Тот самый сантехник 9

Глава 22 Приручить дьяволицу-2

Страху надо смотреть в лицо. Поэтому Боря сразу пошёл на Ларису, логично предположив, что гости на кухне и его худший кошмар притаился именно там. Но на кухне они с Лаптем нашли лишь Шаца и Богатырёва в окружении животных. Кот, к примеру, валялся на подоконнике, выжидая пока его покормят чем-нибудь вкусненьким. И судя по виду Демона, своё он всегда получит.

Хозяин готовил утку в духовке и начинял яблоками гуся следом, раз «гости пожаловали». Последнее — при активном попечительстве Владимира Богатырёва в тельняшке, на которого с большим уважением поглядывал ротвейлер из угла помещения. Конечно, дело было больше в косточке, чем в мести незнакомцам. Именно на косточку очень рассчитывал Боцман, а не на скорую команду «фас!». Но для хозяина всё ещё делал вид, что не доверяет вторгнувшимся среди ночи людям. И будет его охранять от них до… самой готовности гуся, и утки. А судя по запахам, по дому уже ходят слухи, что стейки размораживаются. Не зря же девушки их достали из морозилок прежде, чем пойти выяснять отношения на второй этаж, где теперь на повышенных выясняли отношения блондинка и чернявая, а рыжая и ещё одна чернявая с голубыми глазами, но с пластмассовой рукой, внимательно слушали, чтобы выбрать чью сторону принять в этом нелегком деле. Всё-таки отношения и по телевизору каждый день выясняют, а вот вживую так натурально хуесосить могли только лучшие подруги. И со второго этажа периодически доносилось:

— А поебаться тебе не завернуть, Вика? — кричала Лариса Борисовна, приглядываясь к вещам, которые можно разбить в комнате. Но там были в основном мягкие подушки на кровати. — Год она ждала, видите ли, а как дождалась, так сразу вбок отскочила⁈ Верность — это тебе не пипиську воробьям показывать! В чём вообще был смысл? Я тебе не фея-крёстная, чтобы каждый раз принцев предлагать. Но и на помойку тебя обратно выбрасывать не собиралась, где нашла.

— Вот уж и не знаю, как теперь быть! Помыться или сразу отпраздновать? — парировала Блондинка. — А сто хуёв — большая куча? Или ты и их оседлаешь в дороге, пока меня будешь в «люди тащить»? Я что тебе, экспонат на ножках? Или хоть день без дела сидела?

— Поговори мне ещё, тля навозная! Как сахар есть так два куска, а как нахуй сесть, так пизда узка? Да ты девственницей-то не прикидывайся!

— Я хоть и тля, но свободная! — противилась Лопырёва. — И сама решаю, от кого рожать! Моё тело — мой храм! А ты со своей будкой в любой псарне пристроишься. Тебе то какое дело до моего ребёнка? Своего теперь заведёте, пока сиськи до пола не отвисли!

Под эти бодрые речи Лариса машинально поправила грудь, Лера активно поглощала обычно игнорируемые по жизни чипсы, а Алексашка выбирала музыку на телефоне, разделив беспроводные наушники-капельки на пару с подругой. И теперь обе слушали новый сингл «временно недоступен» от Города на Неве, где на обложке был изображён Роман Новокуров в чёрном спортивном костюме и шапке под белые кроссовки, куртку и с военными билетом в руках.

Тем самым обстановка на втором этаже постепенно накалялась. Но события на первом этаже были не менее интенсивны. Так в процессе готовки мужики ещё до прихода сантехника пили «для аппетита» и «чтобы лучше готовилось». А презрев всякую закуску (чтобы градус не терять), они занюхивали бескозырками (своей или собачьей) или голубым беретом. А между делом делились мнением о Донбассе. Выходило почти по пунктам плюс сразу активировалась система опознавания «свой-чужой». Чтобы сразу было понятно, был оппонент в исходном месте, «и свой пацан» или придуривается, а сам — подоляка.

— Война для дончан началась в 2014-м, а не в 2022 году, — уверял Богатырёв. — И у каждой семьи в квартире в запасе десяток-другой баклажек с водой. А посуду моют такими хитрыми способами, что экономят воду на зависть жителям пустыни. Потому что «мало ли». Но больше мне нравится фраза «Сегодня день воды, прости, не могу разговаривать». Люди пользуются ею, даже когда вода в кране есть, но неохота общаться.

