Глава 18 И швец, и жнец и подрезанный конец

В доме Шаца после предложения Бори творился хаос. Стоило озвучить мысль вслух за чашкой чая о свадьбе на двоих, и возможном развитии событий впоследствии, как Алексашка с Лерой сначала надолго замолчали, глядя друг другу в глаза. И Лопырёв ощутил, что сейчас его либо обе бросят, либо обе побьют.

Но с другой стороны, чем дольше сидишь в холостяках, тем дольше кто-то трахает твою будущую жену. А это уже ни в какие ворота не лезет!

Хаос в доме мог затянуться, а выяснение отношений перерасти в новую фазу с рукоприкладством и даже протезоприкладством, но стоило Вике спросить невзначай:

— Девчонки, а вы в каком платье пойти хотите? — как градус напряжения спал, а

предположения потекли рекой.

И тут Шац понял, что Коко Шанель была права. Там где платье, там всегда найдётся место для женщины. Особенно если женщина красивая, а платье — свадебное.

Затем такая суета началась, что даже обычно шкодливый котёнок Демон и радующийся большой компании людей ротвейлер Боцман в угол забились.

— Терпите, мужики. Как я вас понимаю, — поддержал их Шац, и налил одному сметаны в миску, а другому выделил варёную кость с мясом из кастрюли борща.

Животные то если, то с недоумением переглядывались, пока по дому носились три озадаченные фурии. Одна бегала так, что танцевала. Другая носилась и топала как лошадь. Тогда как третья прыгала с коврика на коврик, как будто весь остальной пол — это лава.

А пока бегали, засыпали хозяина дома различными вопросами.

— Матвеюшка, где мои цветные невидимки? — спрашивала Александра Приходько. Эта чернявая, голубоглазая леди с протезом вместо одной руки столько всего успевала по дому делать, что человеком с ограниченными возможностями назвать её язык не поворачивался.

Напротив, Шац в ответ мог лишь невразумительно мычать, как будто сам вдруг попал в разряд умственно не совершенных.

— Матвейка, — то ли пародировала её, то ли осознанно старалась перейти на уменьшительно-ласкательный лексикон Валерия Пинигина. — А ты не видел мой выпрямитель? Волосы хочу завить.

Снова мычал что-то в ответ Шац. Но на этот раз Глобальный не грустил от его вида, а смеялся в голос. Раз рыжий доктор постановила, что у кореша не рассеянный склероз, а всего лишь психосоматический сбой, то хрен ему, а не сожаление. Значит жить ему ещё долго и теперь, очевидно — счастливо. И так пока не передумает. А если не будет сдавать, то с обоими справится.

«Даже с тремя, если брать в расчёт и дочку», — тут же добавил внутренний голос Бориса, не понаслышке зная какой внезапной может быть Виктория Лопырёва. И дело совсем не в московской прописке: «Просто блондинка порой это — диагноз, но он привыкнет».

Что Вика тут же и подтвердила, вновь спустившись к мужикам на кухню на первый этаж с ванной на втором этаже в банном халате, с кремом на лице, и недовольно потирая запястья по самые локти.

— Вода — сушит! — заявила она и тут же продемонстрировала сухую кожу без кремов. — Нельзя как-то воду понежнее сделать? В америке, говорят, в воду вообще фтор добавляют. Иначе откуда у них у всех такие белозубые улыбки?

— От стоматолога, — улыбнулся Шац и добавил. — Платного. Про виниры слышала?

А пытаясь найти ответ на другой один вопрос, она на Борю с надеждой посмотрел. Кто всё-таки в доме сантехник? Кто за посёлок ответственный?

— Можно, — кивнул Боря. — Ещё один фильтр поставить в подвале. Делов-то. Но тогда вода потеряет не только жёсткость, но и… золото и он повернулся к блондинке. — Ты сейчас, Вика, буквально в золотой воде купаешься. Пользуйся, пока дают такую возможность. А то потом другой фильтр придётся ставить. С золотым насыщением!

— Правда? — тут же заулыбалась Вика, подошла к Боре и ловко присела ему на коленку. Хотя рядом стояло немало свободных барных стульев. — Кстати, раз уж вы оба здесь, то самое время поговорить.

— Ну давай поговорим, — добавил Боря без всякой задней мысли.

«Наверняка об отце что-нибудь спросит», — предупредил внутренний голос.

— Я чего же сказать-то приехала? — задумалась она и посмотрела под потолок. — О, вспомнила… Я беременна!

— Поздравляю! — подскочил Шац, даже не зная, что в первую очередь делать. Дочь обнять или за коньяком марочным тянуться?

Боря только кивнул, улыбнулся и спросил снова без задней мысли:

— Володя, наверное, обрадовался? Он не против, что ты у мужиков на коленках-то сидишь?

— А при чём тут Володя? — тут же поднялась с коленки Вика. — С Володей у нас так ничего и не было, как вернулся. А дома его больше года не было.

— Так а… — затянул Глобальный, но не договорил. Прозрел раньше.

— Ты, Боря! Ты — папка! — засияла блондинка, снова улыбнулась и чмокнула его в щёку.

А затем, прокрутившись на одной ноге, исполнила элемент танца и снова побежала на второй этаж волосы сушить. Раз сухая вода с этим справлялась гораздо хуже полотенца.

Шац как коньяк достал, так и застыл. А Боря даже в лице не изменился. Сидит чай пьёт и продолжает улыбаться.

«Истерика, может?» — тут же подумал хозяин дома и к коньяку следом снифферы достал с дальней полки. Эти шарообразные бокалы для коньяка позволяли в полной мере насладиться ароматом благородного напитка. А выпьют сегодня на двоих, похоже, много: «Столько поводов для радости».

Вика упорхнула, а Боря остался. Поглядев на бокал, в который плеснули, только глазами взгляд Шаца поймал. Но ничего не сказал.

«А чего говорить? Всё равно не поверят», — рассудил внутренний голос.

— Не отказываешься? — на всякий случай уточнил Шац, сразу даже не зная ругаться и бить для профилактики, или хвалить и радоваться, поучая.

— От кого? От ребёнка? — уточнил Боря. — Нет, конечно! Одним больше, одним меньше. Какая разница? Все мои!

Решительно отставив в сторону кружку чая, он сниффер в ладонь взял, поболтыхал, как и положено богеме, но так и не поняв чего надо нюхать, а чему восхищаться, глядя на стекающие по краям бокала коричневые капли, просто хряпнул по-человечески. До дна, как и полагается.

— А вот это правильно! — тут же поддержал его Шац и выпил следом, крякнул, занюхал рукавов тельняшки и поплёлся к холодильнику делать закуски. Потому что без закуски любая посиделка просто — пьянка. А с закуской — приятное времяпрепровождение. — Но ты вроде не говорил, что у тебя дети есть.

— Так пока и нет, — объяснил очевидно Боря. — Но судя по всему, ещё в этом году как начнут появляться. — И Боря рассказал Шацу.

Про Наташку немного, когда только начал работать. Про Дашку, когда продолжил работать. И про Раю не забыл, когда удачно Стасяна в деревню отвёз, но неудачно вернулся. Так как с дедом пришлось, а тот тут же правнука и сосватал следом.

— На соседках значит. Правильно, чтобы далеко не ходить! — хмыкнул Шац, успев подлить за время рассказа только дважды. — Ну Стасян даёт!

О том, что даёт не только Стасян, но и Лапоть, Шац узнал следом. Как и о Вишенке. Всё-таки зампредседателя посёлка.

— Копать-хоронить! — ржал во весь голос уже Шац, вдруг осознав, что в его жизни всё как раз прозрачно и ясно. И до Глобальных головоломок ему ещё как до Луны пешком. — Так что ты с ними собрался со всеми делать?

— Ну как что? — вздохнул Боря и снова махнул для вдохновения, чтобы ярче картину обрисовать. — Каждой фамилию сменить надо, чтобы дети уже Глобальные появлялись. Всех признаю. Я ж не сволочь. А пока фамилию менять будут, погулять надо. Праздник девушкам устроить. Чтобы в платьях все, красивые, нарядные… но лучше не в один день.

— Так это проще купить ресторан, чем заказать, — тут же прикинул, войдя в единое информационное поле Матвей Алексеевич.

Когда-то бандитос, но чаще предприниматель, впоследствии вагнеровец с позывным Шутник, а теперь без пяти минут — тесть человека напротив, он вопросом озадачился немало. Но что перед ним сидит живая легенда, просто сам пока об этом не знает, это уже наверняка. С этим не поспоришь. Просто сам пока не понял.

— Да есть ресторан, — тут же не разочаровал Боря. — Я же тот выкупил после того, как соседи по старой родине обратно уехали.

— «Печень навылет»? — припомнил Шац.

— Был, — кивнул Боря. — Теперь «Глобальный жор». Аглая назвала. Не моя идея. Я-то парень скромный.

— А Аглая… не беременна? — на всякий случай уточнил тесть, который даже не мог понять будет ли это звание официальным.

Или тоже назначат?

Боря молчал с минуту, пока не расслышал, как в бокал плещется. А затем, подняв сниффер, честно признался:

— Да хрен его знает… Какая уже разница? Дети — это святое!

— И то верно, — чёкнулся с ним Шац.

Пока — бокалами. А дальше — видно будет.

Но Шац привык думать наперёд, потому первым и поинтересовался:

— Бля, а жить где все тогда будут?

Глобальный думал не долго, и тут же спросил встречным вопросом:

— Кстати об этом… землю у кого выкупать вокруг посёлка? Всё на мази с расширением?

Шац кивнул.

— Ну теперь-то точно расширяться придётся, — и он снова плеснул по стеклянным ёмкостям. — Да будет тебе земля, не переживай. Что там со сбытом золота, лучше скажи?

— Ну а что говорить? — переспросил Боря. — Если признаю долг за батю перед Ларисой Борисовной, то есть канал. Если начать брыкаться, то… только анал. Одна буква, а такая пропасть.

Сантехник потух в моменте и ощутил себя сдувающимся шариком. Воздух выходил из него вместе с жизненными силами на глазах.

Лопырёв только выдохнул с ним в унисон. Долго. И снова подлил. Так как лучшего решения пока не сущестовало. Но мозг хочет жить, гад такой. И чем дольше его травить алкоголем, тем быстрее найдёт выход.

Все хотят жить.

— Лариса Борисовна, значит… ага, — обронил Матвей Алексеевич. — Что-то имя знакомое. На языке вертится.

— Ну мы же тебе звонили, когда тебя под Клещеевкой накрыло, — напомнил Боря.

— Да не, — отмахнулся Шац. — Я и раньше это имя где-то слышал… но где? Не помню. Но не потому, что склероз, мать его за ногу, а потому что забыл.

Задуматься Шацу не дали, так как на кухню спустились со своих спален Валерия, Саша и Вика. Обе уже обнимали светловолосую подругу и наглаживали её живот. А на потускневшего гостя смотрели с двояким выражением.

— А ты чего расстроился? — «не понимала» его Алексашка. — Дети же — счастье!

— Счастье, — кивнул Боря и снова посмотрев не Вику, поморщился. Не то, чтобы дама перед ним в майке с сырыми волосами некрасивая. Красивая! Скорее, дело в одном огорчённом десантнике, который следом за Ларисой Борисовной приедет разборки наводить.

— Ой, а вы чего это всухомятку «обедаете»? — снова спросила Сашка. Вика, давай наших мужиков покормим?

И подрядив блондинку, она тут же принялись готовить на скорую руку, в качестве дополнительных рук используя Вику.

Рыжая же как апельсин гостья на выпад внимания не обратила, только к Боре за стойку подсела и сказала:

— Ох, Боря, если бы ты знал, сколько сейчас на Донбассе деток без родителей осталось.

— Знаю! — тут же посветлел глазами Боря. — Кстати об этом. Стасян же удочерять собрался туда ехать. Что там по бумагам толком надо?

— Ну как что? — принялась перечислять Лера. — Семью. Желательно полную.

— Это считай есть, — тут же кивнул сантехник, принимаясь загибать пальцы. — Даже больше, чем надо.

— Тогда работа нужна, — продолжила Пинигина.

— Я устрою его хоть задним числом! — тут же загнул второй палец Боря. — Мне бы только Зою Похлёбкину из загрантура дождаться. Она хоть и поехала кухухой, но бухгалтер что надо. Всё по бумагам порешает. Пораньше попрошу приехать ради такого дела.

— Так, погоди! — тут же возмутился Шац. — Мы же её забор взорвали! Ты сказал, что до осени можно не париться. Там же слой золотоносный. Копать надо. Там ещё и половину её участка захватим, прежде чем всё в порядок по осени приведём. Думаешь будет в восторге, что всё перекопаем?

— Да что им со Степанычам жить негде будет? — возмутился Боря. — Вон дом Битиных стоит пустой, вон дом Князя. Заезжай, да живи.

— Слышь, а с каких пор ты за недвижимость в курсе? — не понял Шац, но икнул, подлил и пока запахло вкусным где-то поблизости, сменил недоумение на предложение. — Мы же собирались прицепы делать. Дома на колёсах. Вот туда Стасяна и оформлю. Не надо соседку дёргать. Не порть людям медовый месяц.

— Ой, я тоже хочу медовый месяц. Ни разу за границей не была, — стуча ножом по разделочной доске, призналась Алексашка, далеко выйдя за пределы морковки.

На что Валерия тут же возразила:

— Дети — в приоритете! Сначала дети, потом — отдых.

— Так, я и отдых, и детей люблю, — тут же вставил свои пять копеек Шац и на Борю посмотрел, прищурился. — Этот, блядь, герой! Детей спасает. Чёрную орду нахуй послал. Стасян — удочеряет. Добро в мир несёт. А я что? Хуй собачий? Лера, так дело не пойдёт. Давай тоже поедем на Донбасс кого-нибудь удочерим и усыновим в придачу. Да и этих с собой возьмём. Стасяна там, Борю. А потом все вместе махнём в Таиланд. Загранники быстро сделают… Я договорюсь.

— Ты сейчас…серьёзно? — тут же посветлели глаза Пинигиной.

— А нахрена ещё я эти хоромы отгрохал? — развёл руками Шац. — Кому? Вике вон много не надо. Да о ней теперь Боря позаботиться… Да. Вик?

Блондинка уже орудовала над кастрюлями, добавляла что-то скворчащее на сковородку и только кивнула:

— Мне, папа, давно ничего лишнего не надо. Дома эти все вот, машины, заграницы. Я за пару лет столько хлебнула, что одно поняла — человек важен. Тот, который рядом. Так что насчёт Бори правильно сказал. Я сразу поняла, что мой человечек… Да, Борь?

— Да я что же, против? — ответил Глобальный, с сомнением на коньяк глядя.

«Почему не вырубает так же, как самогон деревенский? Почему сознание кристальной ясности? И нет перемоток „вчера-завтра“ с пробелом в сегодняшнем моменте?» — даже пожаловался внутренний голос.

Всё-таки тогда и Раисой ясно было и с Викой можно было поспорить. Ведь это не он её взял, а она его использовала. Но в «правильном патриархальном мире» этому всё равно никто не поверит. А что в деревне было — вообще тайна, покрытая мраком.

«Но как порядочный человек, Боря, надо жениться. На всех и сразу. Так что крепись», — отсоветовал внутренний голос и сантехник снова чуть пьяненько улыбнулся.

Всего-то оставалось вопрос с рестораном с Аглаей решить, маму поздравить, сестре позвонить и всякое по мелочи.

Но пока дела от себя отодвигал, кто-то по ту сторону судьбы их обратно к нему пододвигал. И в кармане требовательно завибрировал телефон. На дисплее «Хромов». Надо брать.

