Тот самый сантехник 9

Глава 15 Другое утро

Агент класса «Сатана» сидел у барной стойки и уныло хлебал молоко из стопки. День как-то не задался. Настроение ни к чёрту. Агент класса «Бог» сидел рядом и широко зевал, цедил лимонад и всем видом выказывая глубокую усталость. Даже у него ангельское терпение и наставление радоваться жизни куда-то запропастилось. Два антипода очередного созданного Творцом мира готовились к принятию обязанностей по управлению спокойного, захудалого мирка и не ждали ничего нового. Всё привычно и старо как мир — равноденствие, баланс, ход-ответ.

Тоска, одним словом.

— Я не могу так работать! — хлопнул по столу стопкой Сатана. — Ищешь-ищешь тихое, спокойное местечко, где можно встретить старость. Но нет же, снова кто-нибудь из людей начинает разбираться в ситуации, и портит всю систему управления. Рушится весь тысячелетиями складываемый карточный домик! Вот сдалось ему в этой горячей воде разбираться?

Бог допил лимонад и заказал двойную порцию горячего шоколада бармену, вздохнул:

— Сборочный цех проверял? Из каких он там? Нифилим-полукровка? Или голем и местных? А может залётный из серых странников?

— Тысячи раз! — едва не расплескал последнее молоко Сатана. — Да нет, простая рабочая семья. Дворовое воспитание.

— Договора сверял? — методично сверялся с инструкцией Бог. — Чьих будет после смерти? Реинкарнация и карма? Или больше топит за вечное искупление до первого пришествие? Кстати, кто там у нас должен прийти?

— Все души без исключений начинают с чистого листа, — принялся разлагать по полочкам Сатана, удостоверившись, что рабочий-бармен плеснул ещё молока в рюмку. — Разумы пусты, память закрыта. Фиксаторы стабильны и почти никогда не пропускают ничего. В случае же исключения срабатывают системы подстраховки. Человек либо быстро умирает, либо оказывается в соответствующих заведениях, не успев заразить вирусом сомнения окружение. А тут что? Не согласен он подписывать и всё тут! Где это видано? На моём веку такого ни разу не случалось! Писать вроде умеет. Что ему, жалко закорючку поставить? Я же не прошу кровью, как менеджеры банков. Пусть ручкой черканёт или даже крестик поставит. Но нет, упрямится. ГЛОБАЛЬНО упрямый!

— Определённо, что все эти постоянные стремления к большему людей не красят, — вздохнул Бог. — Умение радоваться — это навык, который надо постоянно тренеровать. А они что? Грустят! Иногда тоскуют. Чаще вообще не в себе. И вечно эти подспудные желания человека взломать все замки и снести все барьеры всё портят. Признаться, они и меня начинают настораживать. Но что прикажешь делать? Это и так уже жил в гараже. А теперь вовсе ночует в машине. Чем его ещё можно испугать, кроме цен на бензин со следующего года? Ты вот ещё с тарифами на ЖКХ доработаешь и готова пытка. Но с моей стороны — конечно, стойкость и вера.

— Вот и я перепробовал всё, — признался Сатана, который не вытягивал работу «по человечку». — Почему он просто не смириться? Он ведь должен был лишь просто исполнять предначёртанное. Кому начертили? Ему! А как можно вести Игру, когда каждая пешка начинает делать не то, что от неё ждут? Люди лицемерные существа! Никаких игр по правилам, никаких условностей соблюдения. Творят, что хотят порой.

Бог отхлебнул шоколада и поморщился:

— Нет, определённо нам эту частицу Творца никогда не понять. Вот пусть Сам с ними и разбирается.

— А если всё же дом построит? Что потом? Жить в нём будет, как хочет? А как же мнение соседей? Да и вообще, что это значит — «жить как хочет»? Он должен «существовать как нужно»! Законодатель не поощряет долгого бездействия. Должна быть хотя бы имитация дела. Значит, нужно снова найти виновных. Так почему бы и простому сантехнику не ответить? Тоже мне — «хочет». А пусть «будет!» — хмыкнул Сатана и протянув стакан, добавил. — Будьмо!

— Будем! — согласился Бог и поддержал тост.

Стаканы соприкоснулись. Содержимое осушилось до дна…

Словно от этого звука соприкосаемого стекла Боря открыл глаза.

Он в комнате. Спальне. Если точнее, то спальни Раи, не зря же ей комнату выделил. А вот как сюда просочился ночью — почти не помнил. На автомате. Хоть и трезв как стёклышко.