— И политические шоу их не интересуют, — тут же подхватил Лопырёв. — Достаточно посмотреть на обстановку за окном. А «военных эксперты», которым в Москве известно о жизни в Донецке больше, чем местным, их разве что смешат. На этот раз переквалификация из вирусологов и криптоброкеров не прокатила. Зато местные всегда подписаны на несколько каналов-«перекличек» и всю актуальную информацию черпают там. Да и без света могут заставить любой электроприбор работать. А ещё они всегда поправляют «в Донбассе» и «на Украине», и сомнением смотрят на тех, кто говорит «в Украине» и «на Донбассе». Это как идентификация. Тогда сразу видно, кто подлюка, а кто свой и переобуваться больше не планирует.

— Это да, — кивнул массажист. — Настоящие герои для них не «звёзды» в телеке, а парни в окопах. Они так и говорят, когда в ответ бьют: «это наши работают». Причём так спокойно, что никому Будде и не снилось. И почти каждый уже наплевал на «тревожный чемоданчик», сложенный ещё десять лет назад, а после столько раз разобранный и обновлённый, что уже и не счесть.

— Да и продукты впрок не запасают. Всё равно неизвестно, что будет со светом, — вздохнул Шац и порезал на закуску весь сервелат в холодильнике. — Фраза «держитесь» для них избита, стараются её избегать. Они давно никому не объясняют, почему остались и не осуждают тех, кто уехал. Но все знают, что свои вернутся.

— Да! — даже не думал спорить Богатырёв. — И никто не сотрясает воздух лозунгами и пафосными высказываниями типа «дойдём до Берлина!» или «Возьмём Париж». Нахуй там никому эти гомо-свалки и педо-рассадники не сдались. Да в Донецке сама жизнь — подвиг, только медалей за неё не дают. А ещё местных бесят вангующие, которые точно знаю, когда закончится конфликт. Остальные не загадывают и просто живёт текущим днём, про себя посмеиваясь. Могли бы — давно бы закончили.

— А каждый район города связан с воспоминаниями. И в основном те касаются обстрелов, — снова вздохнул хозяин дома, утерев пот со лба. — Кого осколками посекло, кого пожгло, кто подорвался на «лепестке», а каким чудом сам ещё жив — никто толком сказать не может. Статистика там не работает, когда человек жить хочет. И дважды в одну воронку бьёт, и трижды раненные в строй возвращаются, чтобы четырежды вернее идти врага бить, которых вокруг как собак не резанных. У меня вот полная сумка в спальне шевронов и погоны с петлицами всех концов света. Каждый наёмник как в лазертаг приехал поиграть туристом с привилегиями, а уехал в гробу сосновом. А знаешь почему сосновом? Потому что — соснул!

За этот тут же выпили, не чёкаясь. Потому что пока враг соснул, своих тоже немало полегло. Ведь что для генералов доска с фигурами, для обычных людей — невосполнимые потери в семьях.

— Ещё у каждого дончанина три паспорта, — снова продолжил Богатырёв. — Украинский, ДНР и российский. Но где лежит первый, никто давно не помнит. Зато девушки радуют, когда красоту наводят, несмотря на «погоду за окном». У них и ногти подстрижены, и причёски стараются делать стильные, и выглядеть хорошо. А если спросишь, почему так? То каждая скажет «вдруг меня в больницу привезут, а у меня трусики некрасивые». И веришь. Стоишь, краснеешь как дурак, хихикаешь.

Шац сам потёр краснеющий нос и выдал следом:

— Ну они в принципе уже ничего не потом не откладывают. Ни пьянку с друзьями, ни покупку новой книги, ни признание в любви. Зато могут утереть нос любому коучу своей способностью «жить в моменте». Просто каждый знает, что «потом» может не настать. Есть только «здесь и сейчас». Поэтому и ходят в лучшей одежде. На дальних полках ничего не залёживается. Смысл откладывать?

— Ну и не ругаются поэтому с родней и близкими «навсегда». Да и соседями стараются почаще здороваться. Ведь случая помириться может не представиться, а накрыть может всех, кто рядом. В любой момент, — сказал Володя, искоса глянув на выжидающего лакомство пса.

Боцман, конечно, тут же сделал вид, что смотрит вдаль и лицезреет вечность, а происходящее на столе его абсолютно не интересует. Есть дела поважнее. Но стоило массажисту кинуть ему кусочек колбасы с нарезки. Как от угощения отказываться не стал.

Усмехнувшись, Володя продолжил:

— Местный подсознательно, боковым зрением, ищет укрытие на случай обстрела. Но во время обстрела спокойно идёт в магазин. Или на назначенную встречу, потому что «от судьбы не уйти». При этом никто не старается хайпануть на контенте, снимая обстрел или горящую машину, а искренне переживают, когда добро людей страдает. Так как самим можно в любой момент с ними местами поменяться. Только что была у тебя квартира, один залп и нет её. Кто поможет? Только друзья и соседи.

— Они ценят то, что имеют, — кивнул Шац. — А ты видел, как они улицы чисто выметают? Ни мусора кругом, ни бумажек возле урн. На дворников со снисхождением не смотрят. А такие мелочи, как работающий фонтан или ухоженная клумба — это напоминание о том, что города живут и будут жить, несмотря ни на что. И ведь ночами не боится никто ходить. В одиночестве.

— И как же их бесит, когда мы, приезжие, говорим про Донбасс — «особая зона», — припомнил Богатырёв. — Все эти обозначения «территория», «за ленточку» и прочая военкоровская пошлость их бесит. Как и шокирующее понимание, что некоторые в большой стране живут, стараясь не слушать и не слышать о том, что там творится.

— Да, а самый лучший звук в Донецке — это тишина, — припомнил редкую ночную тишину Лопырёв в отделении. — Нет лучше колыбельной для дончанина, чем отсутствие звуков разрывов.

Снова выпили. Но уже с тостом, чтобы с «городом роз» всё хорошо было.

Сколько ещё бы продолжался этот диалог с поправками, сказать сложно. Но когда на кухню прошли Глобальный с Лаптевым с мрачным видом, мужики тут же свернули готовку и ответили такими же харями. Шац, так как ещё не трезвел в этот день полностью, а Богатырёв, так как приготовился к драке.

— Погодите-погодите, — первым заявил хозяин дома и тут же начал мыть руки, чтобы выступить рефери, Третейским судьёй, разнимателем.

Ну или кем ещё попросят? Боцман тут же зарычал, но сам не понял на кого. Скорее — чтобы было. Всё-таки гость колбасой угостил, да и Лаптев не делал резких движений. А Боря с ним даже купался.

Но порычать надо.

— Тихо, Боцман! — буркнул Матвей Алексеевич, уже вытирая руки.

Но ребята сразу в драку не бросились. И чужое имущество уважали. А тут одна столешница из итальянского камня чего стоила!

— Выйдем? — только поднялся гость, который прибыл несколько раньше.

— Выйдем, — кивнул Боря и они вышли разбираться на улицу.

Остановились на крыльце, где и развернулся следующий диалог без шапок и курток, так как поторопились, а чего ждать от противника — не ясно.

— Я тебя впустил в свой дом, — со спокойным видом похрустел пальцами Богатырёв, разминая запястья и растягивая связки. Всё-таки после разговоров о Донбассе сразу переходить на личные трагедии как-то пошло, сознание ещё в общем поле восприятия находится. Там, где другие критерии оценок. А после таких разговоров с Шацем он бы сам Ларису попросил этот долг сантехнику просить, ради которого в Сибирь поехали.

Но дело было не только в деньгах.

— Отнёсся к тебе по-человечески, — договорил Богатырёв. — А ты мне как отплатил?

— А как отплатил? — припомнил Глобальный свою автомобильную командировку, глядя на стремительно набирающего массу десантника после реабилитации.

Судя по виду, в себя пришёл. И последний месяц только и делал, что качался, да белок потреблял.

«Бить такого уже не стыдно», — тут же добавил внутренний голос: «Но только в ответ, в целях самообороны».

— Я краны вам прочистил и всю сантехнику в доме запустил, — припомнил Боря. — Недоволен, что ли? Или гарантию надо было оставить? И чек выставить?

— Да что ты мне про сантехнику? — прищурился и без того подслеповатый Богатырёв.

В плену зрение лучше не стало. Сидеть по подвалам — хорошего мало. Хоть линзы заводи, очки надевай или делай лазерную коррекцию зрения. Но это же время нужно, чтобы заниматься.

— Ты лучше скажи, — продолжил он, разведя пошире плечи, как и положено у доминирующих хищников перед разборками. — Как же так получилось, братан, что Вика от тебя беременна?

— А я знаю? — глядя перед собой, вдруг ответил Боря. — Я твоей женщины не трогал.

— В смысле? — решил было, что над ним издеваются, Владимир и только покрепче кулаки сжал, чтобы шутковать бросил.

— В том-то и дело, что как по лицу у вас в доме получил, так в травпункте и очнулся, — припомнил Глобальный. — А она… ну распробовала, походу.

— Что значит «распробовала»? — уже изображал китайца Богатырёв.

— Так то и значит, что понравилось, походу, — пытался дать объяснения Боря, который этот момент как раз в мозгу не прокручивал, пока не спросили. Но некоторые детали смутно всплывали в сознании. — Я же потом ещё пару раз по лицу получил. По московской инерции. Ну и… устал малёхо. Здоровье хоть и сибирское, но не резиновое. Спать лёг, короче. Вырубило меня знатно после перегона и всех передряг. Лекарства ещё бахнул. Отключило на температуре. А как среди ночи проснулся, так и всё…

— Что «всё»? — тупо переспросил Богатырёв, уже понимая в чём дело.

— А то и всё… прошляпил. Дело уже было сделано, — добавил тихо Боря.

И даже хотел тут же рассказать про ещё один такой случай в деревне, но в ответ только ветер дул. И глядя на налитое кровью лицо массажиста, сантехник понял, что для этого не лучшее время.

— Вика, ёб твою мать! — тут же вернулся в дом Богатырёв и пошёл разбираться уже с причиной, а не последствием.

Глобальный поспешил следом. Он де — свидетель и основной соучастник, а не наймит с ближайшего вокзала со своим частным мнением.

Богатырёв влетел на второй этаж, распахнул дверь в гостевую комнату, а там уже драка во всю идёт. Вика Ларисе с волосы вцепилась, катаются по кровати. А Алексашка с одной стороны ногу подставила, чтобы не укатились, а Лера с другой руками придерживает, когда в её сторону обратно перекатываться начинают.

— Вика, как ты могла! — рявкнул Богатырёв и к кровати два шага сделал, но больше не решился, так как неукоснительно соблюдал одно неписанное в народе правило: «двое дерутся — третий не лезь».

Лариса в этот момент оказалась сверху и даже на миг перестала душить блондинку. Тогда как Вика стянула бывшую начальницу за локон с себя. И пока та причитала «больно-больно-больно! Пусти!», вывернулась, отскочила на край кровати и выкрикнула в ответ:

— А что мне, тебя ждать? Я и ждала. А ты приехал и началось. То занят, то не могу, то не хочу. А обо мне ты подумал?

— Я там только о тебе и думал! — возразил Володя.

— Ах так, а обо мне⁈ — тут же подскочила рядом Лариса.

— И о тебе думал! — тут же парировал Богатырёв и объяснил для несведущих. — В плену вообще было много времени, чтобы подумать. Я одно время даже пожалел, что йогой раньше не занимался. Где ей ещё заниматься, как не в тесном помещении на сыром полу?

От резкого перехода замерли все в комнате. Ещё и и Шац с Лаптевым прибыли по коридору на звуки. Первой пришла в себя Лариса. И обнаружив среди всех присутствующих лиц Глобального, тут же сказала:

— А, и ты тут? Так может сразу и о деле поговорим? А то я слышала, что вы свадьбу играть вздумали. А на какие шиши? Ты же мой теперь, пока до рубля всё не отдашь! На мои погулять решил?

— Ничего я не решал, само вышло, — ответил кисло Боря, остро сожалея, что не знает ни молитв полностью, ни амулетов не носит оберегающих.

«Так может бахнул бы с ходу хоть четверостишье, а Лариса Борисовна и задёргалась бы в конвульсиях», — тут же предположил внутренний голос.

— А тебе какое дело на какие мы играть будем? — поддержала его вдруг Вика. — не твоя свадьба, вот и не лезь! Не все деньги в мире — твои!

— Может и не все, — усмехнулась Лариса, поправляя испорченную укладку. — Но конкретно этот экземпляр если на счётчик встанет, то больше его не увидишь. Не доживёт, по командировкам скитаясь. Разве что сразу внукам или правнукам покажется.

— Кстати, об этом, — вперёд вышел Лаптев с толстой синей папочкой в обоих руках, пока все вокруг друг с другом драться не начали. Отодвинув резинку с обложки, он достал пачку листов и кинул на кровать. — Я ещё сразу хотел проверить бухгалтерию, как только о болезни Шаца расслышал.

— Да ничем он не болел! — тут же подскочила Лера. — Так, устал просто.

— Ну вот и я подумал. Раз на поправку пошёл, сам потом разберётся, — кивнул Лаптев и присев на край кровати, принялся листики перекладывать. — Но потом так случилось по жизни, что один знакомый полковник меня чуть не уконтропупил на соседней улице, пока я его жене долги за его любовь отдавал. Ну а Боря позвонил вовремя и отвлёк нас от семейной трагедии, потом ещё и помог разрулить. Короче, суть да дело, но должок у меня перед Борей образовался.

