К. МАРКС БИРМИНГЕМСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ: ВОПРОС О ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИИ В ДАНИИ И О ЧЕТЫРЕХ ГАРАНТИЯХ[225]

I

Лондон, 27 июля. В противовес «Ассоциации административной реформы» в Лондоне образовалась «Ассоциация государственной реформы»[226]. В свой комитет она привлекла Эрнеста Джонса и некоторых других лидеров чартистов. Главной целью Ассоциации, провозглашенной позавчера на публичном митинге, является проведение парламентской реформы на основе всеобщего избирательного права.

Бирмингемская конференция закончила свою работу 23 июля. На конференции присутствовали делегаты от Хаддерсфилда, Ньюкасла-на-Тайне, Лондона, Галифакса, Шеффилда, Лидса, Дерби, Брадфорда, Ноттингема и Бирмингема, собравшиеся в Бирмингеме для того, чтобы вынести свой приговор внешней политике правящих классов и их представителей в кабинете и парламенте. Чартисты, как отмечает «Birmingham Daily Press»,

«вот уже несколько лет как воздерживаются от участия в любых затеваемых кем-либо движениях; однако в данном случае они поступили иначе. С большим воодушевлением приняли они участие в этом движении, потому что почувствовали, что оно не преследует никаких враждебных или чуждых им и вообще никаких классовых интересов».

Пребывание Уркарта в фабричных районах несомненно послужило толчком к созыву этой примечательной конференции, на всех заседаниях которой он присутствовал. Поскольку недостаток времени не позволил нам принять приглашение участвовать в Бирмингемской конференции, мы только теперь получили возможность привести выдержки из некоторых интересных документов, содержащихся в присланном нам печатном отчете о ее работе[227]. Продажная лондонская пресса либо умалчивает об этой конференции, либо искажает факты. Между графом Малмсбери и секретарем избранного конференцией комитета имела место следующая переписка: [В статье К. Маркса в «New-York Daily Tribune» вместо приведенных выше абзацев идет следующий текст: «Было бы большой ошибкой судить о движении в Англии по отчетам лондонской прессы. Возьмем, например, последнюю конференцию в Бирмингеме. Большая часть лондонских газет даже не отметила ее, остальные ограничились лишь информацией о том, что она состоялась. Что же представляла собой эта конференция? Это был открытый съезд делегатов от Бирмингема, Лондона, Хаддерсфилда, Ньюкасла, Галифакса, Шеффилда, Лидса, Дерби, Брадфорда, Ноттингема и других мест, собравшихся дли того, чтобы вырвать рассмотрение важнейшего в данный момент вопроса — внешней политики Англии — из рук неспособного и приходящего в упадок парламента.

Несомненно, этому движению способствовали митинги, созывавшиеся г-ном Уркартом во всех фабричных районах, и отличительной чертой происходящей в Бирмингеме конференции являлось совместное участие в ней представителей буржуазии и рабочего класса. Конференция разделилась на ряд комитетов, которые должны были представить доклады по важнейшим вопросам внешней политики Англии. Мне удалось получить подробный отчет о заседаниях конференции и связанные с этим документы. С наиболее характерным из них я ознакомлю теперь читателей «Tribune». Прежде всего с перепиской между секретарем конференции и лордом Малмсбери, министром иностранных дел в правительстве лорда Дерби, относительно договора от 8 мая 1852 г. о датском престолонаследии. Лорд Малмсбери пишет:». Ред.]

«Сэр! Я имел честь получить от Вас приглашение участвовать в Бирмингемской конференции. Принять это приглашение я не могу. Тем не менее спешу сообщить интересующие Вас сведения о датском договоре от 8 мая 1852 года. Вы ошибаетесь относительно целей, которые ставил себе этот договор. Неверно, что «договор обеспечивает России наследование престола в Дании и Шлезвиг-Гольштейне». Россия не получила никаких прав ни в настоящем, ни в будущем, которых она не имела бы до заключения договора. В настоящее время здравствуют четыре наследника мужского пола, имеющие право претендовать на датскую корону. Договор предусматривает, что в случае смерти всех наследников, высокие договаривающиеся стороны, а именно Австрия, Пруссия, Россия, Англия, Франция и Швеция обязуются принять во внимание любое предложение, которое сделает король Дании в целях обеспечения престолонаследия на основе целостности Датской монархии. Итак, если упомянутое событие будет иметь место, то договаривающиеся стороны соберутся, чтобы урегулировать вопрос о датском престолонаследии, и я предоставляю Вам самому судить, будут ли в этом случае склонны пять держав, подписавших с Россией договор 8 мая, передать ей, как главе дома Гольштейн-Готторп, право на присоединение к своим владениям всей Датской монархии».