Но если просочился и предпочёл досыпать здесь, это — много значит!

Часы на телефоне показали пять ночи. А может, это было уже утро? Вроде только прилёг рядом с ней. А теперь Раи рядом нет.

Боря поднялся и прошёл на кухню. Раиса, так и не сомкнув глаз, смотрела в одну точку, сидя перед советской металлической кружкой чая, послужившей не одному поколению.

— Почему не спишь? — спросил Глобальный, присаживаясь рядом и вдруг заметил листик вырванный листик из тетрадки теперь прижат с одного края той самой кружкой, чтобы не сгибался и было проще писать.

А на листике было написано ужасающее в моей смерти прошу никого не винить.

Боря вдруг понял, что его пот прошиб.

— Ты чего? Дура, что ли?

Раиса молча подняла на него холодный взгляд. Она села писать последнее сообщение перед тем, как лезть в петлю. Так как ещё часа в четыре ночи, когда он открыл своим ключом замок и пробрался в спальню, пришла к выводу, что что вещи собирать уже поздно. Домой в деревню никак, а он обманщик, лжец и вообще обесчестил, пообещал, а потом спать домой пришёл лишь под утро. А от самого чем только не пахнет. И запахи явно не из карцера.

А дальше всё понятно — на балконе турник, верёвку из шарфа. И в другой мир без обязательств. Но что-то никак не клеилось. Как села писать прощальное письмо, так и наступил ступор. Мысли мешали чувствовать.

— Я решила помыться, — вдруг глухо обронила она. — Долго стояла под струей жёсткой воды, грубо натирая себя варежкой с гелем для душа. А потом вдруг резко поняла, что жить больше не хочу. Но под душем особо не утонуть. А полную ванну воды набирать — тебе же потом такой счёт придёт, что закачаешься. Цены у вас в городе на воду, конечно…

— Рай, — обхватил её за плечи Боря и затряс, чтобы в себя пришла. — Ты чего?

— А чего? — ответила она бледными губами. — На ужин ты не пришёл. Стася сказал, что посадили тебя. Потом вроде выдворили. Сижу, жду. Чую, девственность потихоньку возвращается. Но он вернулся, а ты нет. А теперь ты вернулся, но лучше бы не возвращался.

— Почему это? — не понял Боря.

— От тебя же… женщинами пахнет!

— Пахнет, — кивнул Боря тут же, даже не думая затирать следы и смывать улики «преступления». — Я по женщинам весь день мотаюсь. То к одной будущей матери моего ребёнка заскочу, то другую проведаю, то третью из долговой ямы достану. Но по итогу даже маму с сестрой поздравить не успел. Разве это дело?

— У тебя… есть дети? — так же глухо добавила она в лёгком шоке.

Вроде видела кого выбирала, а вроде — подвезли телегу с подарочком. С другой стороны, должен же был в мужчине какой-то недостаток быть. Всех нормальных давно разобрали. На яхтах катаются и в бассейнах нефтяных купаются шутки ради. Надо брать, что дают, чтобы потом не брать, что осталось.

— Пока нет. Но будут, — ответил Боря. — И как ты понимаешь, началось это задолго до тебя.

— Ты женишься на них? — тут же уточнила Раиса, очень надеясь, что хоть кто-то на кому-то женится по итогу, как во всех российских или бразильских сериалах, которых детям можно показывать с категории 0+. Но если хочется, чтобы выросли здоровыми людьми с нормальной психикой, то лучше не показывать.

— Ну как я могу на всех жениться? — ответил Боря в манере Кобы. — Я бы раз на всех жениться. И тебе в том числе, но многожёнство у нас запрещено. Демографическая яма не запрещена, низкая рождаемость по факту, а многоженство, мать его, запрещено! А как двое должны этот вопрос решить? Рабочему мужику бы троих-четырёх, пока молод. А они чего? Даже на двух жопятся квоты выделить. Но если ты иностранец, то можно. Просто не регистрируйся официально. Так и живут. Семьи большие, жён много, детей куча, а незаменимый специалист один и видимо очень нужен стране. Потому что я, как родной специалист, конкурировать с ним просто не успеваю. Официально. Вот неофициально и приходится… в гости захаживать.

— Боря! — ответила она, и тут же прикрыла рот.

