Тот самый сантехник 9

Глава 29 Отцы и дети-2

Аэропорт Новосибирска стал для Бори привычным местом, хоть самому таксуй на точке или забирай подвоз на обратной дороге. Тем более, что в родной город кому-то ехать может оказаться не по карману, если помнить как обычно таксуют мимо счётчика таксисты не по договору, «а по кайфу».

«Как так вообще выходит, что стране нужны инженеры, врачи, учителя и высококвалифицированные технические специалисты, а приезжают подработать в основном таксисты, которые и языка толком не знают и строители, которые на родине буквально из говна дома лепят?» — хмыкнул внутренний голос, глядя на стайку таких на выходе: «А уж где достали права и автомобиль — вообще лучше не спрашивать. Ни карт, ни области толком не знают. Хуже довезут только слепые».

Проводив многозначительным взглядом подобных бородатых тёмных коршунов, которые кружили у здания аэровокзала, Боря старался отвлечься и не бурчать. Нужно на позитивный лад настраиваться, как советовала психолог, которая чаще грудь давала, чем советы.

«И в том была права!» — добавил внутренний голос: «Лучше психолога не придумать».

Боря вздохнул, проходя в здание. Вот самому бы приехать хоть раз в аэропорт с чемоданом и с загранпаспортом улететь на большой металлической птице в совсем другую часть света, где нет зимы. Да погулять там как следует хоть в январе, хоть в декабре, хоть в феврале. Мир посмотреть, других людей повидать. Но когда ему? Всё работа, заботы, планы. Теперь ещё и семья не семья, а сразу — клан! Чуть моргнёшь — всё, проворонил.

Отца долго ждать не пришлось. Но не в зоне прилёта произошла их встреча. Петра Ивановича вывели из медпункта под руку. И только убедившись, что встречающий — родственник, отдали Боре на поруки.

— Батя, а ты чего через медпункт летаешь? Не предупредил даже, — растерялся сын, при котором ни трости, ни каталки для такой встречи. Хоть на руках неси.

— Это ещё что, — сразу сказал отец, который хоть и был бледным, но больным не выглядел. — Меня по всему Домодедово на инвалидном кресле катали с сопровождением, а в аэропорт на скорой доставили. Без мигалок, правда. Но это нормально, когда после операции. А дело не только в скобах на рёбрах и сломанной руке. Ширше думай, Боря. Глубже!

— Сломанной руке? — переспросил сын, пытаясь вспомнить все их недолгие разговоры по телефону. — Но ты ничего не говорил про сломанную руку!

— Тише ты, увалень бестолковый. Бери барахло и почапали, — сказал он тихо.

Боря присмотрелся. Бледность родителя никак не характеризует. Обессилен ли и вот-вот упадёт?

«Или просто давно солнца белого не видел, так как тучи над столицей даже над больничными комплексами дымным смогом висят на зло Собянину?» — снова пробурчал внутренний голос, намекая издали, что снова не прочь, чтобы хозяин к психологу сходил и к груди прижался как следует. А так и полегчает.

Повесив через плечо батину сумку и подхватив его под руку, Боря неторопливо повёл отца к выходу.

Шёл Пётр Иванович довольно бодро. «На ветру не шатался», как говорится. Но и от поддержки не отказывался, только хранил молчание до самого автомобиля.

Лишь когда сын сумку на заднее сиденье забросил, а его усадил на пассажирское, воскликнул:

— Это ещё что! Ты бы видел, как меня реабилитировали всем отделением! Каждый день плаванье и массажи, а с реабилитологом занимался по часу в день. Она даже в выходные приходила. А грудь у неё что надо! Наверное, с такой грудью были дела и посерьёзнее, чем ко мне в палату наведываться. Но приходила и фрукты носила от Ларисы Борисовны. А я и не спорил. Надо, так надо. Так я столько винограда с персиками даже в доме отдыха в Анапе в 1988-ом году не видел.

— Значит, о тебе достойно заботились, — понял Боря, прекрасно понимая, что эту графу обязательство Де Лакрузо выполнила на «пять».

— Да ты бы видел, как меня кормили! — снова не сдержался в эмоциях отец. — По пять раз в день ел, как в пионерском лагере «Норка бобра» в 1980-ом году. И капельницы эти постоянно, анализы и обследования от башки до мошонки. Чем меня только не прокапывали. Ну чисто алкаша из запоя выводили. А там и витаминки, и физратствор, и что-то для почек. Я же гастрит на такой диете вылечил. А почки, говорят, теперь как у молодого. Весь песок выссал! Вертели меня, короче, так и этак. Ну чисто курочку на гриле.