Таково содержание письма лорда Малмсбери. Секретарь конференции дал следующий ответ на это письмо:

«Милорд! Бирмингемская конференция поручила мне выразить Вам благодарность за сообщение относительно датского договора. Из Вашего сообщения мы делаем вывод, что в случае смерти четырех законных наследников, Англия и Россия обязаны будут вмешаться в отношения между королем Дании, с одной стороны, и отдельными государствами — Данией, Шлезвигом и Гольштейном — с другой. Нам непонятно, что дает нам право на подобное вмешательство, и мы убеждены, что факт войны с Россией следовало использовать для того, чтобы отказаться от столь аморального и незаконного действия. Вы даете нам понять, что по Вашему мнению уже сам по себе состав шести держав служит гарантией против допущения России к наследованию. Нам было бы чрезвычайно интересно узнать от Вас, милорд, кому, если не России, должна быть передана вся монархия. Если Англия не имела в виду, что Россия явится наследником всех земель, то почему она не выставила в качестве условия подписания договора отказ России от прав Гольштейн-Готторпа? Поскольку договор, о котором идет речь, подписан Вами, то приходится предполагать, что на эти вопросы либо вообще нельзя дать ответа, либо именно Вы скорее, чем кто-нибудь другой, можете на них ответить. Поэтому мне поручено просить Вас, милорд, ответить на эти вопросы и лишить нас тем самым причин для серьезного беспокойства».

На этом переписка, разумеется, обрывается, хотя милорд мог бы заявить, что он участвовал в этом деле лишь формально. Пальмерстон уже заранее подписал с бароном Брунновым протокол, в котором точно определялись параграфы и принцип будущего договора [В «New-York Daily Tribune» вместо этого абзаца дан следующий текст: «На этом переписка обрывается, — лорд Малмсбери не был склонен продолжать ее. Тот факт, что его светлость не мог ответить на поставленные вопросы, имеет известное оправдание; все пункты, касающиеся престолонаследия в Дании, были настолько точно определены лордом Пальмерстоном в протоколе от 8 июля 1850 г., что благородному лорду действительно ничего другого не оставалось, как поставить свою подпись под договором». Ред.].

Конференция образовала ряд комитетов для изучения и составления докладов по различным вопросам. Наибольший интерес представляет бесспорно доклад комитета относительно четырех пунктов, из которого мы приводим наиболее важные места:

«Стремясь раскрыть смысл четырех пунктов как основы для заключения мира, комитет проследил за тем, какое развитие получили эти пункты на Венской конференции; какую поддержку или возражение вызвало каждое предложение в пользу развития этих пунктов со стороны соответствующих держав, когда и в какой форме эти пункты были впервые сформулированы кабинетами Франции и Англии; что являлось их первоисточником и насколько соответствуют они признанной цели войны — независимости и целостности Оттоманской империи. Мы находим первоисточник четырех пунктов в следующем предложении, изложенном в депеше графа Нессельроде от 29 июня 1854 г. и озаглавленном «Обеспечение прав христиан в Турции»: «Исходя из понимания, что гражданские права, которые должны быть гарантированы всем христианским подданным Порты, неотделимы от их религиозных прав, мы уже заявляли, что если бы это было признано, то требования, предъявленные императором Порте, были бы выполнены, спорный вопрос улажен и его величество выразил бы готовность оказать свое содействие в обеспечении европейской гарантии этих привилегий».

