Том 11

К. МАРКС КОММЕНТАРИИ К ПАРЛАМЕНТСКИМ ДЕБАТАМ

Лондон, 8 августа. Дебаты об Индии на вчерашнем заседании палаты общин были вызваны финансовым отчетом Вернона Смита (ныне Великого Могола и Ману в одном лице) о делах Британской империи в Азии, а также предложением Брайта о том, чтобы в будущем этот важный вопрос ставился на обсуждение палаты общин в «подходящее для дебатов» время; эти дебаты мы пока освещать не будем, поскольку во время перерыва в заседаниях парламента мы намерены дать подробный обзор положения дел в Ост-Индии.

Предстоящее закрытие сессии парламента лорд Джон Рассел не мог не попытаться использовать для того, чтобы нажить себе политический капитал на своем щекотливом положении. Щекотливость его положения заключается в том, что он уже не в правительстве, но еще не в оппозиции. В торийской оппозиции место лидера занято, и здесь Расселу делать нечего. В либеральной оппозиции к руководству рвется Гладстон. В своей последней, с его точки зрения образцовой, речи по случаю турецкого займа Гладстон искусно защищал мир с Россией, доказывая, что война ведется за счет Турции и борющихся национальностей, особенно итальянцев. Рассел предчувствует ужасные неудачи во время перерыва в работе парламента и крики о мире при возобновлении его заседаний. Он предчувствует, что мира придется требовать, прикрываясь либеральными предлогами, тем более что тори оказались в положении военной партии par excellence [по преимуществу. Ред.]. Италия — вот предлог для заключения мира с Россией! Рассел завидует Гладстону, что его первого осенила такая мысль, и поскольку он уже не может опередить его, заняв первым столь выгодную позицию, он решил поглотить его мысль, сменив высокий стиль речи Гладстона на вульгарный. Рассел, в отличие от Пальмерстона, уже не в правительстве, и в отличие от Гладстона еще не в оппозиции, — это обстоятельство обещает сделать плагиат прибыльным делом. Поэтому вчера вечером Рассел поднялся с места и начал свою речь с заверения, что он «не намерен ни преуменьшать, ни преувеличивать ответственность правительства». Однако ответственность-де эта велика. Только в текущем году на войну отпущено 45000000 ф. ст., и приближается время, когда надо будет отчитаться за эту колоссальную сумму. На Балтийском море флот ничего не добился и видимо ничего не добьется. На Черном море перспективы не лучше. Изменившаяся политика Австрии позволяет России перебросить свои войска из Польши и других мест в Крым. На азиатском побережье турецкая армия стоит перед катастрофой. Надежда на посылку туда в качестве подкрепления иностранного легиона численностью в 20000—30000 человек исчезла. Он-де сожалеет, что его венские депеши не были представлены парламенту. Турецкий посол полностью соглашался с ним относительно приемлемости мира на основе последних австрийских предложений. Если продолжать войну вопреки воле Турции, то в будущем речь пойдет уже не о гарантиях займов, а о субсидиях. Пьемонт присоединился к западным державам, но за это он с полным основанием требует изменения положения в Италии. Рим оккупирован французами, Папская область — австрийцами; эта оккупация поддерживает деспотию как там, так и в Королевстве обеих Сицилий, и мешает итальянскому народу последовать примеру Испании. Оккупация Россией Дунайских княжеств послужила предлогом к нынешней войне. Как увязать с этим франко-австрийскую оккупацию Италии? Независимое положение папы, а вместе с этим и европейское равновесие находятся под угрозой. Нельзя ли договориться с Австрией и Францией об изменениях в форме управления Папской областью, что дало бы возможность вывести оттуда войска? И, наконец, ничего не говорящий совет: министры-де должны соглашаться на заключение лишь почетного мира, но в то же время им не следует упускать случая для мирных переговоров.

Пальмерстон ответил, что он не из тех людей, которые взяли на себя большую ответственность за объявление войны, а затем робеют перед ответственностью за ведение этой войны. Он-де не таков. (Пальмерстон действительно знает, что влечет за собой «ответственность».) Условия мира, заявил Пальмерстон, зависят от результатов войны, а результаты войны — от различных обстоятельств, то есть от случая. (Следовательно, случай несет ответственность за результаты войны, а результаты войны ответственны за условия мира.) Насколько ему (Пальмерстону) известно, Турция полностью разделяет взгляды Франции и Англии. А если даже это было бы не так, то следует помнить, что Турция является лишь средством, а не целью в борьбе против России. «Просвещенные» западные державы должны-де лучше знать, чем дряхлеющая восточная держава, что является выгодным. (Какой превосходный комментарий к объявлению войны против России, когда войну называли простой «оборонительной войной» в защиту Турции, комментарий к пресловутой Венской ноте, которую «просвещенные» западные державы хотели навязать Турции и т. д.) Что касается Италии, то это, мол, вопрос деликатный. В Неаполе положение ужасное, а почему? Потому что Неаполь является союзником России, союзником деспотического государства. Что же касается положения Италии, оккупированной Австрией и Францией (недеспотическими государствами?), то, «хотя введенная там форма правления и не созвучна чувствам народа», однако оккупация необходима для поддержания «порядка». Впрочем, Франция-де сократила количество войск в Риме, а Австрия полностью вывела войска из Тосканы. Пальмерстон закончил свою речь здравицей в честь союза с Францией, который, по его словам, стал теперь настолько тесным, что по ту и другую сторону Ла-Манша управляет, собственно, лишь «один кабинет». Только что Пальмерстон осуждал Неаполь за его союз с деспотическим государством! А теперь он поздравляет Англию с таким же союзом! Вся соль речи Пальмерстона заключалась в том, что ему удалось закончить воинственными тирадами ту самую сессию, которую он так легко сумел удержать от каких-либо воинственных дел.

Рассел, разумеется, не постеснялся использовать в настоящее время Италию в качестве фальшивого предлога для заключения мира, подобно тому как после своего возвращения из Вены он использовал Польшу и Венгрию в качестве фальшивого предлога для продолжения войны. Рассел не постеснялся забыть, что, будучи премьером в 1847–1852 гг., он позволил Пальмерстону сначала взбудоражить Италию лживыми обещаниями, а затем оставить ее во власти Бонапарта и короля Фердинанда, папы и императора. Это не беспокоило Рассела. Он беспокоился о том, как бы вырвать у Гладстона «итальянский предлог» и присвоить его себе.

Написано К. Марксом 8 августа 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 371, 11 августа 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые