадцать семь.

— Ох, — произнес Харк. В полевой станции было тихо. Остальные раненые спали либо естественным сном, либо были милосердно накачаны обезболивающими. С того места где сидел, у кровати Харка, Ладд мог видеть одного из санитаров, Леспа, спящего в кресле. Ладд знал, что медицинский персонал был на ногах большую часть ночи.

— Слушайте, сейчас слишком рано, — сказал Ладд. — Вам нужно поспать. Я могу прийти в более удобное время.

— Нет, нет, сиди, — ответил Харк. — Я прошу только потому, что время здесь тянется слишком медленно. Оно тянется, как ледник. Я рад компании. Я не слишком хочу спать.

— Тогда ладно.

Харк лежал на животе на кровати, тонкая простыня была слегка накинутая ему на спину и ноги, чтобы немного согреть. Ладд видел темные очертания грязных бинтов сквозь простыню, и чуял запах сожженной и обуглившейся плоти.

— Заканчивай доклад, Ладд.

— Да особо больше нечего говорить. Составлять протокол не о ком, общая дисциплина хорошая, несмотря на ситуацию.

— Они доставляют тебе неприятности?

— Что? Нет, сэр.

— Это потому, что ты не ставишь себя в положение, когда они могут доставить тебе неприятности? — Ладд сразу не ответил.

— Ты не можешь быть кротким, Ладд. Тебе нужно подняться в их глазах, и держать их в узде.

— Это… это мое намерение, комиссар.

— Они протопчутся по тебе, если не так, — сказал Харк. — Именно это я имею в виду. Они протопчутся по тебе. Ты должен показать им, кто командует.

Ладд кивнул.

— Чего?

— Ничего, сэр.

— Ох, дай мне тему для размышлений, ради феса! — взорвался Харк. — Дай мне проблему, которую я могу решить, пока я в таком виде!

Керт вошла в полевую станцию и неодобрительно посмотрела на Ладда. Он поднял руку и улыбнулся. Она нахмурилась и снова вышла.

— Вы разбудите остальных, — прошептал Ладд.

— Тогда говори со мной.

Ладд вздохнул. — Вы сказали, что я должен показать, кто командует. Ну, Гаунт командует… Роун… Колеа… не я.

— Офицеры помогут своему комиссару, — сказал Харк.

— Офицеры думают, что я, всего лишь, ребенок. Они смеются надо мной.

— Кто смеется?

Ладд пожал плечами.

— Роун?

— Да, и он злобный. Остальные, даже Гаунт, я не думаю, что они хотят выказать неуважение, они просто не могут помочь. У меня нет авторитета.

Харк поднялся на кровати, вздрогнув. — Это какая-то фигня, младший комиссар. Дай мне бумагу и ручку.

— Сэр?

— Дай мне бумагу и ручку, и что-нибудь, на что можно опереться.

Ладд отдал предметы Харку. Он дал ему полевой журнал, чтобы опереться на него. Харк лежал на животе, яростно записывая на клочке бумаги и хрипя от усилий. Ладд мог видеть ожоги на обнаженной, органической руке Харка.

— Что вы пишите, сэр? Могу я спросить?

— Заткнись.

Харк закончил, сложил бумагу и отдал Ладду с ручкой.

— В следующий раз, когда ты почувствуешь, что не можешь надавить авторитетом, отдай это Гаунту.

— Могу я прочитать?

— Нет. Просто отдай это ему.

Ладд положил ручку и сложенную бумагу в карман плаща.

— И это тоже забери, — сказал Харк, кидая полевой журнал.

— Ах, я хотел спросить вас об этом, сэр, — сказал Ладд.

— О чем?

— Полевой журнал, сэр. Я пытался держать его в актуальном состоянии, как было приказано.

— И?

Ладд сглотнул. — Я прочитал назад, естественно, чтобы ознакомиться с вашим методом и стилем изложения. Я заметил… как бы это сказать?

— Побыстрее? — предложил Харк.

— Я заметил некоторые царапины. Некоторые изменения, там, где вы писали, а затем изменили слова.

— Это журнал, Ладд, — сказал Харк, — вот как он работает. Финальный отчет будет чистым.

— Но я не мог не прочитать… некоторые вещи, которые вы вырезали. Слова были разборчивыми. О ваших снах, сэр.

— Это были личные замечания, которые я удалил, потому что им не место в записи.

— И все-таки, они касаются меня. Ваши комментарии насчет ваших снов, и вашей тревоги. Вы говорили, что не можете спать и...

— Достаточно, Ладд. Забудь то, что прочитал. Это не твое дело. — Ладд встал, отдал честь, надел фуражку, и повернулся, чтобы уйти.