Боря сунул карточку на КПП, расплатился за простой и снова мельком глянув на гипс на руке, спросил:

— Бать… так что с рукой-то? Чего молчал, как партизан? Почему не сказал, что ещё гипс донашивать?

— Да в порядке я! Дурень ты! — повеселел отец. — Это ж… ход конём! Посылка, считай.

Тут Глобальный-старший сделал неожиданное и резко снял гипс с руки!

Причём без щипцов и ножовки. Затем он ловко извлёк из-под гипса пачку пятитысячных купюр, плотно завёрнутых в целлофан и обвязанных изолентой. А к нему было прикреплено… кольцо.

Первым делом батя подышал на золотое кольцо с бриллиантом и обтерев его о куртку, протянул сыну:

— На! Держи! Володя передал… Для Вики.

— В смысле для Вики⁈ — выдал крайнюю степень возмущения Боря.

— Богатырёв мужик что надо. Заезжал ко мне два раза. В первый пива привёз пакет целый. Крафтового. На ногтях ондатры настоянного или через усы кита профильтрованного, уже не помню. А второй раз денег мне вручили пачку, ну чисто выплату вместо медицинской страховки. Да с гипсом лететь надёжнее, чем с кошельком, так посчитали. А насчёт кольца сказал, что давно купил, да никак не решался подарить блондинке этой. Кто, кстати, такая?

— Кто-кто, жена моя… будущая, — буркнул Боря, о своей предполагаемой семье родной семье ещё ни слова не обмолвившись. Мать не особо на контакт идёт, Дуня всегда Пашкой занята, а батя на больничке отлёживался.

«Да куда им? Меньше знаешь — крепче спишь», — добавил внутренний голос: «А то завидовать ещё начнут, кушать не смогут и совсем сон потеряют».

— А, ну тогда понятно! — рассмеялся отец и кольцо тут же в платочек чистый переложил из нагрудного кармана рубашки, чтобы как следует снохе передать, раз коробочка подарочная в гипс не влезла. — Богатырёв, значит, настраивался, настраивался, с мыслями всё собирался. А тут ты явился. Пришёл, увидел, победил, как принято у Глобальных. И выиграл в заезде, в котором никто даже никто не думал стартовать, да?

— Занятно-о-о, — протянул Боря, — пытаясь вспомнить сколько у него уже тех колец по разным курткам распихано.

Одно Раисино по наследству, другое у немца Мергенштольца выкупил за бесценок, считай и Аглая его обратно вручила, давая понять, что между ними отныне только деловые отношения, а брак на крупный бизнес всегда плохо влияет. Теперь ещё и Викино до кучи возить. А размеров пальцев гипотетических жён никто даже близко не знает. Хоть в линию выстраивай и примеряй каждой по очереди. Кому какое первое подойдёт, то и достанется.

«Правильно, в большой семье хлебалом не щёлкают!» — повеселел внутренний голос и Боря улыбнулся, переводя разговоры на более насущные темы. Например, где батя жить собирается, чем заняться хочет, раз «больничные» получил. А там судя по толщине пачки, миллиона полтора-два.

Но вскоре Боря снова скис. По хорошо знакомой трассе мелькнул заезд направо, а там вместо прошлого старой забегаловки обугленный остов стоит. И земля брошенная. И судя по обломкам и отсутствию машин или какой-либо техники, никто здание общепита восстанавливать не собирается.

Боря свернул по наитию. Остановил автомобиль, походил вокруг капища, во что превратился почти ритуально спаленный домик, что стоял то ли из картона построенный, то ли из соломы.

«А может и вовсе из кизяка, как там у них принято», — хмыкнул внутренний голос и добавил тут же: «Надеюсь, они все домой вернулись в целости и сохранности. Им же и в прошлый раз неплохо заплатили, да?».

— Ты чего остановился? Поссать вздумал? — донеслось от отца, который тут всё пожарище и пометил. — Это дело хорошее. Заезд тут удобный. Территория гравием подсыпана, но лес прямую видимость с трассы прикрывает. Стой, ссы, никто слова не скажет. Я бы тут шиномонтажку поставил, а то и сервис по ремонту автомобилей. А рядом кафе придорожное. Пирожковую там или сосиски в тесте продавал. С лимонадами. «Тархун» водителю за рулём самое то или «байкал»! А детям — «буратину» какую или крем-содовую. Что у нас, кроме этой колы ебаной напитков газированных вкусных нет? Да пусть хоть молочные коктейли тут бахают или сбитень, глинтвейн. Я бы вот хоть сейчас купил.