Это предложение, — то есть предложение о постоянном вмешательстве во внутренние дела Турции не одной, а пяти держав, — было принято Англией и Францией в форме четвертого пункта и следующим образом сформулировано Друэн де Люисом в его депеше от 22 июля 1854 г., явившейся ответом графу Нессельроде: «ни одна из держав не должна претендовать на право оказывать какое-либо официальное покровительство подданным Порты, к какой бы религии они ни принадлежали; напротив, Франция, Австрия, Великобритания, Пруссия и Россия объединят свои усилия, чтобы добиться от правительства Оттоманской империи провозглашения и соблюдения религиозных привилегий различных христианских общин и обратить великодушные намерения его величества султана на благо христиан различных вероисповеданий, не ущемляя при этом достоинства и независимости его верховной власти».

Принятие этого четвертого пункта неизбежно привело бы к потере независимости Оттоманской империи, в то время как признанной целью войны является защита ее независимости; незаконность данного пункта заключается в том, что на предложенную таким образом капитуляцию Англия и Франция пошли без согласия Турции, и что, несмотря на возражения Турции, Англия и Франция настояли на обсуждении этого пункта на Венской конференции. Говоря словами Сидни Герберта: «Дело осложняется тем, что мы пришли к соглашению с нашим противником, а не с нашим союзником».

Ведь если бы в войне с Россией мы потерпели поражение и были вынуждены просить мира, то мы не имели бы права выступать с подобным предложением от лица третьей державы. Чтобы устранить эту незаконность, Англии и Франции надо было бы сначала открыто перейти на сторону России и объявить войну Турции. Подобно тому, как четвертый пункт означает отказ от независимости Турции, первый пункт означает отказ от ее целостности; в нем, как и в четвертом пункте, на капитуляцию пошли без согласия заинтересованной стороны, ибо полномочный представитель Турции ясно дал понять, что он не даст согласия на обсуждение первого пункта.

Мы считаем, что за заверениями о необходимости по-прежнему оставить Молдавию, Валахию и Сербию под властью Турции скрывается их отторжение от Турции. Фраза: «Никакое исключительное покровительство этим провинциям не должно впредь допускаться» разъясняется в пяти параграфах, ставящих пять держав в одинаковое положение с Портой, — в положение совместно осуществляющих свою власть верховных правителей. Эта фраза находит свое завершение в англо-французском предложении, внесенном на шестом заседании Венской конференции, об объединении Молдавии и Валахии в единое государство под властью какого-нибудь наследственного государя, избранного из числа членов одной из правящих династий Европы. Позорный характер действий Англии, отказавшейся от провозглашенных ею намерений и от признания прав нашего союзника, Турции, усугубляется еще тем, что все это имело место в момент, когда русские войска были вынуждены эвакуировать принадлежащие Турции области, причем французские и английские войска не оказали никакой помощи Турции. Поскольку отказ от целостности и независимости Оттоманской империи имел место еще до экспедиции в Севастополь, неизбежно напрашивается вывод, что эта экспедиция была предпринята для того, чтобы силой добиться согласия на этот отказ, Навязать его как Турции, используя истощение ее ресурсов, так и Англии, утешая ее видимостью победы над Россией».

II

Лондон, 28 июля. Относительно второго пункта в Бирмингемском документе говорится:

«Второй пункт предусматривал свободное судоходство по Дунаю. Прекращение свободного судоходства по Дунаю относится ко времени Адрианопольского договора 1829 г., когда Турция была вынуждена уступить России устье Дуная. Уступка устья Дуная России противоречила Лондонскому договору от 6 июля 1827 г., запрещавшему России приобретать какую-либо турецкую территорию. Тот факт, что Англия вначале молчаливо согласилась на это незаконное приобретение, а затем поддержала я признала его, свидетельствует о неоднократном нарушении ею международного права. Делалось все это под предлогом сохранения мира; предлог этот теперь, разумеется, отпадает благодаря состоянию войны. Возврат устья Дуная Турции являлся одним из существенных требований во всякой действительной войне между Англией и Россией. Однако в английских предложениях России никаких упоминаний об устье Дуная не содержится. Тем самым Англия превратила этот вопрос в средство нанесения оскорбления Австрии, заинтересованность которой в свободном судоходстве по Дунаю уступает разве только заинтересованности самой Турции. На четвертом заседании Венской конференции 21 марта 1855 г. барон Прокеш, полномочный представитель Австрии, внес предложение, чтобы Россия согласилась на нейтрализацию устья Дуная. Полномочный представитель России ответил, что «не даст своего согласия на условие, имеющее вид косвенной экспроприации». Лорд Джон Рассел не поддержал весьма умеренного предложения Австрии, и 23 марта вопрос был решен в пользу оставления устья Дуная во владении России. Уступив полностью в этом пункте России, Рассел 12 апреля написал лорду Кларендону: «Граф Буоль сказал мне, что он не настаивал на требовании нейтрализации островов в устье Дуная, так как был уверен, что Россия в этом случае сорвала бы конференцию». 16 апреля лорд Джон Рассел телеграфирует лорду Кларендону, что «Австрия не намерена поддерживать какие-либо требования относительно уступки территории». Упустив с самого начала случай поддержать Австрию, дав согласие на предложенную ею полумеру о нейтрализации устья Дуная и убедившись затем в том, что Австрия не будет поддерживать всю меру полностью, то есть уступку устья Турции — эта мера отпала сама по себе благодаря покорности, проявленной лордом Джоном 23 марта в отношении России, — Рассел теперь предлагает лорду Кларендону «потребовать возвращения Турции расположенных в устье Дуная островов, которые она уступила по Адрианопольскому договору».