— А что Боря-то? — поднялся Глобальный. — Раз я на тебе обещал жениться в состоянии не стояния, значит это для чего-то было нужно. К остальным же я только присматривался. Никого замуж не звал. Просто дружили. Ну и… дети как побочный эффект от той дружбы получатся. И не будь у меня долгов больше, чем за всю жизнь отдавать, я бы даже алименты всем платил исправно. И помогал по мере сил. Но по факту даже на одну свадьбу не хватит. За папу должен, Шацу должен, будущим матерям обязан, и тебе, выходит, должен, раз ты из-за меня решила покончить с собой. А как мне этот ребус разгадать? Не подскажешь?

Рая листик взяла, порвала на мелкие кусочки и в мусорку выбрала, слёзы навернувшиеся тут же в раковине старенькой смыла. Затем снова за стол присела и сказала:

— Это всё из-за родителей. И чести. И моей гордости. Раз ты меня замуж не берёшь, то вернуться я не могу. А раз некуда возвращаться, то честь моя задета. Ну и как дальше жить?

Боря кивнул, сходил в коридор и вернулся со всеми деньгами, которые день вчерашний принёс. Тут же на стол выложил купюры вместо цветов. И сказал твёрдо:

— Вот что. Свадьба будет! Умирать из-за меня не надо.

— Правда? — мелькнула в её глазах такая надежда, что едва искрой скатерть не прожгла.

— Но свадьба будет для родителей, — тут же уточнил Боря. — Для вида погуляем. Съездим в деревню, там покажемся с кольцами. И обратно сюда уедем. Твоя честь будет не задета. Слухи прирежутся на корню. А том может ты уже и беременная, заодно и живот покажем или сразу ребёнка.

— А как же те… матери твоих детей?

Боря хмыкнул и выпив чай залпом, ответил:

— Раз на всех женитсья не могу, то ни как ком жениться не буду. Официально. Но это не значит, что меня в вашей жизни не будет. Построю большой дом. И рядом дома построю. Поселю вас там всех. И хоть всем кварталом детей растите. Всё, что от меня, как от мужика потребуется, я выполню. И если в отца-героина запишут, не против буду. А попутно с этим буду работать хоть на четырёх работах, лишь бы долги скорее раздать и жизнь вашу светлее сделать.

— Отца-героина? — улыбнулась Рая, тоже не совсем понимая, почему мать-героиня есть, а отца-героя нет.

Боря кивнул и подхватив её на руки, понёс на диван. Раз уже трое друг о друге знают, то для начала неплохо. Это — большинство. А ещё на пару свадеб для вида он насобирает. Главное не сдаваться по жизни и продолжать добрые дела творить. Лишь бы не перегнуть, чтобы никогда больше в жизни такие записки на столах не видеть.

Конечно, Глобальный мечтал лишь о том, чтобы снова глаза закрыть и провалится в красочные миры, где сами боги с тёмными силами за его судьбу спорят. Ну или какой-нибудь мудак сидит и пишет его страницы жизни каждый день без выходных и особой цели. С него станется.

Но Рая хоть деньги на свадьбу сгрести со стола успела и аккуратно их в тумбочку положила, всё же была ещё и женщиной, которая была очень не против повторить те манёвры, которые и заставили его сказать под градусом, что женится. Ведь если повторит на трезвую голову, без участия самогона, то её женское очарование победит и наяву. В состоянии сознания, не доверяя это дело подсознанию.

Боря понял это на раз. По запаху. Хочет женщина.

«Значит, вынь, да положь!» — добавил внутренний голос, передавая эстафету тому самому подсознанию.

Глаз в конец уставший сантехник не открыл, но на край кровати присел. Обнял за плечи, чуть прижимая к себе. Рая повернулась и тут же ответила, покрывая поцелуями лицо, а затем проведя языком между губ. Это — линия сдачи в плен. Откроет — пропал парень. Но хотя бы в её хорошие руки пропадёт, а не каких-нибудь городских шалашовок. Понятно, что в городе женщины любить не умеют. Шубы им подавай, машины в кредит бери, детские садики со знанием французского оплачивай. А то ещё и во Францию потребуют свозить. Ну, потому что так принято.

И не понять этим шкурам, как прекрасна вечерняя заря на берегу озера и как красива заря утренняя на фоне дымки из тумана. Там, целясь с любимым на фоне красного светила, да уползая в палатку на траве, ей-то как раз никакие Парижи не сдались. Чего она там не видела? Главное это то, что под рукой, что рядом. Тот, на кого всегда можно положиться. И если рассказал ей всю правду-матку в глаза как на духу, то готов на диалог. А кто она такая чтобы не выслушать, принять и попытаться помочь?