Затем он снова сел. — Вообще-то, знаете ли? Я собираюсь последовать вашему совету. Да, это мое дело. Это мое дело в качестве действующего старшего политического офицера, что вы обеспокоены снами так сильно, что не можете избавиться от этого. Ради блага полка, я прошу, чтобы вы разъяснили. — Последовала долгая тишина.

— Закончил? — спросил Харк.

— Да.

— Свали.

— Нет, я так не думаю. — Ладд наклонился ближе, его голос был жестким шепотом. — Что происходит, Харк? Что тебя беспокоило задолго до того, как мы попали сюда?

— У тебя нет права спрашивать...

— У меня полнота власти, Харк, над тобой. Ты дал мне ее, помнишь? А теперь начинай говорить! — Харк начал тихо смеяться. — Это хорошо. Это, на самом деле, очень хорошо, Нахум. Я впечатлен. Вот так ты будешь противостоять Роуну и остальным.

— Спасибо. Я, все еще, жду.

Харк затих.

— Я должен донести на вас? — спросил Ладд.

Харк повернул голову и посмотрел мимо Ладда. Его темные глаза были еще темнее от недостатка сна и чего-то еще.

— Я не спал хорошо годами, Ладд. Пять лет, по меньшей мере. Сны приходят ко мне и нарушают мой сон.

— Кошмары?

— Нет, ничего такого грандиозного или очевидного. Просто плохое предчувствие. Картины меняются. Были периоды без этого – чудесные, ясные клочки, месяцами подряд. Но это снова вернулось, в последние месяцы, и стало хуже с тех пор, как мы пришли на Яго, хуже, с тех пор, как мы оказались здесь, в этом чертовом месте.

— Продолжайте. Вы можете что-нибудь вспомнить о снах?

— Нет, — сказал Харк, закрывая глаза. — Это похоже… когда ты вспоминаешь сон через часы после пробуждения?

— Я знаю это ощущение.

Харк кивнул. — Как-то так. Внезапное воспоминание о печали и боли.

— Вы кому-нибудь говорили об этом?

— Я говорил с Дорденом. Он считает, что это эффект от травмы, когда я потерял свою руку.

— Как это произошло?

Харк открыл глаза и снова уставился на Ладда. В его зрачках было задумчивое страдание. — Битва на Херодоре, сражение рядом со Святой. На нас напали наемники локсатли. Они отстрелили ее.

— Ох.

— Ты никогда не спрашивал меня раньше, Ладд.

— Я никогда не осмеливался, сэр.

Харк приподнялся на животе, отвернувшись. — Ну, в любом случае, это не то. Это не рука. Хотел бы я, чтобы это было так. Это что-то другое. Иногда, все чаще за последние несколько недель, это приходит, когда я не сплю. Из ниоткуда, пока я не сплю. Пришло тогда, когда я услышал...

— Танитскую волынку? — спросил Ладд.

— Ты проницательный, Ладд. Я тебе об этом говорил?

— Когда вы были сонным от лекарств, сэр.

— Танитская волынка, — вздохнул Харк. — Я слышу ее, и когда я слышу ее, я знаю, что резня скоро начнется.

Последовала долгая тишина. Один из раненых в станции проснулся и начал стонать.

— Сколько время, Ладд? — спросил Харк.

— Пять тридцать один, — сказал Ладд.

— Иди на обход.

Ладд встал.

— До того, как уйдешь, — сказал Харк. — Отдай мне эту бумагу. — Ладд вытащил бумагу из кармана, развернул и прочитал.

Там было написано корявым почерком, — Полковнику-Комиссару Гаунту. Если Нахум Ладд даст вам эту записку, это покажет, что он безнадежно неспособен осуществлять свои обязанности в качестве вашего полкового комиссара. Пожалуйста, выстрелите бедному фесу в голову и бросьте его жалкое тело стервятникам. Ваш, В.Х.

— Это забавно, — сказал Ладд.

— Я это и имел в виду, — ответил Харк.

— Вот почему это забавно.

— Отдай это мне.

— О, нет, — сказал Ладд. — Я не хочу, чтобы вы отдали это еще кому-нибудь. Думаю, что сохраню это. И, может быть, просто может быть, я не донесу на вас за это.

Ладд мог бы сказать, что Харк смеется, хотя его голова была повернута в сторону.

— Я собираюсь отдать вам приказ, — сказал Ладд, наклоняясь к Харку.

— Ох, серьезно?

— Да. Моей властью, в качестве полкового комиссара, я приказываю вам оставаться здесь. Думаете, сможете это сделать?

Харк прямо сказал Ладду, куда он может воткнуть свой приказ.

Ладд улыбнулся. — Хорошо. Полагаю мы оба знаем свое место, — сказал он и покинул комнату.