Боря некоторое время молчал, а потом прошёлся пешком до трассы и обратно до домика, шагами метры рассчитывая. Чтобы не на глаз, а точно знать. А затем телефон достал. Уж больно территория удобно расположена. Чуйка сама включилась.

— Аглаюшка, привет, — вскоре говорил он в трубку, перестав называть её «Ага» сразу по возвращении кольца. Теперь вроде как снова флиртовать можно, мало ли? Может, пригодится. Хороший мастер по продажам и первый оценщик недвижимости и земли по области в семье всегда пригодится. — Слушай, а кому земля принадлежит по трассе в город? Там раньше залупа чебуречная стояла… Да, где дальнобойщики дристали… Ой, да там все вес скидывали, а теперь кофе можно без пургена продавать… Узнаешь, да?.. Да вот хочу выкупить и отцу автомастерскую поставить… Нет, тебе в долю входить не обязательно, но если есть бизнес-план по дешёвой кафешке, то можно попробовать… Да, то есть по качественному зданию общепита… Да хоть из сип-панелей, лишь бы этим летом уже работало!.. Подумаешь?.. Ну вот и славно. До связи.

К озадаченному бате Боря подошёл уже с горящими глазами.

— Слушай, а что, если тебе домик поставить не в голом поле рядом со мной на улице с огородами, а тут? Ну и машинку прикупить, чтобы в город гонял.

— А что? Есть идея? Это ж денег тьма надо!

— Ну если добавишь, то даже реализацию организуем, — ответил сын и на купюры топорщиеся из куртки отца посмотрел. — А единственное, что я насчёт денег понял, так это то, что их никогда не бывает достаточно.

Оба вернулись в автомобиль, притихли, глядя на обгоревшие доски и обугленный остов.

— То есть ты сейчас серьёзно? — уточнил отец, прикидывая так и этак.

— Давай оба подумаем, как следует, — предложил Боря. — Ты же мужиков толковых среди автомехаников знаешь. И автоэлектриков.

— У нас таких в гаражах хоть жопой жуй, — кивнул отец.

— Ну вот, а кондёры заправлять даже сам умеешь. Ну и лавку по продаже автомелочи поставить можно. И колёс… чего стесняться? Шины всем нужны. Когда пробивает по трассе, не у всех «бананы» есть. Чтобы доехать. А тут, считай, доехали. Сразу. Яна один хер фуры херов с Китая гоняет. Пригонит и фуру шин.

Батя нос почесал, задумался:

— Не, ну так-то да!

— Ты только представь, — и Боря как давай показывать, махая руками перед лобовым стеклом. — Вот тут, с левого края автомастерская и склад автопродукции. Посередине стоянка. Для разных авто, в том числе и грузового транспорта. Так как шины на фуры тоже пригнать не проблема. Проблема реализовать. Короче, посередине гостинку поставим.

— Ага, «две звезды и три пизды, одна рыжая», — буркнул батя, тут же придумав название.

— Зря смеёшься, — укорил сын. — За гостинкой твой домик смотрящего стоять будет. А вот тут справа — общепит. И ты на все три точки роста единственный хозяин. Ходи с важным видом, баню ещё себе поставишь кости греть. Считай, бизнес тебе «под ключ» сделаю, чтобы дни от пенсии до пенсии не считал и по северам не мотался. Лучше людей найди подходящих, да контролируй под боком работу этих лентяев. А сам внуками занимайся. Козу там им заведи или собаку для начала.

— А что, уже намечаются? — тут же вытянул лицо батя, которого уже сделали дедом, но чтобы «двойным» — такого ещё не было. Первый опыт намечается.

— Да скоро внуков у тебя будет столько, что можешь сразу тут всех пристраивать, — рассмеялся Боря. — Согласно квалификации. Я-то всё равно со всеми не справлюсь. А ты вроде как направляющая рука. Кого на что выучишь, тем и поможет.

Посмеялись. Батя даже слезу пустил. Тут же вытер. А затем решил, что всё это — шутка.

— Ой, Боря, да иди ты нахер! — тут же свернул он этот разговор, задав конкретное направление. — Поехали уже к матери твоей. Соскучился по Галине Константиновне, страсть! Лучше шубу ей куплю. Напомню, что Глобальная. Или на юга смотаемся глобально отдохнуть.

— Бать, но там же однушка.

— Что, вдвоём тесно, что ли? Ты же там, как я понял, всё по последнему слову техники оборудовал. Весь мир и так тесный и ютится. Неужто мы вдвоём с ней не поместимся там?

— А внуки?

— А к внукам сами приходить будем!

Боря спорить не стал. И повёл автомобиль в город, затем завёз отца к квартире матери. Звонить в домофон не стали. Сюрприз решили сделать. А поднявшись на лифте на искомый этаж, сын даже своим ключом открыл. Всё-таки официально по-прежнему — его квартира.

Распахнув дверь, батя застыл на пороге с букетом цветов. А Боря — с тортиком. Сюрпризы должны быть приятные и желательно съедобные, ну или хотя бы красивые.

— Гальчонок, ну наконец-то! Я уж думал, ты совсем в магазине том пропала! — вдруг выскочил из комнаты мужик голый прямо перед ними и в маске мальчика-зайчика. И даже успел эффектно прокрутить хоботом нижнего слоника, пока у всех троих от этого действия челюсти не отпали.

Все трое не ожидали. Но каждый — разного. Боря, что мать личную жизнь наладила. Пётр Иванович, что жена изменяет, пока он там на грудь реабилитолога надеялся при исцелении, а Болеслав Дубов, что вместо женщины с пакетами, двое неизвестных в квартиру ворваться.

Не ожидала гостей и сама Галина Константиновна. Ныне Глобальная, а ранее — Дубова. Как ещё ранее — Парасолькина, но на пару месяцев и лишь бы попробовать. А как первого мужа бросила, когда не понравилось, так на Болеслава Дубова и напоролась. И от того ДТП судьбоносного Дуня и получилась. Но судьба дала лихой изгиб, карма отыгралась и на этот раз бросили уже Галину. С дочкой трёх лет. Так как не понравилось уже Дубову. Тогда на арену жизни и вышел Пётр Иванович Глобальный, вручив даме цветы, а ребёнку своё имя и ещё одного завели до кучи, чтобы сплотиться. По итогу Боря вырос, узнав о том, что сестра сводная только к совершеннолетию, когда сам отец убыл на севера за длинным рублём, а мать отбыла в Италию, где тоже не понравилось. Вернулась. Но как оказалось лишь затем, чтобы снова попытать счастья с вернувшимся же в город Дубовым.

Сам Дубов был человеком простым. Выйдя из запоя и даже побрившись ещё пару недель назад, он сидел на кухне в майке алкоголичке, и раздумывал кому бы продать последний не пропитый на съёмной квартире предмет быта — телефон, как ранее пропил телевизор, шкафы, диван и кухню на этой и прошлой квартире, откуда следовало немедленно бежать.

Но говорят, жизнь даёт второй шанс многим. И через этот же телефон вознамерившись поставить последний лайк своей бывшей любви в школе Ленке Соколовой, он как обычно прокручивал ленту одноклассников, когда неожиданно подсветилось новое имя — Галина. А ей всего-то и стоило, что фотографию в новой квартире выставить, когда от тоски выла, что на Восьмое Марта даже сын не поздравил, а муж как в воду кинул.

Болеслав Дубов, не будь дураком. Тут же и поздравил, и вообще не скупился на комплименты ни ей, ни дочери, которую тут же решил увидеть. Так как по заверению той же Галины, дочь тоже жила в отдельной квартире и уже сделала его дедом.

Когда он явился на порог в бритом виде с дешёвой хризантемкой в руках, Галина почему-то бить не стала. Сработал принцип «кто прошлое помянет, тому глаз вон». И обе были не настолько образованы, чтобы знать вторую часть присказки «… а кто забудет, тому оба». На этой теме и сошлись. И почти две недели Дубов не пил, не курил и даже игрался с внуком, побывав на обеих квартирах и приценившись к материальному благополучию.

Дело оставалось за малым — усыпать бдительность, а затем накинуть на бывшую жену и дочь петлю анаконды и начать потихоньку выжимать из обеих всё материальное. Ровно так же, как поступил восемнадцать лет назад. А затем снова сбежать к новой пассии, которую обязательно найдёт за это время, подарив ту же хризантемку и перед свиданием тоже гладко побрившись. Ведь женщин в России много, а он, как чистый изумруд, один. И его ценить должны.

Но и Пётр Иванович, ни Боря о том, что перед ними дрочистый изумруд, даже не догадывались. И когда перед ними в полутьме прихожей выскочил голый мужик в маске, размахивающий хозяйством, сантехник и электрик сработали на рефлексах.