— Боря, расклад такой, — начал без раскачки майор. — Хранят тебя небеса, короче. Очнулся один нехристь в реанимации. Второго стабилизировали. Ты под подпиской о невыезде. Никуда не девайся из города. Следствие пару месяцев сейчас протормозит, пока эти в себя придут. А ближе к лету начнём все следственные мероприятия. Там прокуратура на ушах стоит, кто-то следственный комитет подключил. Генерал Дронов лицом похудел. ВРИО мэра, вообще, как будто всю ночью в бане просидел. Ну или просрался на неделю вперёд. Отсюда не видно. Но дело это так просто с рук не спустят. Теперь Москва на карандаш взяла.

— Так и чего мне… ожидать? — спросил он голосом настолько трезвым, что хоть на права иди сдавай вождение. Даже не заподозрят.

— Думаю, условкой отделаешься по «хулиганке». В худшем случае пятёрку за превышение самообороны.

— Какой ещё самообороны?

— Ну а как ты собрался свою «месть» квалифицировать? Как «умышленное причинение тяжких телесных»? На пятёрку хочешь загреметь, что ли? Бегай тебя потом в вагнерах ищи, да?

— А им что светит при таком раскладе?

— Решаем вопрос, — протяжно выдохнул Хромов. — Как бы «русскую статью» тебе не пришили. Это главное.

— Это теперь так называется? Так давай я сразу в музыканты пойду! Заранее!

— Могло быть и хуже, — хмыкнул Хромов. — Про БэЭлЭм слышал?

— Негров к нам что-то эшелонами не завозят. И что-то китайцев я на каждом рынке больше не вижу.

— Так у нас климат суровый.

— То есть те двое так «грелись», выходит?

— Боря… успокойся. И так три сотни человек за утро депортировали. А ещё не вечер. Короче, ты меня понял. Чтобы с города никуда! Как позвоню, сразу в участок подъедешь.

— Принято.

Боря отключил связь и повернувшись к народу, сообщил:

— К сожалению, вынужден сообщить, что ни на Донбасс с вами за детьми, ни за границу в медовый месяц в ближайшее время отбыть не смогу. Здесь бы, говорят, разобраться.

Шац кивнул и снова подлив, сказал:

— Ну, ну всегда есть варианты.

— Какие? — не понял Боря, но бокал подхватил.

— Ну… в иудаизм перейди, — вдруг предложил Шац, которому самому не раз предлагали, толком не разобравшись — фамилия или прозвище?

— А что, поможет? — на всякий случай уточнил русский сантехник.

— Конечно, поможет, — кивнул Лопырёв и разъяснил. — У нас же не только «русская статья» есть, но и «антимимитская» имеется. Именная, считай. А если ты еврей, а не русский, тогда уже не ты напал, а на тебя, мир нападает, выходит. А при таком раскладе диаспора тебе ещё и должна останется.

— Почему это? — прищурился Боря.

— Потому что на каждую диаспору есть организация, — хмыкнул Шац. — И пятнадцать миллионов ребят, которые между собой давно решили, что лучше им будут должны, чем они кому-то — это сила.

— А нас сколько? — сморщил лоб Боря, пока очень далёкий от конкретных цифр статистики. Хоть в Рувики заглядывай. Не зря же аналог создали, чтобы нас не чмырили.

— Нас 135 миллионов, — точно знал Шац, но добавил с сожалением в голосе. — Но нам бы их единство. Пока они якобы рассеяны по миру, мы сами по себе рассеяны. И единству тому даже не учимся. Умнее надо быть, Боря. Доёбывают мусульмане? Вот и поступи по-умному! Стань евреем!

Глобальный тут же закатил глаза. Похихикал как от хорошей шутки.

— А что? У тебя есть знакомые в Израиле? — продолжал подкидывать дров в огонь его сомнений Шац, так как один переходить не решался.

И видимо швырнул добротную охапку для растопки. Так как Боря в озарении вдруг понял, что видит свет истины рядом. А всё, что не делалось за эти дни, всё к лучшему!

«Погоди-погоди, но ведь Моисею Лазаревичу с женой ты помог помириться, получается», — тут же прикинул внутренний голос: «А раз так, значит за ними должок. Звони Кобе! Чем раньше перейдём, тем… быстрее заживёт».

Загрузка...