VII

Растяжка на мгновение натянулась, а затем ослабилась. Она снова натянулась. Вес Маггс повернулся, чтобы найти более комфортную часть стены, около которой он спал.

VIII

Макколл поднял свой фонарик и посветил перед ними. Настенные лампы в этой части дома, казалось, полностью сдохли. — И? — спросил он.

Далин с Белтайном быстро перелистывали схемы в свете фонарика, который Далин держал в руке.

— Погодите, — сказал Белтайн. — Что-то неправильно.

— Снова? — спросил Бонин, сдерживая зевоту. — Вы меня разбудили для этого?

— Просто жди, — сказал ему Макколл.

Отряд из пяти человек, ведомых Хвланом, появился из коридора впереди.

— Там ничего нет, шеф, — устало сказал Хвлан.

— Но карта... — начал Белтайн.

— Может быть, это спрятано, скрытая дверь, — сказал Далин. — Мы можем попробовать постучать по стенам.

— Ох, только еще не ты, — сказал Макколл. — Ты такой же, как фесов Баскевиль.

— Стоп, стоп, стоп! — сказал Белтайн. — Это восточный восьмой центральный, так?

— Восточный девятый центральный, — сказал Бонин.

— Нет, восточный восьмой, — возразил Хвлан.

— Заткнитесь, заткнитесь! — прервал Белтайн. — Смотрите, сравните эти две. — Он протянул им две схемы. — Здесь должно быть ответвление, на юг.

— Там ничего нет! — прорычал Макколл.

Далин вздрогнул. Он ненавидел идею разозлить главу разведчиков, и это все, о чем он мог думать.

— Ничего! — снова рявкнул Макколл, ударяя кулаком по глянцевой коричневой панели. — Видишь?

— Э, шеф? — сказал Бонин.

Макколл медленно повернулся и снова ударил по глянцевой коричневой панели на стене.

Она отозвалась пустым звуком.

— Ох, Святой Трон, — сказал Макколл, тяжело сглатывая. — Я в это не верю.

— Монтировки! — крикнул Бонин. — Монтировки сюда!

IX

Пять тридцать три. Ларкин подошел к ставням наблюдательного пункта шесть и поднял одну из них. Снаружи ветер стих до смутного бормотания. Пыль исчезла. Он поводил прицелом. Он мог ясно видеть проход, скалы, подсвеченные холодным, поднимающимся солнцем. Все было тихо, как лед. Внизу, что-то—Просто остатки груза воды, оставленные на открытом участке днем ранее. И несколько тел, замороженные трупы друзей и товарищей.

Ларкин прохромал назад к дверному проходу каземата и выглянул наружу, влево и вправо. Пустой коридор, свет мягко разгорался и тускнел. Ни Брагга. Ни Колма Корбека. Совсем никаких призраков.

Он поднял лонг-лаз, установил прицел на место, и пнул Бэнду.

Она пошевелилась.

— Вставай, — сказал он.

— Отвали.

— Вставай, фес тебя. Это приближается. Я чувствую.

— Угу, чувствуй.

Ларкин вытащил флягу с водой, поболтав последней порцией, оставшейся с предыдущей ночи.

Он кинул флягу ей. — Пей, ради феса. Тебе нужна вода. Мне нужно, чтобы ты была в форме. — Она опустошила флягу. Ларкин уже был у ставни.

— Что ты видел? — хрипло спросила она.

— Еще ничего. Просто смотрю.

X

Западный третий центральный, прямо рядом с главным залом, был тих. Меррт крался по коридору к развилке, с 034TH в руках.

Она внезапно дернулась.

Меррт резко развернулся и прицелился.

— Гак! — крикнул Ладд, появившись из-за угла и резко замерев. — Ты что делаешь, твою мать?

Массивная аугметическая челюстью Меррта произвела гортанный звук, когда он быстро отвел винтовку.

— Гн… гн… гн… простите, сэр.

Ладд сделал шаг вперед, моргая. — Я задал тебе вопрос, рядовой. Что за фес, по-твоему, ты делаешь?

— Я гн… гн… гн… слышал что-то.

— Да, меня, — резко бросил Ладд, постукивая указательным пальцем себя по груди. — Рядовой, кто дал тебе разрешение бродить по коридорам с лазганом… заряженным лазганом, как я заметил… в фесов рассвет?

— Я что-то слышал, — повторил Меррт.

— Тебе нужно делать это лучше, — воскликнул Ладд. — Ты мог выстрелить в меня. — Меррт понимал, что мог. Или, по крайней мере, 034TH могла. — Я был убежден, что там было какое-то гн… гн… гн… движение. Я изучал.

— И ты не подумал, чтобы сразу воксировать?