Так Боря засандалил тортом в морду мальчика-зайчика, лишив зрения предполагаемого грабителя (в чём по сути был прав на подсознательному уровне), а затем прописал успокоительное: сначала под дыхло, а после добавив с колена в область лица. Тогда как Глобальный старший включил основной свет в прихожей, повесил букет на вешалку и следом наступив на грудь ботинком, уточнил:

— Ты чьих будешь, зайчик-попрыгайчик?

— Сидел бы с такой «морковкой» дома и горя не знал, — добавил Боря, снял маску с семейного рецидивиста и прижав его следом к стене, уже хотел добавить по лицу для профилактики. — Но нет же, попёрся геройствовать!

Рука занеслась для удара. Но тут батя добавил:

— Слушай, где-то я его уже видел.

— Уверен?

— Да… немного похож на утконоса, правда, но точно либо в «Последнем Герое» участвовал, либо на плакатах висел. Только не помню, предвыборных или «их разыскивает полиция». Умой его! Не могу рассмотреть в креме.

— С радостью! — добавил Боря и подхватив вторженца под руку, потащил по полу коридора к ванной, по пути как следует приложив головой о дверной проём. Затем повторив плечом.

За этим занятием их и застала Галина Константиновна.

— Что вы делаете? — раздалось позади Петра Ивановича, но жена почему-то не к нему на шею бросилась, а лишь пакеты бросила. А затем его отодвинул и протиснулась в выкриком. — Болик!

— Болик? — повторил Боря, разглядывая отключившегося «семейного предшественника».

— Болеслав! — бросилась к нему мать, даже не подозревая, какой план для неё и родной дочери подготовил Дубов.

— То есть это чмо Дуня папой называла? — бросил его Боря как есть, распрямившись.

— ЧТО⁈ — тут же вспыхнул Глобальный-старший в прихожей, так не разогреваясь ни до, ни после по жизни. — Что ты сказал⁈

— Дуня… папой… называла, — медленно повторил Боря, понимая, что сболтнул лишнего, нащупав как мастер восточной медицины ровно ту уязвимую точку в организме родителя, в которую нарочно не попадёшь.

— ГАЛЯ! — крикнул он, багровея лицом. — ЭТО С ХУЯ БЫ ЭТО ЧМО ВДРУГ — ПАПА⁈

Боря мгновенно оказался между матерью и отцом. И решив, что в этот момент лучше подвинуть Глобального-стершего подальше, просто подхватил его на плечи и вышел с ценным грузом на лестничную площадку, не смотря на дёргающиеся ноги.

— Да я ему ебало сейчас разобью! — уверял отец, даже повёрнутый вверх ногами. — Вот же пидор шерстяной! Вспомнил, блядь!

— Разобьёшь… успеешь, — успокаивал его Боря, унося уже вниз. Этаж за этажом. Подальше от скандала.

«Всё-таки только реабилитацию прошёл», — напомнил внутренний голос.

И чем ближе к выходу из подъезда они спускались, тем тише кричал и меньше обещал Пётр Иванович.

Когда оба оказались на улице, Боря поставил отца на ноги и смахнул пот со лба. А батя принялся обстукивать себя по карманам в поисках сигарет, чтобы успокоиться, но вспомнил, что давно не курит. Вместо этого извлёк из кармана пачку денег и без всяких сомнений вручил сыну.

— Ты это… бери всё нахуй! — начал он вроде сгоряча, но останавливаться и не планировал. — Ты у меня умный почему-то. И всё как там планировал, так и делай! С домиком этим ёбанным, с мастерской и кафе… Добавишь, да? Я это… это самое… верну всё… ебись оно конём!.. Ну, не сразу, но со временем точно.

Боря деньги взял машинально. Кто бы не взял? Но сунув за пазуху, тут же отца приобнял. Они уже никуда не торопились. И оба ничего от жизни не ждали. Так как оба понимали, что как ту жизнь построишь, так и будет.

— Построим, батя, — пообещал сын отцу. — Конечно, построим. А пока это… У Наташки поживёшь.

— Наташки? — повторил тупо отец.

— Ну да… там же внук это… внимания требует, — ответил Боря и улыбнулся. — А кому мне её ещё доверить, если не тебе? Любовь к рыжему цвету мне же от тебя передалась, а не от соседа.

И оба ржать начали. Сначала тихо, а затем во весь голос. Нервы всё равно выход найдут. Но лучше смеяться, чем ругаться.