Всё-таки свадьба ей для вида нужна или человек рядом хороший? Ей же уже не шестнадцать, чтобы принца ждать на белом коне. Не восемнадцать, чтобы самого трезвого в драке подбирать. После двадцати коридор ожидания сужается. Не до Кольки-хромого, конечно. Но всё же умерить аппетиты стоит. А раз на свадьбе погуляет как следует и всё-таки попробует тех загадочных крабов, а то и лобстеров, то что её ещё нужно? Только, чтобы обнимал покрепче и целовал погорячее.

А он, змей-искуситель, глаза прикрыл и целует нежно, языками переплетаются. Выражением «языками зацепились» переосмысливается. Не о чем ей больше с подругами спорить, когда ТАК целуют. От настоящего поцелуя мороз по коже. И приятная нежность овладевает телом. Оторопь берёт и не понять ей никак, почему раньше так никто не целовал и не делал НАСТОЛЬКО живой?

От губ перейдя к щеке, искуситель спустился на шею и сразу мурашки по коже. Шею раньше никто не замечал. А это её зона эрогенная, эротическая и вообще — хорошо так, что слов не найти. Ну не дураки ли мальчики, что за грудь мяли, за зад тискали, а в шею никто поцеловать не догадался? Она бы может и не била их в ответ и ногу тому Кольке-хромому и не ломала вовсе. А так полез без инструкций и понимания — сам виноват.

Всё-таки ты либо мужчина, который осознает последствия, снимая штаны перед леди, либо мальчик, которому поиграть в кулачок на картинку с женским образом достаточно.

Боря был точно из мужчин, так как принялся целовать её в горло и ниже. А ей оставалось лишь глубоко вдыхать и гореть огнём. Он вроде только сопит у уха, а в неё как в горне разгорается что-то, пылает! Вот и одежда на пол полетела, грудь воспряла, бёдра горячие, хоть яичницу жарь. И кто она такая, чтобы не попробовать?

Уложив его на спину одним движением, Раиса тут же на него взобралась, чтобы прожарку любовную устроить. Ведь есть же на что залезать. Торчит мачта, а ей по жизни быть юнгой, которая на неё залезть стремится. А как края достичь, так снова дыхание перехватывает. Тут-то понимание и приходит, что не зря все страдания. И если хотя бы раз в неделю будет так к ней в гости в её дом захаживать, то рядом на улице может хоть ещё шесть выстроить. Но её чур пусть Пятницей зовёт! Чтобы отдыхал на ней как следует.

С высоты его мачты, Рая уже не видела, как засопел ей летучий корабль. Ничего страшного. Она сама качала его на волнах и в них окуналась. Да и мачта не подводила. Захотеть если — хоть на МКС лети, не требуя миллиард, чтобы снять виды труселей космических. А то и дальше лети, Луну осваивай, Солнца коснись, оттолкнись и лети к другим мирам, используя гравитационный манёвр.

Она ведь умная, она много читала и много знает. Так разве своей мудростью с ним не сможет поделиться и детей их научить о далёких, таинственных мирах мечтать? Научит, конечно! Покажет, как правильно. Возможно даже — заставит, если блажь им такая в голову взбредёт, что мальчик — это девочка, а девочка — это мальчик. И что с друзьями своего пола можно не только дружить, но и таинства познавать запретные. Что только для мужчины и женщине наедине доступны и подвластны.

Всё она правильно сделает, подскажет и поправит, если программа собьётся. Для воспитания внутри семьи не нужны никакие внешние контролирующие органы, если это Семья, а не брак по расчёту и прозябание от боязни одиночества. А если так, то какая разница, как их Семью со стороны назовут?

И Рая, с орбиты на землю вернувшись, этот краткий миг Понимания достигнув, только на мерно спящего супруга под собой посмотрела. Щёки его были красны, лик доволен. Ну а что без штампа в паспорте, то что ж? Мужем от этого перестанет его называть? Или детям фамилии своей на даст, что ли?

Всё будет. И всё будет правильно!

Опустившись рядом со своим кораблём, Рая только глаза прикрыла, обняла. И едва слышно сказала на самое ухо:

— Я люблю тебя, Боря.

Он улыбнулся, то ли во вне разглядев что-то приятно, то ли расслышал и ещё не спал. И она улыбнулась тоже. Потому что рядом с ним ей был ни Бог, ни сам Чёрт не страшен.

А вместе что-нибудь обязательно придумают!