Меррт стоял прямо и опустил оружие. — Нет. Я думаю это было упущением с моей стороны.

— Рядовой Меррт, так? — спросил Ладд. Он отлично знал, кем был Меррт. Самый уродливый ублюдок в полку с этой челюстью. Во время перемещения для освобождения Гереона, Ладд работал вместе с Комиссаром Харком, чтобы вытащить Меррта из проблем, связанных с азартными играми, на душных палубах транспортника. В результате, Меррт попал в ПВН.

Ладд всегда чувствовал себя виноватым за Меррта, виноватым за его телесную травму, виноватым за его неудачи, виноватым за ПВН и за жесткие порядки Комиссариата, которые вынесли ему это наказание.

Сейчас Ладд не чувствовал себя особенно виноватым.

— Я могу наказать тебя за это, Меррт, — сказал Ладд, призывая силу злости в голос. — Я могу. Прямо сейчас, быстрое наказание.

Меррт уставился на него. — Ага, точно.

— Я действующий комиссар, Меррт! Ты будешь обращаться ко мне правильно и с уважением!

— Ох, заткнись, ты, всего лишь, гн… гн… гн… мальчик.

Ладд почувствовал необычайную ярость. Он оставил Харка, преисполненный уверенности в себе. Меррт выбрал неудачный момент, чтобы непочтительно отнестись к нему. Если бы Ладд задумался об этом, он бы опознал иронию непогрешимой неудачи Меррта. Но Ладд не думал. Он загорелся. Он вытащил свой пистолет.

— К стене, рядовой!

Меррт не пошевелился.

Ладд навел пистолет. Как там говорил Харк? Будь твердым? Подчеркивай свой авторитет?

Тебе нужно подняться в их глазах, и держать их в узде. В качестве комиссара, у него были все основания пристрелить этого человека на месте. Список обвинений был длиннее, чем для этого было нужно: Отсутствие уважения к старшему офицеру. Отказ повиноваться прямому приказу. Унижение достоинства старшего офицера. Угроза старшему офицеру заряженным оружием. Ношение небезопасного оружия в гарнизоне без разрешения. Не сигнализировал о предполагаемой опасности… более, чем достаточно. Но…

— Ты не гн… гн… гн… застрелишь меня, мальчик.

Этот последний «мальчик» сделал свое дело. Ладд резко проговорил. — Властью Святого Трона, я... — начал Ладд.

Эзра внезапно рванул из тени и прижал Ладда к стене. Ладд пытался вырваться, но Эзре, каким-то образом, удалось выдернуть пистолет у него из руки.

— Оу! Оу! — закричал Ладд.

— Ты будь тих, соуле, — сказал Ладд. — Слушай…

XI

Баскевиль повернулся и пошел назад по коридору. Шаркающий, скребущий звук становился громче. Это приближалось, копая под ним.

Червь в темноте, который…

Заткнись! внушил себе Баскевиль. Но все равно вытащил свой лазерный пистолет.

XII

— А теперь ты их видишь? — сказал Ларкин, искоса посмотрев в прицел.

— О, да, — ответила Бэнда.

— Браконьер один, браконьер один, — сказал Ларкин в микробусину. — Браконьер один всем постам. Контакт у главных ворот. Время – пять тридцать семь. Шевелите задницами. — Он бросил взгляд на Бэнду.

— Давай? На три?

XIII

Растяжка натянулась, и ставня купола медленно поднялась, потянутая снаружи. Лицо уставилось на них. На мгновение показалось, что оно выглядит, как мясистое лицо старой дамы в черном кружевном одеянии.

Но это было не так. Это была свирепая, блестящая железная гротескная маска воина Кровавого Пакта.

Вес Маггс все равно выстрелил. Лицо взорвалось.

XIV

Макколл подошел к разбитой глянцевой коричневой панели и пристально посмотрел в дыру.

— Я чувствую воздух, — сказал он.

— И? Пойдем, — сказал Белтайн.

— Здесь он отдает приказы, Бел, — сказал Бонин адъютанту.

— Это открытый воздух, — заметил Макколл. — Пыль. — Он посмотрел на Далина. — Полагаю, что ты нашел это, парень.

Далин улыбнулся.

Его ликование продолжалось не долго. Макколл внезапно поднял лазган к груди и посмотрел на потолок.

— Это был лазерный выстрел, — сказал он.

— Ох, ага, без сомнений, — сказал Бонин.

— Вперед! — крикнул Макколл.

XV

— Вот и они, — пробормотал Ларкин, готовясь к своему первому выстрелу.

— Ох, Трон, их так гаково много! — выдохнула Бэнда.

— Просто укладывай их по одному за раз, — сказал Ларкин, и выстрелил.