Третий пункт гласит, что договор от июля 1841 г. должен быть пересмотрен договаривающимися сторонами в интересах европейского равновесия и в духе ограничения могущества России на Черном море? Если бы за этим пунктом скрывались искренние намерения, то в него следовало включить: во-первых — ограничение могущества России, во-вторых — восстановление прав Турции на Дарданеллы и Босфор. Для восстановления за султаном права исключительного контроля над проливами не требовалось особого соглашения. Это право возвращается султану вместе с аннулированием ввиду войны тех договоров, в силу которых оно было временно отменено. Эти простые соображения даже не выдвигались на Венской конференции,

Что касается ограничения господства России, то граф Буоль в своем письме от 20 мая 1855 г. справедливо отметил: «По нашему мнению. союзникам следовало бы направить свои совместные усилия на такое ограничение политического господства России, которое сделало бы для нее, если не невозможным, то, по крайней мере, в высшей степени затруднительным злоупотребление своими материальными ресурсами. Уменьшение и даже полное уничтожение русского флота на Черном море было бы само по себе еще недостаточным для лишения России преимуществ, вытекающих из со географического положения по отношению к Турции».

Из всех приемов, с помощью которых английское правительство пыталось ввести в заблуждение парламент, не удался только один — предложение об ограничении морского могущества России на Черном море. Если бы война действительно велась с той целью, которая была провозглашена, то с самого начала была бы гарантирована территориальная целостность Оттоманской империи, и тогда условия мира состояли бы в следующем: 1) возвращение устья Дуная Турции, во владении которой оно de jure находится до сих пор, 2) обязательство со стороны России покрыть военные издержки».

После некоторых замечаний документ заканчивается следующими словами:

«Комитет считает, что не все члены кабинета в одинаковой мере сознательно совершали свои проступки. Комитет не может не отметить особую роль четырех министров иностранных дел — Кларендона, Рассела, Абердина и прежде всего Пальмерстона. Пальмерстон обеспечил признание Адрианопольского мира, выплачивал России, даже во время войны, давно утративший свою силу долг, составил или санкционировал Ункяр-Искелесийский, Дарданелльский и Балта-Лиманский договоры и датский протокол 1850 года; вероломство Пальмерстона по отношению к Польше, Сицилии, Ломбардии и в неменьшей мере его предательство по отношению к Франции, Персии, Испании и Дании — все это изобличает его как непримиримого врага не только Турции, но и всех европейских стран. Все члены английского кабинета находятся в подчинении Пальмерстона; ему удалось сделать их соучастниками своих преступлений, разгадать которые им оказалось не под силу. И это дало возможность Пальмерстону полностью подчинить их своей воле. Только кара, предусмотренная английским законом за государственную измену, может избавить народ от заговорщиков, предавших его в интересах иностранной державы».

Написано К. Марксом 27 и 28 июля 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» №№ 349 и 351, 30 и 31 июля 1855 г. и в газете «New-York Daily Tribune» № 4464, 10 августа 1855 г.

Печатается по тексту «Neue Oder-Zeitung», сверенному с текстом газеты «New-York Daily Tribune»

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

Загрузка...