— И что, ты теперь за него шестьдесят миллионов готов отдать? — усмехнулась Лариса, причёска которой так и не девалась. В основном потому, что не хватало клока волос, который Вика на пальцы намотала, да так и оставила бонусом.

— Дело не в этом. Дело в прошлом. Я старые рабочие архивы поднял, как про тебя услышал. Ты же раньше Мендель была?

— Ну была.

— Ну а Шац треть Подмосковья за время в бункера укатал с бассейнами. Сегмент там у вас такой удобный был — излишества+. Короче некий подрядчик нас тогда неплохо на бабки кинул. Он, мол, разорён. Бизнес за время пандемии простаивал. Потом ожил вроде немного, но после окончательно сдох. Ну нас миллионов на пятьдесят и опрокинули.

— Ага, что-то такое было, — поддержал Шац. — Но другие расплатились копейка в копеечку, так что всё равно в прибыли остались. Так и что?

— А то, что вот эта самая Мендель и есть тот основной заказчик, который бункер со стенами, оббитыми бахромой не оплатила.

— Как это не оплатила? — тут же подошла к листочкам та, что теперь носила фамилию Де Лакрузо. — Я всегда выставленные счета оплачиваю. Не надо ля-ля…

Но чем больше она вчитывалась в строчки, тем больше рот приоткрывался, а глаза округлялись. И всё под возникшую тишину. А когда челюсть уже можно было с пола поднимать, Лариса вдруг воскликнула:

— Долбанный Мендель! Он… он мне уже не муж!

— Лариса, — тут же улыбнулся Шац, вдруг поняв, что к чему. — Ну кого это ебёт? Тогда был муж. Подпись его? Я же всё равно проверю.

— Его.

— Значит и твоя… Долг признаешь?

Лариса тут же замолчала, отравлено озираясь по сторонам.

— Учти, будешь ерепениться, за эти годы такую неустойку выкачу, заебёшься недвижимость распродавать, — предупредил Матвей Алексеевич, но как джентльмен добавил рациональное предложение. — Давай так, ты признаешь основной долг в пятьдесят миллионов. Плюс возьму десять миллионов в качестве процентов за это время. И ни рубля свыше.

Лариса тут же посмотрела на Богатырёва за подмогой, но тот переглядывался с Викой и был немного занят собственной драмой. И лишь пожал плечами.

— Признаешь? — повторил сухо Шац.

— Признаю, — ответила побледневшая бизнес-вумен.

Всё-таки эта сумма пинала её по коленке, но не окончательно сбивала с ног.

— Ну а раз Боря должен тебе шестьдесят лямов, а ты мне, — тут же продолжил Шац. — А мы с этим малым уже почти родня, то я предлагаю не расстраивать моей дочери свадьбу. Короче, давайте не будем страдать хернёй. Разумно привести себя всем в порядок и продолжить разговор за столом. Утка почти готова… И разве это не отличный повод обнулить все прошлые долги и вести общий бизнес?

Лариса как стояла, так и присела на кровать, задумалась. А Боря на Шаца посмотрел с удивлением и слёзы в глазах застыли.

Слёзы благодарности.

«Хоть и не твой долг, а отца, но если всё так просто может решиться, то мы лучше остальные полжизни на тестя будет работать, чем на эту швабру московскую», — тут же поддержал внутренний голос и как заорёт: «Бля, да он же мировой мужик!!!»

А Шац только за плечи приобнял Борю и добавил:

— Да если бы у меня был такой сын, который до последнего за отца стоит себе во вред, я бы был самым гордым родителем. Сейчас-то молодёжь чаще в суд подаёт, припомнив случай с ремнём из детства перед присяжными заседателями. А Боря — молоток. А деньги что? Тьфу на них и растереть! Главное, чтобы дочь моя была счастлива.

Вика тут же заверещала и бросилась отцу на шею.

— Папа, ты просто чудо!

— Матвей… Алексеевич, — добавил так глухо Боря, протягивая руку, как будто сутки к ряду орал на хоккейном матче «Сибири» и сорвал весь голос за любимую команду. Потому что свой, новосибирский клуб. А он из местных и такова судьба земляков — своих поддерживать.

«Видимо такого же принципа придерживается и Шац», — добавил внутренний голос и Боря с огромным уважением и внутренним трепетом пожал будущему тестю руку.

— Да ладно, по сути Боре мне тоже немало помог, — откровенно радовался и Лопырёв, поглядывая то на Леру, то на Александру, то в глаза дочери, полные те же слёз, но слёз радости. — Живите в мире, долго и счастливо! А у меня… — тут из кухни начал доноситься пронзительный визг датчика дыма. — … бля! Утка горит!